Читать книгу Кровь и черника - Алексей Кротов - Страница 2

– Идем в лес, мама? – радостно спросила бойкая девчушка со светлыми кудельками.

– Верно, за черникой пойдем, – звонко ответила мать, стройная блондинка с голубыми глазами.

– Любишь чернику, а, бесенок? – потрепал дочь по роскошным куделькам отец, подтянутый шатен среднего роста.

– А то как же, папа, особенно с сахаром, – обрадовалась шестилетняя Света.

– Ну, собирайся, хитрюга, – слегка подкинул ее в воздух отец. – Через полчаса выходим.

* * *

– Готовы, Софья Карповна? – с затаенным унынием спросил тещу Максим Ильич.

– Сейчас, Максим, подожди, я уже не такая шустрая, – голос «любимой» тещи напоминал Максиму Ильичу скрип плохо смазанного замка.

«Да я вообще-то никуда и не спешу», – подумал зять, а вслух сказал:

– Конечно, не торопитесь, Софья Карповна, закутайтесь поплотнее, а то эти комары такие – вмиг искусают!

– Да вот я и мажусь, Максимушка, чтоб этим кровососам легко не сдаться, – объяснила причины задержки Софья Карповна.

– Ну что, я готова. Вперед! – минут через десять объявила она.

Вооружившись двумя пятилитровыми бидонами и пакетами под грибы (на всякий случай) врач-реаниматолог Максим Ильич Егоров и его пятидесятидевятилетняя теща отправились на покорение полянского леса.

* * *

– Куда тебе такая большая корзина, Артамон? – с иронией поинтересовалась у благоверного интересная импозантная дама, которую ничуть не портила полнота.

– Как всегда хочу собрать весь лес, Элиза, – весело в тон супруге откликнулся Синицкий.

– Долго будем собираться? – тщательно заправляя штаны в шерстяные носки, поинтересовался двоюродный брат Синицкого Цельский, голос его звучал спокойно и даже по-деловому.

– И каково будет расстояние, что нам надлежит пройти? – моментально вставила свои пять копеек практичная парикмахер Инна Андреевна Цельская, супруга Николая Антиповича.

– Километров пять-шесть, а может быть – пятнадцать-шестнадцать, – рассеяно-лениво ответила Элиза, поправляя модный берет. – Это уж как Артамон Георгиевич решит: весь лес ему собирать или что-нибудь оставить, – добавила она, стараясь чтобы ее голос звучал нарочито тускло.

– Не волнуйся, Коля, от трех до пяти будем мотать, – откликнулся уже надевший плащ Синицкий. – Я имею в виду часов, конечно, – успокоил он брата.

– Мне лично грибы больше интересны, чем ваши дурацкие ягоды, – Цельский совершенно не был взволнован.

– Как это дурацкие?! – тут же взвилась парикмахер. – А варенье зимой за обе щеки я одна буду уплетать?!

– Мне лично хватит и за одну, Инночка. А вот грибками хрупать тебе будет не слабо?

– Мы уже уходим, касатики, – холодно улыбнувшись, сообщила родственникам Синицкая.

– Я готова, – тут же откликнулась Цельская. – А ты, Коля?

– И я тоже, моя горлинка, только нож грибной возьму. А вот и он. Идем?

Четверка потенциальных опустошителей леса покинула дом. Артамон запер дверь на висячий замок, с силой подергал его и положил ключ в глубокий карман, который тут же и застегнул.

* * *

– Ну как, экипировались по полной программе, Екатерина Антоновна? – поинтересовалась у бывшей начальницы Ольга Анатольевна Саврасова, сотрудница Лужского краеведческого музея.

– Да вроде добротно, Оля, – внимательно разглядывая себя в зеркало, медленно проговорила Гляссер.

– Ну тогда пойдемте. Часа три-то выдержите?

– Шутишь, Оленька, – рассмеялась бывшая директор краеведческого музея высокая сухощавая женщина, слегка за шестьдесят с породистым красивым лицом.

– Извините, Екатерина Антоновна, – слегка смутилась Саврасова. – У нас, знаете, в лесу не везде легко пройти.

– Ладно, пошли, – улыбнулась Гляссер. – А то все грибы соберут.

– Ну, я в первую очередь ягодами интересуюсь. Но в конце-то концов, мы идем не за этим.

– Верно, мы идем на рекогносцировку, – с удовольствием употребила мудреное слово Гляссер. – Карта у тебя с собой?

– А то как же, Екатерина Антоновна.

– А ягоды ты на самом деле собираешь?

– Конечно, не упущу такой возможности, варенья-то тоже хочется, да и витамины пригодятся. А вы грибы взаправду искать собираетесь или корзинку с ножом берете для конспирации? – тоже щегольнула словцом Саврасова.

– Это уж как пойдет. А впрочем, почему бы и нет? Ты места-то, небось, знаешь. Покойная тетушка наверняка показывала?

– Да я уж всё позабывала, Екатерина Антоновна, – рассмеялась Саврасова.

– Ну вот, Оля, и вспомнишь. Вперед, сокровища ждут нас! – и Гляссер ободряюще хлопнула невысокую Саврасову по плечу.

Через несколько минут, закрыв дом, всесторонне экипированные краеведы отправились в ту часть леса, где находился самый крупный и популярный среди полянцев черничник.

* * *

– Кажется, сегодня весь Полянск собрался в лес, а, Юра? – довольно похлопывая себя по оттопыренному поллитровкой карману поделился наблюдениями с музыкантом Дудкиным Рулеткин.

– Твоя правда, – ответил собутыльник, в этот поход отвечавший за благополучную доставку закуски. – Коробочка, смотри, как затарилась, точно весь лес хочет вынести.

И действительно, в это пригожее субботнее утро Пелагея Егоровна Цепкина отправившись на промысел, затарившись дочерью, тащившей две пока еще пустые корзины, зятем, за спиной которого высился короб в человеческий рост. Сама же Цепкина запаслась рюкзаком, в котором помещались корзина и два пятилитровых бидона.

– Держу пари, Юра, Амфитрион найдет возможность к нам присоединиться, – весело подмигнул Дудкину Толян.

– И как всегда на халяву, – хитро прокомментировал пьяница-музыкант, пока еще трезвый, что с ним случалось крайне редко.

– Да ладно, разделим на троих, – уже тяпнувший с утра Рулеткин пребывал в благодушном настроении. – Понимаешь, Юра, – доверительным шепотом сообщил он приятелю, зачем-то наклонившись поближе к его уху, хотя рядом никого не было. – Я на всякий случай с собой еще «малька» прихватил.

От этой информации у Дудкина моментально загорелись глаза, и он даже облизнулся, однако вспышка тут же погасла. Пока еще трезвый музыкант лишь похлопал Толяна по плечу, выразив таким образом избыток чувств.

* * *

– Доброго утра вам, Пелагея Егоровна, – поприветствовала Коробочку Саврасова.

Цепкина повернула голову к говорившей и, слегка прищурившись, начала внимательно всматриваться в приветствовавшую ее женщину.

– А, Ольга, – наконец признала она Саврасову. – Решила навестить родные края?

– Да, Пелагея Егоровна. Надо же иногда бывать, а то дом совсем придет в упадок.

– Это верно, – сразу согласилась Цепкина. – За имуществом нужен глаз да глаз, – и она быстренько зыркнула в сторону зятя.

– А насчет утра, – добавила она, – так это может у вас городских утро, а у нас деревенских – день в самом разгаре. Пока мы с тобой лясы точим, все ягоды оберут с грибами вместе в придачу.

– А не рано ли еще для грибов, они обычно только в августе идти начинают. Разве что колосовики? – спросила Гляссер.

– Это моя коллега из музея, – поспешила представить экс-директора нахмурившейся Коробочке Саврасова.

– В этом году дождливо, первый слой уже прошел, – опережая возможную невежливость со стороны матери, вступила в разговор Зоя.

– Ну, а много народу у вас в Полянске ходят в лес? – продолжила расспрашивать Гляссер.

– Сегодня суббота, думаю, что немало, – ответила Редькина. – Вон еще какая-то пара с ребенком идет, – и Зоя указала в сторону Штеменко.

– Понаехали тут дачники, – проворчала Цепкина. – Лес-то казенный, всем хочется.

– Да они мест-то не знают, – легкомысленно махнула рукой Ольга.

– Не знают?! – удивилась ее наивности Коробочка. – Не знают, да узнают. Они же за нами следить начнут! Или вот зятьку моему стопаря поднесут, он, алконавт, все и выложит, – обернулась она в сторону зятя и вдруг застыла в недоумении: Амфитриона Ферапонтовича, еще минуту назад шедшего по лесной дороге, нигде не было видно.

– Опять убёг, поганец! – всплеснула руками теща. – Ну, что стоишь, давай его отлавливать, а то опять примет и тогда какой из него сборщик!

Потянув дочь за рукав плаща и зычно гаркнув на весь лес: «Амфитрион!!», Коробочка, не попрощавшись, удалилась, прихватив с собой Зою.

– Ну и экземпляр, – невозмутимо улыбнулась уголками рта Гляссер.

– Да уж, Екатерина Антоновна, – подтвердила Ольга. – У нас в деревне еще кадры найдутся, увидите.

– Куда уж я денусь, – невесело усмехнулась Гляссер. – Ладно, пойдем, Оля, в конце концов у нас дела. Далеко еще до места?

– Километра полтора, Екатерина Антоновна.

Они неспешно двинулись по лесной дороге, с удовольствием вдыхая насыщенный ароматами воздух, не замечая, что за ними пристально следят.

* * *

– Ну и куда пойдем, Олег? – поинтересовалась супруга. – Где здесь черника?

– Пристроимся вон за той группой, Ася, – беззаботно ответил Штеменко, указывая рукой на двоих мужчин и двоих женщин.

Синицкие и Цельские (а это были они) неспеша двигались в сторону большого черничника.

– Мне кажется, эта молодая пара с девочкой с нас глаз не спускает, – иронично заметила Елизавета Григорьевна.

– Ну, так что ж, Лиза, лес большой – всем хватит.

– Вы хотите сказать, они пытаются разведать наши места, Артамон Георгиевич? – в голосе Инны Цельской смешались недоверие и возмущение.

– Ах, какое вероломство, Инночка, – почти пропела Елизавета Григорьевна.

– Может попробуем их запутать, а? – предложил Николай Антипович.

– Это как? – не поняла парикмахер.

– Артамон и я оторвемся, а дамы останутся тут. Они наверняка пойдут за нами, но с дочкой они не слишком-то мобильны, мы прибавим шагу, те потеряют нас из виду, а потом мы встретимся с нашими дамами в оговоренном месте. Что скажешь, Артамон?

– Не стоит, – великодушно сказал Синицкий. – Я повторюсь – лес большой.

– Ну что ж, Моня, пошли на место, – слегка подтолкнула его супруга. – Ты наша семейная совесть.

– Согласен, Лизонька, – степенно кивнул головой Синицкий.

Четверка родственников неспешно продолжила путь к большому черничнику; один из них краем глаза держал в орбите своего зрения двух женщин, также неспешно следовавших по лесу. Теперь за Екатериной Анатольевной Гляссер и Ольгой Матвеевной Саврасовой следовало, как минимум, двое.

* * *

– Не устали, Софья Карповна? – врач-реаниматолог виртуозно изобразил голосом заботливость.

– Пока нет, Максимчик, но если что, я присяду, отдохну. Сложу плащ втрое, не простужусь.

– Смотрите. Вот уже черника, может начнем собирать?

– Да как-то тут маловато и не очень крупная она, – засомневалась теща. – Впрочем, как хочешь, я-то думала за людьми пойти, но в принципе, чего далеко тащиться, ноги сбивать, можно и тут по ягодке.

– Вообще-то Ниночка наказывала побольше к зиме насобирать, – вспомнил указание уехавшей с сыном жены Егоров.

– Ничего, мы потихоньку, – Софья Карповна уже открыла крышку пятилитрового бидона. – А вон там, смотри Максимка, не подберезовик ли?

Егоров сделал пару шагов в сторону гриба, на который указывала теща и, наклонившись, сорвал его.

– Верно, Софья Карповна, а вы мастерица грибы собирать.

– Да надо что-то одно, на всё времени не хватит.

– А что же, я могу по грибы, – воодушевился зять.

– Ленивый ты, Максимушка, – попеняла ему тёща. – Всё норовишь выбирать что полегче. Вот наберем бидон, там видно будет. А пока начинай брать с Богом помолясь, вон там вроде ягода покрупнее.

Врач-реаниматолог вздохнул, достал свой бидон и, прихлопнув больно впившегося комара, принялся за дело.

* * *

– Ольга, аууу, – сложив руки трубочкой, прокричала Гляссер.

Пять минут назад она обнаружила крупный подосиновик. Срезав гриб, она заметила невдалеке несколько моховиков и поспешила к ним. В экс-директоре краеведческого музея разгорелся вегетарианский охотничий азарт. За моховиками последовала мини-полянка лисичек и вскоре уже Гляссер с победным видом прижимала к груди полпакета грибов. Только тут, обнаружив отсутствие коллеги, Екатерина Антоновна быстро вышла из состояния эйфории. В характере ее сочетались вполне увлеченность и практичность.

Она дважды позвала Саврасову, но никто не отозвался. Экс-директор огляделась по сторонам.

«Так, с какой же стороны я пришла?» – начала размышлять она, обернувшись вокруг своей оси. «Вот! Кажется оттуда…» – наконец определилась она. Не забыв прихватить на треть полный черникой бидон, оставленный ею метрах в десяти от полянки лисичек у поваленного дерева и взяв в другую руку полпакета свежесрезанных грибов, который она несла уже без особого пиетета, помахивая им, Гляссер покинула грибное место с некоторым сожалением, но и с четким пониманием необходимости найти коллегу, отлично знающую этот лес. Пройдя метров сто в ту сторону, откуда (как полагала Гляссер) они пришли, Екатерина Антоновна заметила высокую худощавую женщину в темно-синем плаще.

– Скажите, пожалуйста, где здесь центральная дорога? – устремилась к ней Екатерина Антоновна.

– Какая… центральная… дорога? – чуть не выронила корзинку от неожиданности женщина в плаще.

– Ну, то есть, лесная дорога, что ведет из деревни, – несколько сумбурно проговорила экс-директор музея.

– Какая-то дорога вон там, – женщина в плаще махнула слева от себя.

– Да, это, наверное, она, – совершенно успокоилась Гляссер. – Скажите, а вы не видели здесь женщину помоложе меня в косынке, у нее был бидон, а одета она в желтый плащ? – тут же задала новый вопрос экс-директор.

– Она прошла мимо меня минут десять назад в ту сторону, – и женщина показала на большой черничник, уходящий, по-видимому, в глубь леса.

– Странно, что Оля не звала меня. Или я ее не слышала? – пробормотала Гляссер.

– Вы что-то сказали? – спросила ее неизвестная женщина.

– Нет, нет, ничего, извините. Спасибо вам за помощь.

– Да не за что, – слегка удивилась ее новая знакомая.

Экс-директор музея отошла на несколько шагов. Постояв с минуту в нерешительности, она внимательно огляделась вокруг, затем направилась в сторону где, по словам женщины в тёмно-синем плаще, провожавшей Гляссер несколько удивленным взглядом, проходила дорога в деревню.

* * *

– Ну что, вздрогнем?! – Амфитрион Ферапонтович Редькин с благоговейным почтением поднял небольшой пластиковый стаканчик на две трети заполненный весьма уважаемой им «Пшеничной».

– Будем! – коротко высказался Владлен Дмитриевич Рулеткин, переведя взгляд на третьего собутыльника – музыканта Дудкина.

Юрий Петрович лишь коротко кивнул, только слегка дернулся кадык. Дело было в том, что пока приятели тостовали, он уже выпил без лишних экивоков и теперь ничтоже сумняшеся, закусывал. Бог в лице Амфитриона Ферапонтовича Редькина послал в ту июльскую субботу нашему музыканту докторской колбаски с хлебом, соленых огурчиков и некрупные шпроты, которые Юрий Петрович извлекал из заблаговременно открытой банки прямо рукой.

– Однако, Юра… – в восхищенном тоне Рулеткина проскальзывали нотки неудовольствия.

Рулеткин, в отличие Редькина, неспешно опорожнил стаканчик и тоже степенно закусил, после чего вытер губы салфеткой, возможно, хотел выглядеть интеллигентнее.

– Как это тебе удалось ускользнуть от Пелагеи, а, Митрион, – поинтересовался Дудкин.

– Уметь надо, – отметил довольный зять грозной Коробочки, отправляя в рот соленый огурчик.

– Похоже сегодня полдеревни в лес собрались, – заметил, закуривая сигарету «Прима» Рулеткин.

– Если не вся, Ильич, – улыбнулся Редькин, так иногда шутливо называвший приятеля-собутыльника, который был немного внешне похож на Ленина.

– Да ты об этом говорил, склероз у тебя что ли? – удивленно поглядел на Редькина Дудкин. – Скажи лучше, Амфитрион, ты черникой-то, как отчитываться будешь?

– Это вопрос непростой, – картинно почесал в затылке Редькин. – И я думаю, друзья, – торжественно добавил он. – Прежде, чем на него ответить надо хватить еще по одной, как считаете, а?

Предложение было единогласно поддержано и благополучно претворено в жизнь, под сопровождение тоста за успешный сбор лесных даров.

– Только сегодня много приезжих, – добавил он, рассеянно наслаждаясь окружающим пейзажем.

– Это ты верно заметил, – согласился Владлен Дмитриевич. – Да пожалуй, больше: полдеревни плюс приезжие. Что скажешь, Юра?

* * *

– Слушай, Олег, а где Света? – неожиданно спохватилась Штеменко, оторвав голову от изобилия крупных спелых черничин.

– Да должно быть где-то здесь – сразу же обеспокоился отец. – Ведь несколько минут назад тут вертелась.

– Света, Света! – закричал он.

На призыв никто не откликнулся.

– Говорила же я тебе: ни на шаг не отпускать ребенка, – напустилась на него мать.

– Ну а ты где была? Заснула, что ли? – огрызнулся Олег. – Да не волнуйся, ей же сказано: не отходить от нас. Она девочка послушная.

– А может она специально не отзывается? – заподозрила Аля. – Светка, хватит играть в прятки, отзовись! – закричала она.

Прошло не менее пяти минут, когда обеспокоенные родители, забыв про ягоды и бросившись на поиски дочери, заметили бегущую к ним по кочкам детскую фигуру.

– Вот она, – первым увидел девочку отец.

– Светка! – закричала мать. – Куда ты подевалась?! Вот я тебя сейчас отшлепаю!

– Папа, мама! – голос ребенка звучал испуганно. – Там тетя лежит и не двигается!

– Да ты что?! Где? – сразу посерьезнел Штеменко.

– Пойдемте, я вам покажу, – потянула отца за рукав девочка.

Поспешно подхватив бидоны, молодая пара устремилась за ребенком. Метров через триста они действительно увидели во мху лежащую женщину в желтом плаще.

Подойдя поближе, оба замерли, а Аля выронила бидон. Крупные зрелые черничины бусинками рассыпались по мху.

– Смотри, Олег! – и Аля указала дрожащим пальцем на небольшой грибной нож, торчавший из горла женщины. Всё вокруг было забрызгано кровью.

– Света, не смотри, – развернул девочку к себе отец.

Супруга же продолжала глядеть на женщину застывшим взглядом и через несколько секунд не удержалась от громкого почти истошного вопля.

Буквально через пару минут к ним прибежал не старый еще мужчина с всклоченными волосами, за его спиной спешил к ним другой.

– Милиция! – истошно безо всяких «почти» завопил музыкант Дудкин, глядя на лежащую женщину. – Милиция!