Читать книгу Школа богатырей - Алексей Кудесин - Страница 3

Бабах! Шумно распахнулась входная дверь. В гридницу ввалилась компания. Все в дорогих нарядах, украшенных мехами и драгоценными тканями. У каждого на поясе кинжал в позолоченных ножнах. А уж лица надменные, будто Любимку решила проведать свита правителя одного из семи княжеств.

Впереди высокий статный отрок в богатом кафтане, портки из шелка – такую материю даже на рубаху праздничную пустить не зазорно, а тут порты. Пояс прошит золотыми нитями, а уж шапка соболиная богаче, чем у князя.

Самое выдающееся на лице парня это не глаза – серые и колючие, не губы – плотные и тонкие, даже не подбородок – широкий и выпирающий. На лице парня царит нос. Большой, прямой и очень породистый.

Компания на миг затихла, тараща глаза.

– Гляди, кто это?! – сказал один.

– Девица что ль?! – усомнился второй.

– Как обезьян заморский скачет, – молвил третий, конопатый верзила. Он держал кулечек с красными ягодками смородины.

Только парень в соболиной шапке разглядывал Любима молча. Серые, как сталь, глаза сверкали сквозь острый прищур.

Любимка застыл в нелепой позе незавершенного удара. Выпрямился, руки суетливо спрятали метлу за спину. Щеки пошли красными пятнами.

"Ешки-матрешки! Как же это я сплоховал-то". Быстро глянул через плечо. Деревянные лежаки стоят неровно, половина сундуков у изголовья распахнута, на полу пыль, очаг черный от копоти. Оружейную стойку облюбовало семейство паучков, таких кружев наплели, жалко убирать. Даже на канцелярском столе, что справа от входа, полный бардак – сургуч рассыпался по столешнице, а свечи почти догорели, превратившись в два восковых бугорка.

Парень в богатой шапке лениво вскинул руку, его товарищи тут же умолкли.

– Чьих будешь?! Как звать? – лениво растягивая слова, спросил он. Серые глаза режут чище ножа. Чем дольше смотрят, тем презрительнее становятся.

Любимка насупился. Незнакомец ведет себя так, будто застукал его за непотребством. Что может быть плохого в тренировках?! А прибраться я завсегда успею, день долог. Солнечные лучики только-только добежали до середины гридницы.

– Тутошний я. Любимом кличут, – ответил, ощущая себя неуклюжим деревенщиной. Как назло, засвербело в носу, Любимка шмыгнул и утер нос рукавом.

Парни переглянулись, конопатый хихикнул и бросил в пасть щепотку ягод, соболиная шапка кивнул выдающимся носом:

– Ясно, значит холоп местный.

Любимка замотал головой.

– Не холоп я, – он смущенно поглядел сперва на свои лапти, потом на новенькие сапоги парней. – Воспитанник Чудова монастыря. Батенька Варфоломей нас не для холопства растит. Будем послушниками, или, как вон, Гришка Жерди… э-э, Григорий наш стражником сделался. Десятник ужо.

– Стражник? Фе! – скривился конопатый. – Стража хуже холопов. От тех хоть польза есть, а стражники только и делают, что бездельничают да к люду честному с придирками пристают.

– Не для холопства говоришь? – холеные брови соболиной шапки поднялись. Он повернулся к своим.

– Дуняша, дворовая девка с княжьего двора, кажись тоже с Чудова приюта, – подсказал рыжий.

– Да, Дуняшка наша, – кивнул Любимка. – Но это не значит…

– Куда еще может податься сирота? – противно ухмыльнулся соболиная шапка. – Только в холопы.

– Или на паперть.

Парни противно загоготали. Любимка вспыхнул, а носатый не унимался. Глазами он указал на метлу, выставлявшуюся из-за спины.

– А это что? Разве не холопья работа?

– Это послушание, – выдохнул Любим и продекламировал: – "Достойному отроку пренебрегать черной работой негоже, ибо всякий труд благороден и благо для души творит". Так в уставе нашего монастыря говорится.

Уголки губ парня тронула легкая улыбка.

– Я – Ярополк. Стойгнева знаешь?

Товарищи парня переглянулись, лица заполнили одинаковые ухмылки. А конопатый и вовсе заржал во все горло. Ярополк брезгливо повел бровью, смех оборвался.

– Как не слыхать, слыхал! – важно заявил Любимка. – Самый злюка из всех княжих людей. Это коли урядника не трогать…

– Отец мой, – перебил сероглазый холодным голосом.

Отрок побледнел. Стыд-то какой. Батеньку гостя забидел.

– Так, ить, по-другому воеводе никак, – зачастил. – Чуть ослабь вожжи эти ироды на плечи сядут, ножки свесят и болтать начнут…

– Можешь не стараться, – усмешка чуть сильнее изогнула тонкие губы. – Мы с ним не очень ладим.

И совсем уж небрежно:

– Ко мне на днях калика пришел, а отцу полвека минуло, так и не дождался.

Слова упали, как пудовые гири. В московском княжестве много кто мечтал стать богатырем, да только калики приходили не ко всем. Далеко не ко всем. Стало быть, и княжий воевода из таковых.

Отрок страшился примерить это на себя, но живое воображение управилось без спросу. Он – дряхлый немощный старик, на теле ни одного шрама, за плечами ни одной битвы. Ужас нахлынул такой плотный и реальный, словно заглянул в адову бездну.

Не бывать тому!

Ярополк разглядывал его, словно интересную таракашку под стеклянным колпаком.

– А что это, Любим, ты тут с метлой вытворял? – спросил он почти ласково.

Любимка опустил глазки, щеки пылали румянцем.

– Тренировался, – сказал едва слышно. Ковырнул ножкой пол. Потом добавил: – Богатырем буду. Богатырю без тренировок никак.

– Богатырем!? – тонкие губы изогнула недоверчивая усмешка. Ярополк повернулся к дружкам, словно призывая оценить шутку. Рыжий хихикнул.

– Богатырем, – кивнул. – Мечта у меня такая. А сегодня услыхал – новый набор будет. Стало быть, я среди них окажусь! Вот увидите!

Небесные глаза блестели, лицо светилось вдохновением. Ярополк, напротив, посуровел. Словно что-то оскорбительное углядел в беспечном щебетании приютского отрока. Выдающийся нос осуждающе вперился в Любимку.

– Холоп, да богатырем?! Ты ничего не путаешь?!

Любимка тяжело вздохнул.

– Это ты путаешь, – назидательно сказал он. – Я же говорю – не холоп я. Воспитанник Чудова монастыря. Батенька не для холопства нас растит…

– Не холоп говоришь? – Ярополк улыбнулся и нарочито неспешно отстегнул от пояса кошель. Звякнуло. Спутники боярского сына притихли, неотрывно глядя на кошель.

– Здесь десять гривен. Они твои.

Любимка застыл. "Десять гривен. Экие деньжищи! Можно коня купить боевого, недорогую, но справную зброю, да еще на оружие останется. А коли на доспехе сэкономить, можно воя нанять, дабы советы давал, да в княжьи гридни пристроил. Гридни – это, конечно, не богатыри, но всяко лучше стражи".

– Они твои, только вот… – Ярополк выставил вперед левый сапог. – Вступил во дворе в конские каштаны. Надобно почистить.

Любимка дрогнул. Показалось, что ослышался. Он поглядел на кошель с деньгами, потом на измазанный навозом сапог.

– Ярик, ты что?! – завопил конопатый приятель Ярополка. От волнения даже ягоды просыпал. – Неужели ты дашь десять гривен этому замарашке?!

Остальные загомонили, мгновенно превращаясь в стадо взволнованных гусей.

– Дай лучше нам!..

– Мы найдем, как ими распорядиться…

– Да я сам тебе сапоги…

– Заткнитесь, – бросил Ярополк, и в гриднице повисла тишина.

"Вот где настоящие холопы", – подумалось Любимке.

– Что решил? – поторопил Ярополк. – Вижу, ты таких денег в жизни не видал. И не увидишь. В своем кармане точно.

Дружки угодливо заржали, словно не слыхали лучшей шутки. Любимка нахмурился.

– Может быть, как раз этих гривен не хватает тебе для исполнения мечты? – Ярополк решил зайти с другой стороны.

"Словно мысли читает, ирод. И улыбочка какая поганая". Любимка глядел на кошель, потом перевел взгляд на конопатого. Тот аж дрожит. Пальцы скрючились, рот приоткрыт. Словно сожрать хочет эти гривны заместо ягод.

"Вот уж кто никогда не станет богатырем, – мелькнула неожиданная мысль. – Холопов и правда не берут в богатыри. Не потому, что не благородные, а потому что предел мечтаний такого холопа – вкусная еда со стола хозяев, да теплый угол".

Любим разозлился.

– Мечи-калачи! Не надобно мне твоих гривен, понял?! Калики не за деньги – за доблести приходят!

– Что ж.

Ярополк недобро улыбнулся и спрятал кошель.

– Коли так не понимаешь… Придется с тобой поступить… – он настолько противно ухмыльнулся, что Любимку передернуло.

– …по-богатырски, – закончил сын воеводы. – Ты своими дурацкими мечтами коробишь мою благородную натуру. Я считаю, что такие, как ты, богатырями быть не должны. Поэтому тебя надо проучить. Чтобы место свое знал, да зарекся мечтать о том, о чем простому холопу мечтать не положено.

Любимка дрожал от ярости, пальцы бессильно сжимали метлу.

– Вызываю тебя на поединок. Коли победишь меня – признаю за тобой право на богатырскую мечту, – молвил Ярополк. Дружки заржали в полный голос. "Ну, Ярик, затейник, холопа на поединок вызвал. Животики надорвешь".

Глаза Любимки распахнулись во всю синь.

– А коли проиграешь, – зловеще закончил сын воеводы, – быть тебе холопом веки вечные. Ни один калика к тебе не придет. Знаешь почему? Потому что калики не приходят к неудачникам. Стоит один раз оступиться – пиши пропало.

Ярополк замолчал, довольный своей речью.

– Беги, дурик, – подошел к Любимке конопатый. – Ярополк уже пробудил земную тягу. С одного удара иных гридней валит, а ты такой малыш.

Любимка словно не расслышал. Он хмурил лоб и глядел на Ярополка странным сосредоточенным взглядом.

– Спасибо тебе, Ярополк, сын Стойгнева, – молвил он и поклонился в пояс. – Раскрыл глаза дураку. Я все думал, чего ко мне калики не идут. Ешки-матрешки! Они во мне, как и ты, холопа видят. Ведь человека по делам судят. А у меня, ить, какие дела? Глупости одни.

Он поглядел на метлу и отбросил в сторону.

– Коли тебя побью, меня точно заметят.

Он принял боевую стойку. Лицо суровое, щеки пылают румянцем. Голубые глаза скопировали прищур Ярополка.

– Я принимаю твой вызов!

Конопатый фыркнул, кто-то откровенно заржал, но Любимка глядел только на Ярополка. Тот хмурился, губы досадливо скривились, словно Любим переиграл его в чем-то важном.

– Придется тебя проучить по-настоящему. Расступись! Потребна воля для размаху…

Друзья тут же разошлись, с грохотом сдвинули лежаки и сундуки, отбросили оружейную стойку. Верзила бросил кулек с остатками ягод и наступил сапогом. Любимка даже глазом не повел. Сейчас для него существовал только противник.

Драться отрок умел. Да, он воспитывался в приюте при монастыре, и там его учили совсем другим жизненным ориентирам. Возлюби ближнего, не гневайся, не замышляй злого, но у сироты в жизни достаточно случаев, когда без кулаков не обойтись.

Любимку малыша – били все кому не лень. А чего не бить, коли за него заступиться некому? Да и мальчонка смешной – никогда не убегает, даже если возможность имеется, и взрослым про обидчиков ни гу-гу.

Когда стал взрослее, начал приглядываться к гридням, перенимать какие-то движения, приемы. Стал проситься на тяжелые работы, воды из колодца натаскать, на тот конец города сбегать, на колокольню влезть. В руках появилась сила, в теле ловкость, а в поединках – победы. С тех пор стал грозой местных пацанов. Даже парни постарше предпочитали не связываться "с этим бешеным".

Любимка прищурился, разглядывая супротивника. Наверняка Стойгнев учил своего сына бою с оружием. Благородные они не дерутся голыми руками. Это ниже их достоинства. "Тем лучше, – думал Любим. – Потому что у меня есть отработанная непобедимая методика".

Противники замерли друг напротив друга. Друзья Ярополка подбадривали его негромкими возгласами.

Любимка заорал страшно и ринулся вперед, занося руку в молодецком замахе. Да, это мало похоже на недавнее сражение богатырей. Зато не подвело ни разу.

Кулак пропорол воздух, Любимка вложил в удар весь свой вес. Он хоть и маленький, но после такого еще никто не устоял.

Но сегодня все пошло наперекосяк. Ярополк куда-то исчез. Ноги за что-то зацепились, в бок несильно, но очень обидно толкнули. Любимка замахал руками и с размаху ткнулся носом в пол. "Больно-то как!" На зубах заскрипел песок, глаза слезились то ли от пыли, то ли от обиды.

Вскочил, взъерошенный, злой. Ярополк стоит, как ни в чем не бывало, вид равнодушный, даже скучающий.

– Знаешь в чем твоя проблема? – проговорил спокойно. – Ты дрался с такими же, как ты, холопами. А холопа победить, даже врукопашную – раз плюнуть.

Он демонстративно собрал слюну и смачно сплюнул.

– Уберешь потом…

Любимка яростно всхрапнул: "Батенька не для того нас растит!" – и кинулся в атаку. Сколь ни старался, не попал ни разу, везде кулаки натыкаются на надежную защиту или уходят, не причинив вреда.

А потом рука сына воеводы выстрелила, как самострел. Любим не заметил движения, успел только чуть отклонить голову. Челюсть взорвалась болью, тело повело в сторону. Он попытался удержаться, да куда там, непослушное тело боком завалилось на ближайший лежак.

Вскочил так, словно его подкинули. Тело болит, но слушается.

– Тебе сколько лет? – спросил Ярополк, идя по кругу. Любимка насупился, но ответил.

– Четырнадцать… – и нехотя добавил. – Будет.

Ярополк удивленно вскинул брови.

– Как мне?! А я думал ты ребенок. Вон, какой махонький. И выглядишь, как девица.

Любимка побледнел. На щеках проступили красные пятна. Раскрыл было рот, чтобы проорать в ответ что-нибудь обидное.

«Любимушко, негоже волю эмоциям давать, – как наяву услышал голос батеньки Варфоломея. – Горячий ты, да скорый на решения. Помни истину – чем громче будешь кричать, тем меньше к тебе будут прислушиваться».

Несчетное число раз повторял это настоятель. Без устали. Теперь эти слова вплыли в голову сами собой. Отступил Любимка, заскрипел зубами, но удержал обидные слова.

В голове прояснело. Вместо злых и яростных слов явились вдруг холодные и вострые. Любимка даже улыбнулся.

– Так вот чего на поединок вызвался, думал – уж ребенка точно побьешь?

Настала очередь Ярополка скрипеть зубами. Взревел сын воеводы и ринулся вперед, собираясь размазать обидчика парой ударов. Тут его Любимка и подловил.

Бац! Со всего маху вдарил да на встречный ход. И сам, конечно, получил, но Ярополку досталось сильнее.

После этого поединок скатился в безобразную хаотичную драку.

Вскоре Любимка перестал понимать, где находится и что делает. Просто пер куда-то, цеплялся за что-то и наносил удары.

Через какое-то время понял, что все удары уходят в воздух, а двигаться что-то мешает. Несколько долгих мгновений ушло на то, чтобы понять, что его держат дружки Ярополка.

На сыне воеводы повис конопатый:

– Не надо! Хватит! Не стоит он того!

Ярополк стряхнул его с себя, как волк дворнягу.

– Не стоит, говоришь?! – прорычал. – А вот сейчас поглядим, кто чего стоит. Отойдите от него!

По тому, как резко подались в стороны дружки, Любимка понял, что готовится что-то скверное. Лицо Ярополка напряглось, глаза прикрылись, зубы скрипнули.

Хлоп! По ушам отчетливо ударило плотным воздухом. Это было не так сильно, как у Стояна, но спутать ни с чем другим невозможно.

– Земная тяга! – ошалело проговорил Любимка.

Дружки Ярополка разразились бурными аплодисментами. Ярополк ринулся вперед с невообразимой скоростью. Это застало Любима врасплох.

Бац! Грудь пронзила боль, отрок пролетел через всю горницу, сгребая лежаки, и с грохотом рухнул на пол. Тьма поглотила сознание…

Темнота была полной. Чтобы подчеркнуть ее глубину, в темноте висели звезды.

Любимку привлекла одна из них. Все остальные огоньки сияли, а этот горел.

Вот бы взглянуть поближе, – подумал отрок. Темнота послушно дрогнула, и хотя звезды сдвинулись едва ли на волосок, у Любимки осталось впечатление, будто одним махом преодолел целую тьму верст.

Горящая звезда приблизилась. Любимка оказался прав – она и правда горела. Ибо это был костер.

Костер, у которого сидят древние герои, понял Любимка. Не раз слышал от сказителей, что настоящие герои не уходят сразу на небеса. Они сидят у небесных костров, отдыхают и глядят вниз на своих последователей.

Вот бы встретить хотя бы одного. Ужо бы я его выспросил… Но у костра никого не было, а Любимка все продолжал падать. Не успел толком испугаться, как приземлился прямо во тьму.

Тьма возмущенно взревела, завибрировала, зарокотала. Шевельнулось, дрогнуло, провалилось что-то огромное, вязкое, бездонное. Это нечто вдруг успокоилось, затихло, затаилось, словно приглядываясь, принюхиваясь, примеряясь.

Любимка затрепетал, как былинка, которую втягивает носом нюхающая корова.

А потом тьма встрепенулась, обрадовалась, возликовала. Она признала его, потянулась, ухватилась, завладела. В груди Любимки проснулся крохотный черный щенок. Приоткрыл глаза, дернул носом, вильнул хвостом. Отроку отчего-то сделалось зябко. Зябко не телу, задрожала от холода сама душа. От ледяного холода космической пустоты.

Любимка закричал и упал обратно. Прямо в свое тело.

Очнулся мгновенно, рывком. Страх ударил такой острый, что боль отошла на второй план. Неужели я проиграл?! Не может быть!

Перед глазами выкристаллизовался мир. В красной пелене плавала знакомая обстановка. Сдвинутые лежаки, лица Ярополковых дружков. Отчего они такие белые?! Не ржет никто…

Что это мешает взгляду?! Кулаки. Мои кулаки?! Прижаты к лицу, защищают. Пол далеко внизу. Я на ногах?!

Прямо перед ним выросла фигура Ярополка. Уже не выглядит таким щеголем. На груди и под мышками сырые пятна, соболиной шапки нет и в помине, темные, почти черные волосы всклокочены, лицо красное, в капельках пота. Глаза круглые. Грудь тяжело вздымается, словно пробежал десяток верст.

– Этого не может быть, – прохрипел Ярополк, оскалив зубы. – Я вырубил тебя… Ударил с помощью тяги…

Любимка хотел ответить, но рот оказался забит чем-то тягучим и противным. Сплюнул на пол. Теперь не до чистоты.

– Тебе… показалось… – язык не слушался, каждое слово приходилось выталкивать наружу, словно упирающегося слизняка. – Такой… неженка… не заставит… меня… лечь…

– Ярополк, оставь этого бешеного, – влез между ними конопатый.

– Не человек, а упырь какой-то, – поддакнул второй дружок. – Никто не поднимется, потеряв сознание.

– Пойдем, Ярополк. Запачкаешься. Не стоит он того.

Ярополк тряхнул головой и заговорил, пыхтя и отдуваясь после каждого слова.

– Если… уйду… знать и правда этот… право имеет… богатырем быть…

"Когда успел так запыхаться? – удивился Любимка. Или то последствия использования земной тяги?!"

– Хватит брехать, дерись! – рявкнул, откуда и силы взялись. Все, что нашел, вложил в один единственный удар. Последний.

Раз! Голова Ярополка дернулась, глаза округлились. Не ждал атаки от обессилевшего избитого противника.

Бум! Бах! Два тела рухнули на пол. Оба затрепыхались, пытаясь подняться. У Любима не осталось сил, у Ярополка так шумело в голове, что потерял ориентацию.

К нему подскочили друзья, лица напуганные, конопатый почти плачет.

– Ярик! Что с тобой?! Надобно вызвать лекаря!

– Нет! Поднимите меня! – взъярился Ярополк. – Я с ним еще не закончил!

Оказавшись на ногах, злобно растолкал товарищей. Любимка глядел на него снизу вверх. Несколько раз попробовал встать, но сил хватило лишь на то, чтобы без толку елозить пятками по полу. А друзей, чтобы подняли, рядом нет.

Ярополк шагнул вперед.

– Из нас двоих останется только один. Я проучу этого хама. Иначе…

– …иначе выйдет, что тебя побил холоп? – раздался звонкий голос. Все в хоромах застыли в страхе. За поединком совершенно позабыли о внешнем мире, и мир преподнес им неприятный сюрприз.

– Что здесь происходит?! – спросил голос. Парни обернулись, чуют, что делают плохо. Но Любимка видит, что их испуг напрасен. На пороге терема тягателей стоит Варька. Да, умница. Да, красавица. Но всего лишь девчонка. Дочка библиотекаря Харитона.

– Девка?! – вскинул брови Ярополк, выпрямляясь. – Что здесь делает девка?!

– Очень интересно, – проигнорировала его слова Варвара и счастливо улыбнулась.

Варвара одета в простое длинное платье с множеством завязочек и шнурков. И все завязаны в аккуратные бантики. Мания такая у девки, что делать? Под мышкой пачка книг. Темно рыжие волосы заплетены в две короткие косы. Личико вполне себе красивое, если бы не серьезное до хмурости выражение, которое является обычным для Варвары. Глаза тоже рыжие, с зеленоватым оттенком, глядят цепко и слегка насмешливо.

– Чего тебе интересно?! – озлился Ярополк. Не привык, чтобы с ним говорили в подобном тоне.

– Наставник Стоян любит таким, как вы, спесь сбивать, – сказала девушка и демонстративно выглянула за дверь. Дружки Ярополка заметно побледнели.

– Стоян в тереме богатырей принимает калику Олега, – ответил Ярополк.

– А значит – совсем рядом, – не смутилась Варвара. – Четыре года назад, когда прошлый поток тягателей обучался, отец часто меня слал с письмами к Буслаю. Стоян помогал молодых богатырей воспитывать. Иваш до сих пор его лютость поминает. Не завидую вам.

Девочка мило улыбнулась и продолжала.

– Каждый раз что-то новенькое выдумывал. Кнут был, уборка выгребных ям, стояние всю ночь на одной ноге посреди россыпи раскаленных углей. Любопытно, что придумает на сей раз.

Парни переглянулись.

– Ярополк, мы это, пойдем, пожалуй, – сказал конопатый.

– Вы что, поверили этой дуре?! – воскликнул Ярополк.

– Не то, чтобы поверили… – пробормотал другой дружок. – Но это же Варька, дочка библиотекаря. Всяк знает – не умеет врать.

В дверях образовался затор. После недолгого пыхтения и хруста горница опустела.

Ярополк зло поглядел на Варвару.

– Как ты смеешь пугать меня Стояном?! Мой батюшка воевода и…

– …поддержит первого наставника. – Голос девочки преобразился. В нем больше не было ни насмешки, ни веселья. Глаза приобрели ярко зеленый оттенок. – Да еще и от себя добавит. Потому как, не поднялся бы вопрос – нужен ли княжеству такой воспитатель гридней, который собственного сына воспитать не в состоянии?

Ярополка вспыхнул и сжал кулаки. Казалось, сейчас бросится на девочку. Варвара, не моргнув глазом, выдержала его яростный взгляд.

– Так ты еще и трус? – с улыбкой проговорила она.

– Трус?! Это ты про меня?! – воинственный вид разом слетел с него.

– Только трусы нападают на тех, кто слабее! Разве не это ты сейчас обдумываешь?

Это было уже слишком. Парень задрожал и резко отвернулся.

– Была бы ты парнем, – буркнул он и вылетел из гридницы, только дверь хлопнула.

– Ты бы ко мне подойти боялся, – шепнула вслед Варвара, прикрывая аккуратно дверь. Девушка повернулась к Любимке, лицо ее разительно изменилось.

– Сильно досталось?

Ее тонкие пальчики коснулись избитого лица. Рука Варвары была прохладная и очень ласковая. Любимке захотелось потянуться к ней, прижаться щекой ко всей ладони. Но он зло отдернул голову.

– Я в порядке. Зачем вмешалась? Я почти побил его!

На лице девушки зажглась ироничная улыбка.

– Да, я видела.

Любимка дернулся, будто его ударили.

– Если бы я победил, я бы всем доказал, что достоин! А теперь… Эх!

Он махнул рукой.

– Ради мечты не побоялся бросить вызов сыну самого Стойгнева, – проговорила Варвара, внимательно глядя на него. – Ярополк бы тебя до полусмерти прибил. А то и покалечил.

– Кишка тонка, – буркнул Любим и замолчал. Еще не сделавшись тягателем, сын воеводы уже умеет переходить в режим земной тяги. Это о многом говорит.

– Сам бы не справился, дружки бы подсобили. А потом при встрече напоминал бы да издевался.

Любимка раскрыл рот, чтобы спорить, но вместо этого представил себя жалким калекой и содрогнулся от ужаса. "А коли проиграешь, быть тебе холопом во веки веков. Ни один калика к тебе не придет" – так сказал Ярополк.

Уже другими глазами поглядел на Варвару.

– Ты это… – проговорил, отводя глаза. – Спасибо, в общем.

– Завсегда, пожалуйста, – ответила девчонка. В тот момент она не выглядела строгой или нарочито серьезной. Искренность, вот что увидел Любимка на ее раскрасневшемся лице.

Девочка подняла с пола метлу и с загадочной улыбкой протянула ему.

– Продолжай свое послушание, отрок. А мне пора.

Она плотнее прижала книги острым локотком и выскользнула из гридницы.

Любимка остался стоять, ошарашенно глядя ей вслед.