Читать книгу Воздушный фронт Первой мировой. Борьба за господство в воздухе на русско-германском фронте (1914—1918) - Алексей Лашков - Страница 2

С вступлением России в Первую мировую войну 1 августа 1914 г. были приняты практические меры по строительству воздушной обороны (ВоздО) в интересах военного и морского ведомств. Созданные ранее временные запретные зоны в воздушном пространстве западных приграничных районов страны с введением военного положения были структурированы в воздушную оборону, которая на сухопутном театре войны (ТВ) была разделена на оборону войск от нападения с воздуха и войсковую воздушную оборону.

Первая создавалась непосредственно в прифронтовой полосе (до 3–5 км от передовой линии) на основе группы пассивных средств ВоздО (артиллерии, пулеметных команд и пехотных подразделений).

Территория войсковой воздушной обороны ограничивалась зоной действий воздушных сил противника (или угрожаемой зоной воздушного нападения) с включением в себя крупных административных и военных пунктов (крепости и укрепленные районы, штабы армий и корпусов, военные склады, важные транспортные узлы и мосты). Основу их защиты от воздушного нападения также составляли пассивные средства ВоздО. В отдельных случаях для этой цели задействовалась специальная (охранная) авиация, формирование которой началось в ходе кампании 1914 г.

Особое место занимала организация ВоздО объектов на Балтийском и Черном морях (судов, портов, приморских позиционных районов, гидроаэродромов и т. д.), находившихся в ведении морского ведомства Российской империи.

Принимаемые меры оказались своевременными. Вскоре русскому командованию пришлось столкнуться с воздушным противником. 9 августа нашими наблюдательными постами был зафиксирован разведывательный полет германского аэроплана на г. Кальвария (Сувалкская губ.)[1]. Отмечались полеты неприятельской авиации и с пропагандистскими целями. На позиции русских войск немецкие летчики сбрасывали многочисленные прокламации (преимущественно для нижних чинов) следующего содержания: «Солдаты! У австрийской границы русская армия разбита и отступает. Много русских солдат остались на поле сражений. В Польше мятежи. В Москве и Одессе революция и скоро распространится на всю Россию. <…> Вам начальство говорит, что мы мучаем русских пленных. Не верьте этой клевете. Да где нашлись бы палачи, чтоб убивать стотысячную армию русских пленных? Ваши пленные теперь спокойно проживают внутри нашей страны вместе с французами, бельгийцами и англичанами, они очень, очень довольны. Не стоит умирать за потерянное дело, живите для жен и детей ваших, для вашего родного края, для новой и счастливой России»[2].

С началом войны накануне занятия австро-венгерскими войсками населенных пунктов Сендзишев (Сендзишув), Воль-бром, Мехов, Войдислав, Андреев, Бялогу и Кельцы (Кельце) (царство Польское) неприятельские летчики разбрасывали над ними прокламации на польском языке, призывавшие местное население не подчиняться русской администрации[3].

Также с первых дней военных действий развернулось активное противоборство в воздухе. Первоначально при встрече пилоты враждующих сторон пытались выполнять устрашающие маневры, создавая угрозу повреждения неприятельского летательного аппарата (ЛА). Более слабый летчик, подвергшись такой психической атаке, оказывался перед выбором: или сесть на чужой территории, или погибнуть. В начале войны имели место случаи, когда выбирали первое. Так, в августе 1914 г. газета «Русское слово» дала такую информацию: «Получено интересное сообщение о воздушной борьбе между русским и германским летчиками. Над линией русских войск появился неожиданно неприятельский аэроплан. Наш летчик выразил желание заставить немца спуститься. Он быстро взлетел, приблизился к противнику и рядом виражей принудил его к посадке. Германский летчик арестован»[4]. В дальнейшем такой прием применялся неоднократно (фамилии летчиков и типы аэропланов русские газеты по соображениям секретности во время войны не указывали).

Один из первых воздушный бой в зоне действия Северо-Западного фронта (СЗФ) провел военный летчик 28-го корпусного авиационного отряда (КАО) поручик А.И. Семенов. 9 сентября при выполнении разведывательного полета в районе оз. Мейер (Восточная Пруссия) он (с наблюдателем корнетом Николаевым) обнаружил неприятельский аппарат. Маневрируя в опасной близи от противника, Семенов вынудил его пойти на снижение и изменить направление полета в район русских позиций. Там немецкий аэроплан был обстрелян нашей пехотой и упал возле озера[5].

В печати и документах 1914 г. были зафиксированы случаи успешного применения личного стрелкового оружия в воздушном бою. Например, 19 октября одного из трех появившихся над г. Варшава (царство Польское) аэропланов русский летчик сбил из карабина, взятого им в полет[6]. Тем не менее попадание из винтовки или пистолета в летчика, пилотировавшего вражеский ЛА, а именно так его можно было сбить одиночным выстрелом, следует считать явлением случайным. Необходимо было продолжать начатые перед войной работы по вооружению аэроплана скорострельным автоматическим оружием.

Еще в первой половине августа 1914 г. в приказе начальника Штаба Верховного главнокомандующего (ВГК), где оговаривались вопросы организации боевых действий с применением авиации, указывалось: «В целях борьбы с неприятельскими летательными аппаратами представляется необходимым вооружить наиболее грузоподъемные из наших аэропланов. Для чего признается необходимым использовать автоматические ружья Мадсена»[7]. Однако автоматического оружия в то время не хватало до установленного комплекта и в пехоте. Следовательно, единственно возможным способом, пригодным для надежного уничтожения противника в воздухе в условиях отсутствия вооружения на аэропланах, считался касательный удар, получивший позднее в русской (советской) авиации название – воздушный таран.

Впервые такой прием ведения воздушного боя был осуществлен в ходе Городокского сражения 3—12 сентября 1914 г. Над г. Жолкиевом (Украина), где размещался в то время штаб 3-й русской армии Юго-Западного фронта (ЮЗФ), каждое утро фиксировалось появление австрийских ЛА, проводивших воздушную разведку местности.

Стремясь прекратить систематические полеты неприятеля, командир 11 КАО (3-я авиационная рота) штабс-капитан П.Н. Нестеров 26 августа (8 сентября) совершил перехват аэроплана противника из положения «дежурство на аэродроме». В результате вражеский трехместный летательный аппарат типа «Альбатрос» (Albatros, экипаж: лейтенант Ф. Розенталь, унтер-офицер Ф. Малина и неустановленное лицо) был атакован в воздухе над аэродромом русского авиаотряда в районе г. Жолкиев нашим аэропланом – двухместным летательным аппаратом типа «Моран-Солнье» «G» (Morane-Saulnier G).

В результате тарана экипаж неприятельского аэроплана и русский пилот погибли. За этот подвиг отважный русский летчик был удостоен ордена Святого Георгия IV степени и чина капитана (посмертно)[8]. В тот же день наши войска в районе польского городка Замостья (Люблинская губ.) сбили немецкий ЛА. При спуске неприятельские летчики попали в плен[9].

Несмотря на определенные успехи нашей авиации, основную нагрузку в борьбе с военным воздушным флотом (ВВФ) противника несли наземные огневые средства.

Основу защиты войск в зоне военных действий от воздушного нападения составляли орудия, приспособленные для зенитной стрельбы, пулеметные и ракетные команды, подразделения полевых частей. В зависимости от типа ЛА (дирижабль, аэростат, аэроплан), обладавшего определенными летно-тактическими данными, для борьбы с ним привлекались различные элементы (средства) воздушной обороны.

Тяжелая артиллерия, например, задействовалась для обстрела неприятельских привязных воздушных шаров (аэростатов), удаленных на значительное расстояние от наших передовых линий. По низколетящим воздушным целям более эффективным считался огонь пулеметных команд и полевых частей, ведших его залпом. Обстрел быстродвижущихся и маневренных ЛА – аэропланов на удаленности (к концу войны – до 8 км) – осуществляла легкая полевая артиллерия. С приданием ей специальных (зенитных) прожекторов (60 и 90 см) она также приспосабливалась для борьбы с военными дирижаблями (преимущественно – цеппелинами) противника, действовавшими исключительно в темное время суток (ночью).

Возникшую в начале кампании 1914 г. потребность в зенитной артиллерии (ЗА) русское командование, подобно западным армиям, пыталось удовлетворить легкими скорострельными пушками образца 1900 и 1902 гг., приспособленными к зенитной стрельбе при помощи всевозможных самодельных установок, и обучением всего командного состава полевой легкой пушечной артиллерии стрельбе по воздушным целям.

Учитывая, что стрельба по ЛА из отдельного орудия была малоэффективна, для борьбы с воздушным противником в русской армии привлекались целые артиллерийские подразделения, вооруженные, как правило, 76,2-мм скорострельными орудиями. Они размещались в боевых порядках полевой артиллерии с разворотом пушек в направлении возможного появления вражеских ЛА с максимальным углом места поднятия стволов.

Также в прифронтовой полосе от полевых частей, стоявших на отдыхе, выделялись так называемые «зенитные» взводы, составленные из легких скорострельных пушек на особых установках (собранных из подручного материала). Взводы часто сменялись, и в силу этого опыт их, лишенный даже преемственности, почти не давал материала для дальнейшего улучшения условий и способов стрельбы[10].

Кроме того, артиллерийские батареи, отводившиеся временно в тыл, также выделяли «зенитные» взводы для охраны мостов, складов, железнодорожных узлов и других важных сооружений.

Порядок ведения зенитного огня определялся в «Кратких указаниях по стрельбе по воздушным целям (аэропланам и дирижаблям)», разработанных Главным артиллерийским управлением (ГАУ) и поступивших в войска в сентябре 1914 г. Однако большинство командиров полевых и артиллерийских подразделений предпочитали руководствоваться собственным опытом и действовали в боевой обстановке на свое усмотрение.

Например, при «стрельбе из ружей» по цели (на высотах не выше 2 км) рекомендовалось создавать на ее пути заградительный огонь: «Цель сама налетит на поток пуль»[11].

При стрельбе по низколетящим аэропланам широко применялись зенитные пулеметы, установленные на «искусственных приспособлениях»[12].

В «Кратких указаниях…» (1914) также рассматривался порядок ведения зенитного огня из полевых орудий. Наиболее приемлемым способом стрельбы считался огонь на поражение цели на высоте до 1,5 км и дальности до 5,33 км[13].

5 августа 1914 г. в полосе действующей армии был открыт боевой счет сбитым неприятельским ЛА наземными огневыми средствами. Германский аэроплан, летевший по направлению г. Вильковишки (Мариямпольский уезд), вблизи границы был сбит ружейными выстрелами нашей конницы. При падении аппарата экипаж (офицер-пилот и механик) получил легкие ранения[14].

13 августа «в 12 верстах к западу от Симно [район оз. Амальва, Сувалкская губерния] нами сбит немецкий аэроплан; 4 летчика, офицеры, при падении убиты»[15] (по другим данным – отдельные получили ранения)[16]. В руки русскому командованию попал один из секретных документов ВВФ Германии. На следующий день в том же районе (м. Олита /Алитус) был подбит еще один германский ЛА[17].

По данным Штаба ВГК, «в Сувалкской и Ковненской губерниях нашими войсками ведется борьба с воздушной разведкой противника»[18]. Подтверждая их, над г. Ковно (Каунас) под артиллерийский огонь с фортов крепости попал очередной германский летательный аппарат, «подстреленный летчик упал с аэропланом»[19].

14 августа австро-венгерская авиация понесла на Восточном фронте первую потерю. Возвращаясь с разведки, в районе г. Тарнополь (Тернополь) потерпел аварию австрийский аэроплан. Погиб весь его экипаж (3 пилота)[20]. Следующий день также не обошелся без потерь. Возле станции Балин (Подольская железная дорога) нашими войсками был захвачен австрийский летательный аппарат. Офицер-летчик и нижний чин попали в плен[21].

К этому времени военное командование Германии сосредоточило основную свою воздушную группировку в составе 8-й немецкой армии (Восточная Пруссия). К началу Восточно-Прусской операции (17.08–15.09.1914 г.) ее численность достигла 57 аэропланов против одного дирижабля и 30 аэропланов, задействованных в наступательной операции 1-й и 2-й русских армий СЗФ[22]. В этот период отмечались случаи проведения противником воздушной разведки в нашем глубоком тылу. Некоторые вражеские ЛА достигали рубежа городов, удаленных от линии фронта свыше 200 км, включая Ригу[23].

Для действий в районе русских приморских объектов привлекалась гидроавиация германского флота на Балтийском море. Так, 19 августа в районе г. Виндава (Вентспилс) нашими наблюдательными постами был обнаружен неприятельский гидроаэроплан, совершавший свой полет северо-западнее города[24]. Его появление напрямую было связано с отражением утром того же дня пограничной стражей морского десанта противника, пытавшегося высадиться на побережье с борта трех миноносцев.

В первые месяцы войны неприятельская авиация мало беспокоила русское командование, выполняя лишь задачи разведывательного характера. 19 августа впервые на русско-германском (Восточном) фронте противник провел воздушную бомбардировку. Над Ново-Александрией (Пулавы, царство Польское) австрийский аэроплан сбросил несколько бомб, не причинивших никакого вреда[25]. На следующий день наши войска в районе г. Радом (царство Польское) подбили неприятельский летательный аппарат. Он опустился на территории, занятой русскими войсками. Экипаж аэроплана (2 летчика-офицера) попал в плен[26].

Наибольшие неприятности с началом военных действий частям Северо-Западного фронта причиняли дирижабли противника. Так, вечером 20 августа германский дирижабль подверг бомбардировке передовые русские позиции в Восточной Пруссии. В результате ранение получили несколько человек[27]. Через несколько дней бомба, брошенная с цеппелина, попала в бивак (лагерь) 111-го пехотного Камского полка и вывела из строя убитыми и ранеными сразу 17 человек[28].

Другой раз цеппелин в одном из своих ночных налетов на место расположения штаба 1-й русской армии в г. Инстербург (Восточная Пруссия; с 1946 г. – г. Черняховск) сбросил несколько легких бомб в расположенную на восточной окраине города конюшню, убив при этом 30 лошадей[29].

За уничтожение вражеского дирижабля командованием армией была обещана крупная денежная награда. Это настолько подняло дух личного состава, что порой приводило к курьезным случаям. Во время очередного ночного визита цеппелина в Инстербурге один из чиновников армейского управления попытался его сбить стрельбой из револьвера. Для такого воздушного исполина это было сравнимо как слону дробина. За все время рейдов цеппелинов в Восточной Пруссии в первые месяцы войны ни один из них не был поражен нашими средствами воздушной обороны. В свою очередь, германским аэронавтам не удалось достигнуть поставленной цели – разбомбить штаб 1-й русской армии. Для его защиты был создан специальный охранный отряд, объединявший в своем составе подразделения пехоты, кавалерии и артиллерии. Он также решал задачи и противовоздушного прикрытия обороняемого объекта.

Действенными средствами в борьбе с цеппелинами могли бы выступить воздушные силы, которыми руководство СЗФ не располагало в достаточном количестве и абсолютно не рассматривало их в истребительных целях. Создавшееся положение вытекало из довоенных взглядов на применение ВВФ в войне, отдавая предпочтение ведению разведки. Именно в ее интересах накануне войны на территории Виленского военного округа были развернуты две воздухоплавательные роты: 4-я (г. Ковно) и 9-я (г. Лида), способные совершать полеты в глубоком тылу противника. Для противоборства в воздухе предпочтение все же отдавалось авиации. Однако в ходе кампании 1914 г. ее возможностей было недостаточно. Например, против русского Юго-Западного фронта со стороны ВВФ Австро-Венгрии действовало лишь несколько десятков аэропланов, преимущественно германской конструкции. Их работу дополняли сухопутные военные дирижабли, решавшие одновременно разведывательно-бомбардировочные задачи в ближнем и глубоком тылу русских войск.

Ударам с воздуха периодически подвергались крупные административные центры (Лодзь, Млава, Белосток и др.) и военные крепости западных областей Российской империи, оказавшиеся в зоне военных действий.

В ночь с 20 на 21 августа 1914 г. цеппелин Z-V (база – г. Кёнигсберг) провел глубокую воздушную разведку российской территории, пройдя по маршруту: Вроцлав – Плоцк— Кутно – Лодзь – Новогеоргиевск (Модлин), 24–25 августа он повторил ее (со сбросом бомб в расположении русских войск). Через два дня в ходе проведения очередной воздушной разведки цеппелин атаковал русскую кавалерийскую бригаду, подвергнув ее бомбоштурмовому удару. После этого дирижабль провел бомбардировку вокзала в г. Млава. По свидетельству одного из наших летчиков, рано утром «цеппелин начал уже кидать бомбы, причем одна из них попала в зал 1-го класса вокзала, пробила крышу и разорвалась, а другая бомба была брошена на полотно железной дороги, на место высадки одного из эшелонов. На месте оказалось несколько трупов… Всего сброшено было десять бомб»[30].

На этот раз удача отвернулась от германских аэронавтов. 27 августа воздушный корабль при обстреле с земли получил серьезные повреждения и совершил вынужденную посадку в районе Липовска. Огонь по дирижаблю вела полевая артиллерия (6-й конно-артиллерийский дивизион) и пулеметная команда (штабс-капитан Н.Л. Калашников) лейб-гвардии Петроградского полка 3-й гвардейской пехотной дивизии 1-го армейского корпуса 2-й армии Северо-Западного фронта. Дирижабль опустился в 5 км от Липовска. При спуске экипаж привел свое воздушное судно в негодность и попытался скрыться, но скоро был пленен нашими частями[31]. В плен попал весь его экипаж (8 чел.) во главе с командиром корабля капитаном Э. Грюнером (Grьner). В тот же день основные части сбитого дирижабля были доставлены в г. Киев, а позднее – в Офицерскую воздухоплавательную школу (г. Петроград).

За уничтожение воздушного корабля противника артиллерийские расчеты удостоились правительственных наград. Георгиевскими крестами IV степени были награждены: бомбардиры-наводчики Н.И. Савенков, Х.Т. Оснач, Ф.П. Головко, И.А. Кривоносов, Д.Ф. Чабанюк, А.К. Галицкий[32].

Примерно 5 сентября ВВФ Германии потерял на востоке второй свой военный дирижабль. Проводя разведку между г. Калиш и Лодзь, он оказался в зоне зенитного огня нашей артиллерии и опустился в районе г. Серадзем (царство Польское). Немецкие аэронавты в ходе боя пытались подвергнуть бомбардировке русские позиции, сбросив на них несколько бомб. Одна из них случайно угодила в стадо коров и лошадей, убив несколько животных. При спуске на землю в гондолах дирижабля было обнаружено много боеприпасов (бомб), взрывчатых веществ, планов местности и фотографий. Часть имущества воздушного корабля при падении была уничтожена. Экипаж (4 офицера, классный механик, одно частное лицо и 24 нижних чина) был взят в плен[33].

Позднее к боевой работе приступил цеппелин Z-IV (база – г. Кёнигсберг). Он выполнил ряд дерзких налетов из Познани на скопления русских войск и осуществил боевые рейды на города Инстербург, Гумбинен (Гусев) и Тильзит (Советск)[34]. Он неоднократно попадал под ружейный обстрел: в одном из полетов в результате зенитного огня получил до 300 пробоин, но смог благополучно вернуться на свою базу[35]. Позднее дирижабль периодически привлекался для решения боевых задач по ведению стратегической разведки и бомбардировки русских военных и административных объектов. Однако в начале 1917 г. он был переведен в разряд учебных воздушных судов из-за крайне малого потолка высоты полета.

Имели место попытки использовать в военных целях управляемый аэростат P-IV, находившийся в г. Торн (Торунь). Проведенные пробные полеты воздушного корабля в феврале 1915 г. наглядно показали слабость конструкции летательного аппарата, и от затеи его боевого применения пришлось отказаться.

В полосе русского Юго-Западного фронта с 22 августа 1914 г. в разведывательных целях действовал австрийский военный дирижабль «Шютте-Ланц» SL–II. 1 сентября он выполнил успешную разведку в районе Лодзь – Петраков (Пётркув-Трыбунальски)[36]. Позднее воздушный корабль был переброшен на Западноевропейский театр войны[37].

Как показал первый месяц войны, германское командование для организации ведения воздушной разведки в зоне ответственности 1-й и 2-й русских армий использовало так называемый «тандем». Вначале в ближнем тылу наших войск появлялся неприятельский аэроплан, а затем – цеппелин, осуществлявший бомбардировочные действия заранее выбранных целей. Основной зенитный огонь велся по аэроплану, который, отвлекая его на себя, позднее скрывался за линией фронта[38].

В начале сентября в районе г. Зволен (Галиция) наши зенитчики подбили германский аэроплан. При приземлении вражеские летчики были взяты в плен[39]. Имелись случаи, когда неприятельские пилоты оказывались в плену вследствие хорошо продуманных комбинаций русского командования и даже отдельных военнослужащих. В журнале «Великая война» приводился один из таких эпизодов. Осенью 1914 г. при конвоировании большой группы пленных австро-венгерских солдат (численностью до батальона) наши солдаты заметили вражеский аэроплан, появившийся над колонной. С большой высоты летчик принял ее за обычное воинское подразделение, выдвигавшееся маршем на новые позиции. Сомнений не было. Форма одежды и порядок построения – все говорило о том, что внизу австро-венгерские войска. Летчик принял решение совершить посадку рядом с колонной. Заметив этот маневр, русские конвоиры, «приказав пленным не двигаться и не делать попыток к бегству, под страхом расстрела» оставаться на дороге, спрятались в близлежащем лесу. Опустившись на предельно малую высоту, летчик обнаружил, что все солдаты в колонне без оружия. Но на исправление своей ошибки у него уже не было времени. Плотный ружейный огонь, открытый русским солдатами, заставил австрийского летчика приземлиться, где он и был взят в плен[40].

В середине октября частям Юго-Западного фронта, участвовавшим в боевых действиях в Галиции, в качестве трофея достались «восемь германских аэропланов, взятых нашими войсками во время боя у Августова. Аэропланы эти почти новые и в полной готовности для полетов. В эти же дни из Галиции доставлены два аэроплана совершенно испорченные шрапнелью и простреленные пулями»[41].

В ходе кампании 1914 г. воюющие стороны стремились пичкать друг друга различного рода дезинформацией о дислокации своих войск и направлениях главного удара, где воздушным средствам отводилась особая роль. Так, 24 ноября в ходе проведения Лодзинской операции (11 ноября – 19 декабря 1914 г.) из доклада одного из немецких летчиков германское командование получило важные сведения «об удачном прорыве армейской группы Шеффера» участка фронта в полосе обороны 6-й Сибирской стрелковой дивизии, захватив у нее в тылу н/п Брезины. В своем стремлении окружить в районе г. Лодзь (царство Польское) две русские армии, противник упустил из виду прибывшие в этот район наши свежие резервы. Воздушная разведка германских войск своевременно вскрыла активное движение железнодорожных составов на перегоне Скерневицы (Скерневице) – Варшава, но не придала ему должного значения. Именно в это время на фронт шла переброска 67-й пехотной дивизии, сыгравшей не последнюю роль в срыве планов немецкого командования. Дезориентация противника была усилена ложными сведениями, почерпнутыми из «бумаг, найденных ими у взятого в плен под Тушином русского летчика». В результате 9-я германская армия оказалась на грани полного разгрома.

Вскоре немецкая сторона предприняла ответные действия. В конце ноября 1914 г. в районе 1-й русской армии был сбит германский аэроплан. В документах летчика нашли приказ 1-му германскому резервному корпусу о наступлении его на Беляв, Собот (Сопот) и Лович. Это была явная дезинформация.

Тем временем авиация противника продолжала нести на русско-германском фронте боевые потери. 28 августа вблизи г. Лодзь ружейным огнем казачьего разъезда оказался подбитым германский аэроплан. При падении весь его экипаж (3 человека) погиб[42]. Ранее в результате успешного обстрела наземными частями (южнее г. Грубешов (Хрубешув), Люблинское воеводство) удалось посадить австрийский летательный аппарат. Два офицера-пилота оказались убитыми, один – ранен[43]. 8 сентября в районе Замостья (Замосцья) нашими передовыми частями был сбит германский аэроплан. В плен попали два неприятельских пилота (один из них раненый)[44].

В период осеннего наступления германских войск ее авиация стала появляться в районе городов Рига, Осовец (Осовец-Крепость), Ковно, Сувалки и др., пользуясь в темное время суток прожекторами, сигнализируя ракетами и «иногда бросая бомбы»[45].

В конце октября возле польского города Козинец (Мазовецкое воеводство; ныне – Козенице) при наступлении нашими передовыми подразделениями был захвачен исправный австрийский аэроплан и походный ангар к нему. Неприятельский летчик, попытавшийся поднять его в воздух, был убит. Другому вражескому летательному аппарату удалось взлететь, но прицельным ружейным огнем русской конницы он был сбит и упал в расположении австрийских войск[46].

Свою лепту в борьбе с противником внесли наши летчики. 7 ноября в окрестностях Петрокова состоялся воздушный бой, в котором участвовали несколько русских и один германский летательные аппараты. Вскоре последний был сбит и разбился об землю, его экипаж погиб[47].

Через несколько дней немецкий аэроплан системы «Альбатрос» появился в небе г. Полоцк и сбросил на него две бомбы (без какого-либо вреда). На обратном пути неприятельские летчики были вынуждены совершить вынужденную посадку западнее г. Рыпин (царство Польское). Несмотря на поддержку, оказанную им со стороны германской пехоты (в количестве до двух рот), летательный аппарат был отбит русскими драгунами и отправлен в наш тыл в полной исправности[48]. Немецкие летчики (лейтенанты Мерез и Польте) попали в плен[49].

Основным объектом нападения немецкой авиации стал польский город Лодзь. 21 ноября в период ожесточенных боев город подвергся сильной воздушной бомбардировке[50]. На следующий день противник вновь бомбил Лодзь. В результате среди мирных жителей имелись пострадавшие, разрушено много зданий и сожжена одна фабрика[51]. Очередной налет на город состоялся 2 декабря 1914 г. Немецкие летчики сбросили на городские кварталы несколько десятков бомб, которые привели к большим разрушениям и человеческим жертвам. Немного позднее в небе над Лодзью (в темное время суток) появился цеппелин, проведя тщательную разведку города[52].

Всего к концу первого года войны русские сухопутные войска уничтожили и захватили в качестве трофея 19 (по другим данным – 16) вражеских аэропланов и два дирижабля, взято в плен 80 человек членов экипажей[53]. Русские летчики записали на свой счет 3 аэроплана противника.