Читать книгу Вестник смерти - Алексей Калугин - Страница 6

Так и остался Антип жить в доме старого отшельника.

Дед отвел Антипу маленькую каморку, дверь в которую находилась прямо в сенях. В каморке стояла узкая деревянная кровать, да доска, положенная на козлы, выполняла роль небольшого столика. Антипу большего и не требовалось – было бы место, где голову преклонить.

Хозяйство у деда был небогатое. Помимо козы, которую Антип уже видел, жили в его доме еще десяток кур и большой петух с огромным красным гребнем, гордый и надменный, словно сам император Подлунной. Дед так и называл его – император. Но при этом в погребе на леднике имелось достаточно запасов вяленого мяса, соленой рыбы, сыра и прочей снеди. Должно быть, продовольствие доставляли деду те самые странные гости, о которых он упоминал.

В огороде у деда имелось множество диковинных растений, каких прежде Антип и не видывал. Помимо тех, что шли в пищу, росли там и травы, которые использовал дед для приготовления лекарств. Про каждую из них, прежде чем сорвать, дед подробно рассказывал Антипу: давал траве название на нескольких языках, говорил, где она растет, от каких болезней помогает и в какую пору ее собирать следует.

По первому времени дед доверял Антипу только работу по хозяйству. Приходилось Антипу за козой да курами присматривать, в огороде землю копать, по воду ходить, дрова колоть, еду готовить, в доме да на дворе убираться, чинить старую мебель да одежду. Привычному к хлопотам по дому Антипу подобная работа была не в тягость. Да и времени они занимала немного. В свободное же время Антип занимался с дедом, который учил его языку Подлунной, рассказывал об истории Империи и ее нынешнем государственном устройстве. От деда узнал Антип и о том, как пользоваться календарем Подлунной, и о метрической системе мер и весов, которая оказалась куда удобнее и практичнее той, что была принята в Белоземье.

– А когда ножом начнем заниматься? – то и дело спрашивал у деда Антип.

– А мы уже им занимаемся, – с лукавой искоркой в глазах отвечал ему на это старик.

– Как так? – недоумевающе разводил руками Антип.

– Чем больше знаний у тебя в голове, тем труднее ножу оказывать на тебя свое пагубное воздействие, – говорил дед. – Те двое, про которых я тебе говорил, что такие же ножи имели да сами вестниками смерти не стали, оба умниками были такими, что поискать.

Со временем дед начал привлекать Антипа и к помощи в приготовлении лекарств. В дальней комнате, где, как по первому времени думал Антип, находилась спальня деда, на самом деле располагалась превосходно оборудованная лаборатория. Спал же дед за ширмой в углу в странном мешке, подвешенном за два конца, который он называл гамаком, и при этом уверял, что так спать гораздо удобнее, чем на кровати.

Сначала Антип просто скатывал пилюли и разливал в пузырьки травяные настои. Занятие было несложным, но попервоначалу Антипа раздражало то, что дед постоянно требовал, чтобы он работал «стерильно». Антип долго не мог взять в толк, что именно дед понимает под этим странным словом.

– В окружающей нас среде присутствует множество мельчайших живых существ – микробов, большинство из них способны, попав в организм человека, вызвать заболевание, – старательно втолковывал Антипу дед.

– И в воздухе? – недоверчиво спрашивал Антип.

– Конечно.

– И, значит, с каждым вздохом я проглатываю десяток-другой этих самых микробов?

– Не десятки, а тысячи, – поправлял Антипа дед.

– Так почему же я до сих пор все еще жив?! – заранее торжествуя победу, радостно восклицал Антип.

– Потому что твой организм имеет несколько защитных барьеров, препятствующих внедрению в него и размножению микробов, – невозмутимо отвечал на вопрос Антипа дед. – Защитные же барьеры организма больного человека, для которого и предназначены изготовляемые нами лекарства, ослаблены. И мы должны сделать все возможное, чтобы в организм больного не попали вместе с лекарствами новые болезнетворные микробы.

Антип с сомнением качал головой. Но вне зависимости от того, верил он в крошечных невидимых убийц, витающих в воздухе, или нет, со временем у него вошло в привычку, прежде чем браться за работу, тщательно мыть руки, а затем протирать их винным спиртом, которого в доме у деда имелось изрядное количество. А горлышко каждого пузырька, прежде чем наполнить его приготовленным раствором, Антип уже автоматическим движением подносил к пламени спиртовой горелки, всегда стоявшей на рабочем столе.

– Выходит, причина всех болезней в тех микробах, что попадают в человеческий организм? – допытывался у деда Антип.

– Причин заболевания столь же много, как и самих болезней, – отвечал ему старик. – Некоторые из них до сих пор до конца не ясны. Но я уверен, что со временем люди научатся лечить все болезни, в том числе и ту, которую мы называем старостью.

– И тогда люди не будут умирать? – удивленно спрашивал Антип.

– Кто знает, – уклончиво отвечал на это дед.

Предметом особой гордости старика являлся металлический шкаф, стоявший в кухне, который он называл термостатом. В термостате старик выращивал плесень. Чего Антип долго не мог взять в толк, так это то, каким образом с помощью плесени можно лечить больных.

– Я выращиваю не какую попало плесень, а определенные ее виды, – объяснял Антипу дед. – Те, которые при росте своем выделяют вещества, убивающие болезнетворных микробов. Это касается в особенности раневых инфекций. Больше половины воинов, раненных в бою, умирают не от самого ранения, а от инфекции, попадающей в рану. Лекарство же, которое я получаю из плесени, дает раненым шанс выжить.

– Для того, чтобы были раненые, нужна война, – заметил как-то раз Антип.

– Подлунная Империя настолько велика, что где-нибудь на ее территории всегда идет война, – ответил старик. – Если это не попытка захватить новые территории, то приграничная война с кем-нибудь из соседей из-за спорных земель. Кроме того, редкий год выдается без мятежа внутри страны.

Стенки у термостата были полыми, и по ним постоянно циркулировала вода, нагревающаяся от жара печи и поступающая через подведенную снизу трубу. Интенсивность нагрева термостата можно было регулировать с помощью крана, перекрывающего доступ горячей воды в кожух. Плесень выращивалась в мясном бульоне, который старик варил из отборного мяса. С помощью Антипа старик процеживал бульон через несколько слоев чистой материи, после чего разливал его по стеклянным бутылям, которые затем ставил в разожженную печь. Еще горячие бутыли, вынутые из печи, затыкались тряпичными пробками. Дав бульону в бутылях остыть, старик аккуратно вливал в него немного содержимого маленького пузырька, в котором содержался нужный вид плесени. После этого бутыли помещались в термостат. В обязанности Антипа входило следить за температурой в термостате и каждые полчаса интенсивно встряхивать бутыли. На второй день содержимое бутылей становилось мутным. Старик вынимал их из термостата, снова процеживал и полученный прозрачный раствор использовал для изготовления своего чудодейственного снадобья.

– Откуда тебе стало известно о целебных свойствах плесени? – спросил как-то раз у деда Антип.

– Мне рассказал о них один мой знакомый, – ответил тот.

– А как он это узнал?

– Не знаю, – пожал плечами старик. – Возможно, что из какой-нибудь книги. А может быть, от других ученых.

– Почему больше никто в мире не изготовляет это чудодейственное средство? – недоумевающе пожимал плечами Антип.

– Ну почему же, – улыбнулся старик. – Я не единственный, кто занимается микробиологией. Но, как ты сам видишь, для подобных занятий необходимы определенные знания, навыки и, что, пожалуй, самое главное, специальное оборудование.

– Откуда все это? – Антип обвел рукой лабораторию старика. – Ты сам все это придумал?

На секунду старик задумался.

– И да, и нет.

– Как это понимать?

– В мире не существует ничего нового. Все слова уже были когда-то сказаны, все открытия сделаны, все земли найдены. Во времена Первой эпохи для человека не существовало непознанного.

– Но ты ведь сам утверждал, что познать мироздание до конца невозможно, – напомнил старику Антип.

– Верно, – задумчиво кивнул тот. – Кто знает, возможно, люди Первой эпохи настолько близко подошли к познанию первопричины мироздания, что это обернулось для них трагедией. Иначе чем еще объяснить то, что процветание Первой эпохи внезапно сменилось упадком и одичанием Второй, когда невежественные варвары уничтожали все, что было создано величайшими умами человечества. Во времена Третьей эпохи люди Бескрайнего мира постепенно, шаг за шагом, восстанавливали основы цивилизации. И вот сейчас, живя в Четвертую эпоху, мы пытаемся отыскать следы, оставшиеся от Первой, которые могут указать нам верные, порою неожиданные и парадоксальные пути развития науки и общества.

– Ты хочешь сказать, что все, чем ты здесь занимаешься, уже было сделано во времена Первой эпохи? – недоверчиво прищурился Антип.

– То, что делаю я, всего лишь детские игры по сравнению с тем, каких высот достигала наука Первой эпохи, – грустно улыбнулся старик. – Я пытаюсь восстановить то, что разрушило варварство, но сделать это совсем непросто, потому что от Первой эпохи не осталось никаких записей. Только разрозненные артефакты да нечисть, которая хотя и хранит память ушедших веков, но не желает делиться ею с людьми. Некоторую помощь могут оказать медиумы – люди, способные во время транса описать назначение того или иного артефакта Первой эпохи. Но по большей части эти описания весьма неясны и расплывчаты, поскольку медиумы, как правило, не обладают необходимыми познаниями в нужной области, так что в конечном итоге до всего приходится доходить своим умом.

По первому времени, слушая деда и помогая ему в работе, Антип мысленно задавал себе вопрос: а все ли в порядке у старика с головой? Вне всяких сомнений, старик был мудрейшим человеком, с каким только приходилось встречаться Антипу, но, как известно, у каждого старика имеется своя блажь. Так, может быть, дед возится с плесенью только из прихоти?

Однако вскоре Антип имел возможность убедиться в обратном. Едва только выпал первый снег, к дому потянулись гости. Редкая неделя обходилась без визитеров. Старик неизменно вежливо встречал каждого гостя, хотя Антипу со стороны было хорошо заметно, что не ко всем дед относится одинаково. Кого-то из гостей он оставлял ждать на пороге, пока вынесет им требуемое снадобье. Других заводил в дом, сажал за стол и, угощая чаем, долго о чем-то расспрашивал. Некоторые же из гостей задерживались в доме на день-другой. Тогда старик приглашал за стол и Антипа, которого представлял как своего внучатого племянника. Затаив дыхание, слушал Антип удивительные истории о неведомых землях, что рассказывали странные посетители.

Редко кто из гостей являлся с пустыми руками. Чаще всего старику привозили что-то из продуктов питания, которых было не достать вдали от мира. Старик вежливо благодарил посетителей и просил Антипа отнести продовольствие в погреб. Иногда привозили что-нибудь из одежды или предметов домашнего обихода, от чего старик также не отказывался. Но от всей души дед радовался, когда кто-нибудь из гостей, который, судя по всему, уже не впервые наведывался в его дом, привозил с собой какую-нибудь книгу, сосуд причудливой формы или что-либо иное из лабораторного оборудования.

Прежде Антип только слышал от купцов о том, что в Бескрайнем мире существуют люди, кожа которых черна, как уголь, или желта, как корка заморского плода лимона. Теперь же, глядя на гостей, прибывающих в дом деда, Антип мог и сам убедиться в том, что все эти истории были не досужими вымыслами. Каких только удивительных людей не повидал он за эту осень. Зачастую предметом удивления служил не столько сам внешний облик гостя, сколько одежды, в которые он был облачен. Оказалось, что далеко не все жители Бескрайнего мира отдают предпочтение рубахам и штанам. Имелись и такие, которые носили женские юбки или же попросту особым образом оборачивали вокруг туловища большие куски материи. А разнообразие головных уборов, оружия и украшений было столь велико, что Антип зачастую терялся, не в силах понять, какой цели служит тот или иной предмет убранства гостя из далекой страны.

Еще начиная с осени Антип под руководством деда приступил к занятиям, которые, по словам старика, должны были избавить его от пагубного воздействия ножа вестника смерти. Но вплотную они занялись этим только после того, как зима замела снегом все проезжие пути и поток гостей практически иссяк. Суть занятий заключалась в том, что Антип учился отгораживать себя от мира невидимой стеной, созданной с помощью собственного сознания. Вначале ему было трудно понять, чего именно добивается от него дед, – он не видел никакой стены и не понимал, каким образом ее можно было выстроить.

– Ты должен освободить свой разум от ненужных мыслей, и тогда твое сознание само сделает за тебя всю работу, – говорил ему дед.

Но как только Антип приказывал себе ни о чем не думать, тотчас же десятки, а то и сотни самых разнообразных, зачастую глупых и никчемных мыслей всплывали у него в сознании. Вначале Антип пытался избавляться по очереди от каждой из них – отлавливал и давил, как муравьев. Но к успеху такая тактика не привела – вместо одной уничтоженной мысли незамедлительно появлялись три-четыре новые. Тогда Антип стал просто расталкивать их в стороны, и, как ни странно, вскоре это привело к успеху.

После того как Антип научился очищать свое сознание, дело пошло куда веселее. Вскоре он уже без особого труда мог вызвать в сознании любой образ, запах, цвет или звук, на который указывал ему старик. В соответствии с собственным желанием он мог видеть то, чего не существовало в действительности, слышать звуки неведомых миров, осязать предметы, которые никогда не держал в руках.

Как-то раз, уже в середине зимы, старик после окончания занятий принес шкатулку с ножом вестника смерти, открыл ее и велел Антипу взять нож в руку. С опаской Антип прикоснулся к витой рукоятке ножа. И ровным счетом ничего не почувствовал. Ни благоговения, ни душевного трепета перед предметом, наделенным магическими свойствами. Ни даже легкого волнения от осознания того, что нож, который он держит в руке, унес, должно быть, не одну сотню жизней. Теперь Антип мог убедить себя в том, что в руке у него самый обыкновенный нож.

– Отлично! – похвалил Антипа старик, искренне радуясь успеху ученика. – Теперь ты можешь оставить нож себе. Но помни, что, беря его в руку, ты неизменно должен сохранять хладнокровие, спокойствие и душевное равновесие. Только в этом случае нож не сможет заставить тебя делать то, чего ты сам не желаешь.

– А может быть, пусть он пока еще полежит в шкатулке? – робко предложил Антип.

– Нет, – дед решительно захлопнул пустую шкатулку и запер ее на ключ. – У тебя не должно быть страха перед ножом.

– Да я и не боюсь его, – пожал плечами Антип. – Просто… Ну, нет у меня еще пока окончательной уверенности…

– А без ножа ты ее никогда и не обретешь, – заявил старик.

– Ну, раз так…

Антип посмотрел на лезвие ножа. Повернув его чуть в сторону, он увидел в нем свое искаженное отражение. Оно было похоже не на человека, а на удивительно безобразное существо, которому не существовало названия. С вытянутой головой, длинным носом и острыми ушами, оно не могло вызвать ничего, кроме чувства гадливого отвращения.

Быстро перевернув нож острием вниз, Антип сунул его за голенище.

– И что теперь? – спросил он у старика.

– Будем продолжать учебу, – ответил ему дед.

Теперь, когда Антип уже неплохо понимал язык Подлунной, старик стал давать ему читать книги. Дед считал книги бесценным сокровищем, и то, что он решил поделиться ими с Антипом, свидетельствовало: парень теперь не только вызывает у него интерес, как при первой встрече, но и заслужил некоторое уважение своим усердием и искренним стремлением к новым знаниям. Книги были написаны тяжеловесным, сложным для восприятия языком, но Антип старательно вникал в них, порою перечитывая особо сложные места по нескольку раз. А когда книга бывала прочитана, он обязательно обсуждал ее со стариком, который обладал удивительным умением объяснять сложные вещи простыми и ясными словами.

К концу зимы, когда морозы уже начали ослабевать, снег повалил с такой невиданной силой, что дом за ночь замело по самые окна. Едва ли не каждый день Антипу утром приходилось надевать овчинный тулуп, который специально для него привез по заказу деда один из гостей, и, выбравшись на улицу через чердачное оконце, разгребать лопатой снег, занесший за ночь крыльцо и входную дверь.

Как-то раз, вернувшись в дом, Антип поставил лопату в сенях, скинул тулуп и, открыв дверь в комнату, с порога спросил у старика:

– Что такое время?

– Разве ты не знаешь этого? – удивленно взглянул на него дед. – Продолжительность того или иного процесса, которую мы измеряем секундами, минутами, часами…

– Я не о том, – тряхнул головой Антип. – В этой книге, – сказал он, приподняв толстый том в переплете из телячьей кожи, которую пару дней назад дал ему дед, – говорится, что время – это одна из форм существования материи.

– Это так, – согласно наклонил голову старик.

– Но мы не можем ощущать время ни одним из органов чувств, – возразил деду Антип. – Следовательно, время – величина не материальная.

– Мы не можем физически ощутить время, потому что оно слишком плотно связано с другими видами материи. Мы можем только косвенно воспринимать его присутствие, наблюдая за процессами, происходящими с окружающими нас физическими телами. Да и наши собственные тела также подвержены разрушительному воздействию времени.

– Но само время бесконечно, – сказал Антип. И после секундной паузы добавил: – Если верить тому, что сказано в книге.

– У меня нет причин сомневаться в этом, – как всегда, немного лукаво улыбнулся старик.

– Следовательно, время не имеет ни начала, ни конца, – продолжал гнуть свою линию Антип.

– Получается, что так, – с беспомощным видом развел руками дед.

– Но это противоречит элементарному здравому смыслу! – возмущенно воскликнул Антип. – Все сущее имеет начало и конец!

– А что ты скажешь о кольце? – поинтересовался старик.

– Ты хочешь сказать, что время замкнуто в кольцо? – уточнил Антип.

– Я всего лишь предлагаю тебе рассмотреть подобную возможность.

И старик рассказал Антипу следующую историю:

«Странник не помнил начала пути, как не помнит никто из живущих минуты своего рождения. Не знал он ничего и о том, кто и по какой причине обрек его на вечное скитание по бесконечной Дороге Времени. Что это – дар или наказание? Или, может быть, просто игра случайности? Глупая шутка судьбы? Но тогда что такое судьба? Кто или что стоит за этим словом? Есть ли хоть какой-то смысл в том, что перед его всегда широко открытыми, как будто удивленными глазами проходит вся история человечества?

Когда? – Кто? – Зачем? – Почему? – Кто? – Когда?..

Все эти вопросы возникли, чтобы больше уже не отпускать позже, когда Странник в полной мере осознал свою уникальность, свою непохожесть на остальных – на тех, кто окружал его, жил рядом с ним, говорил на понятном ему языке, рос, старился и исчезал, уходя во тьму, в небытие.

Какое невероятно огромное количество синонимов придумано для слова «смерть», думал Странник. Казалось бы, почему не называть вещь своим именем? Тем более что и слово само вовсе не плохое – мягкое, перекатывающееся между языком и нёбом, как переспелая ягода черники, вот-вот готовая лопнуть. Но нет же, для обозначения такого простого и ясного понятия появлялись и появляются все новые и новые словесные обороты, как будто, изменив ей имя, можно обмануть и саму смерть, старуху с косой (почему именно старуха? и отчего – с косой, а не, к примеру, с топором? да мало ли еще существует способов и средств лишения жизни) или черного всадника на вороном коне (все те же вопросы).