Читать книгу Вилы - Алексей Иванов, Алексей Викторович Иванов, Р. Габдуллин - Страница 34

9 апреля 1774 года на Авзяно-Петровском заводе, лёжа в постели, Емельян Пугачёв встретил очередную свою любовницу-«невесту», и не последнюю. В этот же день в Бугульме генерал-аншеф Александр Бибиков, считавший, что Пугачёву конец, лёжа в постели, встретил свою смерть.

Три с половиной месяца назад боевой генерал Бибиков был назначен главнокомандующим всех войск, собранных против Пугачёва. Бибикову было 44 года. Императрица не побоялась вручить ему целую армию: артиллерийские команды и 11 пехотных, гренадерских, гусарских и казачьих полков. С такой силой можно было совершить государственный переворот и свергнуть саму Екатерину.

В декабре 1773 года Бибиков прибыл в Казань принимать полки и собирать ополчение. Бравый генерал решил, что победы Пугачёва объясняются трусостью его противников. «Скареды и срамцы здешние гарнизоны, сидят, как сурки, только рапорты страшные присылают», – гремел Бибиков в донесениях из Казани.

Генералу легко было метать молнии. Он привёз сундуки денег, чтобы платить ополченцам зарплату. Дворяне, почуяв доход, кинулись записываться в войско и толпами гнали своих крестьян в рекруты. Сама государыня, желая вдохновить подданных, объявила себя казанской помещицей и тоже выставила ополченцев.

Через полгода Пугачёв в клочья разметает всю эту дворянскую кодлу, но пока воинские команды «зачистили» Поволжье. В одну из команд вступил офицер Гаврила Державин. Ему было 29 лет. Родился он в Казани, а потому счёл своим долгом повоевать с мятежниками. Ко времени бунта офицер Державин уже был автором пары напечатанных стихов, а спустя годы он станет великим поэтом-классицистом и восхитится дарованием юного лицеиста Саши Пушкина.

Изучая молодость мэтра, Пушкин узнает, что Державин быстро понял, в чём же причина бунта. Державин написал казанскому губернатору смелое письмо: это вы, сударь, виноваты в мятеже, а не мужики. Но и мужиков Державин не щадил: разгонял саблей, карал кнутом, а порою и вешал «из поэтического любопытства». Переход от державинского любопытства к пушкинскому состраданию – путь сквозь буран, из которого русская литература вышла великой.

Бибиков скоординировал действия полков и направления ударов. Воинские команды пошагали на Самару, Кунгур, Уфу и Челябу. Главные силы Голицына двинулись на Оренбург. Свой штаб Бибиков перенёс в большую татарскую слободу Бугульму, где сходились дороги из Оренбурга, Уфы и Казани. Здесь генерал Бибиков и подцепил холеру.

Мятежников разбили повсюду. В сырой постели Бибиков сгорал от болезни, но был уверен, что главное дело он сделал. И он ошибался. В одном из писем он написал: «Пугачёв – чучела, которою воры яицкие казаки играют». А Пугачёв не был «чучелой». И даже холеру Бибикова народ истолковал в пользу Пугачёва: генерал признал в нём истинного царя Петра и с горя выпил яд «ис пуговицы».

Бибиков не понял характер пугачёвщины. Он думал, что бунт – перемещение массы народного гнева. А пугачёвщина по природе была близка к волне: перенос движения без переноса массы. Гнев имелся всюду, его не стоило переносить. Не хватало импульса. Им оказалась идея Пугачёва о новой России на казачий лад.

По приказу Бибикова князь Голицын освободил энергию Пугачёва от вязкой материи яицкого казачества. Пугачёв больше не станет играть в казачьего вожака, как на Яике. Он начнёт всё решать сам, как хан своего улуса. Но для улуса он сохранит казачьи порядки: выборность атаманов на круге и станичные избы в мятежных селениях. Импульс Пугачёва, очищенный и отточенный Голицыным, вонзится в новую материю, и пугачёвщина забушует яростнее прежнего.

На Яике импульс Пугачёва породил казачий бунт. Яицкие казаки бились против оренбургских. Голицын утихомирил здесь стихию – «уложил воду ровно». Но волна-то уже укатилась дальше: на Урале крестьяне выходили биться против рабочих, башкиры выходили биться против государства.

После смерти Бибикова гасить бунт государыня назначила генерала Фёдора Щербатова. Генерал закончит позором, отставкой и опалой. «Вся королевская рать» так и не сможет поймать волну.