Читать книгу Школа богатырей. Вольные люди - Алексей Кудесин - Страница 1

Хрусь! Хрусть! В разные стороны от ног Любима побежали трещинки. Стылая земля двора пошла неровными квадратами, а потом разом взорвалась, словно лед по весне. Любим ухнул вниз, как в прорубь. Перед глазами мелькнули брызги стылой земли, распахнутые глаза Ярополка. Счастливая улыбка еще не покинула губы парня, но в глазах уже сверкнул ужас.

Одновременно по ушам ударил хлопок, монолитная толстота рукояти булавы Ильи Муромца пропала, кулак сжался, внутри почувствовалось что-то твердое и колючее. Но Любимке было не до этих ощущений. Он тонул прямо в земле, как будто она превратилась в болотную жижу.

– В сторону! Фёдор, Полушка! Помогайте! Если мы его упустим…

Земля обступила его со всех сторон, распахнутые в ужасе глаза в последний раз зачерпнули лучи солнца, и Любим канул во тьму. "Нет!" – он хотел проорать это слово, но земля прижала лицо, не давая двигаться челюстями.

Голову пронзила острая боль, кто-то хапнул его за волосы и рванул вверх. Глаза вновь ощутили свет, грудь наполнилась воздухом.

– Держи! Держи его!

Он закашлялся и начал барахтаться, как одуревший от страха утопающий.

– Любим! Тише! Мы держим тебя!

Заставил себя успокоится. Боль в голове исчезла, зато кто-то цапнул его за плечо. Под голову подсунули ладонь.

– Тягу! Подними вверх тягу! – крикнул прямо в ухо калика Олег. – Стоян учил вас это делать!

Любимка попытался сосредоточиться. Первый наставник и правда рассказывал тягателям об уменьшении веса собственного тела. Проблема состояла в том, что делалось это с помощью богатырской земной тяги, а в нем на тот момент пребывала одна лишь темная волна перводемона.

– Вверх, парень! – прохрипело в другое ухо. Любимка не сразу узнал голос калики Фёдора, столько напряжения в нем было. – Если ты не подымешь ее вверх, мы тебя не удержим!

Паника ударила в голову, гася проблески сосредоточенности. Он дернулся, забил руками. Вокруг раздалась ругань, крики. Рука под головой исчезла, зато ухватили за второе плечо.

Зачерпнул распахнутым ртом стылой земли, глотку забило, закашлялся так, что брызнули слезы из глаз. Паника навалилась такая же плотная, как сыра земля, куда его утаскивал избыток земной тяги Несмеяны. В последний момент проблеском сознания уловил глаза. Огромные темные зрачки притянули его взгляд и начали размеренно пульсировать.

– Любим! – раздался спокойный голос прямо в голове. – Успокойся, Любим! От твоего спокойствия зависит спасение.

Голос рокотал, зрачки продолжали пульсировать, это наполнило Любима тишиной и покоем. Паника растворилась, вместо нее нахлынула обида.

– Но как же?! Я только что ходил! У Несмеянки не было с этим проблем! Отчего сыра земля отказывается меня держать?

– Все хорошо, Любим, – отвечал Полушка рокочущим голосом Харитона. – Представь, что ты легкий, как пушинка. Тебя тянет вверх! Тянет вверх!

Любим перестал махать руками и обмяк. Клещи на плечах сжались еще сильнее и чуть приподняли его. Слышалось надсадное дыхание и скрежет зубов.

– Вверх! Земная тяга подымается вверх! Стоян учил тебя, ты умеешь это делать! – уверенно рокотал голос в голове.

– Я умею это делать… – замедленно повторил Любим, и тут же понял, что уже делает. Мысленно он обратился внутрь себя, туда, где давно привык ощущать тянущую пустоту. Сейчас там бурлил огромный котел силы. И сколь бы он бездонен не был раньше, теперь этот котел переполнен до краев.

Сила. Чудовищно огромное количество силы. Очень тяжелой, почти неподъемной силы, которая вдавливает его тело в землю. А земля, даром что стылая, предательски расступается перед ним и не желает быть твердой, как раньше.

– Почему он тонет? Что с ним такое? – просипел у одного уха голос калики Олега.

– Слыхал, что Святогор под старость так же не мог ходить по земле, вынужден был жить в горах… – пропыхтел от другого уха калика Фёдор. – Поэтому и отдал силу детям…

– Так! Молодец! Ты нащупал… – продолжал Полушка почти ласково. – Теперь подымай ее вверх! Подымай…

Голос писаря треснул и надломился. Пульсирующие зрачки пропали. Остался лишь надсадный крик. Но Любим уже успокоился. Коснувшись бурлящей силы, он приказал ей: "Вверх! Подымайся вверх!" И сделал то, как учил их дядька Стоян.

Тело перетряхнуло страшное усилие. Ощущал себя еще хуже, чем тогда, когда вздымал булаву Муромца. Неподъёмная тяжесть не желала поддаваться, на миг ощутил себя меж молотом и наковальней. Попытался настоять на своем. Вверх! Но ничего не менялось.

– Да! У тебя выходит! Молодец!

Извне пробились слова. Кто говорит? Полушка? Нет, уже калика Олег. Любимка недоуменно моргнул, сосредоточенность пропала, и он снова просел.

– Нет. Парень! Продолжай тянутся вверх! Не прекращай ни на миг!

Он снова надавил, и хотя на его внутренний взгляд ничего не менялось, богатыри явно в эти моменты испытывали облегчение.

– Хорошо! Не прекращай, – скомандовал калика Олег. – Ты должен все время это делать, пока мы что-нибудь не придумаем!

Все время! – ужаснулся Любимка. Страх едва не сбил настрой, но ужас вноь ухнуть в бездонную бездну был сильнее. Прикусил губу и лишь сосредоточенно кивнул.

***

Следующие несколько минут показались Любиму адом. Он не мог расслабиться ни на миг. Отрешившись от всего он тянул казавшуюся неподъемной земную тягу вверх. Это отнимало кучу сил, и он старался не думать, что будет, когда они закончатся.

Калики и Полушка продолжали его удерживать.

– Камни. Тащите сюда самые широкие и крепкие камни! – командовал калика Олег. Тягатели прыснули в разные стороны. Лишь Несмеяна осталась на месте. Клоп помедлил было, но девушка отпустила его кивком.

Любимка улавливал их возню краешком сознания. Полушка отдавал команды, не отпуская отрока. Калики надсадно сопели с двух сторон, зубы скрежетали от напряжения. Периодически раздавались удары камня о камень.

– Пробуем! – скомандовал писарь. – Все идите сюда. Нам потребуется вся сила, которая есть…

Любим услыхал эти слова и едва не утратил сосредоточенность.

– Тише, тише парень, – тут же прошептал в ухо надсадный голос калики Олега. – Без твоей помощи нам нечего и браться. Поднажми!

Потом его тащили всем скопом. Сам он прикусил губу до крови, стараясь облегчить им работу. Земная тяга по прежднему оставалась неподьемной, но в моменты особых его усилий, богатыри и тягатели выдыхали и ощутимо приподнимали его над землей.

– Теперь нам нужно положить прямо в середку каменного ложа, – раздался голос писаря. Любимка рискнул и повернул голову. Тягатели собрали аккуратную площадку из массивных камней. Сделано это было в том месте, где неповрежденным остался замерзший кусок выложенного булыжником двора.

– Любим, помоги нам! Потом сможешь отдохнуть…

Он кивнул и прикрыл глаза.

– Раскачиваем его. Взяли! Взяли! ВЗЯЛИ!

Любимка изо всех сил дернул земную тягу вверх. Вокруг него раздался единодушный полукрик полувыдох.

Граум! Двор отозвался, как гулкий барабан. Во многих домах что-то звонко рушилось, со стен падали камни. Постепенно все это затихло, осталось лишь надсадное дыхание нескольких человек.

– Уф, как тяжко… – пропыхтел Ярополк. Грудь его высоко вздымалась, но у парня никак не получалось отдышаться. Калики и писарь одинакого прикрыли глаза и замерли, словно прислушиваясь к себе. Используют земную тягу, чтобы унять усталость, понял Любим.

Отрок вытянулся посреди ложа из камней. Широкие и массивные камни цеплялись друг за друга, тягатели уложили их так, чтобы вес распределялся по широкой площади.

– Ну и тяжеленный же ты, парень, – с восторгом проговорил бронированный калика. – Кто бы мог подумать, что булава легендарного богатыря будет столь весить…

– Булава? – спохватился Олег. – Где она? Неужели упустили?

Он поглядел на то место, где "тонул" Любимка. Писарь встревоженно сверкнул очами, зрачки тут же дрогнули и он прислушался к внутренним мыслям.

– Разве ты не приметил? – Фёдор осклабился. – Булава Ильи способна уплотняться. Она может быть огромной, а может стать такой крохотной, что поместится в кулак…

Любимка с трудом подтянул к себе правую руку, сжатую в кулак, а внутри… и правда что-то твердое и колючее. Медленно разжал пальцы, на ладони лежала крохотная булава с шипастой головой. Отрок ахнул. Былава выглялела столь плотной, что казалась реальнее руки.

– Вот это да! – воскликнул Олег. – Впервые вижу такое совершенство в обрашении со сталью.

– Видел бы ты, как этой штуковиной управлялся Муромец, – проговорил Фёдор. – Она пропитана тягой, он мог метать ее, а потом призывал назад. Ничего в этом мире не могло устоять…

Любимка ощутил восторг. Но какой-то вялый, как сквозь толстую подушку усталости и боли. К тому же никто не разрешил ему снять усилие направленное вверх.

– С этим разберемся потом, – прервал калик Полушка. – Любим, пробуй расслабиться. Камни сложены на широкой поверхности внахлест друг на друга. Должны выдержать…

Не смотря на уверенное лицо, голос писаря слегка дрогнул. Он сомневается?

– Давай, – сказал калика Олег. – Ты не можешь вечно оставаться в напряжении. Тебе надо отдохнуть.

Любим ощущал, как пот застилает глаза, кивнул. Сил совсем не осталось. Медленно откинулся на спину и положил руку с булавой рядом с собой.

– Теперь попробуй убрать усилие… – скомандовал писарь. – Только медленно. Не разом, а постепенно…

Любимка снова кивнул. По лбу тек пот, щипал глаза и ссадины. По подбородку текла кровь из прокушенной губы. Он не замечал ни того, ни другого. Медленно начал отпускал земную тягу.

Хрусь! Хрусь! Ложе под ним похрустывало и наливалось внутренним напряжением. Стрельнуло мелким камушком. Писарь присел и внимательно вгляделся в основание сложенных камней.

– Держиться. Главное не ёрзать и вообще не шевелиться.

– Как же это хорошо… – выдохнул Любимка. Его выдох колыхнул волосы людей и пошел гулять по двору не хуже Темниковых проделок.

– Любим! Держи себя в руках, – спохватился писарь. – Раслаблятся полностью нельзя. Можно немного отдохнуть…

После этого Любим лежал, возвращаясь в мыслях к земной тяге, едва хруст под ним приобретал угрожающие нотки.

– Что случилось? – молвил Фёдор. – Отчего он стал таким? Ждали сильномогучего богатыря, а он… Грхм.

Последнее слово грузный калика спохватился и проглотил, так и не сказав.

– Вот именно, что грхм, – отозвался писарь. – Мы предполагали подобный исход, ходь и надеялись, что участь сия нас минует.

Вокруг собрались калики и писарь. Тягатели переминались с ногу на ногу поодаль. Любимка все бы отдал, чтобы стоять сейчас вместе с ними.

Фёдор положил ладонь на сапог отрока, тот почувствовал, что может еще на чуток расслабить узелок напряжения у себя в груди.

– Спасибо, дядька Фёдор… – прошептал отрок. Бронированный калика небрежно кивнул и продолжил:

– Почему он не может справиться с тем, с чем у Несмеяны не было никаких пробоем?

– Несмеяна сызмальства с этим даром, – Полушка поглядел на Олега. Тот кивнул.

– Да, ее мамка сказывала, что младенец умел менять вес еще в утробе. Порой она думала умрет от тяжести, а иногда делалась такой легкой, что едва не взлетала.

– Вот, – кивнул Полушка. – Несмеяна выучилась этому навыку еще до рождения. Поэтому с этим у нее проблем никогда не было. Любим же теперь оказался в положении младенца, которому сызнова нужно учиться ходить.

– Как же мне учиться ходить, если для меня земля, как болото? – воскликнул Любимка. – Я как те менестрели на ярмарке, которые натянут веревку меж деревцев и ходят туда сюда, балансируют. Стоит на миг отвлечься, тут же сверзишься вниз. Мне что же теперь всю жизнь в таком состоянии прожить?!

Полушка повернулся к нему, зрачки писаря пульсировали, в голосе явились нотки Харитона.

– Коли для Руси потребуется, так и проживешь, – сказал он сурово. Губы отрока дрогнули. Потом глаза сверкнули, лицо обрело твердые черты.

– Я готов! – он попытался поднятся. Каменный лежак затрещал и зашатался.

– Тише, тише! Пока этого не требуется, – калика Олег уложил его назад.

– Скверно то, что такого мастерства быстро не приобретешь… – продолжал Полушка. – Потребуются длительные и очень кропотливые занятия. Любиму придется фактически заново учиться ходить и сражаться.

– Нам бы сперва добраться до дома, – проговорил Олег.

– Никогда бы не подумал, что проблема появится именно отсюда… – пробормотал калика Фёдор, все еще помогая Любиму.

– Харитон предусмотрел и это, – задумчиво проговорил писарь. Он прислушался к чему-то и с сомнением поглядел на Любима. – Тренировки начнуться здесь и сейчас. Любиму необходимо добраться до берега Днепра.

– Что?!

– Что?!

– Ка-ак?!

Несколько голосов слились в один. Любимка попытался подняться. Каменное ложе под ним хрустнуло и распалось. Отрок бултыхнулся в землю, как в омут. Калики одновременно прыгнули к нему, протягивая ладони. Они ухватили отрока за плечи и лишь тогда поняли, что он провалился лишь по пояс, потом погружение замедлилось.

– Я… у меня… – проговорил он, говоря отрывисто и скоро, словно втискивал слова меж моментами большой сосредоточенности. – У меня… Получается…

Продолжая висеть по пояс в земле, он выдавил напряженную улыбку.

– И прям, как менестрель. Словно стою на натянутой веревке… Постоянно должен следить… чтобы она не выскочила из-под меня…

– Идти сможешь? – спросил Федор.

– Н-не знаю… – Любимка сосредоточился, на лбу выступили крупные капли пота. – Если попробовать… Но… Не знаю, надолго ли меня…

Он качнулся и разом просел по грудь. Калики склонились к нему, но он вскинул руку.

– Я сам!

И он побрел прямо сквозь землю, которая с тихим хрустом и треском отваливалась в две стороны. Калики переглянулись и пошли рядом. Полушка что-то тихо сказал тягателям, те потянулись следом.

Любим медленно перемещался к краю двора. Мостовая здесь понижалась, отрок оставался на прежднем уровне, поэтому медленно поднимался из земли. Его шатало и мыкало, но он упрямо возвращал себя в исходное положение и делал очередной шаг.

– Молодец, парень. У тебя выходит, – проговорил Олег. Они двинулись следом. Настенька, Ярополк и остальные с ужасом глядели на старания отрока.

Любимка брел сквозь землю, страшась даже думать о бездне, что разверзлась под ногами. Не мог ослабить внимание ни на секунду. В голове не осталось ни одной мысли. Только мешанина из: "Тяжесть! Держи тяжесть! Могила! Сырая земля! Вот и смертушка моя…"

Шел так, пока не уперся в каменную стену дома. Замедлился, стараясь решить, что делать.

– Иди насквозь! – бухнул бронировпный калика азартно.

– Не стоит, – поспешно вмешался Полушка. – Он может потерять сосредоточенность, а нам будет сложно его поймать.

– Что же нам придумать? – калика Олег потер затылок. – О. Придумал. Я спрошу у Прозорливой Сумы.

Калика с решительным видом сдвинул неприметную сумочку на бок и сунул внутрь руку.

– Если вытащить Гранитный Камушек… Говорят что он такой прочный, что его даже сильномогучие богатыри…

Он бормотал и шарил в сумке.

– А слыхал есть еще Воздушные Каменюки. Их вообще вверх тянет. Коли Любиму такие в карманы напихать…

Он зажал что-то в кулак. Лицо его просветлело. Он потащил кулак из сумы.

– Да. Я смог…

Он так и застыл. На раскрытой ладони лежало сморщенное, засохшее яблоко.

Возникла пауза, потом хихикнул Фёдор.

– Выглядит так, словно осталось от прошлого владельца сумы.

– Что это?! Почему?! – калика стоял с протянутой рукой, не зная что делать. С одной стороны вытащил откровенную глупость, с другой не привык легкомысленно относится к дарам Прозорливой Сумы.

Полушка рассеяно глянул на него и кивнул.

– Прекрасно. Значит он уже рядом…

Он словно бы к чему-то прислушивался.

– Кто рядом? – недоумение калик только усилилось.

Небо закрыла огромная черная тень. Раздался свист, путников шатнул ветер. Настенькины волосы и Несмеянова коса плескались по ветру.

Граум! С грохотом прямо на них упало что-то крупное и темное. Любимка зажмурился, страшась утратить сосредоточенность. Геройский порыв схлынул, все силы уходили на то, чтобы удержать себя на поверхности.

Держаться! Только держаться… Если это враг… Нет. Богатыри сами справятся. Я должен… Только… Держаться…

– Любим, вот и спасение твое. Не думал, что он обернется так быстро… – в голосе Полушки слышалось облегчение.

Отрок рискнул приоткрыть глаза. Сердце зашлось от счастья.

– Бурушка!

Перед ними стоял конь Миколы Стародуба, огромный и монолитный, словно высеченный из камня.

– Пришел один… – Полушка запнулся, – без богатыря. Поэтому явился так скоро.

– А сам богатырь где? – с сомнением спросил калика Олег. – Ни разу не видал их порознь…

Уо-о-о-ох! Всех во дворе качнуло от длинного тоскливого вздоха. На глазах коня набухли крупные слезы.

– Чего это с ним? – Ярополк опасливо приблизился.

– Добрая коняжка, – сказал Фёдор. – Переживает расставание с богатырем. Ничего, вернешься, и вы снова будете вместе…

Конь задрожал и отвернул голову. Полушка сделался мрачнее тучи, но ничего не сказал.

– Зато теперь ясно для чего это…

Настенька взяла сморщенное яблоко из руки калики и подошла к коню. Низенькая девушка едва достигала стремени.

– Не грусти, Бурушко. Возьми.

Она протянула раскрытую ладошку с яблочком. Конь осторожно потянул морду, очень аккуратно ухватил яблоко губами. Оно исчезло в огромной пасти. Конь решительно тряхнул гривой, будто жалея о минуте слабости. Он посмотрел прямо на Любимку и тихо ржанул, дернув головой, словно приглашал к себе в седло.

– Гляди ка, понимает, – изумился Фёдор.

– Похоже это будет не просто, – проговорил Олег, взглядом измеряя расстояние от земли до седла, которое находилось на высоте второго этажа.

Конь всхрапнул, Любимка уловил в этом храпе веселые нотки. Потом его что-то цапнуло за шкирку. Бурушко дернул головой. Отрока выдернуло из земли, как репку. Описав дугу шлепнулся на широкое седло.

Пока летел ощущал себя легким, как перышко, едва коснулся седла, как тут же растекся по нему неподъемной кляксой.

– Кто поедет с ним? – начал говорить калика Фёдор.

– Я! – перебил Полушка и извиняюще глянул на Олега. – Ты руководитель. Тебе отряд назад возвращать. Причем быстро. Не меньше чем через пять дней вы должны быть в городе.