Читать книгу Лабутены. Дурацкие стишки - Алексей Козлов - Страница 6

Так случилось, может быть, неловко,

А быть может, в этом сок и жизнь

Что в поэме это только Вовки,

Словно по наитию сошлись.

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

В Лабутенах выделки нездешней

Сквозь поля, «Макдональдсы» и дрок

Шёл в Москву один хипарь сердешный,

По мирскому делу ходочок.

Нос картошкой, покрасневший яро,

Шарф на шее, сумка на горбе,

Ну и разумеется гитара

С фестиваля песни ДЦП.

В нём жила, как глист, мечта пиита

Повидать Володю, и ходок

По пути поддрачивал сердито,

Выдувая изо рта парок.

Шол в Москву увидеться с Мессией

Сорок дней и сто ночей подряд

Попросить «Недлинную Гуссию»

Уканать, уехать, принять йад!

Прекратить кристян и смердов грабить,

Сбереженья бабушкам вернуть.

Удивлялись все – такая память

Совести вовек не даст уснуть.

Уходили и сменялись лица,

Исчезал во тьме за домом дом

Удостоверение партийца

Прижимал он к сердцу кулаком.

Оттого, что родину наверно

Он любил с любою властью врозь,

Шол он сквозь раздолбанные фермы

И через погосты шол насквозь.

Проходил без шума робкой тенью,

Без кощунства, воплей и пальбы

Через монастырские владенья,

Где молились честные попы.

Шол и шол, переступая ловко

Чрез говно и всяческую слизь.

Он полгода не снимал толстовку,

И смотрел последним глазом ввысь.

Жаль не знал он Фыркалова Вовку,

А не то б они точняк сошлись.

Вовка был мазила и матёрый

Так же как и он – превыше сил

Он любил родимые просторы,

Впрочем, недолюбливал И-ХИЛ.

Человек разумный множит знанье

И готов совком прибрать говно

(Здесь я должен сделать примечанье,

Что И-ХИЛ везде запрещено,

Как гнездо свирепого террора

Да и отделения голов)

Вовка же любил свою «Приору»

И бороться с злом был не готов.

Не готов был бегать по пустыне

Не готов на Миге был летать.

Не готов был всякие святыни,

И Пальмиру нежить и спасать.

Все мы перед богом нашим наги

Наш герой признаться, был не нов

Школьною привычкой – на бумаге

Рисовать девицу без штанов.

Не хотел стрелять он из базуки,

А хотел спросить орлов в гнезде:

Что же вы наделали здесь, суки?

Вы живёте здесь иль абы где?

Так и шол, стуча клюкой мужчина

И когда был несказанно пьян,

Кепарём или кустом жасмина

Гнал зелёных инопланетян.

Потому ль он бросил свою Зою,

Грядки с луком и подгнивший дом

Чтоб питаться утренней росою,

Спать под можжевеловым кустом.

Уставал в пути порой немножко,

У костра сидел, чихал в дыму.

И грибы на длинных, тонких ножках

Кланялись почтительно ему.

Сверху облака и звёзды плыли

Свинка, Мышь, Лягушка и Варан

И сверкал как донышко бутыли

Сердцу дорогой Альдебаран.

Шол он в летний жар, метель и стужу,

Не снимая потных лабутен.

Не спросил никто: «Да почему же

И куда канаешь, старый хрен?»

Он всегда был радостен и светел,

Как любой столичный идиот,

Впрочем, он наверно б не ответил,

Потому что сам не знал, куда идёт.

В Лабутенах выделки нездешней

Сквозь поля, «Макдональдсы» и дрок

Шёл в Москву один хипарь сердешный,

По мирскому делу ходочок.

И мечтая о великой встрече,

Представляя Ленинский овал

Вспоминал он Ленинские речи

Тезисы апреля смаковал.

Начал он движенье из Сибири,

Где от счастья ныла голова

И по Лене в Чину плавно плыли

Брёвна, ну и прочие дрова.

Он переходил леса и горы

Шёл с ориентиром на столбы

Мимо ферм, на крыше у которых

Высились берёзы и дубы.

Чтобы по-пустому не метаться,

И не бить баклуши белым днём

Шёл он вдоль железки, где китайцы

Удобряли овощи говном.

Он китайцев уважал привычно,

Ведь китаец, твёрдый как орех,

Не привык к компании столичной,

А привык таскать в грязи лемех.

Он не наблюдает лет и суток,

Он не носит праздной бороды

И привык он баловать желудок

Горстью риса и глотком воды.

То, о чём мечтал товарищ Сталин

И Лаврентий Павлович мечтал —

Чтобы руки рвались средь окалин,

Чтоб кругом лишь стружки и металл.

Не остановился он ни разу.

А меж тем был вял отчизны член

И давно накрылись медным тазом

КСП, Сберкнижка, КВН.

И к Володе шёл пешком в пустыне

Плыл среди торосов по реке,

Ехал в чемодане на машине,

Плыл на лодке и висел в мешке.

Не остановился он ни разу,

И читатель знает почему,

Просто человек спешил к Донбассу

И хотел скорей помочь ему.

Я его намеренья преемлю,

Вовку знаю, до конца, до дна —

Он в конце концов пройдёт всю Землю,

Потому что круглая она.