Читать книгу Обреченные попаданцы - Алексей Калинин - Страница 4

Парася чуть подтягивает подол, поднимая его до коленей, и в этот момент передумывает. Конечно, умирать тоже не хочется, но и отдаваться первому встречному? Даже без песни под окном?

– Может, вы споете серенаду, или балладу какую? У меня всё же это первый раз…

– Милая, у нас мало времени. Я спою… потом… Если захочешь… а сейчас ложись и получай удовольствие.

Девушка опускает подол и отворачивается, демонстрируя полную готовность плюнуть на всю страсть эльфа. Она предпочитает его огненную похоть смерти.

Эльф поднимает глаза к безоблачному небу, как будто задает вопрос древним богам. Кто их разберет – этих девушек? Ей выход предлагают, а она…

– Похоже, что твоя услуга пришлась не ко двору. Дай я ей нос сломаю! – подрыкивает орк.

– Не надо, Траргок, я справлюсь сам. Нет такой девушки, которая не раздвинула бы ноги перед Мирралатом, – хвастливо заявляет эльф и продолжает раздеваться.

– А те семеро красавиц из Новарута?

– Не считается! Они любят только женский пол.

– А те двое из Стоунтауна?

– Тоже не считается – они дали обет воздержания, и я не смог преступить через иную веру.

– А та старуха из Тропотану?

– Отвернись, мой друг, и не смущай своим присутствием юную деву! – не выдерживает эльф.

Девушка всё так же стоит, повернувшись к стене, когда сильные мужские руки обхватывают её и ладони ложатся точно на сочные возвышенности, предназначенные для кормления детей. Она пытается вырваться, но не тут-то было. Эльф стреляет коленями под её коленные чашечки, и она теряет равновесие. Падает как раз на расстеленный плащ.

– Вот, половина дела сделана, а дальше – дело эльфийской техники, – хохочет эльф.

Девушка пытается вырваться, но вместе с тем ощущает, как ей хочется поддаться этому сильному телу, как хочется перевернуться на спину и обхватить красивого остроухого мужчину за спину, как хочется впустить его в себя.

Его смех превращается в подрыкивание, когда он вытягивается на ней. Его природное оружие, будто копье из мифрила, толкается в неё сзади через ткань платья. Она извивается, потеряв голову от ощущения того, какой он большой. Он не щадит – окольцовывает мускулистыми руками, прижимая её слабые руки к бокам.

Он двигается взад-вперёд, трется о расселину между половинок её зада и рычит на языке, который она не может понять. В какой-то момент она думает, что на ней возлегает орк, но нет, зеленый воин отворачивается к двери и внимательно изучает механизм. А она…

– Пусти меня! Пусть лучше сожрет дракон, чем трахнет какой-то вонючий эльф! – срывается с её губ.

– Ну да, не помылся! – пыхтит он на ней. – Но я же не знал, что придется спасать невинную девицу.

Эльф скользит рукой между её телом и землёй, просовывает ладонь между волосатых ног. Она стонет от такого сокрушительного интимного прикосновения. Каждая частичка в её теле пробуждается от резкой, жаждущей опустошенности. Разгоряченные мускулы внутри неё сжимают пустоту, требуютбыть наполненными.

– Пусти!

– Нет. Дракону не достанется такая прелестница! – восклицает эльф.

Его вес столь тяжел, что она едва может дышать. Его губы скользят по легким волоскам на шее. Когда его зубы смыкаются на гладкой коже в маленьком любовном укусе, она почти кричит.

Она чувствует себя предельно возбуждённой, обжигающей, испытывающей боль и нужду. Его ладонь касается её лица. Средний палец проскальзывает между мягких губ, и она всасывает его, как всосала бы что-нибудь другое, не менее твердое.

Другой рукой он задирает подол её платья, а твердые пальцы безжалостно принимаются исследовать её беззащитные нежные складочки, распределяя влагу, плавно скользя и поглаживая. Буйная растительность не смущает эльфа – он ночевал на сеновалах хоббитиц. В то время, как его каменная мужественность толкается в её зад, он вводит палец во влажную ложбину и глубоко вонзает его.

Парася вскрикивает и давит на его руку. Да, о, да – это то, в чём она нуждается! Слабые, прерывистые звуки слетают с её губ, когда он умело проскальзывает в неё вторым пальцем, пока не достигает девственного барьера.

Нежно, но твердо, он пробивается сквозь него, покрывает её шею и плечи обжигающими, жадными поцелуями, мешает их с маленькими укусами. Он рвет ту преграду, благодаря которой девушка оказывается здесь. Боль вовсе не мимолетна, как о ней рассказывали более взрослые подружки. Боль обжигает, она раскаленным металлом заливает полость внизу живота.

– Пусти меня! Как же больно! Ой, мама, роди меня обратно!

– Тихо-тихо, милая, сейчас все пройдет.

Эльф снова шепчет что-тона незнакомом языке, и раскаленный свинец моментально остывает. Боль меняется на сладкое наслаждение от его пальцев, двигающихся внутри неё. Горячий рот обжигает её кожу, мощное тело двигается взад-вперед по ней. Остроухий оказывается её самой сокровенной фантазией, превратившейся в реальность. Парася боится признаться даже самой себе, что мечтала об этом моменте, о мужчине, овладевающим ею так, словно нет на земле той силы, которая может это предотвратить.

«Ничто не может!» – возникает проблеск мысли. – «Ничто, кроме дракона!» С того момента, как она заметила эльфа в приоткрытую дверь, она знала, что это случится. Возможно, это от многочасового нахождения под солнцем, но она почему-то знала, что он будет её первым мужчиной.

Эльф прижимается, толстый и твёрдый, как мифриловое копье, к мягким, нежным складочкам, и с губ Параси слетает беспомощный звук. Она знает, что приближается, но боится, что не сможет его принять.

– Кричи, милая, так будет легче, – напевает Мирралат на ухо, пробиваясь дальше.

– Я не могу, – всхлипывает Парася, когда он начинает проталкиваться внутрь неё. Его давление слишком сильное.

– Тогда пой, – эльф выходит, отступив на тот маленький дюйм, что отвоевал у неё, обхватывает себя рукой и пытается снова, медленно. Хотя она отчаянно хочет заполучить его внутрь себя, её тело противится вторжению. Он слишком большой, а она слишком маленькая.

С едва сдерживаемыми проклятьями он останавливается, потом сгребает плотные складки платья в кучу под её тазом и приподнимает женскую попу выше и как раз под нужным углом. Потом его полный вес снова на ней. Правой рукой эльф обнимает её плечи, другой – бёдра.

Он потирается о неё взад-вперёд между влажных волос до тех пор, пока она не начинает подаваться к нему навстречу. Под новым углом она чувствует себя беззащитной и уязвимой, но откуда-то знает, что так легче будет войти в неё.

Когда она уже кричит что-то бессвязное, он проталкивается внутрь неё, чувствуя, как на него накатывает облегчение. Мужское дыхание с шипением вырывается сквозь стиснутые зубы. Она задыхается, старается изо всех сил вместить пронизывающую толщину его плоти.

Каждый малый дюйм вопит от наслаждения, когда он продвигается всё глубже. И когда она уже точно уверена, что он вонзается до упора, что она заполучает его всего, эльф с грубым рыком делает последний рывок, ещё глубже, и Парася чувствует себя кабаном, надетым на огромный трактирный вертел.

– А ты боялась, милая, –рокочет голос возле её уха. – Теперь я часть тебя.

Древние боги, он был в ней с того момента, как она впервые увидела его во сне. Правда, тогда он был мускулистым варваром, а не изящным эльфом, но это точно был ОН. Негодный вор, он взломал и проник в неё, взял право бесчинствовать под её кожей. Как она жила без этого? Без этой яростной, неистовой близости, без этого большого, сильного мужчины внутри неё?

– Я буду овладевать тобой медленно и нежно, но когда вознесешься на небеса, я буду насаживать тебя так, как надо мне. Так, как я мечтал об этом с того момента, когда впервые моё копье поднялось к кронам вековых дубов! – шелестит он ей на ухо и продолжает, продолжает двигаться внутри.

Она хнычет в ответ, полыхая изнутри, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он двигался, делал то, что обещал. Она хочет всего: нежности и дикости, мужчину и зверя.

– Когда я увидел тебя, беспомощную и в цепях, я хотел задрать твою юбку и заполнить тебя собой. Я хотел отнести тебя в дикие леса моего родного Эусвиля, держать тебя в моей постели и никогда, никогда не отпускать, – эльф урчит грубым рокочущим звуком.

Он прерывается и переключается на язык, которого она не может понять, но экзотический говор его хриплого голоса ткет чувственные чары вокруг неё. Он медленно выходит, заполняет её снова, пронзает длинными ударами, мягко пробиваясь вглубь. Его огромный размер будит нервные окончания в таких местах, о существовании которых она даже не знает. Парася ощущает, как новое неизведанное, но такое чудесное, чувство нарастает с каждым уверенным толчком. Однако в миг, когда она уже почти достигает пика острого наслаждения, он выходит, оставив её почти рыдающей от неудовлетворённого желания.

Мирралат входит в неё почти лениво, урча на незнакомом языке. Он выходит, дюйм за дюймом, с мучительной неторопливостью до тех пор, пока она не начинает хватать землю полными пригоршнями и пытаться раздавить камни. До тех пор, пока с каждым нежным толчком она не начинает стараться изо всех сил выгнуться к нему под большим углом и удержать его внутри себя, так, чтобы, наконец, достигнуть высвобождения новых сумасшедших ощущений.

Какое-то время она думает, что эльф продолжает ускользать от неё, потому что он чересчур большой. Потом она поняла, что он намеренно сдерживает её разрядку. Положив руки на её бёдра, он прижимает её к земле всякий раз, когда она стремится выгнуться вверх, не позволяет ей контролировать темп или взять то, в чём она нуждалась.

– Мирралат…пожалуйста!

–Пожалуйста, что? – урчит он ей в ухо, облизывая мягкую мочку.

– Дай мне взлететь под небеса! – хнычет она.

Он хрипло хохочет, рука проскальзывает между её тазом и скомканной тканью под ним, проникает в волосатые складочки и обнажает напряжённый бугорок. Мирралат легонько бьет по нему пальцем, и Парасю словно бьет молнией. С губ срывается стон. Удар сердца, ещё два. Он нежно стукает снова.

– Это то, чего ты хочешь? – говорит он бархатистым голосом. Его прикосновение искусно, мучительно, настоящая пытка.

– Да, – задыхается Парася.

– Тебе это необходимо? – легкое поглаживание.

– Да!

– Еще чуть-чуть, потерпи, милая, – эльф нежно касается подушечкой большого пальца её твёрдого бутона.

Хлопает по земле ладонями и плотно закрывает глаза. Эти простые слова почти – но недостаточно, проклятье! – подталкивают её к вожделенному краю.

Он прижимает губы к её уху и шепчет страстным, чувственным голосом:

– Если я ещё раз выйду из тебя, то ты умрешь?

– Да, – срывается стон с её губ.

– Это то, что я хотел услышать. Я – твой, и всё, что ты пожелаешь от меня, тоже твоё.

Мирралат поворачивает её голову в сторону и ловит ртом её губы. Одновременно вонзается глубоко и продолжает вбивать в неё свою плоть. Когда она выгибается к нему, то его язык врывается в ритме с нижней частью тела, проникающей в волосатый овражек наслаждения. Напряжение, бурлящее в теле, неожиданно взрывается, затапливает её самым великолепным ощущением, какое доводилось когда-либо чувствовать. Возникает глубокая дрожь в самой её сердцевине, мышцы живота бьет короткими судорогами. Она выкрикивает его имя, пока забирается на вершину блаженства.

Мирралат продолжает равномерно вонзаться, пока она не ослабевает под ним и пока стиснутые кулаки не превращаются в расслабленные ладони. Эльф тянет её бёдра вверх и на себя, поднимает на колени, и снова всаживает в неё свою плоть. Тяжесть шариков в кожаном мешочке с силой ударяется о горячую, ноющую кожу. С каждым пронизывающим ударом она всхлипывает, неспособная сдержать надсадные звуки, слетавшие с её губ.

– Ах, боги, – стонет эльф. Перекатившись с ней на бок, он обхватывает её талию и сжимает так сильно, что она едва может дышать. И вонзается, вонзается. Его бёдра мощно выгибаются под ней.

Он выдыхает её имя, когда начинает извергаться, и надрывная нота в голосе, на пару с рукой, так ласково двигающейся между ног, ввергает её в ещё один стремительный полет к небесам. Когда она достигает мягких облаков, то края тьмы нежно смыкаются. Когда же Парася отходит от мечтательной полудрёмы, он находится всё ещё в ней. И всё ещё твёрдый.

– Кхм-кхм, – покашливает орк. – Я понимаю, что вы оба настрадались и наконец-то дорвались до вожделенного занятия. Однако, мне только что пришла в голову одна очень нехорошая мысль.

– Траргок, меня всегда пугает эта фраза, когда она исходит из твоих уст. Не томи, выплесни свою мысль, как я только что выплеснул напряжение в сладкое лоно этой юной девы.

– Да вот в чем дело-то. Дракон должен прилететь за прекрасной девственницей, так?

– Да, но он в этот раз улетит ни с чем. Девственницы-то и нет.

– Нет, друг мой, сверкающий голым задом. Дракон прилетит за обещанной добычей и сейчас под определение прекрасной девственницы попадаешь именно ты.

– Что? – икает эльф.

– Ну да, я мало подхожу на роль прелестницы, а вот ты можешь проклясть свою смазливость.

Парася чувствует, как эльфийская решимость внутри неё становится мягкой и, в конце концов, выскальзывает с тем самым звуком, какой возникает, когда выдергивают плотную пробку из кувшина. Она с трудом поворачивается, её тело всё ещё содрогается от редких сладких судорог.

Мирралат уже не кажется таким мужественным. У него жалко обвисли не только волосы на потном лбу. Он натягивает штаны с самым задумчивым видом, на который способен только что удовлетворившийся эльф.

– И что же нам делать, Траргок? Само собой, что я никому не позволю лишать меня девственности… Но и помирать не хочется.

Орк отворачивается от стены, на которой играл в крестики-нолики и пожимает плечами. Парася тут же одергивает платье, когда сальный взгляд зеленокожего скользит по волосатым ногам.

– Эх, знал бы заранее… – с тоской молвит эльф и в этот момент небо темнеет.

В воздухе слышится шум, как будто паруса хлопают под порывами ветра. Вот только откуда парусам взяться на суше?