Читать книгу КЛАССИЧЕСКАЯ РОЗА. Стихоторения - Алексей Кирдянов-Алимкулов - Страница 2

Здесь непрощенною виною

застыла в воздухе беда.

И чайка плачет над водою,

а в Мойке черная вода.

Ни день. Ни ночь – темница. Холод.

И сумрак, серый потолок.

И за решеткой синий полог

так удивительно высок.

Успокоение ничтожно,

когда мучителен покой…

Тяжелой поступью острожной

за дверью ходит часовой.

А мне Ахматова сказала

иль в легком сне, иль наяву:

«Когда я с милым расставалась,

я сердце кинула в Неву.

А он не знал. Затеял поиск —

он обошел Фонтанный дом…

Был дом безжизненно спокоен,

а сердце билось подо льдом».

Ночь неокрепшего лета,

мост через узкий канал,

женщина с алым букетом —

это когда-то я знал.

Падают на воду розы,

гаснут под сводом моста.

Алые розы и слезы —

грусть, как слезинка, чиста.

А миг торжествен, светел, свят…

Да будет ночь бела!

По небу розовый закат

природа разлила.

Еще мгновенье – полумрак,

дома в полутонах.

И ты как будто в двух мирах —

в реальности и в снах.

Мне эту тайну знать дано:

немею, не дыша.

Соединяются в одно

природа и душа.

Чиста лазурь небесная – о, нежность! —

над строгостью озерной красоты.

Лазурь и парка утренняя свежесть,

и первые весенние цветы!

Лазурь повсюду – светлыми лучами

легла на мрамор милого лица;

она и в дымке легкой – над прудами, —

и в легкости Китайского дворца.

Закончился последний срок терпения,

лак пышных слов истерся – тускл и сер.

Под звуки очищающего пения

(и в этом символ) рухнул «Англетер».

Пронзительно оборван голос гибелью,

в надрывах – боль, в разрывах облаков.

Печатать поощрительно и прибыльно

набор предсмертных горестных стихов.

Он отдал сердце, но остался с совестью,

чуть воспарил, а почва – из-под ног.

Таков итог короткой нежной повести:

написанные кровью восемь строк.

Тень человека черного – в бессонницах,

она, как ночь, преследовала днем.

Виной – «болезнь» и то, что он «пропоица»,

и все вокруг как будто ни при чем.

Душа Поэта, в небе растворимая,

кружит над миром стаей хрупких слов.

Без «Англетера» выше, различимее

над площадью разрывы облаков.

В людскую скорбь и мертвые уверуют —

у серых плит утоптана земля.

Что люди ненароком не доделают, —

доделают иль пуля, иль петля.

Наполняет бокалы зияющий сад,

там деревья, как ночи, черны.

Я увидел сегодня, а мне говорят:

там не видел никто Сатаны.

Не пугают на небе пустые слова —

это песни беззвучны в саду.

Даже в этом аду немота не права —

я без песен везде пропаду.

Как хорош Сатана, наливающий яд —

там ему только песни нужны.

Я увидел сегодня, а мне говорят:

там не видел никто Сатаны.

А вьюга воет, воет, воет,

а вьюга воет за окном.

Мне этот вой так много стоит

в пространстве темном и пустом.

И обожжет вдруг сердце холод,

и мне покажется на миг,

что, будто, я уже не молод,

еще, как будто, не старик.

А вьюга воет, воет, воет