Читать книгу Сквозь время - Алексей Красюк - Страница 7

Выехали мы сразу и по дороге уже договорились с Семёном, как и что нам делать.

Дорога прошла без происшествий и вот мы уже предстали пред самим Мамаем. Шатёр его стоял в окружении таких же шатров, только поменьше и победнее. Нас провели к Мамаю и сказали, что повелитель примет нас. В шатре сидел сам хан в окружении своих приближенных и пристально смотрел на нас из под нахмуренных бровей. Весь пол шатра устилали ковры и там и тут лежали подушки, наверно для того чтобы садясь на пол, его мурзы не отдавили свои тощие зады. Семён поприветствовал татар на их языке и нам предложили сесть на подушки (наверно, чтобы и мы не отдавили свои …. ну вы поняли). Мне было достаточно забавно рассматривать хана Мамая, то каким он описан в книгах (которые я читал про татаро-монгол ещё в школе) было и правдой и не правдой. У него было достаточно волевое широкоскулое лицо. Глаза смотрели пристально и не давали человеку, сидящему напротив расслабиться. В повелителе Золотой Орды чувствовалась сила и желание обладать безграничной властью. Он долго молча рассматривал нас и когда пауза уже сильно затянулась, спросил для чего мы пожаловали. Для того чтобы мы понимали их язык в шатёр позвали толмача (Семён не стал показывать, что он хорошо знает язык монголов).

– Мы, Великий повелитель, приехали к тебе по повелению князя нашего Дмитрия Ивановича, дары тебе привезли.

– На что мне его дары, я у своего улусника могу взять все, что сам пожелаю?!

– А почему он сам не приехал пред очи мои, почему вас послал? Я его давно жду, хочу его возле шатра своего поставить, чтобы он моих воинов потешал, плясал, да на дудке играл!

Я увидел, как Семён напрягся весь при словах таких, но тут же успокоился и спокойно ответил хану татарскому:

– князь наш делами занят серьёзными, а послал он нас узнать, не собираешься ли ты в гости к нам, так вот он как добрый хозяин хочет встретить тебя как полагается.

– Я не в гости к вам собираюсь, а как хозяин земли свои поеду объезжать, а вам велю передать Дмитрию, что как к Москве подъеду, пусть встречает меня с дарами богатыми да речами сладкими и чтоб я доволен, остался, а иначе мои тумены сравняют Москву с землёй.

Я слегка обалдел от такой наглости (ну не привык я, что какой-то коротышка мне так нагло в лицо обидные слова о моей стране говорит, да Президента моего ругает (ну в смысле князя). Я почувствовал, как у меня по спине пробежал холодок, потому что я понял, что если я сейчас что-нибудь сделаю эдакое, то нас не просто изрубят, нас на ремни порежут, так что приходилось терпеть.

Семён, выслушав все это сказал (вот блин даёт и откуда такая мудрость):

– Ты прости нам, повелитель Золотой Орды и множества земель, не по рангу нам такие слова слушать, мы все больше ратному делу обучены, а на слова такие князья отвечают своим словом, но…. Тут Семён на меня повернулся и одними губами прошептал, чтобы я готов был к неожиданностям (хотя какая к черту тут готовность, когда этих кривоногих вокруг как тараканов в московской коммуналке), но сказать тебе именем князя нашего могу вот что, мы, люди русские, свободные люди и никому не принадлежим, а уважение тебе оказываем не по слабине, а потому что мы уважаем твою силу и мудрость, да и народ у нас гостеприимный. Мы всегда рады принять у себя в доме гостей, но с намерениями добрыми, а недругов и татей, которые у нас шалить на земле пытаются, мы всегда встречаем мечом острым, да словом крепким. Поэтому, будешь к нам в гости с делами добрыми, да мыслями чистыми, рады будем принять, как полагается, ну а если решил с войной на нас идти, так мы встретим и тут как полагается, войском крепким. Ты на слова мои не обижайся, царь множества земель, слова мои не для обиды сказаны, а для того, к чему мы всегда стремимся, к соседству доброму, да торговле богатой. И тут, даже я не сразу понял что произошло, но справа к нам метнулся, какой-то мурза из свиты Мамаевой и хотел слёту ударить Семена кулаком в скулу, но я автоматически среагировал и перехватив руку мурзы, влепил ему по затылку такую плюху, что он пролетев по инерции несколько метров, плюхнулся в какие-то шкуры и его завалило сверху чем-то. Все тут же схватились за сабли, но Мамай резко вскинул руку и крикнул, чтобы все оставались на месте.

Когда все замолчали и Мамай посмотрел в нашу сторону, я невольно восхитился его спокойствию, ситуация была такая, что самое малое, что нам теперь приходилось ждать, так это такой казни, после которой даже наших костей не останется.

– А вы смелые воины, идите служить мне. Я смелых багатуров жалую, они у меня в войске занимают посты высокие. И тут он начал смеяться, он хлопал себя по коленям руками и хохотал так, что даже я невольно улыбнулся.

– Эй, воины, помогите подняться мурзе, он до сих пор в себя прийти не может.

– У тебя тяжёлая рука, рус.

Воины пытались откапать из шкур постанывающего мурзу, а тот все норовил схватиться за саблю и изрубить меня на куски.

– Смелые вы воины, идите ко мне на службу, я таких воинов люблю, и они у меня высокое положение занимают.

– Спасибо за предложение лестное, царь татарский, но, если мы примем твоё предложение, то нас не полюбят здесь и не поймут там, поэтому позволь нам и дальше служить своему господину.

– Зря не соглашаетесь, пойду на Русь, погибните, а так могли бы жить ещё и в шелках купаться, дам вам земли на Руси, будете князьями….

– Ну не хотите, как хотите, жаль, воины вы славные, но…..есть маленькая проблемка, твой спутник, посол, ударил по лицу знатного наяна, а по нашим законам за это одно наказание – смерть, но… я буду справедливым, раз так, то завтра на празднике батыров я предлагаю твоему спутнику выйти на поединок один на один с наяном и поединок решит, кто прав, а кто виноват. После того, как перевели слова Мамая, я невольно посмотрел в сторону обиженного мной мурзы, он до сих пор сидел в стороне и тёр затылок, по которому я приложился кулаком.

Семён, поклонился Мамаю и сказал:

– Что ж, царь ордынский, справедливое решение, и мы принимаем его, завтра Алексей выйдет на поединок.

Мы встали, поклонились и вышли.

В шатре Семён напустился на меня, что я не должен был так поступать, что Мамай мог просто приказать меня казнить и наше дело было бы провалено, что моя горячность в тот момент могла все испортить, на что я ему сказал, что мне князь Дмитрий Иванович наказал Семена охранять и я этим и занимаюсь.

– Семён, я прекрасно понимаю, что в той ситуации можно было бы и не бить мурзу по морде, но…. как мне надо было поступить, ведь тогда он бы ударил тебя?

– Мы должны терпеть, на нас князь очень серьёзное задание возложил, а ты мог своим поступком все сорвать.

– Ну, прости меня, Семён, я и правда не хотел его бить, просто рефлексы сработали, и я автоматически ему залепил.

Семён, улыбнулся, но улыбка у него была немного грустной.

– Ты понимаешь, что завтра тебе предстоит? Завтра тебе придётся драться на поединке с этим мурзой, а они воины неплохие и победить его будет не просто, кстати, ещё не известно, как в случае твоей победы поступит Мамай? Ну, в общем, так поступим, я все подготовлю к отъезду, а ты постарайся победить.

Я почему-то не испытывал волнения по поводу завтрашнего поединка. Когда мы уже ложились спать возле шатра кто-то зашевелился и один из наших воинов попросил разрешения войти.

– Там нищий какой-то просит вас выйти. Семён настороженно посмотрел в мою сторону:

– выходим очень осторожно, это может быть ловушка.

Когда мы вышли, возле шатра сидел на земле какой-то сгорбленный старик.

– Старик, это ты хотел нас видеть?

Старик посмотрел на нас из под капюшона, молча встал и пошёл за шатёр. Мы пошли за ним, внимательно осматриваясь по сторонам. Когда мы зашли за шатёр, нищий повернулся к нам и скинул капюшон. На нас смотрел достаточно молодой парень, он протягивал нам на ладони золотой знак в виде щита.

– «Москва».

– Семён невольно вздрогнул и тут же посмотрел по сторонам, но на улице было уже достаточно темно и, увидеть нас никто не мог.

Я подозвал своего воина и приказал ему и ещё нескольким нашим парням разойтись немного в разные стороны и посмотреть, чтобы никто нас не подслушивал.

Нищий подошёл ближе и стал говорить:

– Передайте Дмитрию Ивановичу, что Мамай собирается к лету послать войско на Москву во главе хана Бегича. Пусть готовится и встречает врага. Сам Мамай пока на Русь не собирается. Сказав это, нищий замолчал.

– нам князь Дмитрий Иванович наказал тебя к нему привезти.

– получится ли, Мамай завтра вас не выпустит, если в поединке победит твой спутник, то его просто убьют воины Мамая.

– ничего, не убьют, мы ещё поглядим кто кого!

– Ты будь осторожен, богатырь, мурза мамаев не станет просто так рисковать своей жизнью, он какую-нибудь подлость обязательно придумает, так что будь осторожен, а вот после поединка постараемся уйти из лагеря.

– а сейчас ты куда?

– я здесь среди воинов мамаевых живу, веселю их у костров, да за кости с собаками сражаюсь на потеху воинам, а сейчас мне нельзя долго здесь стоять, хватятся меня, тогда нам точно завтра не уйти, так что до завтра.

– если поединок закончится в нашу пользу, сразу под любым предлогом постарайтесь уйти в свой шатёр, это успокоит Мамая, что вы не попытаетесь сбежать. Он выставит свою охрану возле вашего шатра, но с ними мы справимся, а потом тайно уйдём, пока нас не хватятся мы будем уже далеко.

На том и порешили, и нищий медленно пошёл в сторону горевших в степи костров мамаева войска.

В эту ночь я спал беспокойно, мне все мерещилось, что к нам в шатёр пробираются убийцы, но каждый раз, когда я просыпался, я видел только нашего часового у двери и слышал спокойное дыхание Семена в стороне. К утру я заснул крепким сном и проснулся уже тогда, когда солнце поднялось из-за горизонта.

– Ну что готов, воин?

Семён был сосредоточен и хмур.

– а чём мне?! Я всегда готов, как пионер!

– Это ещё что за чудо-юдо?

– это в нашем времени, точнее чуть раньше, ну в моем детстве, была такая организация детская! Ну, в общем, как-нибудь, если живыми домой вернёмся, расскажу.

Я вышел из шатра, умылся холодной водой и растёрся до красна полотенцем. Почувствовал, как кровушка побежала по телу.

Когда мы прибыли на место поединка, там уже собирался монгольский народ (ну прям как на футбольный матч, блин!)

Я сидел на коне и посматривал по сторонам и вот из-за холма выехал Мамай со своей свитой и, подъехав, расположился на подушках, которые для него разложили.

Мурза, которого я так вчера обидел, вышел перед Мамаем, поклонился ему и стал ждать его сигнала к началу поединка. Я тоже уже был готов и только ждал сигнала.

Мамай посмотрел, все ли готово и взмахнул рукой, дав нам сигнал к началу.

Мурза выхватил меч и сразу пошёл ко мне, делая грозное лицо (ну прям пора уже в штаны наделать от страха). Я достал меч и приготовился отразить атаку. Когда мурза подошёл и мечи скрестились, вокруг все затихли и стали с интересом наблюдать за нами, но я уже этого не видел, а сосредоточился на сопернике и ждал пока он нанесёт удар. И тут он пошёл в атаку. Поток его ударов был так быстр, что я, отбиваясь, невольно сделал несколько шагов назад, что видимо очень порадовало монголов, и они дружно засмеялись. Меня это так разозлило, что я сразу же пошёл в контрнаступление и сделал несколько очень удачных выпадов, от которых у мурзы чуть не вылетел из рук меч.

Так мы кружились по площадке и то я, то он нападали, финтили и пытались ранить друг друга. Когда мне это порядком надоело, и я решил, что мы и так потеряли достаточно времени, я сделал резкий выпад вперёд вправо и, когда мурза попытался отбить мой выпад и повернулся в сторону моего удара, резко перехватил его свободной рукой и, крутанув в сторону выпада, воткнул ему в ребра колено. Удар был болезненным и сокрушающим ребра. Мурза пошатнулся, но устоял. Я тут же провёл двойку в голову (точнее один удар кулаком, а второй рукоятью меча). Оба удара были мало того очень болезненными, но ещё и зуболишающими. Мурза рухнул на землю. Что и требовалось доказать, подумалось мне. А то понимаешь, всякие тут разные татаро-монголы будут ещё на офицеров спецназа России бросаться. Но судя по всему, один только я, да ещё Семён были рады моей победе, вокруг была мёртвая тишина и все смотрели на меня не как на победителя, а как на врага народа татаро-монгольского, что в принципе было истиной. Я вытер рукоять меча об одежду, не пришедшего пока в себя, мурзы и бросил меч в ножны, да с таким шиком, что аж сам чуть не расчувствовался от величия момента. Мамай посмотрел на меня, потом посмотрел на своего мурзу и медленно, словно кто-то вытягивал из него слова сказал:

– я снова предлагаю вам пойти ко мне на службу. Создадите у меня в войске отряд из своих соотечественников. Да моему войску равных не будет, мы весь мир положим под копыта монгольской власти.

Семён вышел чуть вперёд, поклонился:

– Хан, твоё предложение очень заманчиво и любой воин непременно согласился бы пойти к тебе служить, но…. всякому человеку подумать надо, дай нам немного времени, хотя бы до завтра. Сейчас мы пойдём в свой шатёр, а завтра тебе своё решение скажем.

– Хорошо, время вам до завтра, подумайте, но смотрите, принимайте правильное решение, как бы не пришлось, потом жалеть.

На том и порешили и, мы вернулись в свой шатёр.

Когда мы были уже внутри, возле входа в шатёр встали два воина по приказу Мамая, все как мы вчера предполагали. Семён сделал мне знак рукой и, мы присели в дальней от двери части шатра:

– В общем, Алексей, дело такое, сейчас ещё пока светло, нашим я уже все сказал, к тому времени, когда солнце сядет, они будут готовы. Мы с тобой, как только стемнеет должны

будем тихо убить воинов Мамая у нашего шатра, а потом пробираться к шатру наших, а оттуда тихо уходим из лагеря.

– а как человек наш?

– Он будет нас ждать с конями в версте от лагеря.

Когда стемнело, мы с Семёном тихонько подползли к выходу из шатра и прислушались. На улице было тихо, только два наших стража тихонько переговаривались между собой.

Я выходил первым, Семён сразу же за мной. Мы так стремительно оказались перед стражниками, что они ничего не успели понять и отправились, с нашей помощью естественно, в мир вечной охоты или как там у них это место называется. Мы тихо затащили их в шатёр и внимательно всматриваясь в темноту, быстро пошли в сторону шатра наших воинов. По пути нам послышался приглушенный разговор возле одного из шатров. Мы замерли и прислушались.

– Мамай приказал убить всех русов, а послов привести к нему утром, он для них сам казнь придумает, уж очень они дерзкие.

– Как только выйдет луна, воины схватят этих дерзких московитов и вот тогда посмотрим, как они запоют, когда их сам Мамай будет на ремни резать.

Мы переглянулись с Семёном и тихонько продолжили путь. Когда оставалось метров пять до шатра, в котором были наши воины, я вдруг услышал какой-то шорох справа. Подав знак Семёну, чтобы он замер, я тихонько, но быстро, как умеют ползать только в спецназе, пополз на шум и, когда источник шороха оказался близко, стал всматриваться, пытаясь определить, что же за звук раздавался оттуда. Картина, которая предстала передо мной, мне, мягко говоря, не понравилась. Несколько мамаевских воинов расположились в непосредственной близости от шатра, в котором ждали нас наши воины и готовились внезапно напасть на них. Через секунду, рядом со мной был Семён (учёл мою науку, как надо быстро и тихо передвигаться). Чтобы принять решение, у нас оставалось максимум 10 секунд и мы, не сговариваясь, зажав в руках ножи, внезапно напали на врага со спины. Честно скажу, но такого в моей спецназовской практике ещё не было. Ну, одного, ну двоих я брал на себя, но чтобы вдвоём против шестерых, да ещё и так, чтобы очень тихо, это было почти невозможно. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. То ли мы действительно настолько стремительно напали на татар со спины, что они ничего не успели не то, чтобы сделать, но и просто закричать. То ли наша атака их настолько ошеломила, что они просто потеряли голос и, это тоже сыграло нам на руку. В общем, пока эти горе воины опомнились, я успел снять одного, почти уже уничтожил второго (ну он пока просто ещё не упал, кабан проклятый) и уже принимался за третьего. Семён поступил проще в данной ситуации (как бы цинично это не звучало), он просто кулаком оглушил одного, потом второго, а вот уже к третьему он применил нож, который все это время держал зажатым в зубах. Представляете себе картину, вы сидите себе в ночи, готовитесь напасть на кого-то, практически думаете, что вас никто не видит и не слышит и вот в этот момент перед вами появляется здоровый жлоб, с оскаленной мордой, зажатым в зубах ножом и пудовыми кулаками, при этом в ясных глазах этого жлоба крупным текстом написано, что он явно не питает к вам тёплых чувств, а хочет вас не просто убить, а стереть в порошок! В общем, картина, мягко говоря, безрадостная. Видимо в той ситуации такая физия и сыграла отвлекающую, ну или лишающую дара речи роль. Так мы с Семёном управились за какие-то пять секунд, но встал несколько непростой вопрос, куда девать шесть трупов, когда вокруг сплошняком шатры врага? Естественно мы их решили убрать в шатёр наших парней и, чтобы решить этот вопрос как можно быстрее, мы, захватив, взвалив на плечи по одному неживому телу, вступили на порог шатра. Надо было видеть физиономии наших воинов. Единственный вопрос, который последовал «почему бы нам просто не уничтожить все Мамаево войско. Вот так тихо, незатейливо, по одному спокойно уничтожаем весь лагерь, и таким образом решаем много вопросов одновременно. На что Семён, сделав грозное лицо, ответил, что сейчас он шутника отправит к Мамаю за списками его воинов (если таковые имеются), чтобы вести учёт уничтоженных воинов его армии. Шутки после этого прекратились, да и обстановка, описанная нами, не особо располагала к шуткам. Сборы наших парней были недолгими. После того, как в шатёр внесли и уложили шестого убитого нами воина, мы организованной толпой, быстренько покинули шатёр и, пригибаясь, отправились к месту встречи с нашим разведчиком (в душе я его называл Зорге и поверьте, только с уважительной точки зрения, без каких бы то ни было ироний и стёба.) Наш тайный спутник, ждал нас с лошадьми и, как только мы подошли, тут же вскочил в седло и поскакал, показывая нам дорогу. Судя по всему, он знал эти места досконально, потому что я ни на секунду не увидел в его лице сомнения и ни разу мы не остановились, чтобы искать дорогу. Он вёл нас уверенно и быстро в сторону нашей Родины. Скакали мы так без отдыха часа три (ну точнее говоря не совсем конечно без отдыха, а так с мелкими перерывами минут по пять, десять). Мы ещё опасались погони, ведь ушли мы из самого лагеря Мамая, а это было практически невозможно сделать так, чтобы за беглецами не отправилась погоня голов эдак в 100–150. Но толи мы очень счастливые, то ли Мамай не учёл, что мы просчитаем его шаги и сделаем ноги, но факт остаётся фактом, мы пока благополучно продвигались в сторону дома и не встретили пока ни одного разъезда. Когда я уже был готов подумать, что нам в очередной раз милая тётка Фортуна подсобила и мы выбрались без потерь, справа от нас послышались настигающие нас звуки погони, ну или не погони, я пока не мог разглядеть, кто это был. Семён тоже услышал конский топот и долго всматривался, пытаясь понять, грозит ли нам опасность с той стороны. Самые худшие его предположения, к сожалению, оправдались, за нами скакали мамаевские воины и, что самое обидное, такое впечатление, что мы проделали более длинный путь, потому что наши кони еле тащились, а их шли просто как после суток отдыха. Оставалось только одно – принять бой. Но дальше все пошло просто страннее некуда, группа татарских всадников, постепенно нагнав нас, не стала сходу нас атаковать, а почему то осталась на расстоянии и так стала нас сопровождать. Стоило нам немного сбавить темп, и они немного притормаживали, но стоило нам немного прибавить, и наши преследователи прибавляли, оставаясь при этом на почтительном расстоянии. Когда я уже готов был нагнать Семена и спросить, что происходит, преследователи пропали из виду. Странности были замечены не только мной, поэтому, когда мы расположились на ночлег в негустом лесочке, все долго не хотели ложиться отдыхать (отдых был нам просто необходим), так как мы ждали нападения. Я решил, что нападения нам точно не избежать, но скорее всего на нас нападут под утро. Часа в три четыре утра у человека самый крепкий сон и можно практически без особых трудностей взять нас тёпленькими, ну по крайней мере, наверно, наши преследователи так подумали. Я расставил нескольких своих ребят на небольшом удалении от лагеря, наказал, чтобы не спали, а сам решил немного тихонечко пройтись вокруг, чтобы, так сказать, выяснить обстановку и каково же было моё удивление, точнее я гордо в душе задрал нос, потому что в каких то метрах трёхсот от нашего лагеря, я наткнулся на лагерь наших преследователей. В принципе ничего удивительного в этом не было, я непременно поступил бы так же и напал бы на лагерь утром, часа в три четыре и при этом сделал бы это тихонечко, так чтобы до первого звука я смог бы уничтожить, ну или оглушить как можно больше противников. Но, как говорится, недосуг мне было думать и я решил пробираться к своим, чтобы предупредить их, но… в этот момент, мне в голову пришла прекрасная мысль, что если я смогу захватить «языка», то и голову ломать не придётся, надо будет просто допросить его и все будет ясно. Я вернулся на свой наблюдательный пункт и тут мне несказанно повезло, мимо меня тихонько (как ему казалось наверно) прошёл в сторону кустиков один из воинов – преследователей. Во все времена, во всех тайных операциях обязательно найдётся какой-нибудь засранец, которому обязательно приспичит в самый неподходящий момент (для него конечно) сходить по нужде. Этим я и решил воспользоваться, чем, судя по всему, очень расстроил местного засранца, так как при виде меня, желание сходить по нужде у него резко пропало, стеснительный наверно очень. Я не дав ему опомниться и натянуть на…. ну в общем вы понимаете, портки, резко выкинул вперёд кулак и успокоил его минут на десять гарантированно. Лучше бы я ему дал сходить по этой самой нужде, потому что, судя по всему, на ужин он съел огромное количество пищи и тащить его на себе было непросто, а так хоть на немного, но облегчил бы мне задачу. Ну да ладно, я не стал роптать на свою судьбу и, стараясь не издавать лишних звуков, потащил бедолагу к нам в лагерь. Когда оглушённый мной пришёл в себя, Семён допросил его и выяснил, что Мамай приказал не перебить нас, а доставить к нему живыми, вот поэтому старший отряда и принял решение захватить нас ночью, так сказать в тёплых постельках, чтобы гарантированно выполнить поставленную задачу.

– Ну и что будем делать, я посмотрел в сторону Семена

– Ситуация такая, в лагере противника около тридцати воинов, нас гораздо меньше. Конечно, наши парни стоят один десятерых, но они устали, шум нам поднимать нельзя, да и задача у нас доставить обязательно к Дмитрию Ивановичу его человека, поэтому рисковать мы не имеем права.

– В общем, я старался быстрее высказать свою мысль, пока Семён молчал, в общем, у меня идея следующая, уйти они нам не дадут, открытый бой мы принять не можем и по причине усталости и по причине малочисленности, а попросить у них время на отдых, думаю, вряд ли получится. Поэтому, ты, Семён, с важным человеком да с парой воинов уходишь сейчас, тихо уходишь, так чтобы ни одна ветка не колыхнулась, а я с остальными парнями сначала нападу на лагерь противника, немного постараюсь уравнять шансы, хотя вряд ли их тут уравняешь, а потом уйду в сторону и уведу их за собой. Коли будет нам удача, то через два дня ждите нас в устье реки у деревушки Дубрава, ну а коли не будет нам удачи, то снимайтесь на третий день, да скачите к Дмитрию Ивановичу.

Семён попытался мне возразить, но я не дал ему этого сделать:

– Семён, да пойми ты, буйна головушка, все знаю я, что ты хочешь сейчас сказать, вот только ты прекрасно понимаешь, что прав я сейчас, выхода у нас другого нет, да и нет у нас права красиво всем погибнуть, у нас есть задача, а выполнить ее, значит сделать что-то очень важное для нашего общего дела. Так что, мил друг, потихоньку снимайтесь, да и делайте, как я сказал. Семён больше не стал возражать, толи потому что понял правоту моих доводов, толи потому что переубедить меня сейчас было невозможно и он это почувствовал. Через пару минут на поляне остались только я да несколько моих ребят. Силы были, мягко говоря, неравными. Нас было всего шесть человек против тридцати. Но и мы были не простыми воинами, чему-то же я обучил ребят, так что будет им проверка хорошая. Мы быстренько разложили по полянке несколько кучек веток, накрыли их сверху плащами и придали вид спящих воинов. После этого быстро, но тихо стали готовить себе места, откуда будем нападать на противника, но так чтобы потом можно было без потерь уйти и собраться в условленном месте, чтобы вместе выбираться. К тому времени, когда один из наших парней подал сигнал, что к нашему лагерю приближается противник, мы уже были готовы его встретить и тихо ждали его появления на подготовленных позициях. В этот момент я несказанно порадовался в душе, что во времени, в которое я попал, ещё пока не было огнестрельного оружия, потому что с луками, да ножами засаду делать очень даже способно, звука минимум, а убойной силы предостаточно. Первый же воин, который появился на поляне, подал сигнал своим, что он увидел нас спящими (ага, радуйся дурень, радуйся, рановато радоваться начал). Мы, как заранее обговорили не стали открывать стрельбу, потому что хотели, чтобы на поляне показались ещё несколько воинов и вот тогда у каждого из нас были бы цели для стрельбы. Кстати, я убедился на тренировках, что из лука, при сноровке и умении можно стрелять достаточно быстро, ну а об убойной силе, да бесшумности я вообще не говорю. Когда на поляну вышли воины и изготовились напасть на нас (ну точнее на ветки накрытые плащами), я подал сигнал и к поляне устремились семь стрел. Когда первый мамаевский воин, поражённый стрелой в голову начал падать, в воздухе снова появились семь стрел. Таким образом, за каких то несколько секунд, не дав татарам опомниться, мы поразили около двадцати воинов и только после этого, они смогли сориентироваться откуда велась стрельба и в нашу сторону тоже полетели стрелы в ответ, но фактор внезапности и подготовленности нам очень помог. Все, дальше нам ждать было нечего и мы быстро, но организованно покинули наши подготовленные позиции и стали отходить в глубь леса.