Читать книгу Жизненное пространство - Алексей Колентьев - Страница 2

Преследовавшие меня граждане скорее всего мой настоящий след уже не нашли и, учитывая наступившие сумерки, понесли потери. В самом деле, ну не зря же я старался, «сюрприз» к дереву прикручивал и все такое? Они могли вообще оставить это сомнительное удовольствие, каким является ночная погоня за одним человеком по пересеченной местности, и заночевать, так сказать, на пленэре. Песни у костра, страшные байки на ночь. Опять же, если от моего сюрприза образовались пострадавшие, им нужно оказать помощь. Наступательная граната, которую я использовал в качестве начинки для растяжки, имеет небольшой радиус поражения, и летальный исход от такой игрушки маловероятен, а вот всякие неприятные увечия и раны – это всегда пожалуйста. Но наверняка бандиты решили вопрос с нетранспортабельными ранеными радикально. Они могли их просто добить, прикопать в сторонке и побежать дальше. Раз уж этот контейнер им так жизненно нужен, рядовых исполнителей щадить не станут. Но, похоже, в содержимом тубуса очень нуждается и странная компания честных торговцев и пулеустойчивых телепатов, под чьи гарантии можно получить любой кредит. Общество, в котором мне предстоит вращаться, пока выглядит весьма колоритно.

Будь у меня время, я обязательно заглянул бы к парням на огонек и малость поуменьшил их популяцию. Заодно и выяснилось бы, сколько народу за мной идет. Будет весело, но в данный момент контрпродуктивно: во-первых, их может оказаться слишком много, а я не настолько сильно доверяю своему нынешнему оружию, чтобы с ходу ввязываться в долговременный и серьезный бой. К подобным операциям нужно серьезно готовиться, а самодеятельность не мой профиль. К тому же меня ждут через два часа в условленном месте, а прогулка по ночному лесу и без того серьезно замедляет темп продвижения. Нет, повеселиться, я так понял, возможность еще представится, а вот обещанные сроки следует держать – это закон, который я уважаю с детства. Пойду к Серому, благо уже не так далеко.

Вот и опушка леса: дальше вниз крутой откос, поросший короткой травкой, напоминающей газон в парке. Потом, метров через тридцать, – забор сетчатого ограждения, увитый поверху спиралью Бруно. Проволока и ячейки сетки изрядно проржавели, на них бусинками скопилась влага, похоже, недавно тут шел дождь. Почему же лес в двух десятках метров позади меня стоит сухой как минимум недели две? Начинаются странности, а ведь говорили мне, что место это с причудами… Ага, приметный столбик, метрах в двадцати от забора, а на нем надписи на украинском и английском языках, предупреждающие, что дальше запретная зона радиоактивного заражения и вокруг-де все заминировано. Эх, блин, докатились: «моятвоя не понимай», самостийность!.. Минное поле – это не шибко страшно, дело обычное. Минзаг скорее всего советский еще, а что-то посерьезнее и более современное уже бы меня обнаружило и рвануло. Тут опять работает заблуждение чисто киношного плана: мины ставят не только за предупреждающим знаком, а иногда и далеко перед ним. Не так интенсивно и не так много, но ставят, поэтому из леса я и не вышел – столбик с объявой был виден издалека. В моем бинокле с просветленной оптикой и встроенным дальномером он был как на ладони. Оптику я прихватил на память о прошлой жизни, вместе с механической бритвой «Спутник». Слава человеку, придумавшему глубокие карманы.

Потянув носом воздух и еще раз осмотревшись, я вынул наладонник, отряхнул экран от карманного мусора и включил. КПК пискнул, экран осветился белым. Одним пальцем левой руки давлю на кнопки: «Я возле места встречи, напротив меня в сорока метрах ограда, ориентир – столб с объявой о минном поле. Нахожусь с ним на одной линии. Ведите».

Ответ пришел сразу: «Здесь Серый. Здорово, Антон. Я от Поповича. Схема такая: на твоем ПДА высветится точный маршрут – сплошная белая линия, иди по ней до забора. Не бойся отклониться: как только отступишь, линия раздвоится и отклонение покажется красным цветом. А там… ну, думаю, понятно, что будет. В конце маршрута, в заборе, увидишь отогнутый кусок сетки – и добро пожаловать к нам, в Зону».

ПДА? Что такое ПДА? А-а, понятно: это, видимо, местное название наладонника, который я по незнанию зову, как обычно, КПК. Отстучал Серому, что понял, и тут же на карте появился маршрут. Чуть левее того места, где я укрылся.

Мин не встретилось, маршрут оказался надежным, спокойно пройти получилось метров пятнадцать, когда от леса послышались звуки перестрелки. Звук шел сзади и справа: преследователи каким-то образом встали на верный след и, по моим прикидкам, примерно через полчаса должны были появиться у точки прохода в Зону. Это очень хреново. Тот, кто их «мотает», долго не продержится, расклад не в его пользу, да и кто бы это мог быть? Останавливаться нельзя, ускоряться тоже нежелательно, тут шаг в неверном направлении – и привет. Знакомая ситуевина: в лучшем случае убьет сразу, в худшем покалечит, и тогда дело однозначно – труба.

Серый, когда мы с ним встретились, забеспокоился, потянулся к рации в петле разгрузки. Я его остановил:

– Не надо, брат. У них широкополосные сканеры – скажешь что-нибудь, даже на закодированной частоте, и бандосы однозначно возьмут пеленг. Давай без выступлений в эфире обойдемся. Ты просто там постой, лады?

Старатель резон в моих словах уловил и рацию тревожить не стал. Я снова двинулся, осторожно ступая по опасной земле. Ясное дело: если меня заметят на открытом месте, просто расстреляют издали, как в тире. Но выхода нет, путь пройден до половины.

Вдруг до меня дошло: бой идет какой-то странный, с одной стороны я слышу семь натовских стволов, а отвечает им только один, наш, родной АКСУ. Вот замолк один иностранец, второй поперхнулся, может, заклинило машинку. Следом бумкнула граната – похоже по звуку, наступательная. По мне, в лесу они – как взрывпакет, толку немного, шуму больше… Снова заговорил АКСУ, и еще пара «натовцев» замолкла на полуслове. Очереди резко оборвались, даже почудилось, что кто-то вскрикнул. В любом случае этих стрелков явно приложили насовсем, на технический захлеб не похоже.

Неожиданно все стихло: не иначе, оставшиеся преследователи повернули назад или просто перегруппировываются, пытаясь обойти стрелка с АКСУ по флангам. Но я уже был у сетчатого забора, отогнул надрезанный край и, чуть присев, оказался по другую сторону. Добрался…

Что-то в поведении Серого меня удивило: он с явным благоговением смотрел на опушку леса за моей спиной. Я тоже оглянулся, стараясь угадать направление его взгляда. Там, на самом краю зарослей кустарника, стоял тот самый парень, от которого я получил повторные гарантии. Он, видимо, ждал, когда я тоже посмотрю в его сторону, и отсалютовал мне своим автоматом, подняв ствол в вытянутой руке над головой. Потом фигура в черном комбинезоне снова растворилась в сумерках, как и в прошлый раз. Меня прикрыли.

Теплое чувство, почти забытое, снова было со мной: неожиданно для себя я понял, что не зря шел в Зону отчуждения. Мое место точно здесь. Я спросил своего проводника:

– Кто этот парень?

Такой вопрос Серому задавали, видимо, не в первый раз, но увиденное настолько его потрясло, что я удостоился развернутого ответа:

– Это Рэд Шахов, один из первых старателей. Пропал много лет назад в центре Зоны. Живым его никто уже лет двадцать не видел. Только вот… так. Потом он стал появляться, предупреждать о ловушках, выводить заблудившихся старателей из опасных мест. Наказывать мародеров, тех, кто дал слово и нарушил обещание и вообще паскудничал сверх всяких пределов. Это призрак Зоны, все зовут его Черный Старатель. Ну, как Черный Альпинист у скалолазов, только тот точно сказка, а наш вот он. Шахов редко вмешивается в наши человечьи дела, еще реже говорит с кем-то. А тебя он ПРИКРЫЛ. – В голосе Серого сквозило неподдельное удивление. – Это вообще случай небывалый: Шахов не выходит за периметр, и вообще – странно все… Короче, не понимаю я того, что вижу… Пошли к барыге, Поп уже, наверно, себе все ногти на ногах от нетерпения обгрыз.

Сказанное меня не удивило, я своими глазами видел, что парень способен таять в воздухе и его не берут пули. Кроме того, ТАК угадывать мысли не мог даже Равиль по прозвищу Шило, мой знакомый мелкий уголовник, живший в моем подъезде этажом ниже и державший подпольный ломбард. Этот жулик угадывал цену, которую можно дать за тот или иной залог и при этом не попасть под статью о скупке краденого…

Пройдя метров сто, мы вышли на окраину заброшенной деревни. Небольшое селение, в семь дворов; целых домов практически не осталось, стекол в окнах нет, крыши просели, стены местами обвалились. Серый остановился.

– Ну, – с явным облегчения проговорил он, – мне налево, свою работу я выполнил. А тебе прямо и направо: в склоне холма увидишь дверь, спускайся вниз. Там владения Поповича и наш местный «отель». – Старатель улыбнулся. – Иди. Барыга ждет. Потом, как устроишься, приходи в лагерь, найти просто: увидишь огонь в бочке, между двух средних хат, услышишь, как местные «барды» мучают гитару, и иди на голос, не промахнешься. Бывай.

И он пошел, закинув автомат на плечо, стволом вниз, чуть ссутулившись. Такое состояние мне знакомо, хоть в мирной сытой жизни уже стало покрываться пылью забвения. Вот так, бывало, ждешь боя, но по какой-то прихоти богов войны кровь врагу пустил кто-то другой, а тебе так и не удалось испытать свою судьбу. Адреналин все еще ходит в крови, руки мелко подрагивают. Бывало… Наконец-то все снова возвращается на круги своя – и форма, и содержание. Ник-Ник, доброй охоты тебе в полях, богатых дичью, двуличный ты сукин сын, спасибо за все!

Я кивнул, показывая, что понял, и побрел на встречу с местным олигархом, благо тут все было рядом.

Вход в резиденцию Поповича никто не охранял, и это действительно оказалась дверь прямо в склоне холма. Больше всего помещение напоминало вход в канализационный коллектор: железная двустворчатая сварная дверь, распахнутая настежь, и скупо освещенный коридор. Вниз вели два пролета ступеней, заканчивающиеся тесным тамбуром и явно стащенной с какого-то судна массивной овальной дверью с высоким комингсом. В правом верхнем углу предбанника висела видеокамера, ее сервомоторчик зажужжал, давая понять, что меня изучают. Какое-то время ничего не происходило. Потом механизм двери зажужжал неожиданно мягко для такой махины, и она открылась мне навстречу. Вполне возможно, что эту дверь стащили из оружейного погреба какого-то крейсера, никак не меньше.

Внутри небольшого квадратного помещения все было предельно функционально: лампа в забранном решеткой «стакане», тоже корабельного происхождения, под потолком. Свод висит низко над головой, чуть подпрыгнуть – и соскребешь макушкой бурую облезающую краску. Справа от входа еще одна дверь, похожая на входной люк, по-другому это не опишешь, скорее всего ведущая во внутренние владения торговца. По левую руку от меня – пять металлических шкафчиков с кодовыми замками, видимо, это камера хранения. Прямо впереди – забранный толстой решеткой прилавок и по совместительству стол, и вот за этим столом, словно заключенный в камере, восседал, положив локти на столешницу, крепкий лысоватый мужик.

Более всего он походил на боцмана пиратского корабля, а не на торгаша, то есть никаких бегающих глазок и вкрадчивых манер, якобы свойственных представителям этой профессии. Голос боцмана оказался под стать внешности – грубый, пропито-прокуренный баритон, чем-то напоминающий голос Владимира Высоцкого. Но актер есть актер, не хватало Владимиру Семеновичу той жесткости, что чувствавалась как в голосе, так и в каждом движении барыги. Круглые, а-ля Джон Леннон, очки не давали повода заподозрить Поповича в принадлежности к интеллигентскому сословию, а скорее говорили, что этот человек носит очки лишь по необходимости и в случае какого-то форс-мажора со стрельбой или кулачной дракой они ему не сильно помешают.

«Боцман» поприветствовал меня, кивнув головой, но руки не подал.

– Товар с тобой? – сразу перейдя к делу, осведомился он. Голос его прозвучал гулко, в помещении стояла тишина, нарушаемая лишь негромким шуршанием, которое издавал ноутбук на столе.

– Да, прошу.

Я подошел к узкому окошку и просунул туда тубус, предварительно вынув его из рюкзака. Попович бережно принял футляр и ушел в смежное с конторкой помещение, там что-то звякнуло, послышалось ругательство, чуть ли не семиэтажного уровня, имевшее, однако, радостный характер: похоже, я притащил то, что от меня ожидали. Потом что-то снова звякнуло и я услышал стук компьютерной клавиатуры. Может быть, торговец сообщил кому надо о доставке контейнера. Вернувшись, пиратский квартирмейстер снова уселся передо мной. На его дубленом буром лице читалось удовлетворение.

– Молодец, хороший товар. Ну, теперь слушай: то, о чем вы с Ник-Ником договорились, и так было бы в силе; своего слова я НИКОГДА, – это слово было особо выделено чуть угрожающим тоном, – не нарушаю. Не то место, знаешь ли… Вот тебе «чистый» ПДА, можешь «залить» в него то, что снял с бандитов, трофей есть трофей. Но вот наладонник Ник-Ника отдай: там информация, которую он нес мне, тебя там ничего не касается…

Я мысленно усмехнулся: «боцман» меня недооценивал. Просчитался купчина: я успел скопировать данные с ПДА моего покойного друга-компаньона на флеш-карту. Однако, не подав вида, я кивнул. Собеседник продолжал говорить, попутно выкладывая на прилавок какие-то вещи и просовывая их в узкое окошко лотка:

– … Вот набор старателя: защитный костюм с системой жизнеобеспечения и набором антидотов, там автоинъектор встроенный, вколет что надо. Есть кевларовая проложка по классу II – от пуль, осколков, зверье опять же у нас кусачее… Однако сильно на рожон не лезь: защита от всего не шибко большая и кевларом только торс прикрыт, так что особо не зевай. В ПДА зашита памятка по местным… хе, достопримечательностям: аномалии, артефакты, зверье, кланы старательские. Настоятельно рекомендую изучить, прежде чем соваться куда-либо. Вот детектор аномалий – в радиусе пяти метров запищит. Если встретишь «горячее» радиоактивное пятно, защелкает, как обычный счетчик Гейгера. Хабар, ну, там, рухлядь всякую, вообще необычное что-нибудь можешь сдавать мне. Только оружие и взрывчатку сюда не таскай – вояки за них шибко зверствуют, риск велик, а навар смешной. Хорошей цены не дам. А вот артефакты, – на лице барыги мелькнуло мечтательное выражение, – это моя специальность. За них цену дам и сам иногда чего закажу. При расчете не обижу: смогу даже чего-то на заказ из мира привезти, могу даже оружие и снарягу, но это сложно. Вот вроде и все… Да! Совсем забыл про постой рассказать. – Барыга подался вперед и указал узловатым пальцем на боковую дверь в стене: – Тут у меня типа хранилища и гостиницы. Нумера для житья. Не «Хилтон-палас», конечно, но все есть: душ, сортир, койка. Душевая в конце коридора, общая, конечно, но народу сейчас почти нет, потому без очереди помыться можно. Вода только холодная, горячую даю по специальной предоплате. Жратву никто не готовит, это через дорогу, во второй от края хате. Там Парфен Морилка тошниловку держит, есть можно. Пить не советую: самогон местный – штука загадочная. И еще: валюта у нас в Зоне своя, но вроде как и советская ищо. Кто-то вагон советских денег нашел, еврики и доллары у нас не в ходу, вот и пользуемся. Даже банк свой в наличии – дагестанец Джебраил Бухгалтер его держит. Это от Кордона далековато, но могу и я обменять: курс тот же, один к десяти. Ты чего не лыбишься, как все новички до тебя, которым я это говорил?

– А чего тут непонятного? – Мне нужно было что-то говорить, но прерывать в общем-то толковую речь торговца не хотелось. – Деньги всегда деньги; мне все равно, как они выглядят. Даже если вы тут вместо них лотерейные билеты введете. Главное, чтобы на эти бумажки можно было приобрести все, что мне нужно.

Попович понимающе кивнул и продолжил:

– Законов у нас особых нет, кроме самоочевидных: места общего сбора – бары, бордели, магазины – это нейтральная территория. Нельзя убивать, нельзя выяснять отношения. Если до смерти надо подраться или выпустить друг другу кишки – есть «Толковище»… или топайте на «Промзону». Если у нас на Кордоне, то ступайте за околицу и резвитесь вволю…

– А морду набить? – Это был важный вопрос, и я не мог его не задать.

– Это пожалуйста, только не до смерти, и ежели смертельный исход получился – будет правеж. Однако это зависит от того, кто территорию держит, может и проканать за самооборону. – Барыга оскалил в ухмылке рот, полный желтого металла. – Но только если без оружия и не намеренно… Случай все решает. Короче, будь человеком, и к тебе отнесутся по-людски.

– Ясно. Правил нет. Это нормально, – подытожил я.

– Верно. – Торговец вновь продемонстрировал мне свою фиксатую пасть.

– Тогда я пока придавлю на массу, примерно часов пять. Мне еще о чем-нибудь знать надо? – Уходя, я обернулся на пороге двери, ведущей в «номера».

– Про оплату помнишь? – сразу подобрался барыга.

– Само собой. Давай разочтемся за неделю вперед. Вот есть у меня десять штук бледно-зеленых мертвых президентов, сколько это будет в рублях? – Я выдожил предусмотрительно переложенную в карман разгрузки из нательного пояса Ник-Ника толику амеровских дензнаков. – Поменяй, вычти за семь дней, и я пойду: день выдался напряженный.

Барыга, ухмыльнулся и проворчал:

– За форс-мажор и мою доброту… Скину тебе по двести рублей за аренду помещения. Но только на эти семь дней и только один раз. Итого: получай свои четыре тысячи четыреста рублей сдачи и вали, я тоже устал. Твоя комната в конце коридора, возле душа номер одиннадцать, но цифр там нету, одни трафареты остались.

– Благодарю, скидка – это всегда приятно.

Перешагнув порог, я вступил в длинный темноватый коридор. Словно свет в конце тоннеля, масляно-желтым светился проем душевой. Дверь моя оказалась по правой стороне коридора, и цифирь действительно с нее куда-то испарилась. Ключ резво повернулся в простеньком замке два раза, и я шагнул внутрь. День и вправду получился непростым, хоть и интересным. Да и с данными с трофейных ПДА нужно разобраться. Вещи сложил у порога и, сев на табурет, стал раздеваться, попутно осматриваясь.

Комната напоминала пенал. Поскольку резиденция торговца находилась под землей, окон, естественно, не было. Обстановка самая простая: слева от входа – панцирная кровать со скатанным в ногах матрасом, посередине стол и два табурета, давно не крашенные, но чистые и крепко сколоченные. Справа в углу двустворчатый шкаф в полкомнаты. Я подумал, что это предусмотрительно. Его, видимо, дорабатывали вручную: половина была забрана листовым металлом. В дверце замок, довольно простой – цилиндровый, что правильно. В гостиницах не имеет смысла оставлять что-либо ценное, да и у хозяина наверняка есть мастер-ключ от всех дверей. А так – формальности соблюдены, видимая приватность присутствует. В самом углу, у двери, прикрученная к стене эмалированная раковина с бронзовым краном, имеющим только один массивный вентиль. Пол покрыт коричневым потертым линолеумом.

Как и ожидалось, все в комнате имело подержанный, «общественный» вид, как в любой гостинице, даже «многозвездного» уровня. Сам я на одной из временных работ охранял некоего банкира, и по роду службы осматривал апартаменты, где ему приходилось проживать, и знаю: лоск только снаружи. Богатеи под кровати и матрасы не заглядывают, придираясь к сервису, но по сути живут как на вокзале. Везде одно и то же – кругом типовая нищета и растиражированная, но не менее унылая роскошь, только цены разные. Так что я, недолго думая, раскатал матрас, застелил белье, как всегда сырое, но чистое, затем коричнево-зеленое покрывало и положил тощую подушку. Но на боковую еще рано, сначала следовало разобраться с трофеями, чтобы в случае чего можно было сразу подхватить вещички и рвануть с места.

Прежде всего занялся оружием, более внимательно осмотрел все собранное во время стычки в лесу. Разложив «беретты» на столе, выщелкнул магазины. Оба полные, не стрелянные, это хорошо… Разрядил, разобрал, почистил и снова собрал. Патроны завернул в тряпицу и сложил отдельно в карман штанов с молнией. После одного случая я с предубеждением относился к американскому военпрому. Было это аккурат году в девяносто седьмом. Я тогда находился в одной воинской части Приморья как наблюдатель на время совместных учений. Тогда было модно приглашать американцев и, чуть реже, англичан с прибывающих в порт Владивостока военных кораблей. Мне посчастливилось попасть на американских морпехов с какого-то эсминца или крейсера, сейчас уже не помню.

Программа была стандартная: десятикилометровый марш-бросок, усложненная полоса препятствий, стрельба по мишеням и спарринг для рукопашников. Наши проявили предупредительность и предоставили гостям право первого прохода, так сказать. Все ожидали, что сборище американских «рэмбо» в два-три раза перекроет наши армейские нормативы и придется попотеть. Но вышло все немного иначе, и лично я некоторое время пребывал в легком ступоре, из-за чего мы потом с бойцами приняли на грудь довольно солидную дозу «обезболивающего».

Сильно углубляться в позор элиты американских войск не стану. По итогам получилось, что во время марш-броска упало в обморок пятеро иностранцев и их пришлось уносить на командный пункт. Потом еще один утопил в неглубоком ручье автомат и чуть не потонул сам, зацепившись ремнем разгрузки за подводную корягу.

Но веселуха на этом не закончилась – следующим номером выступили американские стрелки. Нужно сказать, что стреляли они действительно неплохо, но их подвели оружие и общая усталость. Дело в том, что для форсирования водных преград в комплект каждого автомата входит специальная пластиковая пробка, затыкающая канал ствола со стороны дульного среза. Так вот, у некоторых бойцов эти затычки были надеты неплотно, один вообще забыл ее надеть.

Короче, на стрельбах были сплошные осечки и один ствол разорвался. Пытались стрелять из пистолетов, но там тоже было все кисло – нахлебавшиеся грязи штатные «беретты» либо осекались, либо заедали после первого выстрела. Хорошо показал себя только какой-то сержант с шестизарядным блестящим револьвером, но он сам говорил потом, что это его личный ствол, купленный на гражданке.

От спарринга американцы вообще отказались, посмотрев показательные выступления наших морпехов. Ихний старший офицер запретил своим бойцам выходить на бой даже после того, как наши предложили надеть защиту на руки и голову. Потом мы долго пели песни, поднимали тосты за дружбу и мир во всем мире, но я весь вечер не мог скрыть горечи по поводу того, что эти вот неумехи считают нас проигравшими «холодную войну». Ну, да не стоит о грустном, сделанного уже не воротишь…

Без сожаления откладываю оба импортных пистоля в сторону – лом, он и в Африке лом. Хоть и числятся они на вооружении всяких «маринс» и «рейнджеров», но как были полицейскими пукалками, так и остались. Для бойца, собирающегося долго ползать по грязи, спать где попало и стрелять, стрелять, стрелять, этот пистолет подходит мало. Загоню завтра с утреца, это окончательное решение. Может, какой любитель экзотики и купит, а мне оно не надо.

Теперь пришла очередь автомата, неожиданно хорошо показавшего себя сегодня. Я взял карабин в руки, выщелкнул магазин, убрав из патронника досланный патрон, а потом снова разобрал. «Бушмастер» был почти новым и при более тщательном осмотре никаких неприятных сюрпризов не таил. Мда, непривычная игрушка, слишком много тут всего… Слишком слабовато и затейливо это «ружьишко» для войны!..

Это не означает, что для его использования и обслуживания нужно быть семи пядей во лбу или что из него не пробить и листа бумаги. Просто при тех допусках, что у данного изделия имеются в общей компоновке УСМ[11], долговременный бой оно не выдержит. Заклинит быстро, а может и порвать ствол, если, допустим, поплаваешь в воде, а потом попробуешь стрельнуть в кого-нибудь. Ну прям как те морпехи на учениях! Броник наш точно не пробьет, если надеть, скажем, новый БЗК[12] типа «Пермячки» в компоновке III или IV… Да даже в общевойсковом аналоге обычного броника того же уровня защиты можно спокойно во весь рост стоять. Не нужно, конечно, но думаю, что не пробьет.

Все вышеперечисленное не обязательно может случиться с данным конкретным карабином, но риск в таком опасном деле, как мое, лучше не умножать. А все эта новая концепция, согласно которой лучше противника ранить, но не убивать. Собственно, поэтому я и не люблю малоимпульсные патроны калибров, начинающихся с цифры 5. Да, новичку с оружием такого рода будет вполне комфортно, может быть, даже удастся попасть куда-нибудь. Но фишка в том, что я обычно привык действовать иначе, по принципу: один выстрел – один труп. Раненый враг мне не нужен, поэтому мой выбор – это калибр 7,62 мм. Если получится, избавлюсь от этого «красавчика» и раздобуду себе десантный «калаш» с откидным прикладом, толку будет больше. А вот эта импортная байда… Все-таки есть у этого чуда враждебной техники одно достоинство, совершенно необоримое, с моей точки зрения. Стоит такая игрушка кучу денег: М4 от данного производителя – вещь очень дорогая и местами даже престижная. Решено: продам и его, благо есть почти полный набор прибамбасов. Главный вопрос: кому и как? Попович честно предупредил, что оружие для него товар побочный и реальной цены за него он не даст. Наверняка, даже положи перед ним действующий бластер из какой-нибудь фантастической реальности, больше чем по три рубля за пучок он его не купит. Что, в общем-то, разумно: зачем связываться с тем, что приносит кучу сложностей и минимальную прибыль? Каждый должен заниматься своим делом. Выход, однако, есть, но об этом утром.

Заново снарядить пять магазинов и разложить по подсумкам разгрузки четыре из них, а пятый загнать в приемник карабина и дослать патрон – дело десяти минут. Обычно не рекомендуется обращаться с оружием именно таким образом. Пружину в магазине следует разгружать, если бой в ближайшее время не предвидится. Но за долгое время, проведенное там, где именно такая привычка – залог долгой и относительно безопасной жизни… Просто нужно тщательнее осматривать и обжимать подающую пружину, а это нетрудно.

Поместив карабин на табурет таким образом, чтобы его можно было легко взять на изготовку, я положил разгрузку на стол и пошел в душ. Здесь все было как в казарме: двадцать «леек», кафельный пол и стены зеленого цвета. Правда, кафель не советский, а с претензией на евростандарт: черные и зеленые плитки «под камень». «Лейки» хромированные, вода течет нормальная, чего еще желать после трудного дня? Кто-то жить не может без бани, я никогда этого ритуала особо не понимал и целебного воздействия душа не признаю. Главное – быть чистым, а остальное дело вкуса и настроения.

Вернувшись, завалился на кровать и заснул. Надо сказать, что это только так называется «заснул», я никогда по-настоящему не отключаюсь. Очень давно меня обучили в армии методике чуткого сна: вроде как проснешься отдохнувшим, но во время этого отдыха все слышишь и ощущаешь. Застать врасплох меня можно только выстрелом метров с трехсот, да и то если плохо замаскировался. Полезный для здоровья навык, короче.

Сплю я не долго: часов трех-пяти хватает с лихвой. Приведя себя в порядок, перекусил армейским рационом армии США, позаимствованным у покойного «снайпера», и запил чаем. Мой рецепт прост: кипятильник и эмалированная кружка плюс вода, отстоявшаяся за ночь. Чифиристый чаек!

Покончив с приятным, я принялся облачаться в комбез, полученный вчера. Все оказалось просто, только осталось пять незаполненных кармашков на поясном ремне: в один, как влитой, лег детектор аномалий, а вот остальные… Опа! Дошло: сюда, видимо, помещаются артефакты.

Из памятки я узнал, что их носят с собой из-за полезных свойств. Будто бы одни отклоняют пули, другие нейтрализуют вредные излучения, третьи делают более выносливым… Правда, у всех есть неприятные побочные свойства, но, как говорится, за все надо платить. По-новому отрегулировал разгрузку, надел, поворочался – не мешает, все под руками. Выщелкнул магазин из карабина, передернул затвор, подобрал вылетевший патрон, вставил обратно в магазин, снова вставил его в горловину приемника. Повесил на плечо стволом вниз, чтобы удобнее было перехватывать для стрельбы навскидку. Вроде как здесь ходить со стволами нормально. Ну, на худой конец отмахаюсь руками или ножиком, до стрельбы в таком людном месте, скорее всего, не дойдет. И вышел, миновав коридор, к конторке Поповича. Несмотря на ранний час – было 5:47 утра – труженик прилавка уже находился на рабочем месте и что-то увлеченно набивал на клавиатуре ноута. Фон был таким же, как и накануне: нарушаемая лишь щелчками клавиш ноутбука тишина. Я поздоровался первым:

– Доброе утро. Как погодка снаружи?

Попович поднял на меня белесые, почти бесцветные глаза и ответил:

– Добрее видали, выйди да сам глянь. Надо чего?

Вот нюх, однако.

– Надо. Есть у меня одна насущная потребность. Для начала скажи, есть ли у тебя что-нибудь из оружия? Знаю, не занимаешься, но может…

Торговец испустил глубокий вздох и изрек:

– Щас, погоди. Сам не балуюсь, но… Выйдешь из бункера, пойдешь к костру, где бродяги наши тусуются, найдешь Цвирню. Это человек такой, он тебе, может, чего продаст и у тебя чего-нибудь купит. Нужда это, я понимаю. Удачи. – И снова защелкал по клавишам ноутбука, уже исключив меня из круга своего внимания.

– Благодарю.

– В карман не положишь, – донеслось в ответ невеселое замечание. – Сочтемся.

Поднявшись на поверхность, я огляделся: густой туман причудливо вился во впадинах меж холмами, обволакивал деревья… Наступила осень! Только вчера, пересекая полосу минного поля, я находился в августе, и вдруг нате вам: поздняя осень. Это было необъяснимо странно, но не пугало. Все мои чувства говорили о том, что опасности нет, что явление это хоть и необычное, но безвредное.

Несмотря на ранний час где-то в центре поселения старателей тренькала гитара, откуда-то доносился характерный запах костра, а над вторым и самым ухоженным на вид домом в четыре окна висела нарисованная от руки, но правильными, так называемыми трафаретными, буквами вывеска: «Столовая». Мелкими буквами ниже значилось: «Куры-гриль, шаурма, вино-водочные изделия в ассортименте». Этого нам пока не надо, может, позже.

Выйдя на главную улицу, увидел разномастную компанию из пяти человек, сидевших у металлической бочки, в которой весело и, видимо, постоянно горел огонь. Чуть в стороне стоял Серый, который, заметив меня, кивнул, показывая, что узнал. Я кивнул в ответ и, подойдя ближе, присмотрелся к компании у костра.

Похоже, моя экипировка выглядела элитарно: все пятеро были в штормовках разной степени поношенности. С чехлами у пояса или за спиной, из которых торчали обрезы охотничьих ружей. По виду двенадцатый калибр, куркового типа, скорее всего ИЖ. У двоих – помповые «моссберги» со спиленными прикладами и укороченными стволами. Двое точно прятали в карманах нечто короткоствольное. Скорее всего, ПМ или его украинский аналог – «Форт».

Разговаривали вполголоса, в основном про то, кто где был, а еще про какого-то парня, который попал в аномалию «прыг-скок» и стал летчиком, исполнилась его детская мечта. Так травят бородатые байки, содержание которых все давно знают, но все равно слушают, поскольку это вроде как ритуал. Я плохо понимаю шутки вообще да и сам шутить не умею, поэтому на треп у костра внимание не обратил. Видно было сразу, что люди устали и разговор ведется скорее по инерции, нежели из интереса.

Я подошел к Серому и после обмена дежурными любезностями спросил о человеке, обратиться к которому мне посоветовал Попович. Серый молча кивнул на дверь, выраставшую прямо из земли. Скорее всего стоянка старателей располагалась в несуществующем ныне огороде и дыра в земле являлась входом в бывший погреб. Напоследок местный шериф посоветовал мне торговаться до последнего, ибо оружейник большой фанат именно этой части сделок. Из памятки я знал, что Серый вроде как глава местной самообороны. В Зону уже давно не ходит, предпочитая пестовать новичков. Здешние люди своего статуса особо не скрывали, держались свободно. Мне это напомнило старые фильмы о Гражданской войне и рассказы прадеда о знаменитом бандитском государстве Нестора Махно. Очень похоже получалось, даже жутко становилось от аналогий.

… Снова спустившись под землю, я оказался в прямоугольном помещении, разделенном на две неравные половины широкой доской, идущей на уровне пояса. Это был прилавок, потому что с моей стороны в углу на старом офисном стуле сидел охранник обычного шкафообразного вида, какие призваны скорее пугать, нежели защищать по-настоящему. Для защиты от недовольных и более сообразительных экспроприаторов, скорее всего, имелось нечто посложнее и явно более действенное. Дальняя стена, отгороженная от меня прилавком, была увешана предметами снаряжения и… охотничьими ружьями. Негромко наигрывал бумбокс в глубине торгового зала, отделенного от меня перекладиной прилавка. Звучала композиция «The Crystal Ship» группы «The Doors». Я не большой любитель музыки, но Джим и его ребята играли хорошо…

Сюрприз с ассортиментом, однако, но, может, особое предложение действует только для постоянных клиентов с надежными рекомендациями? Охранник скорее всего как-то дал знать своему хозяину, что пришел посетитель. Дверь в стене за прилавком отворилась, и в комнату вошел маленького роста человек, весь такой округлый, что наводило на мысль о малоподвижном образе жизни. Бросались в глаза смуглый цвет кожи и борода-эспаньолка. У него было старомодное пенсне на шнурке, и мне, как человеку, выросшему во времена социализма, он очень сильно напомнил Якова Михайловича Свердлова, с той только разницей, что кожанки торговец не носил и имел точные и неожиданно для его комплекции плавные движения. Местный «оружейный барон» радушно приветствовал меня, будто знал всю жизнь:

– Доброе утро, молодой человек! Чем могу помочь?

– Здравствуйте. Хозяин гостиницы Попович сказал, что…

Тут же торговец меня перебил:

– А-а! Так это вы вчера прибыли в наши края? И сразу ко мне. Рад. – Цвирня внимательно посмотрел на меня, но руки не подал.

– То, что я вижу на витрине, лишь частично необходимо мне. Хотел кое-что продать и кое-что приобрести.

– Говорите конкретнее, не стесняйтесь. – Цвирня сделал приглашающий жест. – Если это есть у меня, вы его получите… Ну, за разумную цену, само собой.

Торговец изобразил на лице легкую гримасу сожаления типа «Отдал бы даром, но что поделать, если деньги еще никто не отменил».

– Я хочу продать вот этот карабин с комплектом аксессуаров и два пистолета «беретта» М-92. А взамен получить нечто более привычное и желательно отечественное. Я имею в виду российское или советское.

Глаза Цвирни превратились в два сканера, и сам он как-то подобрался, весь превратившись в одно большое ухо. Сразу видно, мужчина свое дело любит трепетно. Я тем временем продолжал говорить, поигрывая ремнем импортной винтовки, – давал торгашу возможность ее как следует рассмотреть.

– Мне нужно нормальное оружие, лучше армейское, не охотничье. Ковровский автомат АЕК-973 будет самое оно, если нет его, можно АК, что-нибудь из «сотой» серии, но не натовские адаптации. Подойдет карабин АК-104 с коллиматорным прицелом. Можно «Кобру» в армейском варианте, можно что-то импортное, но не слишком дорогое. К оружию мне нужен двойной бэка[13], ну чтобы два раза не ходить. Пистолет еще хотел бы, тоже российского производства, лучше СПС[14]. Можно и АПБ[15], со «стечкиным» у меня связаны сентиментальные воспоминания, ностальгия, одним словом.

Все это я выложил не торопясь, попутно рассматривая снаряжение на стенах. Но на лице торговца не дрогнул ни один мускул. Выдержав небольшую паузу и тщательно подбирая слова, он сделал контрпредложение:

– Прицел, патроны и э… предмет юношеской ностальгии – все это не проблема. Но вот АЕК… это сложно, молодой человек. И весьма недешево.

Он снял пенсне и сосредоточенно начал протирать его бархоткой, вынутой из кармана парки, являвшейся самой примечательной частью его в общем-то обычного прикида. Коричневый свитер под горло, камуфляжные штаны, армейские ботинки. Такие берцы поставлялись в ограниченном количестве и только подразделениям «пустынных крыс» английских спецвойск, легкая и очень удобная обувь. Оружейный магнат, почуявший запах чистогана, – это захватывающее зрелище.

– Понимаю. – Я дал понять, что цена меня не пугает.

Торговец продолжил:

– Хорошо, могу заказать, но только по предоплате.

– Сколько?

– Э… думаю, тысяч десять рублей. И это будет не скоро, недели через две.

Так, в общем-то, я и думал. Что же, повременим с роскошью. Поищем альтернативы. Я с явным сожалением посмотрел на торговца:

– Пока это не для меня. Сейчас я слегка стеснен в средствах. Но имейте меня в виду, думаю, скоро мы с вами вернемся к этому разговору. А что у вас есть пока в наличии?

Цвирня начал перечислять:

– В ассортименте вся линейка АК-74, а из «сотой» серии АК есть пара 102 и один «укорот» – 104. Импортного немного: есть американский карабин LR300, правда, только «гражданская», полуавтоматическая версия…

Остальное я пропустил мимо ушей, поскольку либо не устраивала марка оружия, либо цена была слишком велика. Прервав торговца как можно более деликатным образом, я озвучил свои конкретные нужды:

– Михаил Анатольевич, спасибо, что просветили, но я уже определился. Прямо сейчас возьму «укорот» из сотой серии, к нему восемь пустых магазинов, две коробки трассеров[16], триста штук унитарных и сто пятьдесят штук подкалиберных патронов[17]. Также желательно получить камуфляжную ленту для обмотки оружия…

Про себя отметил, что прогресс и сервис наконец-то добрались до нас, простых смертных. Раньше наматывали тряпки и ленты изрезанного на куски маскхалата, сейчас стали выпускать маскирующие оружие полосы ткани, их удобно наматывать и снимать – полезная штука, хоть и мелочь:

– … Из оптики «Кобру», естественно, «стечкина» с тактической кобурой и «тихарь».

Воздев руку в жесте римских патрициев и алчно блестя глазами за стеклами пенсне, торговец перебил меня:

– К «стечкину» есть новый глушитель, допускает стрельбу очередями и бронебойные патроны переносит нормально, на сто выстрелов.

Обычно глушитель к данному стволу – штука крайне ненадежная, плохо переносит длительную пальбу, но другого-то не придумали. А тут такая приятная неожиданность: глушитель с заманчивыми характеристиками! Наверняка что-то местного пошива.

– Возьму. – Мысленно я вздохнул с облегчением. – Сколько с меня в итоге, с учетом бартера?

Цвирня тихо выпустил воздух из легких, его тоже начал отпускать азарт при виде оптового покупателя. Но вот что значит старая закалка – он почти не задумался с ответом:

– Мы в расчете, молодой человек. Ваши э… трофеи все покрывают; и я прямо отсюда вижу, что карабин в хорошем состоянии. Приятно было иметь с вами дело. Если нужен ремонт или консультация… Хотя кому я это говорю, вам таки нужно стоять на моем месте, а мне внимательно слушать.

– Я бы взял еще модульную разгрузку… лучше типовую, ALICE[18] с подсумками под российские магазины, и РД[19], рейдовую трехдневку, германский, если есть. Все расцветки «украинская золотая осень».

Мы оба улыбнулись, напряжение окончательно ушло, даже вновь стала слышна музыка. Цвирня заглянул в какую-то тетрадь и снова меня обрадовал:

– Все это есть в наличии, к РД бесплатно прилагается натовская «медуза»[20], ее можно подогнать под ваш БЗК. – Торговец с уважением посмотрел на меня. – Стоить все вместе будет две тысячи рублей…

– Тысяча пятьсот, – парировал я.

– Тысяча девятсот двадцать, – не сдался оружейный барон.

– Тысяча шестьсот, больше не дам, – подыграл я.

– Тысяча восемьсот, и только для такого ценителя, как вы, – отбил подачу торговец.

– Тысяча шестьсот пятьдесят, и закончим на этом, мне еще ствол пристреливать, – подал я «крученого».

– Тысяча семьсот, и мы в расчете. Вы меня почти ограбили, – сдался торговец.

– По рукам, Михаил Анатольевич. Давайте произведем трансакцию.

Улыбка поневоле наползала на мою физиономию. Оружейник тоже повеселел. Видимо, процесс торга – это нечто вроде спорта, правда, я не сильно в нем силен, но все же приятно, когда доброе дело тебе ничего не стоит.

«Калаш» оказался новым, со складным, а не пластиковым рамочным прикладом. Что самое приятное, в комплекте был съемный резиновый затыльник на приклад. В придачу полагался фирменный подсумок с набором сезонных смазок и полевым набором для чистки.

Установка коллиматора и пристрелка автомата и «стечкина» заняли еще около двух часов. Минут сорок отняла подгонка снаряжения.

В заключение я поинтересовался о насущном – запасных источниках питания для прицела и ПДА, и узнал об еще одном чуде Зоны.

– О, молодой человек, электричество вообще и батарейки в частности – сущая чепуховина, – просветил меня Михаил Анатольевич. – У нас это не проблема: никто не знает, как это происходит, но элементы питания не разряжаются надолго. Выключаются, конечно, когда должен заряд кончиться. Но проходит минуты три и – оп! Они таки снова как новенькие. И вообще… поменьше удивляйтесь и будьте осторожны: здесь все иначе, чем за тем смешным забором, из-за которого вы прибыли… Если все будет так, как я думаю, то заборы никому не помогут и уж точно не остановят того, что находится там, – оружейник кивнул неопределенно куда-то мне за спину, – в глубине Зоны. И полуразумные твари, и аномалии – не самое опасное, что может там поджидать.

– А что? – я задал глупый вопрос, но иногда от них трудно удержаться.

Оружейник ответил неожиданно серьезно:

– То, что каждый приносит с собой, но… Зона понимает человека так, как сама захочет. Или просто смотрит в нас глубже, чем мы отваживаемся заглянуть… Впрочем, сами поймете, если проживете достаточно долго для этого. До встречи, молодой человек, надеюсь, что она состоится.

Я уже собрался уходить, когда оружейник снова подал голос.

– Вот еще что! – Он хлопнул себя по лбу в притворном жесте забывчивости. – Вам же нужен сканер радиочастот? Ну, чтобы избежать неприятных встреч или, напротив, пообщаться с друзьями… Так, чтобы вас никто посторонний не слышал?

Цвирня выжидательно посмотрел мне в глаза. Торговец говорил дело, сканер – вещь полезная. Поинтересоваться, что он мне предложит, что ли?

– Что вы можете предложить?

Михаил Анатольевич хитро прищурился:

– Это наша местная разработка; чип встраивается в ПДА, наушник почти незаметен, можно синхронизировать его с детектором аномалий. Тангента имеет четыре положения: «прием», «передача», «сканирование радиодиапазона», «сканирование агрессивных сред». Свои переговоры идут в диапазоне УКВ, сообщите код тем, кому доверяете, а остальные слышать не будут.

– Хорошо, беру. И извините: торговаться мне уже некогда. Сколько?

Торговец не был разочарован и, как человек, привыкший ценить свое и чужое время, кругами ходить не стал:

– Три сотни за чип, семьдесят за калибровку. На установку и подгонку понадобится двадцать минут.

– Согласен. И повторюсь: с вами приятно вести дела, Михаил Анатольевич.

… Я вышел из бункера в несколько смятенных чувствах, но о принятом решении поехать на Украину не жалел. Совсем лишним ощущал я себя в том мире, что остался за «смешным забором», как выразился Михаил Анатольевич. «Мирная» жизнь каждый день била меня наотмашь своими реалиями, с которыми трудно, почти невозможно смириться человеку, воевавшему то там, то сям без малого десять лет…

Я вдохнул сырой, совсем уже осенний воздух, прислушался: определенно я был там, где надо. Меня окружали знакомые и такие родные запахи костра, оружейной смазки, пропитки обмундирования. В отдалении слышался знакомый стрекот коротких очередей «калаша», оттеняемый звуками тренькающей гитары и негромкими голосами старателей. Впервые за последние полгода пришло ощущение твердой почвы под ногами: тут я знал многое и, если выживу, узнаю еще больше. Видимо, правы те, кто говорит, что у каждого человека есть свое место в жизни… может, для меня это оно и есть. Попробуем. Как в пословице: коль не убьет, то сделает сильнее.

Подошел Серый, завязался разговор:

– Вижу, Антон, старик тебя уже приодел. Долго торговался?

– Так, для проформы. Я не любитель торговли. Что-то случилось?

– Группа моих новичков попала в засаду на старом АТП, двоих кончили сразу, одного держат в заложниках. Скорее всего завтра перетащат через железнодорожную насыпь и перепродадут Кабану – это главарь местных бандюков.

– Рабы? Здесь-то они зачем? Дома тут никто не строит, огороды не вскапывает…

Вожак новичков перебил:

– Тут своя специфика, людей используют как гайки в начале освоения Зоны: некоторые аномалии срабатывают только на человека, гайки больше не помогают, как в былые годы. Зона умнеет. Таких людей зовут «бычками». «Пустить бычка» – самый ходовой способ у наемников и бандитов артефакты добывать и маршруты пробивать после Выброса.

– А как остальные? – Вопрос требовал прояснения, и лучше, чтобы его дал человек, который внушал мне меньше недоверия, чем остальные. – Ну там «Вiльна Сiчь», «Альфа», вольные бродяги?

– А ты откуда слова такие знаешь?… О том, что они используют «бычков», не слышал. Рискуют, как и все, а сектантов из «Братства Обелиска» вообще, похоже, аномалии не трогают. Ходят слухи, что они умеют ими управлять. Хотя точно никто не скажет. Ну так как: возьмешься моего парня вытащить?

Серый, видимо, сделал на меня серьезную ставку, и я его прекрасно понимал: его зеленые новички с бандитами, среди которых наверняка есть и опытные бойцы, вряд ли справятся. Хотя вообще-то блатные, как правило, трусливы и, соблюдая закон стаи, без вожака теряются, норовят рассыпаться и уйти поодиночке. Вот и первое дело, довольно непростое. Спорным аспектом являлся только заложник: неизвестно, где его держат и насколько велика ценность его жизни; паренька могут просто грохнуть, если дело повернется круто или у кого-нибудь из бандитов сдадут нервы. Обычно такие мероприятия готовятся суток трое, но тут… Ладно, шансы все же есть. Неожиданно для себя я согласился:

– Хорошо, я помогу тебе.

Серый нетерпеливо махнул рукой, значит, время действительно поджимало:

– Я выслал группу к АТП, они будут ждать тебя за холмом, это на северо-запад от мостика, через сухой ручей.

Тут настала моя очередь перебивать:

– Я помогу тебе при условии, что твои ребята будут беспрекословно меня слушаться, иначе я умываю руки, это первое. Второе: все трофеи делятся семьдесят на тридцать, и лучшее я забираю себе, это касается оружия и артефактов. И последнее: НИ ОДНА ЖИВАЯ ДУША не должна знать о моем участии. Я как бы не при делах, и если первые два пункта по обстоятельствам, то последний не обсуждается в принципе.

Серый энергично замахал руками, видимо, мой шкурный интерес его не волновал:

– Договорились. Только давай выдвигайся уже – время не ждет.

– Лады. Скинь данные о месте, где сидят твои хлопцы.

Я поудобнее перехватил автомат и зашагал по дороге к месту встречи. Идти было около сорока минут, примерный план за это время вырисовывался довольно отчетливо. Вроде должно гладко пройти.

Снова налетел холодный ветер, посыпался мелкий дождик. Неожиданно запищал детектор – «прыг-скок», это гравитационная простая аномалия издала характерный гудящий звук. Я обошел опасное место по широкой дуге: зацепись хоть краем – втянет внутрь, поднимет метра на три и разорвет в центробежном потоке воздуха.

Вот и мостик. Схожу с дороги, осматриваюсь, «щупаю» местность оптикой. Ребят Серого заметил сразу: новички столпились возле дерева и что-то тихо обсуждали, чертя какие-то схемы на земле ножами.

Взглянем на АТП: так, от ворот проходной к шоссе ведет грунтовка. Само строение сделано в форме арки, с кубами закрытых помещений по обеим сторонам. Проход с высоким съездом, крытый. В правой относительно меня комнате, проходной, с единственным выбитым окном, маячит фигура часового. У него вроде германская трещотка[21], но моим новичкам с обрезами хватит за глаза. Слева, в глубине, двухэтажное здание конторы, второй этаж с балконом, там тоже часовой с АКСУ. Это не сильно страшно, но опять же: с такой позиции моих соратников он положит еще издали. Справа, за частично разрушенным забором, два смежных технических бокса для машин. Левый закрыт, а крайний правый бокс со снятой с петель правой же створкой ворот, облюбовали под стоянку еще трое бандосов. Эти ничем особо не выделялись: у двоих обрезы двустволок, один с пистолетом, судя по оттопырившемуся карману куртки. Урки сидят возле костра, разведенного в бочке, и поют блатные песни, про старушку-мать, которой не следует ждать возвращения любимого родного сына. Судя по расположению постов и расслабленному поведению бандитов, парень еще жив. Заложника держат, скорее всего, в одном из дальних боксов, расположенных слева, в глубине комплекса, или в помещении конторы.

Осторожно миновав три слабенькие аномалии: два «прыг-скока» и одну «спираль», я начал обходить комплекс по левому флангу. Стараясь не попадать в сектора наблюдения часовых, иду в полуприседе, часто замирая и вслушиваясь. Но характерных для стоящего в карауле человека шумов не улавливалось. Все вышло, как я и предполагал: с тыла постов бандиты не выставляли, а в помещении дальних левых боксов ошивался только один часовой. Видимо, выходил отлить, а сейчас шел в мою сторону, ничуть не скрываясь. Мне опять везет, и этим надо пользоваться.

Пропустив урку вперед, я оглушил его и, связав его же собственным ремнем, потащил в сторону заброшенного ж/д тоннеля, чтобы допросить. Чтобы не сучил ногами и не шумел, пришлось переть его на себе, взвалив на плечо. Недалеко от входа остановился перевести дух. Вроде тихо кругом. Но вот из глубины трубы послышался еле слышный звериный рык. Бросив ношу на землю, еле успел выхватить АПБ и всадить три пули в обдавшего меня кислым песьим запахом псевдособа. Все случилось так быстро, что рассмотреть зверя получилось лишь тогда, когда он, тихо взвизгнув, зарылся носом в кусты. Метр в холке, черная клочковатая шерсть и несильные ментальные способности. Как говорит местный путеводитель, вот и все, что отличает этот экземпляр от «простых» слепых собак. Проконтролировал его выстрелом в холку, поскольку у этих тварей мозг именно там, и занялся очнувшимся бандитом:

– Сколько вас, как твое имя, где заложник, взятый вами сегодня утром?

Времени, пока его хватятся, было не так много. Отрезав кусок ткани от его же рубахи, смастерил кляп и вставил в рот пленника. Затем стянул с него кроссовки и носки, чтобы освободить фронт работ. Бандит энергично мычал, но уже на полтона тише – страх прошел, и он ругался. Пришлось повторить вопрос, но уже сопроводив его действием. Одним движением я отсек мизинец на левой ноге так, чтобы урка это видел. Удостоверившись, что он не потерял сознания и мычит уже от страха и боли, продолжил спрашивать:

– Будешь орать – себя не спасешь, сразу тебя убивать не стану. Сначала приморю всех, кто придет на крик, а потом обстоятельно займусь тобой, и тогда, это уж точно, быстрой смерти не жди. Повторить вопросы?

Уголовник, находясь еще в шоке, задыхаясь и клацая зубами, забормотал:

– Ладно… ладно, начальник!.. Нас восемь, пахан Виталя Стеклорез и Чудра – в конторе, Валек и Владик Чистодел – на стреме. Остальные у костра тусуются, ну и я еще. «Бычок» с паханом в конторе на первом этаже, там тоже костер, пахан чего-то выспросить у «бычка» хотел… Ну и я еще…

Больше он был не нужен, даже если где соврал, частично это подтверждалось наблюдением, частично уже не имело значения, да и время истекало. Через двадцать минут этого козла станут искать. Пора прощаться, интервью затянулось.

– Спасибо, ты мне очень помог.

Я ударил бандита ножом сначала в горло, потом, для верности, в печень, повернув клинок в ране. Работать нужно тихо, пока остальные бандиты живы. Во время проведения подобного удара жертва не может кричать. Если удар поставлен правильно и имеется некоторая практика работы с ножом вроде моего НР-2[22], то смерть наступает через тридцать секунд.

Оттащил труп в глубину тоннеля, прикрыл его листом ржавого кровельного железа и забросал мусором: палая листва и ветки скроют труп не полностью, но сразу его и не найдут. А может, и некому будет.

Я снова, тем же путем, тихо вернулся к дренажной трубе под мостом. Потом, нарочито шумя, направился к новичкам Серого. Увидев, что я приближаюсь, один длинный и худощавый парень поднял рацию, которую я тут же выбил у него из рук:

– Тихо, не надо песен в эфире. Значит, выяснил я все: бандитов там семь душ. Ваш парень в здании конторы слева, на первом этаже. Ставлю задачу: рассредоточиться по правому флангу так, чтобы держать крайний бокс гаража в секторах обстрела. Вперед не лезьте, просто стреляйте в сторону костра. Сигналом к открытию огня будет мой первый одиночный выстрел. Интервал получится небольшой, услышите второй выстрел – продвигайтесь к боксу. Потом валите бандосов, их там трое, закрепитесь в здании и дальше не лезьте. Тебя как зовут? – обратился я к парню, у которого выбил рацию и который, похоже, был главным у этих энтузиастов.

– Витя Заруба. А ты чего раскома…

Я не сильно ткнул его в печень сложенными клювом пальцами правой руки, и он упал на колени, разевая рот, словно выброшенная на берег рыба. Чуть сильнее, чем нужно, но ладно – организм крепкий, хоть и дурной. Перетерпит.

– Я выражусь яснее: если не хотите слушать моих приказов, просто сидите тут, но в драку не лезьте, иначе пристрелю вместе с бандитами. Времени нет. Так как оно будет, бойцы? Ну что, пойдете со мной или как?

Ребята согласно закивали, даже Витя кивнул, когда поднялся с колен.

– Ну, тогда даю вам на занятие позиции пять минут.

Сам я занял позицию в кустарнике на пригорке, где грунтовка круто забирала в гору. Кусты скрывали меня от взглядов часового, сидевшего на деревянном тарном ящике, возле невысокого бортика плоского участка крыши здания конторы. Другой бандит, что стоял у окна в проходной, смотрел в сторону шоссе, там небольшая стая слепых собак гнала кабана. Тут главное не торопиться: выбрав момент, я перенес прицел еще на одного часового, которого приметил на втором этаже конторы. Так, промежуток секунды три, стрельбу услышит охранник, который сейчас вместе с паханом, и пойдет к тем, что у костра… Нормально, работаем.

Голова часового в будке дернулась, на противоположной стене появился мазок красного цвета, как будто кто-то выплеснул краску из ведерка. Бандит упал. Одновременно мои новички начали дружно палить в сторону крайнего гаражного бокса, оттуда пока слышался только мат: бандиты, скорее всего, были пьяны и плохо соображали, что происходит. Второй часовой на крыше, заметив, откуда ведется огонь, вскинул к плечу АКСУ. Я положил его двумя выстрелами в грудь и в голову, чтобы исключить даже минимальный риск промаха. Парень был явно опытнее своего коллеги с проходной, он не стоял на месте и автомат держал уверенно и грамотно. Но он не видел меня, поэтому стал покойником, не успев ни разу выстрелить. Мои помощники пошли в наступление. Бандиты наконец открыли ответный огонь, но без особого эффекта. Я перевел автомат в режим АВ[23] и перебежками двинулся по старому пути к пролому в заборе, обходя по левому флангу точку последнего огневого контакта, все, как учили. В конторе оказалась нехватка угловой стены, и комната первого этажа была вся на виду. Я замер: кто-то бегом ломится к месту боя и, судя по темпу шагов, скоро появится у меня в секторе…

Мелькнуло тело в штормовке, тренировочных стеганых штанах, кроссовках и вязаной «душегубке» на бритой шишковатой голове. Это был охранник по кличке Чудра. В руках он держал штурмовой дробовик SPAS-12 со сложенным рамочным прикладом. Если бы не я, ребятам пришлось бы туго: один этот бугай положил бы их всех, совершенно не напрягаясь. Но не сегодня, не сегодня, граждане бандиты…

Чудра, стоя ко мне спиной, кого-то выцеливал и поэтому не заметил моей нехорошей улыбки, иначе, наверное, передумал бы стрелять в почти безоружных пацанов и занялся мной. Но не судьба. «Сто четвертый» рявкнул короткой, в три патрона, очередью, и бандит с импортным ружьем рухнул, так и не сделав ни одного выстрела. Мои помощники уже были внутри бокса, и оттуда доносилась азартная пальба и матерщина. Стреляли все трое, им отвечали два «макаровских» ствола. Заткнулся сначала один пистолет, потом второй. Бандиты или убежали, или были не в состоянии стрелять.

Я зажмурил глаза и рывком метнулся под укрытие комнатной стены первого этажа конторы. Внутри было темновато, и я не хотел оказаться слепым на то время, пока буду бежать в укрытие. У дальней стены просторной комнаты виднелась бочка с полыхающим в ней огнем. В дальнем правом углу кто-то шебуршится, обождем. Слева от меня деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Что сделает бандит: убежит или нападет?… Из угла метнулась тень с чем-то продолговатым в руках, стараясь побыстрее взбежать на второй этаж. Я срезал ее короткой очередью, бандита бросило на стену, потом он повалился назад и, выронив оружие, с глухим стуком упал на пол. Все бандиты закончились, но где же пленник?… Вопрос решился сам собой, из дальнего угла раздался голос:

– Серый, это ты? Это я, Тарас…

Голос слабый, молодой, но кто его разберет в темноте-то? Нужно было удостовериться, я присел и сказал:

– Спокойно, парень. Серого тут нет, сейчас я за него. Зовут меня Антон. Идти можешь?…

Послышался стон, а потом парень, прихрамывая, вышел на середину комнаты. Пройдя пару шагов, он упал – видимо, сильно били. Руки у него были связаны. Я быстро его обыскал: оружия нет, только крошки табака в карманах. Парень напрягся:

– Ты чего? Я же…

– Случай бывает всякий, случай бывает кусачий. Я тебя вижу в первый раз, поэтому заткнись и лежи пока. Позже поговорим, – перебил я его и стал шмонать труп главаря.

Что тут у нас есть? Почти новый семьдесят четвертый «калаш» и три магазина к нему. Контейнер для артефактов, причем явно не пустой… ПДА, денег местных целая «котлета», перетянутая резинкой. На поясе несколько кармашков на липучке, тоже с артефактами. С застежкой возиться некогда, резанул ножом и сунул в РД. Автомат повесил на плечо. Занялся трупом Чудры, но тут без сюрпризов. Забрал дробовик, пояс с артефактами, деньги и ПДА.

Поднялся на второй этаж, обыскал труп часового, артефактов у него не оказалось. Патронов два магазина, две пачки «L amp;M» да разбитый пулей ПДА. Немного подумав и прикинув вес хабара, все же забрал оружие и компьютер. Остальное решил оставить молодым, вроде справились они неплохо, но нужно было торопиться: вояки с блокпоста под виадуком, всего в полукилометре, наверняка слышали стрельбу. Патруль может быть здесь очень скоро. А может, и не успеют вояки, но не стоит полагаться на случай. Поторопимся.

Спустился вниз, развязал страдальца. Спросил:

– Идти сам можешь?

Парень был сильно избит, но держался молодцом:

– Могу. Но только не быстро: ногу прострелили, еще когда схватили меня…

Это хреново. Надо бы осмотреть, но сначала молодняк.

– Эй! – крикнул я своим помощникам. – Сюда идите все. Жив ваш товарищ. Быстро сюда гребите. Ранен он.

Парни примчались рысью, видимо, шарили по трупам. Вижу, и до МР5 добрались. Я отметил: пистолет-пулемет уже висел у предводителя самозваных «коммандос» на груди.

– Всех положили?

– Всех, они даже опомниться не успели, а мы…

Я оборвал Виктора на полуслове:

– Молодцы, а теперь так же быстро соберите все трупы и сбросьте их в «прыг-скок» за околицей. Вояки наверняка слышали выстрелы и могут зайти на огонек. Мы же не хотим, чтобы трупы нашли, да? А я займусь вашим приятелем, его подстрелили. В темпе работайте, надо уходить.

Парни помялись, но под взглядом Вити шустро принялись за работу, а я занялся раной Тараса. Пистолетная пуля прошла навылет, сквозь ляжку, и рана слегка воспалилась. Вколол раненому обезболивающее, прочистил рану, наложил повязку. Спросил:

– Как теперь? Идти сможешь?

– Вроде. Только спать охота, – неуверенно ответил он.

С околицы раздавались хлопки аномалии, потом появился Витя и спросил:

– Как тут Шустрила?

Ох, и ответил бы я тебе, но сдержался:

– Никак. Раненый он, придется подвезти. Понесем на руках. Двое твоих бойцов несут, мы с тобой в охранении. Концы зачистили?

Говорил я для всех, но встрепенулся только этот тощий оглоед с трофейной «немкой». Витя без запинки, помня уроки прошлого, ответил:

– Да, все чисто. Можем идти.

– Тогда выдвигаемся. Идем быстро, но осторожно: делим маршрут на сектора. Я пойду замыкающим, ты поведешь. Зря не пали, только если нам кто-то угрожает, в серьезную драку не лезем, нам еще часа полтора идти.

… Двигаться по пересеченной местности с раненым, понимая, что скоро ожидается прибытие сильного и во много раз превосходящего тебя по численности, вооружению и выучке противника, – удовольствие ниже среднего. Нарвись мы с новичками на простой патруль военных… Я-то, скорее всего, уйду, а вот молодняк поляжет весь. Нет, лучше не будем о грустном.

Мы шли, круто забирая на юго-восток, обходя по широкой дуге мост и маршруты военных патрулей. Я слушал эфир, но, кроме обычной болтовни на общем канале, ничего слышно не было. Закодированное бормотание, характерное для вояк, не выходило за рамки обычного в таких случаях дежурного радиообмена. Похоже, либо стрельбу на АТП просто не восприняли как нечто серьезное, либо командир района медленно соображает. Так часто случается – наблюдатель или командир блокпоста, обнаружив изменение обстановки, доложит по команде, но запрос и ответ долго гуляют по цепочке «командир – подчиненный». Ну а потом время уже упущено. Многое зависит от личной инициативы, в нашем случае патруль никто не выслал.

И все же острых моментов избежать не удалось. Витя, шедший впереди, вдруг поднял руку вверх, давая знак к остановке. Ребята, что несли Тараса, чуть ли не рухнули на пожухлую траву, так их вымотало сегодняшнее приключение. Я подошел к «предводителю команчей» и увидел: на поляне шел бой – стая из пяти слепых собак нападала на кабана. Свин был хорош – огромная туша с двумя парами пятнадцатисантиметровых клыков и ростом в холке примерно метр. Витя вскинул МР5, я осторожно, не делая резких движений, положил руку на ствол и с силой пригнул его к земле:

– Пусть дерутся, обойдем. Им сейчас не до нас.

Молокосос с жаром перебил:

– Копыта кабана и клыки – это ж ходовой товар! Сотни по три можно срубить…

– Оставь.

Витек окрысился, даже попытался вырвать у меня из рук свое оружие, но я держал ствол крепко.

– Тебе хорошо говорить: хапнул себе почти весь хабар с бандюков, – зашипел он.

Похоже, с Виктором следует потолковать с глазу на глаз. Но это потом, а сейчас нам надо спешить, поэтому пришлось убеждать:

– Собаки, услышав стрельбу, убегут. Секач бросится на нас. Твой паршивый девятый миллиметр его не остановит, кабан явно тут не один, может прибежать его подруга. Или вояки, что как раз сейчас идут по мосту метрах в трехстах от нас. И ведь они покрошат вас. Заметь, Витя: я говорю «вас», потому что я возьму раненого и уйду. Ты и твои лягушата – не моя забота в принципе. Решай, как оно будет: кабанов тут немерено. А жизнь у тебя только одна.

Не люблю я таких вот «живчиков»: они сначала сделают, потом задумаются: «Что же я натворил?» Но это если башка на плечах еще не оторвана, конечно.

Ослабив давление на Витин ствол, я убрал руку, незаметно поставив ее в положение, из которого можно ударить ножом в висок. Фейерверк мне не нужен, да и скакать по рощицам и кустам с раненым Тарасом, отстреливаясь от вояк и монстров, – не наш выбор. К тому же с наступлением сумерек не известно, кто прорвался к Кордону: вполне можно поручкаться с кровохлебом или с кем похуже.

Но дуракам, вроде этого любителя охоты и рыбалки, сегодня везло: Витя послушался, и мы пошли дальше, обойдя место схватки. Я оказался прав: кабаньи следы говорили, что тут еще и свинья имеется, и несколько поросят.

Когда стало смеркаться, мы вышли на околицу деревни новичков. Путь занял два с половиной часа. Вышло на час дольше, чем я планировал, но так получилось безопаснее. С солнцем тут творились странные вещи: низкие тучи почти не пропускали солнечного света, иногда даже днем становилось темновато. И этот полумрак плавно перетекал в темень, которая наступала часов в восемь вечера. Так было не всегда, иногда солнышко все же выглядывало и день был как день: с нормальным закатом и светлым днем… Некоторые считают пасмурную погоду депрессивной, давящей. Не знаю, мне нравится именно такая. Может, это оттого, что еще со службы у меня закрепился своего рода условный рефлекс: если погода дрянь, значит, преимущество на моей стороне. А может быть, я просто не люблю яркий солнечный свет и теплую погоду. Трудно отделить привычку от правила, привитого работой, когда и то и другое сосуществуют в тебе уже много лет.

Вот вроде и добрались. В окнах «тошниловки» горел свет, приглушенно выл какой-то блатной шансонье в записи (что-то про журавлей и черного ворона). У костра же тихо тренькала гитара, усталые бродяги обменивались новостями, накопившимися за день. Две пары старателей патрулировали улицу, еще троих часовых я заметил по периметру деревни, причем одного в самой высокой точке – на крыше какой-то развалины в деревушке. Грамотно. Мы остановились, и я стал инструктировать Витю и его друзей:

– Значит, так, воины, вот версия для баек у костра: ты, Витя, совместно со своими друзьями, ВТРОЕМ, освободили Тараса из лап бандитской шайки. Скажете, что бандиты перепились и вообще круче вас только горы. – Я повернулся к раненому: – Тарас, ты все понял?

– Да, Антон, я…

Пришлось напомнить:

– Меня с вами НЕ БЫЛО, парень: тебя вытащил Витя и его хлопцы. Понял?

Тарас кивнул, но как-то упрямо на меня глянул:

– Но я добро помню, Антон.

Ух и упрямый пацан! Помнит он…

– Да сколько угодно помни. Не трепись только. – Я повернулся к остальным: – Витя, как придешь, подойди к Серому, скажи: Антон ждет его у входа в нору Поповича. Дальше сами, ребята. Позаботьтесь о раненом. Общий привет.

Парни подняли раненого и понесли его к «тошниловке». Там в ресторации был завсегдатаем некий врачеватель, то ли бывший хирург, то ли зубной врач, который все же больше лечил людей, чем гробил, почему, кстати, до сих пор и был жив. Оглоед Витя гордо выступал во главе колонны вернувшихся.

Я же обошел деревню вдоль забора справа и оказался у входа в «отель» Поповича. Снизу струился желтый и какой-то родной свет электрической стоваттной лампочки. Усталости я почти не чувствовал: привычная работа способствует улучшению настроения. Подошел Серый, мы пожали друг другу руки. Всегда могу определить характер человека по силе рукопожатия: если оно вялое – человек так себе; если давящее – скорее всего напористый и хамоватый задира; а если твердое, но вместе с тем осторожно-деликатное, как у Серого, – с таким мужиком можно идти в разведку. Лидер местных старателей кивнул на развалины еще одной хаты, стоявшей на отшибе. Крыши у дома не было, но в окнах даже сохранились стекла.

Мы прошли в смежную с бывшей кухней комнатку, чье единственное окно выходило на местное кладбище, где в три кривых ряда тянулись старательские могилы. Я насчитал сорок один холмик, сорок одну оборвавшуюся жизнь искавших счастья и удачи людей. Присев на алюминиевый тарный ящик, я выжидательно посмотрел на Серого, который присаживаться не спешил, топтался в дверях. Наконец, собравшись с духом, вожак новичков начал меня благодарить:

– Антон, спасибо тебе, выручил. Угнали бы пацана на Свалку, а «бычки» долго не живут.

Я поинтересовался:

– «Бычки», значит, это вроде рабов и отмычек. Я все правильно понимаю?

– Да. – Видно было, что эта тема не на шутку волновала Серого. – Бандосы ловят неопытных одиночек, иногда целые группы. Кроме того, тут у нас бродят стрингеры. Журналисты, которые лезут в запретную зону, далеко от мест, подконтрольных вменяемым группировкам и военным. Просто дураки – «экстремалы» чуть ли не со всего мира. Думают нервы себе пощекотать, вот и отлавливают их бандиты и перепродают как скот. За не шибко побитого или свежего пленника дают до пяти тысяч рублей…

Серый со злостью сплюнул. Информация была более чем исчерпывающая, и я резюмировал:

– Ясно. Прибыльный бизнес, одним словом.

Серый вскинулся:

– Прибыльный?! Да это же ЛЮДИ…

Я успокаивающе поднял руку раскрытой ладонью вверх:

– Я же не сказал, что одобряю бандосов. Извини, брат, просто голос у меня такой… невыразительный, что ли. Ты вот о чем подумай: зачем бандитам отлавливать «бычка» на Кордоне? Ведь скорее всего у них карточки беженцев и они мирно прошли через блокпост под виадуком. «Бычок» перетащил им оружие через радиоактивную насыпь и на обратный заход у них имелся еще один такой же носильщик. Я не переоцениваю ум уголовников, но по опыту общения с ними там, в мире, знаю, что народ это по-своему изобретательный. Они пришли сюда за чем-то или за кем-то еще. А Тараса взяли от жадности или по форс-мажору. Им незачем светиться с оружием. Незачем шуметь. Да еще и под носом у военных. Подумай об этом на досуге и дай знать тем, кому это интересно. Думаю, тот контейнер и его содержимое подобны камню, брошенному в воду… От него уже идут круги, и хорошо, если они не превратятся в цунами.

Серый задумался, потом кивнул, соглашаясь то ли со мной, то ли с какими-то своими соображениями:

– Лады. Я скажу… Да! – Он почти уже повернулся, чтобы уйти, но полез в карман. – Вот возьми, это артефакт «фига», вроде как от пуль бережет, только фонит чуток. Это не оплата, просто в знак признательности. Еще раз спасибо тебе за Тараса, он брат моей жены, родня как-никак.

Вложив мне в руку небольшую коробочку с латунно поблескивающим артефактом, слабо просвечивающим сквозь матовую крышку контейнера, он попрощался и вышел. В узкое оконце с грязным стеклом мне было видно, что шагал он в сторону стоянки новичков и в сторону кладбища не смотрел, нарочито опустив голову, будто искал что-то в карманах штанов.

… Я спустился в бункер, кивнул Поповичу. Прошел к себе в комнату, рассортировал трофеи по трем ящичкам в шкафу. Потом занялся оружием. Уход за личным оружием – моя слабость, вроде медитации для буддистов, реально помогает в жизни.

Сначала пистолет, и осмотр глушителя удивил – износ нулевой. С автоматом вышло без сюрпризов, все штатно. Заново снарядил магазин к пистолету, вогнал в рукоять, дослал патрон, поставил на предохранитель и убрал в кобуру. Затем занялся автоматом: отсоединил и снарядил заново тот магазин, что был в нем, передернул затвор, выбросив патрон; разобрал и смазал ствол. Не торопясь, собрал автомат, присоединил магазин; дослал патрон и поставил на предохранитель.

Пока занимался оружием, поспел чаек. Листья уже опустились на дно кружки, и по комнате поплыл аромат безопасности, как я его себе понимаю: запах оружейной смазки смешивался с запахами чая, брезента и кожи. Смакуя каждый глоток, распечатал еще один армейский рацион, с расстановкой поел. Мыслей в голове не было никаких, только чувство удовлетворения оттого, что все прошло так, как задумывалось, и эта охота не последняя.

Меня удивляли окружающие люди. Они видели опасность где угодно: в аномалиях, мутировавших животных, очагах радиоактивности – и напрочь не замечали самой главной угрозы для своей жизни. Угрозы, исходящей от себе подобных. В самом деле, аномалию можно обойти, зверя можно убить или перехитрить, радиоактивное пятно тоже не причинит вреда, если о нем знаешь. Но вот люди… Эти дадут фору любой аномалии или кровохлебу, поскольку смертоноснее первых и умнее вторых. Зверь, даже самый хитрый и коварный, это всего лишь зверь: изучи его повадки, и вот он тебе уже не опасен. Так же, думаю, обстоит дело и с аномалиями: обходи их стороной, изучи особенности, и они сами на тебя не полезут. С человеком все гораздо хуже: этот нападет без причины, а если захочешь его обойти, примет за слабость и тогда еще вернее нападет. Зная это и внимательно относясь к окружающим, только так тут можно жить.

Подкрепившись, занялся трофейными КПК, перенес к себе в память рабочие контакты покойных, координаты тайников и схронов, занес в память сканера рабочие частоты и позывные. Если имя или позывной всплывет, сканер автоматически эту частоту подхватит, и я буду в курсе разговора. В некоторых случаях даже пеленг возьму. Сами устройства я уничтожил, а флеш-карты положил в пустой контейнер для артефактов. На подобный случай я накупил их много, кроме того, они экранируют любой из известных видов излучения, мало ли что. Прибрал добычу в дальний угол верхнего отделения шкафа, заложив их коробками с патронами, глянул на часы: 19:26. Ладно, пора пойти на воздух. Посижу у костра, пообщаюсь с людьми, да и трофейные стволы надо пристроить. Само собой, модерновое итальянское ружье или АКС, и уж тем более «макарка»[24] мне были ни к чему. Пистоль, может быть, и пригодился бы, но я предпочитаю «стечкин», а вот «калаш» АКС, который в народе зовется не иначе как «весло», продам, даже не задумываясь.

У бочки с вечно горящим костром внутри полукругом сидели пять человек, еще трое бесцельно слонялись вокруг. Серый снова стоял чуть в стороне, у стены самой высокой хаты в деревне. Я знакомой дорогой направился к оружейнику. Несмотря на поздний час Михаил Анатольевич встретил меня самолично. Оружейный барон чистил ствол моего бывшего карабина М4. Занятие это его настолько увлекло, что мне невольно открылся кусочек истинной сущности этого человека: такая любовь сквозила во всех его движениях и выражении лица, что было ясно, что является для Цвирни радостью всей жизни. Он любил оружие, и страсть эта перевешивала в нем торговца, что не редкость среди увлекающихся чем-либо очень серьезно людей. Мне это было на руку: можно не опасаться некондиционного ствола или ненадежных боеприпасов. Теперь я практически был уверен: Цвирня может содрать три шкуры, но траченый или негодный товар он не продает. Играли по-прежнему «The Doors», только на этот раз я попал на композицию «Touch me». Цвирня поднял на меня взгляд, внимательно присмотревшись, поприветствовал и отсалютовал ершиком:

– А-а! Доброго вечера, молодой человек! Таки я очень рад видеть вас невредимым и, я вижу, не пустым. – Мельком глянув на мои трофеи, добавил: – Сразу говорю: больше я ограбить себя не дам, я уже прямо отсюда вижу, что АКС этот сильно траченый, а вот ружьишко… Ну давайте поглядим…

Он буквально выхватил у меня из рук SPAS, моментально собрал свой карабин и убрал его в недра под прилавком, и уже через пять секунд трофейное ружье было разобрано на составляющие. Оружейник бормотал нечто невразумительное и понятное ему одному. Потом небрежно осмотрел АКС:

– Все в порядке, молодой человек, этот поц, что пользовался «калашом», просто не ценит… не ценил свою жизнь. Что ему стоило смазать машинку хотя бы раз в квартал!.. – И бросил на меня вопросительный взгляд: – За все дам три тысячи и ни копейки сверх того.

Это уже была наглость.

– Четыре, и я добавлю вот это. – Я выложил на стол ПМ.

Но торговец и глазом не моргнул. А «макарку» просто проигнорировал.

– Три двести. Вы же меня опять грабите, когда подсовываете мне этот булыжник! – Он ткнул пальцем в ПМ. – Имейте совесть, молодой человек, этот шпалер даже кинуть удачно не получится, не то что выстрелить из него и, не приведи боже, кого-нибудь напугать звуком. Вот у меня больное сердце, но я даже не моргну, когда услышу. Какой-то уркаган колол им орехи, а вы требуете цену!..

Со стариком стоило торговаться, чтобы только послушать его непередаваемый одесский говор.

– Три восемьсот, и это только потому, что такой мастер, как вы, сможет даже этот пугач довести до кондиции.

Видно было, что оружейнику понравилась моя вполне искренняя оценка его способностей, но старик стоял насмерть:

– Три триста пятьдесят, и вы таки не будете иметь сегодня спокойного сна, если у вас есть капля совести. Грабить и обманывать старого Цвирню в его же собственном доме?! Да меня засмеют мальчишки за тем смешным забором: я не смогу составить им конкуренцию в продаже краденых колпаков с машин!..

Ладно, старый лис. Время позднее и развлечений на сегодня, по-моему, достаточно.

– Три с полтиной, и остановимся на этом. И не забывайте: я же эти железки не на дороге нашел…

Старик явно остался доволен сделкой и, как бы нехотя, согласился:

– Да слышал я уже, слышал. Нет сомнений, вы, молодой человек, поступили правильно, оставшись, так сказать, за скобками. Но когда я вижу профессионала, таки я могу узнать его по поступкам: эти шлемазлы, что поют о геройствах там, у костра, могли так же спокойно уже прогуливаться в желудках у слепых собак. Я имел дело с биндюжниками, так и я вам вот что скажу на это: те трое мальчиков наверху даже не напугали бы серьезных людей вроде Витали Стеклореза и отморозка вроде Чудры. Может быть, их бы тихо разоружили и переправили на Свалку. Осторожнее, молодой человек, вы познакомились с серьезными проблемами, а басни новичков не убедят того, кто сделал заказ бригаде Стеклореза, что случилось чудо. У нас хоть и заповедные места, но некоторые чудеса не случаются даже здесь.

– Благодарю за предупреждение, Михаил Анатольевич. Я учту ваши замечания во время э… следующих мероприятий. В связи с изменившимся материальным положением хотелось бы продолжить разговор о ковровском автомате. И еще мне нужен армейский БЗК вроде СКАП[25], желательно «десятки». Сколько это мне будет стоить?

Оружейник возвел очи горе и, произведя какие-то вычисления, выдал:

– Того, что вы сняли с биндюжников, не хватит: СКАП довольно редкая штука. Но, учитывая намечающуюся перспективу, предлагаю сделку. Я достаю вам все, что вы запросили, а взамен принесете мне «гаусс». Причем сначала я достаю вам «машинку» и костюм, а вы вносите мою э… оплату после получения заказанного снаряжения. Вот флешка, здесь примерные данные по характеристикам винтовки, примерный состав и оснащение разведгрупп военных, у которых этот ствол может быть, а также пакет настроек на служебные радиочастоты здешней группировки военных. Запустите инсталлятор, и настройки пропишутся в сканпрограмму ПДА…

Рисковый мужик! Я же могу просто не вернуться сюда. То, что Цвирня назвал «гаусс», – это прототип оружия нового поколения. До меня о нем только слухи долетали, в Интернете было крайне мало информации. Это электромагнитная винтовка, по слухам, ее создали для военных-старателей как снайперку. Это чудо хохлятского военпрома бьет на пять километров, причем практически по прямой. Специальные боеприпасы прошивают навылет с заявленной дистанции любую бронезащиту пехотинца, а также легкую бортовую броню БТР. По отрывочным данным, выуженным из общей старательской сети, я выяснил, что обретается данный девайс только в глубине Зоны. Добыть «гаусс» можно в Темной долине и на Радаре, и если первое место спорно по времени обнаружения группы вояк-старателей, то к Радару вообще лучше не соваться: там заправляет группировка под названием «Братство Обелиска». Эти странные ребята поклоняются некоему одноименному артефакту, а всем, кто приближается на расстояние выстрела из того же «гаусса», выписывают свинцовую пилюлю. Получается, что заказ оружейника выполнить будет непросто. С одной стороны, Темная долина, где бродить в поисках подходящей добычи можно годами, а с другой – Радар, туда вообще лучше взять с собой только лопату. А чего: отрыл могилку, встал на край и жди появления сектантского патруля. Но, кажется, я знаю, как мне добыть эту винтовку, нужно только все обдумать.

– Согласен, Михаил Анатольевич. Когда можно будет получить оружие и снаряжение?

Оружейный барон нисколько не удивился, видимо, он уже давно просчитал мою реакцию и возможные риски:

– К сожалению, только через семь дней. Но ни вы, ни я ведь не сильно торопимся, верно? У нас довольно интересные места: гуляйте, знакомьтесь, а через неделю и приступим.

Звучит разумно. Кроме того, чтобы осуществить мой план, нужно так и так понюхать местный воздух. Подождем…

– Согласен. Думаю, оставшееся время мы оба проведем с пользой. Доброй ночи, Михаил Анатольевич.

Старый оружейник энергично кивнул:

– А вам доброй охоты!

Мы обменялись крепкими рукопожатиями, и я вышел на поверхность. Присел у костра на старое сиденье от УАЗа, служившее скамейкой, чтобы не застудить чего-нибудь. Сидеть на земле – последнее дело, если в этом нет необходимости. Мне надо было спокойно все обдумать. А глядя в пламя костра в бочке, это делать гораздо комфортнее.

План в общих чертах у меня уже был готов, но требовалось насыщение каркаса конкретной информацией, а ее нужно собирать весьма осторожно: второго шанса не будет, это к гадалке не ходи. Но возможность непременно найдется. Вариант пойти рейдом во владения «Братьев» отпадал сразу: территория не изучена, толком осмотреться мне там не дадут, вычислят и загонят, как дурную дичь. Наиболее приемлемым было бы отбить искомое у военных скаутов, они ходят как группами до взвода[26], так и тройками, если дело касается разведки каких-то особо мутных мест Зоны отчуждения. Подловить такую малочисленную группу, если взяться умеючи, вполне реально. Другое дело, что нужно хотя бы примерно владеть информацией о маршрутах и зонах ответственности таких подразделений. Иначе можно годами бродить и не встретиться, расходясь друг у друга под носом. Но и успех гарантирован, если точно знать, куда, когда и по какому маршруту пойдут такие специальные ребята. Встречный бой наобум закончится не в мою пользу, если я не приготовлю воякам пару сюрпризов или если не найду себе напарника. Нет, напарник среди этих любителей авторской песни и «запахов тайги» для такого скользкого предприятия вряд ли сыщется. Придется рассчитывать на свои силы.

А план мой был таков: нужно заставить вояк выслать в определенное место Зоны одну или несколько небольших разведгрупп. Я подлавливаю одну из них и, прихватив «гаусс», возвращаюсь с победой. Если сработать не «в лоб», а «по лбу», особо не подставляясь, – точно выгорит. Само собой, за мной они не пойдут: нужна приманка. Что-нибудь важное… или кто-нибудь именитый. Вот, например, от местных я знаю, что каждое воскресенье некий УАЗ возит майора из штаба группировки на «блок» под виадуком. Старатели, те, что выходят в поиск и не скидывают артефакты перекупщикам еще там, в отдаленных районах, часто про этого деятеля говорят. Скорее всего, майор собирает дань с прапорщика Дичка, легендарно известного на Кордоне своими паранормальными способностями при личном досмотре беженцев и старателей, следующих как в глубь Зоны, так и за ее пределы. Взимает налог с прибылей прапора наверняка майор. И делает он это не по живости характера. В таком деле посредники – лишний повод для беспокойства. Этим надо воспользоваться: майор – лицо в штабе группировки не последнее. На нем, как стало ясно из обрывков разговоров местных старожилов, сходятся все нити по переброске конфиската за пределы Зоны по линии вояк, что составляет конкуренцию местным барыгам вроде Поповича и Цвирни. Конечно, устранение майора ничего не даст, так как на его место придет кто-нибудь другой и время и деньги, затраченные на устранение коррупционера, пропадут зазря. Но вот искать такого человека, да еще и с собранным урожаем, непременно станут.

Таким образом, вырисовывался следующий план операции. Во-первых, захватить майора во время его инспекции на блокпост. Тут все просто: уазик с майором прибывает на «блок» ближе к вечеру. В Зоне практически всегда сумерки, так что задача упрощается. Я навожу шухер в гарнизоне блокпоста. Это от пяти до восьми человек, пятеро из которых будут дрыхнуть в вагончике. Затем в прикиде часового встречаю машину с майором, устраняю охранника, исполняющего смежные функции водителя, беру майора в плен и ухожу с ним в отрыв. Идем сначала на Свалку, а там и до Темной долины недалеко. Во-вторых, прячусь и оборудую ловушку: даю майору возможность бежать и подать сигнал бедствия. Сыграем в блеющего козленка на веревочке. Человек – это не безмозглая животина, придется разыграть все так, будто я понял, кто он такой, испугался и отпустил. Само собой, за ним пришлют вертушку, но сначала дадут знать командам вояк-скаутов, находящихся где-нибудь поблизости. Я засекаю тех, кто откликнется, и жду. Далее – по обстановке, но думаю, что, сколько бы групп там ни бродило, близко окажется только одна или две. Кроме винтовки, мне ничего не надо, поэтому шанс уйти с добычей появится, и довольно нехилый. Рискованно, конечно, но когда было иначе?… Нужно обзавестись парой полезных вещей, чтобы удивить вояк-поисковиков, но сначала обязательно понаблюдать за процессом «сбора средств», чтобы выяснить примерную хронологию событий. Соберу все в рабочую оперативную комбинацию – и можно работать.

Пока я размышлял, к костру подошли мои недавние напарники по «миссии спасения». Вид у хлопцев был залихватский, все трое изрядно поднабрались и громко, перебивая друг друга, что-то говорили. Однако их предводитель Витя был не сильно пьян, вернее, не так сильно, как его приятели. И у меня появилось желание показательно начистить ему его нахальное табло. Но от нервического поведения меня избавили двенадцать лет службы в разных не слишком безопасных для жизни местах, и я решил посмотреть, куда ведет этот след, как говорила пантера Багира из киплинговской сказки.

Витя подошел ко мне, сделав страшно секретное лицо, предложил «пойти обсудить одно дело с глазу на глаз». Отчего же не пойти, тем более что нечто подобное я ожидал, и лучше уж это произойдет сейчас. Мы отошли от костра, перешли дорогу и спустились в подвал «тошниловки».

Восемь столиков без скатертей, но с набором «солонка-перечница» на грязноватых салфетках. Пять ламп в жестяных абажурах давали приемлемое освещение. Справа от входа бар с батареей бутылок и ловким кавказцем за стойкой, две подавальщицы-официантки неопределенного возраста разносили заказы двум десяткам людей, объединенным в две устойчивые застольные компании. Было как-то надрывно весело. Ребята пропивали и проедали вырученные за хабар рублики и делали это с душой. Я их понимаю: завтра может наступить не для всех, поэтому пусть все случится сегодня и будет это «все» как можно ярче и громче, пусть даже потом, с похмелья, многое и забудется навсегда. А позже выжившие после очередного рейда в Зону будут по крупицам восстанавливать события сегодняшнего вечера, поминая глотком-другим того, кто больше за стол с ними уже не сядет никогда.

Крайний столик у стены, возле стойки, был свободен, и мы с Витей присели на табуреты, выполненные в народном стиле – с резными узорами, изображавшими жар-птиц. К нам подошла подавальщица, женщина лет сорока, с усталым, осунувшимся лицом, в мелких чертах которого сквозило одно лишь желание: «Как сменюсь – сразу спать». Поинтересовалась с вполне естественным тут малороссийским говорком, что нам подать.

Есть не хотелось, чай повсеместно на Украине напиток непопулярный, поэтому я попросил бутылку темного пива и соленых сухариков, а вот мой собеседник, напротив, заказал триста граммов водки и кучу всякого на закусь. Я не заметил у него трофейного MP, а с бандосов они много взять не могли, поэтому вывод был очевиден: ствол Витя загнал и теперь пропивает дивиденды.

Я приготовился слушать, и предводитель молодняка меня не разочаровал. Повел он свой сказ издалека, изложив для начала свою краткую биографию. Затем объяснил причину, по которой оказался в Зоне отчуждения, и с гордостью поведал аж о трех рейдах на Свалку и в Темную долину, «скромно» упомянув о дюжине заваленных бандитов и одном самолично убитом кровохлебе. Врал парень вдохновенно. Местами приходилось прикладывать довольно серьезные усилия, чтобы не рассмеяться. В конце монолога Виктор высказал деловое предложение. Я слушал, в таких случаях лучше не перебивать – пусть человек выговорится и, не наблюдая твоей реакции, пойдет на второй-третий заход. Такой прием серьезно снижает уверенность оппонента, человек не знает, чего ожидать.

– С-слуш-шай, Антон, я – опытный бродяга. Ты, я эт-т-то понял сразу, мужик э…

– Тоже опытный, – подсказал я, и Витя радостно закивал головой:

– Верно. Так я к чему веду: ты да я… да друганы мои составим команду и п-п… пойдем Зону потрошить. А потом свой клан создадим. – Он ошалело выпучил мутные зеленые глаза, видимо, поразившись открывающимся перспективам. – Ну, как тебе предложение?

– Нет. – Я поднял ладонь, дабы пресечь возражения пьяного новичка. – Более того, ни в трезвом, ни тем паче в пьяном виде больше ко мне не подходи. У нас разные дороги, Витя. Я сам по себе, и напарники мне не нужны. Ты кушай, кушай – вся беда с вами, «потрошителями», именно оттого, что не закусываете…

Я одним долгим глотком допил пиво, поднялся из-за стола, оставил под солонкой деньги за выпитое и чаевые для усталой подавальщицы и собрался идти в гостиницу. Еще о многом нужно было подумать, а этот балбес меня с самого начала раздражал. Надо завязывать с беседами.

– … А мне пора, дел много еще. Бывай здоров. На прощанье прими совет: не ходи ты «Зону потрошить», она сделает это с тобой много раньше. А если все-таки пойдешь, не бери пацанов зеленых с собой. Не отягощай карму.

Вариантов действий у Вити было немного. Он мог бы попытаться затеять со мной драку прямо здесь, пьяного куража у него должно было на это хватить. Закончилось бы все довольно быстро, но привлекло бы ко мне ненужное внимание. Второй вариант – он выходит вслед за мной, договаривается с друзьями, и они пытаются замочить меня уже коллективно. Последний вариант был предпочтительнее, но Витиных друзей валить мне не хотелось: я всегда испытывал некое подобие сочувствия к слабым, подпадающим под чужое влияние людям. Но управлять ходом событий мне надоело, при любом раскладе им ничего не светило: ни вместе, ни по отдельности. Витя не напал сразу, значит, вариант номер два. Подождем. Пора и на боковую, пока есть возможность спать в нормальной кровати…

… Сон был тем видом жизнедеятельности, который я не люблю более всего: бесцельное времяпрепровождение, когда можно заняться чем-то полезным и нужным. Но без него – никак. С течением жизни я стал замечать, что сон дается каждому человеку для разных целей: кто-то просто отдыхает, кто-то прячется от действительности и всяческих жизненных перипетий, кто-то с помощью толкований сновидений пытается приоткрыть, так сказать, «покровы грядущего» и т. д. Мне сон нужен для того, чтобы запущенный во время бодрствования механизм жизни провернулся без моего участия. Таким образом судьба дает человеку понять, что существуют моменты, когда он либо не нужен, либо нежелателен ей в активном состоянии. Возможно, именно поэтому я никогда не запоминаю снов или просто их не вижу. А когда применяешь методику «волчьего» сна, то грезы исключены в принципе. Заблуждаются те, кто видит сон человека моей профессии как некую череду кошмаров с вереницами трупов врагов, тянущих ко мне трясущиеся конечности и грозящих своему погубителю вечными карами, или павших друзей, говорящих о смысле жизни и всяком таком задушевном. Нет, конечно: были у меня и враги, которых я отправил в страну вечной охоты, и друзья, проскочившие за грань небытия раньше меня. Но духи врагов, видимо, не желали со мной повторной встречи, а друзья на то и друзья, чтобы не мешать близкому человеку отдыхать. Думаю, что, когда придет мой черед и я к ним присоединюсь, мы без суеты займемся чем-нибудь тамошним, потусторонним. А до тех пор они, скорее всего, ждут, что со своими заморочками я разберусь самостоятельно. Что у меня обычно неплохо и получается.

Утро было полно сюрпризов. В лагере новичков было непривычно оживленно для 5:30. Были слышны крики и беготня, да и ПДА пару раз завибрировал. Я не спешил подниматься наверх и, пожелав Поповичу доброго утра, начал претворять первую часть моего плана в жизнь.

– Попович, а скажи мне, сколько стоит у тебя некий артефакт «крикун»?

Торговец поднял на меня безразличное лицо опытного игрока в покер:

– Двадцать тысяч рублей, и я тебе не Мишка Одессит, я не торгуюсь.

Это-то как раз и есть твое слабое место, барыга, про себя ухмыльнулся я и продолжил:

– Хорошо, это даже кстати. Мне нужен «крикун» и трансмут «Лукерьины бусы». Сколько за все?

Торговец задумался. Конечно, он понимал, что денег у меня таких может и не быть, но страсть к наживе притупила его бдительность:

– Сорок пять тысяч за все.

Он выжидательно глянул на меня исподлобья. Попался, голуба: теперь ты мой!

– Значит, за «крикуна» ты просишь двадцать пять, а за «бусы» двадцать тысяч… – намеренно оговорился я, на что барыга быстро отреагировал, уточняя:

– Наоборот, за «крикуна» двадцать «косых», а за «бусы» двадцать пять – от пуль бережет как-никак. А «вопилка» эта твоя вообще штука специфическая, ею только радиопередачи глушить да электронику портить…

– Тогда предлагаю бартер: ты мне «крикуна», а я тебе – трансмут «Лукерьины бусы». И разойдемся, довольные друг другом.

Вы когда-нибудь слышали выражение «подковерная схватка»? Так вот, лицо Поповича некоторое время бугрилось и пыжилось, меняя форму и цвет в диапазоне от красно-лилового до бурого, отражая сильнейшую бурю эмоций, подавляемых хозяином «отеля». Наконец опыт взял свое и торговец ответил:

– Ну, ты и жучила, старатель… Давно меня так никто не накалывал.

Это был перебор, нужно было вернуть часть самоуважения, дабы не расстраивать хорошего человека.

– Нет, просто неопытный, в ваших артефактах слабо разбираюсь. Я вдруг вспомнил, что снял один трансмут, но точно его свойства не знал. А ты напомнил про пулестойкость, вот я и…

Торговец оценил мой жест доброй воли и кивнул:

– По рукам. Как пользоваться «крикуном», знаешь?

– Да, читал памятку, благодарю.

Ничто так не помогает укреплению партнерских взаимоотношений в торговле, как надувательство. Попович оценил то, как я вывернулся с обменом, и вряд ли затаил зло. Просто впредь он будет со мной настороже, что тоже имеет свои преимущества: он поостережется с чрезмерной накруткой на хабар, и вообще, подобные ситуации способствуют взаимному уважению. Надеюсь, что так оно и будет.

Что касается «крикуна», то артефакт этот хоть и редкий, но по своим свойствам не шибко востребован. Он испускает поток радиоимпульсов во всех диапазонах, сильно напоминая крик разъяренной домохозяйки. Этот импульс забивает все радиочастоты, но самое опасное: «крикун» вопит ровно пару секунд, после чего вся электроника, находящаяся в активном состоянии или просто со вставленными элементами питания, выходит из строя. Впрочем, судя по той информации, что мне удалось собрать, защититься от импульса «крикуна» можно. Если на поясе иметь другой артефакт – «булыжник». С виду обычный серый камень, но на самом деле это нечто вроде заготовки. «Булыжник» впитывает в себя энергию и эманации других артефактов и аномалий, но с совершенно непредсказуемым результатом. Неизвестно, какой трансмут получится в результате ассимиляции, процесс этот не изучен, и тут уж кому как повезет. Я снял его с покойного Чудры вместе с остальным барахлом. «Булыжник» во время импульса лучше положить рядом с собой. Если верить памятке, таким образом он лучше поглотит избыток излучения «крикуна».

Я поднялся наверх и пошел к оружейнику. Нужно было продолжить закупку «подарков» для вояк. У входа меня поджидал Серый с парой своих хлопцев из числа более-менее опытных, уже пообтершихся и сходивших в пару рейдов в глубь Зоны. Вид у всех троих был решительный. Начал Серый:

– Здоров, Антон.

– И тебе того же. Что-нибудь случилось?

Вожак новичков явно тяготился возможными последствиями предстоящей беседы. Он примерно видел расклад, и понимание того, что в нашем случае это даже не паритет, ему не нравилось. Но им двигала необходимость. Поэтому он и шел, даже несмотря на отсутствие преимущества.

– Антон, ты вчера с Зарубой водку пил?

Ах вот оно что: оперативно подсуетилось «общество любителей контейнера». Нас ждут поминки.

– Нет, водку не пил. Пару пива, это да, не отрекаюсь, а дальше Витя продолжил уже без меня. Больше я его не видел.

Допрос продолжился по пути к стоянке, а ребята Серого ненавязчиво шли слева и справа от меня, держа автоматы стволами вниз, чтобы в случае чего я далеко не убежал. Если бы я был одним из них, то, может, мне бы и не удалось, а так… Ну да не будем о грустном.

Серый продолжил:

– Заруба вчера крепко загулял. А около двух часов ночи прибежал один из его парней и сказал, что ты грохнул Витю, а тело уволок с собой. Мы стали искать, обшарили всю округу. Но следов ночью не нашли, сейчас соберу людей и отправимся.

– Зря сходите. Трупа вам не найти, собачки поели. Это если он сам по пьяни за околицу поперся. А если это то, что я думаю, то вообще ничего не найдем. Тело скинули в «прыг-скок», и вся недолга. Давай так поступим: у вас тут есть типа КПЗ что-то?

Серый недоуменно посмотрел на меня:

– Нет, мы сдаем убийц воякам, а те отправляют дальше. У нас только подпол вон в том крайнем доме, на случай, если вояки не приезжают до вечера. А что?

– Скажи всем, что я отпираюсь, но ты сам разбираться не будешь и отдашь меня воякам. А пока посади меня в ваш подпол. Разоружи, можешь связать. Те, кто Витю брал, скорее всего, расспросили его перед смертью. Теперь им известно, кто перестрелял их друзей на АТП. Они за мной придут. Воякам сообщи, что поймали уголовника, но ничего больше не уточняй, пусть забирают к вечеру. Все должно быть убедительно. Оружие мое Михаилу Анатольевичу отнеси, скажи – пусть до вечера полежит. И тогда же я представлю тебе душегуба, рубь за сто, это будет тот же человечек, что Витю сработал. Парню, что охранять меня будет, скажи, чтобы сильно не старался; мол, куда я денусь. А то и его зацепит. Круги по воде набирают силу, я же предупреждал.

Серый задумался, кивнул. Я снял с плеча автомат, вынул пистолет, отстегнул ножны и передал все Серому. Один из парней провел меня в крайний справа дом. Руки мне связывать не стали, Серый запретил. Зря. Было бы убедительнее, а мне нетрудно от пут освободиться. Да и веревочка тоже пригодилась бы, хотя вполне допускаю, что гость принесет все с собой.

В погребе было на удивление сухо, горела лампочка, у стены стоял ящик, заменявший собой всю мебель. Я прилег и принялся ждать. Нет, гранату бросать в люк они не станут, всенепременно захотят меня допросить, но могут и пустить какой-нибудь газ. Впрочем, для этого и придуманы дыхательные маски, БЗК старателей ими оснащается обязательно. Но готовности оказать сопротивление от меня никто не ожидает. По мою душу явится кто-нибудь попроще, скорее всего – тоже уголовник. Пока что я гонял в голове план операции по «честному отъему» винтовки у вояк. Информация Одессита очень помогла: тут тебе и численность, и оснащение разведгрупп вояк, что бродят в режиме свободного поиска по самым глухим местам Зоны, дополнительные сведения по карте. Я уж молчу про такую ценную вещь, как настройки для сканера.

… В Темной долине довольно много мест, где можно подловить разведчиков, да еще если те идут спасать одинокого штабного майора, который вопит по рации, что ему страшно. Идеально подходила низинка, напоминающая очертаниями ковшик или сковороду: с трех сторон поляна окружена холмами, а с севера идет узкая тропка. Скорее всего, зверье повадилось заходить к овражку у юго-западной оконечности поляны, где скапливается вода. Я планировал поместить майора там, в центре, оставив ему рацию, заминировать тропу и залечь на холме, чтобы видеть место закладки. Мины сработают, я заберу винтовку, а майора кончу. Побросаю трупы в аномалию и все. Ничего из ряда вон: группа разведчиков и штабной офицер пропали без вести в Зоне отчуждения. Эка невидаль! Отходить надо в сторону Ржавого леса, выждать денек-другой и с трофеями можно подаваться на Кордон.

Естественно, что самому весь арсенал мне на себе сразу не утащить: тут тебе и мины, и рационов на неделю, и боекомплект запасной, и другие полезные вещи. Набиралось на семьдесят с лишним кило. Выход один: нужно по маршруту соорудить пару схронов, а самому идти налегке. Кое-что, конечно, можно будет погрузить на пленника. Внимательно всматриваюсь в приложенные Одесситом фотки: майор разрядником по силовым видам спорта не выглядит, тяжелее портфеля да пачки карбованцев в руках давно ничего не держал. Одессит серьезно подготовился: фотки майора в фас и профиль довольно качественные. Нет, сильно нагружать приманку смысла не имеет. Но как пробраться с неразрешенным грузом через радиоактивную насыпь? «Блок» с таким багажом я точно не пройду без взятки, а денег у меня хоть и достаточно, но не вагон же. Кроме того, вояки меня скорее всего кинут: заберут деньги и груз, а меня оформят как нарушителя режима и сдадут в комендатуру района. Вариант прорыва на машине сомнителен – транспорт в Зоне вел себя непредсказуемо. Топливо непостижимым образом превращалось в серое желе, если заехать на бэтээре или простой машине дальше Свалки. Происходило это не сразу и только не выше четырех метров над уровнем грунта, но я не был уверен, что это не скачкообразный процесс и машина не заглохнет в самый неподходящий момент. Надо подумать.

Время прошло быстро, и наконец я услышал звяканье отпираемого замка, и внутрь полетел небольшой цилиндр. «Слезогонка», скорее всего. Я зажмурился и натянул маску. Громко закашлялся и встал так, чтобы тот, кто полезет в подпол, оказался ко мне спиной. Когда облако рассеялось, в подвал стали опускаться ноги. Потом показалась задница и широкая спина с чуть покатыми плечами, над которыми на коротковатой шее находилась массивная голова с неожиданно пышной, белой, кудрявой шевелюрой. Я отработанным ударом в область затылка отправил парня в аут. Затем обыскал. Точно: меня собирались связать с помощью армейских пластиковых наручников. Строго говоря, это просто петля, затягивающаяся на конечностях жертвы, ее легко разрезать ножом, но трудно снять каким-либо иным способом; дешево и практично. Видимо, потом планировалось перенести меня для дальнейшей беседы куда-то в более уединенное место. Поэтому посланник был таким внушительным по комплекции. У бандита с собой был украинский «Форт» с двумя запасными магазинами и украинский паспорт с отметкой о статусе беженца.

Осталось решить, что мне сейчас нужно: повернуться и уйти или порасспросить моего нового знакомого о сути претензий… Считается, что знание – это сила, но чаще всего оно является постоянным источником беспокойства. Я выбрал неведение: кто бы этого амбала ни отправил по мою душу, он почти наверняка никакой информацией не владеет. Пойдя по цепочке от мелкого исполнителя к контролирующим его людям, я потеряю много времени и в итоге ничего не добьюсь.

Одно я узнал точно: именно этот гражданин «работал» Витю. На руке у амбала были золотые Витины часы «Омега», которые тот при каждом удобном случае демонстрировал, рассказывая, как он получил эти «котлы» в обмен на артефакт «колючка» от какого-то киевского бизнесмена, приезжавшего в Зону на сафари, но дальше Кордона не поехавшего по причине сильного запоя и последующей «белочки», крепко поселившейся у «акуленка капитализма» на загривке. В результате бизнесмен свалил до дому, накупив сорных и дешевых артефактов, а когда деньги кончились, то Витину «колючку» он обменял на часы. «Омега» была настоящей, с приметной царапиной на браслете, поэтому я без труда узнал часы покойного. Вот и выяснится все. Но без меня.

Я вылез из подпола. У двери лежал часовой. Парень был жив, бандит его только оглушил. Заперев подпол и прислонив парня к стене поудобнее, я отправился к костру, где и встретился с Серым. Вечерело, за думами и возней с уголовником я потерял почти шесть часов. Предводитель новичков не сильно удивился и поприветствовал меня взмахом руки:

– Были гости?

– Только один. – Я протянул ему вещи бандита. – Думаю, что где-то поблизости ошиваются его друзья. На руке у того, что сидит в подполе, часы Вити. Расспроси бандита, он, я думаю, не откажется рассказать, что и как. А я более не помощник тебе, своих дел полно. И так из-за этих разборок целый день потерял. Бывай, начальник.

Понимая, что от меня больше ничего не добьешься, Серый только кивнул. Знакомой дорогой я отправился к оружейнику. Тот меня опять как будто ждал: на прилавке перед ним были разложены части моего давешнего трофея – дробовика. Голос Моррисона, казалось, сроднился с этим местом, сейчас это была песня «L. A. woman»…

– А-а! Молодой человек, таки доброго вечера, и я рад вас видеть у себя в доме. Что вы намерены приобрести на этот раз?

– И вам доброго вечера, Михаил Анатольевич. На этот раз ничего особенного, но довольно много.

Внимательно оглядев меня с ног до головы, оружейник произнес:

– Возьмите кое-что уже ваше, а о том, что только вы имеете желание приобрести, мы поговорим после…

Миша Одессит, а именно так звали легендарного старателя, который одним из первых прорвался к ЧАЭС, который знал Зону отчуждения так, как немногие старожилы, выложил на прилавок мое изъятое утром оружие.

Время меняет людей, но Зона не отпускает никого. Вот и оружейник с малость наигранным акцентом и закосом под бедного еврея оказался с сюрпризом. Я проверил оружие, поблагодарил и начал перечислять нужное мне оборудование:

– Требуются противопехотные «погремушки». Шесть универсальных мин «Верба»[27] с устройством многоканального дистанционного подрыва, четыре МОН-90[28], шесть сигнальных мин, два килограмма пластита. Если можно, лучше советского «пластилина», а чехословацкого и американского «варева» не хотелось бы[29]. Пять электродетонаторов дистанционного подрыва, шесть гранат Ф-1. Проволоки тонкой на растяжки метров двадцать. Вот вроде и все.

Одессит молча что-то посчитал в уме и выдал:

– Пять тысяч семьсот рублей, и я дам еще три рюкзака из прорезиненной ткани. Сегодня я не в настроении торговаться. Но это таки тольки потому, что вы в прошлый раз выпили всю мою кровь, безбожно сбив цену.

Честно говоря, торговаться и у меня уже не было времени, оно просто летело вскачь, оставляя слишком мало возможностей для раздумий и непозволительно многое отдавая на волю случая. А сюрпризов, приготовленных другими людьми, я могу и не пережить, поэтому следовало наряду с поисками лазейки в обороне блокпоста заняться поисками другого жилища, подальше от людей. Их интересы и устремления слишком активно мешали мне заниматься своими делами. Нужно наконец научиться оказывать не так много добрых услуг, ибо слишком хлопотно… слишком.

– Хорошо, Михаил Анатольевич. Вот деньги.

Видно было, что свое в плане торга Одессит возьмет в другой раз. Довольно быстро мы завершили сделку и упаковали все в два рюкзака. Там еще оставалось место для запаса еды, универсальных контейнеров-аптечек и дополнительного боекомплекта к автомату и пистолету. Не торгуясь, я добрал все это, оставив у оружейника еще семьсот рублей. Сгибаясь под тяжестью груза, вернулся в гостиницу.

Следующий день прошел в хлопотах по снаряжению «сюрпризов» и изучению всей доступной информации по объекту операции. То, что я в Зоне недавно, даже хорошо: никто толком меня не знает, личность нигде не примелькалась и, значит, подумают на новичка в последнюю очередь. Разведгруппу следует уложить на месте, в противном случае меня ожидает неравный бой с опытными и хорошо подготовленными диверсами. Правда, местные вояки натренированы прежде всего на зверье и аномалии. Нападения вроде моего они не ожидают. Нет, безусловно, их этому учили, но повседневная практика накладывает свой отпечаток. С кем они тут обычно имеют дело? С бандитами, зверьем и лишь иногда – с «кружками красноармейской самодеятельности» в лице разведывательно-поисковых групп местного клана «Альфа», где в основном бывшие россияне. Да еще с немного уступающими альфовцам аналогичными подразделениями группировки «Вiльна Сiчь».

Тут у нас гремучий сплав из прибалтов, западно-украинских граждан, а также выходцев из стран Евросоюза, США и Канады. Есть и наемники, но это даже не смешно: как и представителей клана «Сiчь», наемников финансируют, скорее всего, украинские и западные разведслужбы, что видно по оснащению. В обоих случаях это оружие и снаряжение натовского образца. Тактика и методы ведения боевых операций тоже оттуда, уши так и торчат. Что-что, а почерк «заклятых друзей» узнаваем за три версты, не говоря уже про методы родной российской армии, к которым явно тяготеет противостоящий наемникам и «свободным» более-менее пророссийский клан «Альфа».

Ни одну из сторон в расчет принимать по-серьезному не стоит: разношерстная сборная солянка мало что может противопоставить специально отбираемым и тренируемым частям регулярной армии. А здесь тем более – тут нет солдат срочной службы, только контрактники, к тому же имеющие поддержку всей армейской инфраструктуры в лице средств связи и мониторинга, авиации и артиллерии.

Воякам мешают только местные условия. Артудары часто уходят непонятно куда: залп сделан, а сектор не накрыт, и неизвестно, куда улетели тонны боеприпасов. Спутниковые фотографии и мониторинг в реальном времени часто показывают такую ахинею, что толку от них не слишком много. Авиация тоже не всегда помогает: если вертушки еще худо-бедно могут доставить десант и грузы по всей Зоне отчуждения, то штурмовая и тактическая авиация просто может упасть из-за отказа любых систем. В итоге ведется только текущее положение контроля над Зоной: система блокпостов, перекрывающих основные безопасные дороги, периодическое патрулирование прилегающих к ним зон ответственности в глубину до трех километров.

Местами нет и этого – вояки заходят в глубину периметра до двухсот метров силами подразделений до взвода включительно. Это, как правило, места с низкой аномальной активностью и за пределами радиуса поражения Выброса. Хотя, судя по картам обитаемых районов, есть базы и в глубине Зоны, но там только добровольцы и ученые – народ отмороженный и мало чего боящийся. Оцепление Зоны по периметру с установками заграждений и карантинного режима помогает только от тех, кто в Зону попасть не имеет желания. Те же, кто хочет сюда попасть, обязательно пройдут.

Местная фауна за пределы Зоны не выбирается, как, впрочем, и любое зверье, предпочитающее жить и охотиться в пределах строго ограниченной территории. Во всяком случае, не было прецедентов, чтобы, например, кровохлеб или тем паче контролер забрели в город или село за пределами Зоны отчуждения. Рейды разведгрупп в глубь Зоны и периодические войсковые операции силами более роты – скорее исключение, нежели правило. Вояки ходят небольшими, хорошо оснащенными тройками, а крупными силами работают только по наводке последних. Вертолеты вызывают только в крайнем случае и еще реже – в качестве средства огневой поддержки. Обычная их роль – высадка и эвакуация десанта. Как только они начинают задерживаться, Зона выкидывает какой-нибудь фокус, и нет вертушки. Что касается группировки «Братство Обелиска», или, короче, «Обелиск», то про них вообще мало что известно, кроме того, что народ там бывалый, а сам клан организован по принципу тоталитарной секты. Несомненно, эти представляют наибольшую опасность как для военных, так и для любознательных граждан вроде меня. Профессионализм плюс промытые мозги и неколебимая вера в нечто равняется серьезным неприятностям со здоровьем для желающих познакомиться с обелисковцами поближе.

Плюсом является только то, что сектанты обретаются у некоего сооружения, именуемого «Радиостанция». По слухам, раньше на этом объекте занимались разработками психотронного оружия, а сектантам удалось восстановить, частично или полностью, функции этого сооружения. Но внешне этот объект походил на обычный загоризонтный радар, каких в свое время я навидался по службе. Что тут правда, а что нет – судить сложно. Однако сейчас это сооружение выжигает мозги любопытным напрочь, превращая их в идиотов, бесцельно шатающихся по окрестностям Радара и, в редких случаях, на болотах и Дикой территории. За пределы его действия сектанты выходили редко, отвлекаясь только на периодические набеги на территорию клана «Сiчь».