Читать книгу Человек Неба - Алексей Леонтьев (Поправкин) - Страница 5

Для прохода на кондитерскую или какую- другую фабрику во все времена требуется пропуск. Пропуск требуется в бассейн, транспорт. а также другие важные места.

Ещё когда я учился в Академии на первом курсе, нас иногда ставили на проходной проверять пропуска. Это считалось заданием- нарядом и мы молодые безусые слушатели старались, как могли. Стоя. на столь ответственном посту я не отвлекался на всякие мысли, однако, мысли стали перевешивать и к концу наряда, я начал осмыслять то, что я увидел. А видел я вещи, казалось бы совершенно заурядные, но как практика покажет очень полезные психологические штучки. Так, к примеру, иные проходящие мимо меня люди не могут достать пропуска, по причине его отсутствия или очень далёкого присутствия, поэтому иные товарищи старались показать мне то пачку сигарет, то ещё что-нибудь. Понимая, что существо, которое хочет совершить гнусный поступок против родного мне учебного заведения будет готовиться к нему загодя, и зная в лицо тех, кто не мог извлечь пропуск, я пропускал.

Психологический опыт накапливался. Я уже учился на четвёртом курсе, отлетал преддипломную практику, налёт уже составлял почти 300 часов, я писал диплом, а также любил девушек, а девушки иногда любили меня. В общем, я был счастливым, здоровым, умным и симпатичным баловнем судьбы.

Только я вернулся с преддипломной практики, как мне позвонил мой друг Дима Чубуков (он летал до 2017 года) с предложением сходить в кинотеатр «Ленинград»

и попытаться попасть на нашумевший тогда фильм «Донна-Флора и два её мужа»

Фильм был сильно нашумевшим, потому что, там показывали то, что смотреть было обычно нельзя, без соответствующего на то разрешения советских и партийных органов.

«Донна -Флора и два её мужа “ чуть-чуть смотреть разрешили. В Москве и Ленинграде.

Дима предложил посмотреть этот фильм, а потом выступить с лекцией об этом фильме, вместо написания диплома..

Его идея посмотреть этот фильм понравилась. В 9часов Дима уже стоял в очереди, когда я его нашёл.

Очередь была в метров в 200 и петляя уходила в раскрытые двери кассы. Народные контролёры стояли по бокам входа, поэтому чуждые элементы просочиться не могли.

Глянул я на ту петляющую очередь и стало мне очень грустно- мне надо было писать диплом. А Дима был отличником, он мог позволить себе стоять в очередях и писать диплом, а я не мог- не родился ещё тот фильм, чтобы посмотреть который, требовалось потратить более 15—20минут. Ну, 30, наконец…

Вдруг боковая дверь кинотеатра открылась, и народ, опрокидывая всё на своём пути, устремился туда. Дима указал мне направление и я солидно, неспешно, нащупав пропуск побрёл туда.

Авиационный пропуск для прохода на все имеющиеся аэродромы СССР и всего остального мира тогда представлял собой толсто- картонную книжицу с красными полосами и нежно голубой обложкой. Он производил очень сильное впечатление на проверявших документы и особую гордость для их обладателей.

Первый кордон, состоявший из милиционеров, я успешно преодолел и уже мысленно поздравлял нас с победой, как бабулька, стоявшая на следующей контрольной линии стала внимательно осматривать мой пропуск. Я спокойно стоял и ждал.

– Это что? – сурово спросила она.

– Как, что? – удивлённо отвечал я.

– Это что? – ещё более сурово спросила она.

– Пропуск- спокойно отвечал я.

– Куда? —не унималась настырная бабулька.

– На аэродром -спокойно отвечал я.

Она развернула меня на 180 градусов, но пинка не дала и я с чувством глубокого удовлетворения вышел вон..

Настроение было подорвано, мне было плохо, болела душа. Я был готов мчаться домой и писать диплом.

– Ты что бросить меня хочешь? – спросил меня Дима и я почувствовал как чувство стыда и омерзения к такой нецелеустремлённой личности стали подниматься и сжигать меня.

В этот момент открылась другая боковая дверь, и народ топая по мартовским и апрельским лужам устремился туда. Я тоже пошлёпал туда.

У дверей стояла молодая женщина и внимательно слушала больших любителей импортного кино. Кто-то кричал какие-то имена, кто-то доказывал связь с администрацией, кто-то ещё чего-то, только мне сказать было нечего. Молодая женщина уставилась на меня с вопросом, мол, что у вас.

Не долго думая, я ответил, что моя тётя работает главной уборщицей кинотеатра и народ расступившись, пропустил меня к двери. Обратно я уже возвращался с двумя контрамарками – для Димы Чубукова и себя.

В общем. фильм того не стоил, чтобы тратить на стояния в очереди более четверти часа.

Потом я летал.

В Архангельске хорошо росли грибы за стоянками истребителей-перехватчиков.

Чтобы попасть в те места, приходилось ходить за грибами с лётным пропуском. За грибами в Мурманск мы тоже летали с пропусками, хотя к экипажу мы никакого отношения не имели. Тогда «зайцами» было летать несложно.

Жена летала со мной по моему академическому старому пропуску. Я в свой пропуск её фотографию вклеил и она успешно им пользовалась.

Ещё когда приезжал из Амстердама мой приятель Эдвин с подругой Эльзой, то в Архангельск я их по- старому сценарию отправлял. Он после этого говорил, что в России оказалось можно летать и авиастопом, да ещё и в кабине!

Как-то нам поменяли пропуска, и получив его я заспешил на вылет. Летели в Москву. Шереметьево, причём со сменой. Смена делалась специально для того, чтобы мы купить то, что в Архангельске было нельзя купить.

Особенно радовался наш второй пилот- он давно мечтал купить стиральную машину «Малютка». Ему уже её купили. У него недавно родилась дочь! Ему нужно было помочь дотащить по перрону до нашего аэроплана. Вот я и полетел.

Прилетели, поспали, дефицита накупили. Приехали на вылет. Показали пропуска и пошли к вылету готовиться.

Подготовились, а второго пилота нет. Пошёл я на улицу покурить. А на проходной тётя сидит и пропуск с меня требует. Показываю с гордостью, потому, что мне его только поменяли. Тётя, видимо до того как выйти на пенсию где-то в Бутырке или Лубянке работала, поэтому пропуск вертела долго, что я даже устал ждать. Пока она проверяла мой пропуск, я вспомнил.

Мы как-то, в первый год моей работы, когда я на Ан-24 ещё летал, полетели в город Киров.

По курсу грозы. Начался слалом между этих грозовых очагов, и ничего из навигации, кроме компаса не работало. Для восстановления места пришлось даже воспользоваться очень древним методом восстановления ориентировки. Пусть этим методом я воспользовался единственный раз в жизни, но место своё мы нашли, и уже гроз нет и через десять минут мы будем снижаться. Принял погоду, рассчитал посадку. И так утомился, что понял, что мне нужно покурить. В том экипаже в кабине курить было нельзя, и пошёл я курить в задний багажник, расположенный в хвосте, метрах 20 от кабины, искурил я сигарету за пару минут и в кабину вернулся. Мы снизились и сели. А потом меня Командир и спрашивает, как я так стремительно успел и сигарету выкурить, и до хвоста и обратно сбегать. Я и отвечаю, что лёгкие здоровыми должны быть. А для этого нужно курить и плавать, ибо только курение ничего кроме вреда не несёт, а в комплексе очень полезно, ибо лёгкие очень сильно развиваются!

Проверила тётя пропуск и пошёл я курить. Покурил я за пару минут, а обратно эта тётя опять мне вежливо: Пропуск, пожалуйста!

Показал, а в этот момент наш второй появляется, и я должен ему помочь. «Малютку» тащить, и бдительная тётя опять пропуск проверила!

Идём мы обратно со вторым и стиральной машиной, а бдительная тётя на чеку, и пропуска стала по- новой проверять (у меня уж четвёртый раз за минут 20—25!)

– Граница на замке- чертыхаюсь. Показываю пропуск снова.

Мы уже в Архангельске и снова Полёт!

Я прыгаю по ступенькам проходной, и бывший лётчик, теперь пропуска проверяет, спрашивает меня:

«Лёш, ты хоть пропуск покажи, ведь меняли недавно.»

Показываю. А там печати какой-то не было. Я ведь пропуск не рассматривал, потому, что свою физиономию хорошо знаю.

Вот вам и «Пропуск, пожалуйста!»

А в это время Главный мой друг Дима, благодаря исключительным своим мозгам изобретает что-то, и с восторгом сообщает мне.

«Алексей, мы заработали минимум 50000рублей! (он не отделял меня от себя, но конечно, это были его заработанные деньги, просто такая формулировка.)

Чёрт ас два тебе их дадут, говорю я. Дима, мне объясняет, как пришёл начальник отдела и поставил им задачу, за месяц сделать программу всему отделу. А Дима и говорит, не трогайте меня три дня и три ночи. Я один вам эту программу сделаю. Перемножив количество людей в отделе, на их рабочее время, на их месячную зарплату он и получил ту сумму в 50000 рублей.

За три дня и три ночи с перерывами на питиё кофе и табакокурения Дима отдаёт ту программу. В день заработной платы ему выплатили премию в размере 140 рублей.

Дима купил себе новые зимние башмаки за 60рублей и ещё чего-то зимнее.

Конечно, Дима не испытывал глубокого морального удовлетворения, денег не хватало.

Тогда, он уходит в другую проблемную лабораторию.

Результат был таким же. Правда, его сослали помогать в колхоз, что привело Диму в нервный трепет! Сделано было это с воспитательной целью, чтобы мой гениальный друг не умничал!

После этих событий Дима решил не работать вовсе и во всех бедах винить коммуняг.

«Деньги лежат под ногами, их надо только уметь поднять»

Я, конечно, ещё молодой и глупый был и разницы между коммунягами или членами КПСС и Коммунистами не видел. Поэтому я всех их коммунистами называл. Потому что, в тамошней голове уместиться не могло, как можно своё Я на передний план ставить.

А вообще, тогда у нас теория была. Человек рождается нейтральным. На него оказывает влияние семья и школа и прочая среда и со временем человек имеет некий круг, определённого диаметра. Вот внутри этого круга находится ПОРЯДОЧНОСТЬ!!! А за пределами находится ПОДЛОСТЬ!!! Если человек идёт на сделку со своей СОВЕСТЬЮ,

(совесть прыщами гнойными покрывается) то радиус круга уменьшается и НИКОГДА на прежний радиус не вернётся. Бесполезно, поэтому, человека в тюрьму сажать, хотя в любом правиле есть исключения.

Жить Диме было просто. Его заработком являлись сделанные в ЛИАПЕ курсовые и дипломные работы для тех студентов, которые могли быть или ни чем, или даже нар. депами. Ещё первое время он выходил на угол 9-й линии и Среднего и продавал в ночное время водку по ценам, отличающимся от дневных в магазине.

А когда я прилетал, то мы в какой-нибудь кабачок шли попить коньяка и поесть бастурмы.

Ещё Дима очень хорошо французский язык знал Человек, который знает иностранный язык, будет стараться свои знания углубить и упрочить. Лучше чем с носителями языка, это не выйдет. Поэтому Дима общался с французами. Его ловили не раз и выворачивали карманы в поисках валюты и наркотиков. Но Димины карманы были пустыми.

Ни хрена не понимающие менты, того понять не могли

– Общаться? Так, езжай туда, там и общайся!

– С радостью, в одних штанах уйду, только отпустите!

Я тоже понять того не мог. Я не мог позволить, чтобы мой друг превращался в тунеядца.

В том обществе, как говорил, точнее пел Бутусов «Марш, марш левой…»

Было создано очень серое общество. Члены КПСС в тесном союзе с работниками Советской Торговли уничтожали нашу Родину.

Мне было проще. Я летал. Плохо летать было нельзя. Упадёшь, совсем мёртвым будешь…

А ежели ты над этой серой массой приподнимаешься, то та серая масса тебя обратно и всосёт подобно болоту.

У моего друга примерно в это время начал портиться характер. Он всё чаще стал отходить от тех правил, что мы и прописали сами в нашей жизни.

О Диме я и дальше буду писать. Просто помните это имя. События будут развиваться параллельно с моими Полётами и жизнью.