Читать книгу Академия попаданок. Третий семестр - Алексей Калинин - Страница 6

Вот так и началось наше знакомство с деревней Спятки.

Да, не лучшее знакомство, скажу я вам, поскольку нас тут же обступила огромная толпа. Человек десять и все с вилами. Агапа задрожала и прижалась ко мне, как будто я могла чем-то помочь. А ведь я могла…

Пока Агапа рассматривала оскаленные рожи наших новых знакомцев, я повернула Драконью слезу. Всё кругом замерло. Прямо как в песне: "Снова замерло всё до рассвета, дверь не скрипнет не вспыхнет огонь. Только слышно – на улице где-то одинокая бродит…"

Маринка одинокая там бродит!

В тишине и полной недвижимости я аккуратно выбралась из-под острых вил и отступила к Шмуру. Поганец сиял злорадной ухмылкой и меня так и подмывало сунуть ему в личико пару коровьих мин. А что? Месть хорошая, он ещё не скоро отмоется, а мы хотя бы улыбнуться успеем.

Но нет, мы должны напугать его. И напугать конкретно, чтобы впредь зарекся нас сдавать. Я вытащила из его руки наши платки. Необходимая предосторожность, чтобы не поранился сдуру. А взамен засунула парочку тряпок, которые висели на плетне. Возможно, они планировались на заплатки, но пока послужат заменой нашим волшебным артефактам.

Я скользнула обратно в веселый кружок и засунула платок Агапы ей в карман. Пусть потом порадуется, подруга. Так, а теперь нужно было вернуться к нашим баранам… То есть к нашим селянам. Убить себя я им не позволю, но вот какую-нибудь информацию разузнать можно.

Поворот камня запустил жизнь по новому кругу.

– Академички! Сами пожаловали! Вот же не вполне адекватные личности, хотя и красивые на внешность, – сказал староста, целиком показавшись на улице. – Я знал, что ненапрасно прервал свой философский диспут с бутылкой божественного кагора. Такой приз выпадает раз… Да шанс его выпадения вообще стремится к отрицательной бесконечности.

Если медведя нарядить в выцветшую рубаху, сальные штаны и за компанию побрить, то получится как раз вид старосты. Его слова резко констатировали с внешним обликом, хотя…

Однажды я была в гостях у Светки Куравлевой в Москве. Она мне устроила экскурсию по музеям и паркам столицы, прокатились на корабле по Москве-реке и приложились к мощам Матронушки. И всё это за три дня – от впечатлений кружилась голова, а глаза сами собой пытались разбежаться в разные стороны и всё увидеть, всё запомнить. Но больше всего мне запомнился один момент: мы были уже около её дома, когда она на английском языке поздоровалась с бомжеватого вида мужчиной, а тот без запинки ответил ей и продолжил разговор.

Сама я дальше "ду ю спик инглиш" и "май нейм из Марина" не продвинулась, поэтому мне было в диковинку слышать такую беглую речь не то что от Светки, а от этого бродяги. Они болтали минут десять, а потом она вытащила пятьсот рублей и протянула мужчине. Надо было видеть, как он взял деньги – достоинство сквозило в каждом движении, а после он отвернулся от нас и, подхватив две стеклянно звякнувшие сумки "мечта оккупанта", бодрой трусцой помчался к ближайшему магазину.

На мой немой вопрос подруга пояснила, что это профессор Килиманджарский. У него все родные умерли, и он на этой почве немного свихнулся. Продал все апартаменты, дачу, машину, перевел деньги в благотворительные фонды, а сам теперь живет жизнью бездомного. А Светка у него берет уроки английского, за что и платит иногда деньгами, а иногда продуктами. Потом я ещё пару раз встречала этого профессора, и он всегда был безукоризненно вежлив и вел умные речи, из которых я половину слов не понимала.

Вот и сейчас я испытала то же самое удивление, как тогда. Ведь во всех фэнтезийных книгах деревенские жители были описаны как туповатые люди со своеобразным языком и простецкими словечками. А староста шпарил как по писаному, словно месяц учил свою короткую речь, произнесенную настолько чистым языком, что многие дикторы выстроились бы в очередь к нему за уроками чистоговорения.

– Добрый день, – приветствовала я его с самой милой из своих улыбок. – Нам нужна ваша помощь…

– Да что с ними дискутировать? Сотворить сотрясение мозгов средней тяжести, связать веревкой местного производства, да и отправить на транспортном средстве, именуемом телегой, в город на продажу! – воскликнул один из держащих нас под прицелом вил.

– Мы можем заплатить больше, чем за нас дадут, – попыталась я поторговаться.

– Назовите вашу сумму, мы произведем экономические подсчеты, сведем баланс, сальдо, дебет-кредит, узнаем, какая прибыль нам останется после уплаты налогов и тогда, вот только тогда, мы сможем решить – помогать вам или нет, – с крокодильей улыбкой сказал староста. – Если маржа покажется нам достаточной, то вам будет предоставлен карт-бланш.

Надо было видеть глаза Агапы, когда она услышала такие речи от помятого мужчины медвежьего вида. Плюшки-ватрушки, да ему надо было срочно похмеляться, надевать деловой костюм и идти выступать на трибуны, либо в офисный кабинет у графиков… Надо же, как порой бывает обманчива внешность.

– Ребят, а вы точно деревенские жители? Так похоже на какой-то розыгрыш, – попыталась я найти хотя бы какое-то оправдание их речам.

Мужчины презрительно хмыкнули.

– Академички… Почему женщины молодого возраста из вашего мира все поголовно уверены, что жители деревень должны быть ущербнее по умственному развитию?

– Ну-у-у, в основном потому, что жителям деревень некогда заниматься учебой. С утра до вечера дела и заботы, – постаралась я сгладить углы.

Мужчины снова презрительно хмыкнули, а в голосе старосты послышались ещё и скептические нотки.

– Так-то оно так, но нашу деревню недаром называют Спятки – остальной мир думает, что мы спятили, раз вместо хозяйства ведем разумные беседы и читаем философские книги. Да, в ущерб хозяйству мы рождаем великие мысли, дома разваливаются, но оно того стоит, а остальной мир рано или поздно придет к пониманию нашей гениальности и сделает соответствующие выводы. А сейчас, ознакомьте нас с цифрой за ваши жизни?

Из-за спин мужчин я видела довольного Шмура. Вот же засранец! Сдал нас и улыбается. В этот момент я поняла, что забыла спросить у него самое главное – какие деньги ходят в Друмирии? Как называются и какова их ценность…

В Академии мы не думали о деньгах, так как нам сразу было сказано, что финансовая часть вопроса всегда лежит на короле и его жена ни в коем случае не должна эту самую часть теребить. Чертов патриархат, вот теперь ломай голову над тем, что пообещать деревенским… Придется импровизировать.

– Ага, мы тоже не пальцем деланные. Скажем одну цену, а она в пять раз больше. Сначала вы называйте! – я опасалась, что мужчинам надоест вести с нами диалог, но отступать было некуда. – А если она покажется нам достаточной, то и за помощь щедро отсыпем. Мы бы осыпали наградами вон того паренька, – я показала на Шмура, и с некоторой злорадностью заметила, что его лицо перекосило, – но он решил, что лучше будет если мы вам всё отдадим.

Староста окинул взглядом нашего провожатого и благодарно кивнул ему.

– Он показал себя разумным человеком, хотя сначала и совершил акт кражи. За это наша деревня прощает его и впредь не будет столь неблагосклонна, если у него снова проявится приступ клептомании. А сейчас… Я думаю, что мы удовлетворимся двумя миллионами часандров, и даже дадим в дорогу несколько хлебов.

– Вот ещё! Да за такую цену можно весь первый курс скупить! – воскликнула я. – Пятьсот тысяч часандров и ни часандром больше!

Я не знала, что это такое и с чем его едят, но привычка ходить на рынок и торговаться с местными гостями с солнечного Закавказья дала о себе знать. Увы, я снова недооценила интеллектуальную мощь деревенских умов.

– Принято! Это всё равно в пять раз больше того, что могли бы заплатить за вас на невольничьем рынке, – радостно потер руки староста. – Платите!

Платить? А чем? Что это такое и где взять такую сумму? Опять надо включать импровизацию, и я уже было открыла рот, но в дело решила вмешаться Агапа.

– Мы не будем ничего платить вымогателям! Мы говорим нет терроризму и этому самому… как его… кинднеппингу. Да и вообще, сейчас не средневековье, чтобы делать такие вещи! Это… Это стыдно! И вообще – у нас нет денег!

Мне захотелось сделать тот самый жест, который был так популярен в моем мире и назывался «рука-лицо». Вся торговля пошла прахом, когда староста улыбнулся ещё шире, кивнул своим соседям и сказал:

– Академички… Что с них взять? Заприте их в бане, а завтра отвезем в Кардамош.

Я бы могла повернуть камень, взять Агапу в охапку и попытаться дать стрекача, но увы, я никогда не занималась бодибилдингом, чтобы протащить на себе мою честную подругу хотя бы сто метров. Мы могли бы дать бой, но в таком случае без ран, а то и смертоубийства не обошлось. Мы могли бы попытаться продолжить разговор и в конце концов договорились бы о взаимовыгодных условиях, но тут влез Шмур.

– Староста, я думаю, что неплохо бы их постеречь. Я могу! Всю ночь глаз смыкать не буду, а утром ещё и сопровожу в Кардамош. Обещаю привезти всю сумму, даже за услуги ничего себе не возьму…

Староста почесал голову, снова хмыкнул, посмотрел на Шмура тем самым взглядом, который обозначает: «Неужели и ты во мне дурака увидел?» А после всех произведенных процедур сказал:

– Так я и поверил в сказку. Заприте этого молодого человека вместе с академичками. Пусть охраняет их изнутри.

– Но, староста, я же привел их! – воскликнул Шмур.

– Да, за это тебе наш почет и уважение. В общем, закрывайте всех и до завтра меня не будить, – староста зевнул и отправился обратно в дом.

Мы же под конвоем поплелись к небольшой приземистой халупе, которую почему-то обозвали баней.