Читать книгу Путь от одного к другому - Алексей Лельчук - Страница 6

В Израиле, однако, ни одного апельсина мне собрать не довелось, потому что, попав в Иерусалим, я нашел там достаточно других интересных дел. Главным в них было то, что я наконец-то решил твердо делать только то, что мне действительно хочется. Собственно, еще в Москве я осознал, что желание заниматься наукой было навязано мне окружением. Это скорее было желание соответствовать окружающему миру, иметь место в нем. Внутренне же мне хотелось какого-то творчества, свободы, поисков и приключений. Ощущение это появилось у меня почти сразу после советской армии, когда я обнаружил, что людьми движут желания. Я начал понимать тогда, что физика – не мое истинное желание, но мне понадобилось еще четыре года и два института, чтобы дать себе волю отказаться от научной схемы и попытаться отдаться желаниям.

Я позволил себе отказаться от планирования будущего, от постоянной осмысленной работы, учебы, места жительства. Работал маляром, искал интересные проекты, знакомился с людьми, ездил по стране. Читал все подряд, рисовал на всем вокруг, фотографировал красоты, смотрел дурацкие фильмы и без цели болтался по городу. Писал записки, рассказы и размышления.

И я получил это ощущение – что я делаю то, что хочу. Или не делаю ничего, если ничего не хочу. Израиль очень располагает к безделью и расслабленности, и я пользовался этим насколько мог. Если я мог ничего не делать и ни к чему не стремиться, то ни к чему не стремился и ничего конкретного не делал. Я почувствовал, что время наконец-то остановилось. Оно перестало бежать куда-то, перестало быть постоянно направлено от моего неустроенного прошлое в желательно более организованное и осмысленное будущее.

До этого я все время чувствовал, что должен соответствовать некоему осмысленному процессу, должен постоянно делать какие-то определенные полезные дела – учиться, работать – чтобы продолжать жить. В Израиле я почувствовал, что живу независимо от того, делаю я что-нибудь полезное или нет. Если я просто сижу на балконе и смотрю на деревья, то моя жизнь от этого не прекращается. Она никуда не движется, но она есть, я ее чувствую. Это то чувство, ради которого люди становятся дауншифтерами, выходят из городской беготни в размеренное курортное существование. Но дело не в городе или курорте, а в ощущении времени, в ощущении себя по отношению к времени.

Современный стиль жизни напоминает быструю реку, в которой человек старается все время держаться в струе течения, и при этом успевать реагировать на проплывающие мимо пейзажи, события и предметы. Время течет из прошлого в будущее. Прошлое у нас за спиной, и чтобы на него посмотреть, нужно отвлечься и обернуться. Будущее впереди, но оно не определено, так что перед глазами нет никакого четкого образа. И только небольшой пятачок прямо под ногами – ближайшее настоящее – более или менее отчетливо можно разглядеть.

Спокойное время, которое я ощутил в Израиле – это архаичное восприятие времени, которое свойственно людям, живущим традиционным укладом. Так жили в Средневековье, в другие архаичные периоды цивилизаций, так отчасти продолжают жить в далеких деревнях или в далеких экзотических племенах.

Человек ощущает себя в центре воспринимаемого мира. Время не движется, вокруг чистая статика. Будущего нет в этой картине, нет этого белого зыбкого пятна, в котором все равно ничего не разберешь, но кажется, что там есть что-то определенное. У традиционного человека мир состоит из настоящего и прошлого, которое окружает его со всех сторон. Настоящее – под ногами, ближайшие произошедшие события – вокруг, более старые события – подальше. Какие-то события связаны с какими-то другими, но не все и не обязательно. Многие вещи интересны и содержательны сами по себе, независимо от хронологической последовательности. Будущее же – это просто следующее дело, оно появляется ниоткуда и сразу оказывается настоящим.

Такое ощущение времени возникло у меня, когда я сбежал от городской суеты, а словесное описание этого я нашел у Д. С. Лихачева. Он пишет, что средневековый человек воспринимал прошлое впереди себя, как развернутую летопись. Последние события – ближе всего к нему, сзади списка, задние. Давнишние события – передние, далеко впереди. А человек сидит на месте и смотрит на эту летопись.

Поэтому на планете Киндза-дза галлактики Плюк спрашивали: "Это твое заднее слово?"

Для меня это было ощущение свободы, но это статичная свобода, свобода воспринимать, а если и делать, то что-нибудь, незначительно выходящее за рамки существующего мира. Убирая будущее из картины мира, мы даем себе свободу жить настоящим моментом, но мы лишаем себя свободы строить этот мир по своему желанию, отменяем возможность серьезно менять правила игры. Мы просто принимаем все, что накатывается на нас неизвестно откуда.