Читать книгу Штурмовик Империи - Алексей Любушкин - Страница 5

Первая кавалерийская дивизия германцев «нашлась» в самый неподходящий момент и вступила в бой за свою пехоту. Теперь лейб-гвардии Конный полк оказался в ситуации, когда необходимо либо отступать, либо идти в самоубийственную атаку. В ходе наступления большинство пик было брошено или повреждено, и встречный бой, учитывая наше количество, бессмысленное занятие. В то же время отступать значит обречь раненых и потерявших коней на смерть или плен, а вести бой пешими на неподготовленной позиции почти гарантированная смерть.

– Дмитрий Павлович, полк пойдет в атаку. Вы со своим взводом прорывайтесь ко второй дивизии и доложите о нашем тяжелейшем положении, – раздался сзади меня хриплый голос.

Полковник Гартман получил еще одно ранение и едва держался в седле. Ему бы в госпиталь, но нет, вцепился в шашку и готов пойти в последний бой, как и его подчиненные. Надо отговорить этих героев, пока не уничтожили весь полк.

– Не время умирать, Борис Егорович! Спешиться и принять бой под защитой дивизионной артиллерии для нас сейчас единственный выход. Кавалергардский полк где-то рядом в резерве генерала Казанкова и обязательно придет нам на помощь. Лучше распорядитесь, чтобы пулеметная команда была готова встретить неприятеля.

Тихий ответ «Слушаюсь» и правда был или мне показалось? Неважно. В критической ситуации мозг работал на пределе своих возможностей в поисках выхода. Если что-то пойдет не так, нам конец. Отойти прямо сейчас значит подставить под удар тылы корпуса. Конечно, участвующий в двух атаках полк, как и весь корпус, сильно измотан утренним боем и дальнейшим маршем, но…

Удача любит смелых! Череда громких хлопков и облако шрапнельных разрывов накрыло вражескую кавалерию. Несколько тысяч стальных шариков разлетелись над головами германцев, уничтожая все на своем пути. Эффект превзошел все ожидания, как будто корова языком слизнула значительную часть конницы.

Впервые себя показал первый дивизион Лейб-гвардии Конной артиллерии. Накрученные сверх меры неудачами Каушена артиллеристы подкатили свои орудия и по настильной траектории вдарили шрапнелью по атакующей коннице.

Единственная проблема с артиллерией в русской армии в ее недостатке, количестве снарядов и в их плохом качестве. Про сто орудий на километр фронта можно только мечтать. Трехдюймовки хороши в полевом, маневренном бою, да и шрапнель сметает все на своем пути, но она не годилась для уничтожения окопов и укреплений, а качество фугасных снарядов оставляло желать лучшего. Впрочем, сейчас грех винить артиллеристов. Боги Войны показали, на что они способны.

Воспользовавшись неразберихой, Кавалергардский полк лихой атакой ударил во фланг германцев и сбил наступление на наши позиции, что предоставило нам время на подготовку. Вот он, тот самый шанс на победу.

– Карелин, неси Мадсен сюда. Пришло его время.

– Командир, дозвольте мне взять ручной пулемет. Я с него в полку лучше всех стреляю. Не вру, ей-богу! – повысил от волнения голос старший унтер.

Привык к короткому обращению Карелин и уже смело пользуется, когда рядом нет чужих. Молодец. По пулемету он тоже прав. Устройство одного из первых массовых ручных пулеметов было для меня слишком непривычно, и лучше передать тому, у кого достаточно опыта его использования.

– Добро. Начинай стрелять метров за сто, раньше нет смысла. Есть еще одна задача. Надо развернуть немецкие пулеметы и назначить расчеты. Быстрее, времени у нас почти нет.

Два пулемета, что достались нам в качестве трофеев, вполне могут послужить против своих бывших хозяев. Лишь бы работали и патронов хватило.

– Слушаюсь! Зыков, твое отделение пусть займется пулеметами. Паршин и Чуйков, готовьтесь стрелять по команде, – приказал Карелин, а сам лег на землю с Мадсеном.

Унтер и два ефрейтора помогли мне развернуть пулеметы в сторону противника, после чего мы в быстром темпе пытались разобраться с незнакомым оружием. Жаль у вахмистра не взял заранее трофеи, чтобы ознакомиться. Немецкий аналог Максима мало отличался от оригинала, так что с помощью своих подчиненных я все-таки разобрался в устройстве.

В этот момент ротмистр второго эскадрона, который больше всех потерял в атаке, отвел свой эскадрон в тыл вместе с полковыми конями и заодно собрал всех раненых. Пулеметная команда полка настраивала свои четыре пулемета Максима, а остальные гвардейцы готовились к отражению атаки, стоя в полный рост и подняв винтовки. Ждать осталось не так долго.

Князь Долгоруков вовремя отвел свой поредевший полк, и немцы не стали догонять кавалергардов, переключившись на прежнюю цель. Покачивающиеся пики атакующей кавалерии вызывали во мне не самые приятные чувства. Смотреть, как атакует кавалерия – завораживающее зрелище. Только если ты не выступаешь в роли цели. Потрепанная конная дивизия немцев приближалась все ближе и ближе. Похоже, пора.

– Огонь!

Пулемет застрочил, отправляя град пуль в сторону атакующей кавалерии. Следом подключился второй, а чуть позже и пулеметная команда присоединилась к общему веселью. Шесть пулеметов – это мощь. У конницы не было ни одного шанса под ударами артиллерии и пулеметов добраться до наших позиций. Ложились на землю, словно трава под взмахами косы.

Вот только на этом проблемы не закончились. Когда до наших позиций оставался последний рывок, кавалерия свернула в сторону развернутого артиллерийского дивизиона, где снова встретила на своем пути кавалергардов. Хуже было другое. За кавалерией на прорыв пошел пехотный корпус.

Плотные построения пехоты, выставив винтовки с блестящими штыками вперед, быстро пересекали разделяющее нас расстояние. Взрывы снарядов не могли остановить разогнавшихся немцев, у которых не было иного выхода, как идти на прорыв. Когда до меня осталось не больше полусотни метров, я достал маузеры и открыл огонь по врагу.

Раньше стрелять с двух рук никогда не пробовал, но промахнуться в несущуюся на нас толпу просто невозможно. Противник падал под выстрелами гвардейцев и упорно бежал вперед. Последний патрон и в ход снова пошла шашка.

Трудно сказать, что добавил мне неизвестный голос, но интуиция, реакция и новое тело творили чудеса. В пешей свалке я рубил шашкой и иногда мечтал о саперной лопатке, когда не было возможности размахнуться. Казалось, резня продолжается бесконечно долго. Хрипы раненых и убитых, блеск штыков и свист шашек. Вскоре выстрелы из револьверов стали редкостью, а вокруг меня оставалось все меньше собственных солдат. Лишь Демьян держал спину и пел то ли песню, то ли читал молитву. Штурмовики не боятся смерти. Они хотят победить, а не выжить!

Германский офицер, расстреляв все патроны из парабеллума, достал саблю и направился в мою сторону. Фехтование не моя дисциплина, а навыки тела вряд ли вспыхнут в голове в один момент. Правда, немец оказался ненамного лучше фехтовальщиком, чем я, и наши клинки сошлись в жестком блоке. Оттолкнув от себя немца, с перекошенным от злобы лицом, я первым успел нанести удар по его голове.

Сила удара в очередной раз преподнесла сюрприз. Развалившаяся пополам, как арбуз, голова представляла из себя, мягко говоря, нелицеприятное зрелище. Хотя рядом творились вещи пострашнее. Выпущенные кишки, отрубленные части тел и полные боли взгляды в небо.

– Уходите, ваше императорское высочество. Мы задержим врага, сколько сможем, – рядом тяжело дышал Карелин, вытирая кровь с лица.

– Вместе уйдем или ляжем здесь! Заряжай лучше магазины Мадсена. Патронов у тебя здесь сколько хочешь.

– Заклинил механизм, а потом граната прилетела, так что недолго был у нас пулемет во взводе. Был рад сражаться вместе…

– Рано ты нас хоронишь, старший унтер Карелин.

Впервые в своей жизни я увидел знаменитую «кавалерию из-за холмов». Вражеская пехота почти заняла наши позиции, как вторая гвардейская дивизия ударила в левый фланг, а третья и четвертая конные дивизии завершили обхват. В этот раз командующий корпусом смог окружить противника, потому, увидев полное превосходство кавалерии, немцы начали сдаваться в плен.

Полный разгром был возможен только из-за плотных атакующих построений германцев. Артиллерия накрывала пехоту без отдыха. За несколько минут уничтожая целый батальон. Немцы давно не воевали, и у них не было опыта Русско-Японской, когда плотные построения пехоты показали свою низкую эффективность. Но стоит признать, учился враг очень быстро.

После сражения настигло состояние полного опустошения, когда даже выпить воды из фляжки лень. Выжившие делились друг с другом махоркой и тихо разговаривали. Когда хан Нахичеванский подъехал к нашим позициям, у оставшихся в живых гвардейцев не было сил даже на то, чтобы встать. Махнув рукой, командующий победоносно осмотрел бойцов и завалы из трупов.

– Орлы! Настоящие герои! Георгиевскую медаль точно всем выбью. Кресты самым лучшим. Ваш подвиг не будет забыт.

– Рады стараться, ваше превосходительство! – в разнобой ответили гвардейцы.

Спешившись, командующий подошел ко мне, огибая трупы немецких солдат. Убитый мной немецкий офицер вызвал профессиональное любопытство «четвертой шашки империи».

– Дмитрий Павлович, вы словно сошедший с небес герой. Снова на переднем краю, весь в чужой крови и самое главное невредимый, – с каким-то суеверным страхом смотрел на меня хан Нахичеванский.

– В очередной раз повезло, Гусейн Хан. Нам всем повезло выжить.

– Соглашусь, битва была жаркой. Надеюсь, сегодня не последует новых предложений о необходимости срочного выдвижения корпуса?

– Мы сделали все, что смогли. Уверен, наш корпус заслужил отдых.

– В этом можете не сомневаться. И все же у меня есть некое чувство, как будто вы боитесь опоздать. Не развеете мои сомнения?

В следующем году сам догадаешься.

– Германия мощная промышленная и военная держава, а запас прочности у Российской империи не такой большой, как хотелось бы. Сохранить наших солдат и офицеров было моей главной задачей, а для этого надо быть быстрее и хитрее противника.

– Клянусь, помогу вам, чем смогу в этом богоугодном деле. Можете на меня рассчитывать и впредь, – подкрутив усы, генерал лихо запрыгнул на коня. – Самое время навестить штаб первой армии, пока нас не лишили заслуженной славы.

Славы им все мало… пока еще все стороны думают, что война скоро закончится, и надо успеть показать себя с лучшей стороны. С другой стороны, слова хана Нахичеванского не пустое бахвальство, и я обязательно запомню его клятву. С этим здесь не шутят.

Гусейн Хан Нахичеванский был верен трону до конца и даже предлагал Николаю II, наряду с графом Келлером, отправить подконтрольные войска перед самым отречением. То, что командующему корпусом не хватает компетенции, проблема большинства знатных офицеров действующей армии, учитывая при этом превосходное военное образование элиты. Косность мышления, отсутствие инициативы и перекладывание принятия решений на чужие плечи – бич царской армии.

– Ваше императорское высочество, – вытянулся Карелин, улыбаясь глазами. – Вот, коня вашего привел.

Демьяна ранили в руку, и сейчас он перевязывает ее с помощью Паршина, так что помощь старшего унтера была очень кстати из-за моего состояния.

– Благодарю, Карелин. Проследи, как наших раненых разместят, а мне пора в штаб. Посмотрю на военную элиту империи и прочих любителей славы…

Первая встреча с Ренненкампфом была смазанной. Если кто и был удивлен действиями гвардейского корпуса, то это именно он. Еще два дня назад безынициативный и нерешительный командующий вдруг начинает действовать. Штаб фронта требовал отчета. Многочисленные пленные и трофеи, множество раненных и выбывших офицеров, которых требовалось заменить…не до великого князя Романова было командующему первой армией.

Хан Нахичеванский после триумфа обрел больше уверенности в своих действиях и отправил меня на постоянку к генералу Ренненкампфу, чтобы не мозолил лишний раз глаза. Кому приятно, когда тебя каждый раз тыкают мордой в лужу.

Командующий первой армией, после того как освободился, встретил меня тяжелым взглядом. Память молчала, но почему-то я думаю, что раньше мы с ним неплохо ладили, да и Демьяна он не просто так отправил ко мне.

– Ну что, тоже заставите меня выполнять ваши приказы, Дмитрий Павлович?

Могучий дядька и усы шикарные. Жаль, что сила убеждения, заложенная в меня неизвестными силами, работала очень редко и только в критических ситуациях.

– А если и так? Вы недовольны действиями кавалерии и в то же время держите гвардейский корпус на прикрытии железнодорожной магистрали вместо пехоты. Уверен, вам не помешают некоторые дельные советы.

Генерал на секунду опешил от моих слов. Вряд ли Дмитрий раньше позволял себе нечто подобное. Нет ничего хуже не владеть информацией.

– Мне приказы Жилинский отдает. Ему Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич Романов, а не великий князь Дмитрий Павлович Романов, находящийся в чине корнета!

– Жилинский тыловая крыса, который не видит текущей обстановки, и в случае провала первым будет топить именно вас, Павел Карлович. Обычный чиновник при дворе императора. Подкрепления вам не видать, а тылы все дальше, да и враг свою землю знает лучше вас. Стратегию войны предоставляют из Ставки, но тактически вы сами решаете, как добиться той или иной цели.

Я знаю, что он не может напрямую нарушить приказ, но, когда еще выйдет позлить командующего армией. А нет, был случай в моей жизни…

– Приказ один, и я его выполню. Скоро мы двинемся на Кенигсберг для окружения восьмой армии.

– Что отдалит первую армию все дальше и дальше от второй армии Самсонова. Как вы думаете, противник воспользуется таким большим разрывом, и что намного важнее, растянутой логистикой? Мобилизационный план выполнен не полностью, логистика хромает, а приказы все сумасброднее. О каком наступлении на Кенингсберг может быть речь?

– Командующий фронтом видит всю ситуацию. И не вам, Дмитрий Павлович, критиковать опытных генералов. Безусловно, вы повели себя героически, и ваши действия не останутся без должной награды, но…

– Опытные военные выстраивают сначала оборону, после чего двигаются вперед. Попутно активно уничтожая логистику противника. Развитые железные дороги Германской империи позволят в короткий срок перекинуть целую армию. Самсонов обречен, если вы не поддержите его.

Наконец-то задумался над моими словами. Надо ковать железо, пока горячо. У Самсонова двести пятьдесят тысяч личного состава, и по сравнению с ним Ренненкампф, может, не столь храбр, но гений тактики и стратегии. То, что сделал командующий второй армии, даже не сделает обычный студент, играющий в стратегии. Поэтому и застрелился, когда понял, что потерял столько солдат. Или он тоже полностью полагался на Жилинского?

– Чем дальше первая и вторая армия будут друг от друга, тем проще противнику уничтожить вас по одиночке. Если я возьму ответственность на себя, вы согласитесь помочь генералу Самсонову?

Генерал отвернулся. Верность династии у него в крови, как и у многих обрусевших немцев, но приказ и собственный опыт видят перед собой всего лишь юношу.

– Не вижу причин согласиться с вами, Дмитрий Павлович, – гордо ответил генерал, подняв подбородок.

– Не делайте поспешных решений, Павел Карлович. Подумайте, соберите свой штаб. И начните, в конце концов, шифровать сообщения. По рассказам пленного, им полностью известно о всех поступающих приказах и донесениях.

– Вы…

Дальше слушать было нечего. Типичный твердолобый генерал. Неплохой офицер, но не полководец. Да и рыцарские правила войны не доведут его до добра. Заметил, что отношение офицеров и некоторых солдат к немцам было не просто уважительным. Некоторые русские дворяне относились к немцам как к более продвинутой нации, и особенно это применимо к штабным офицерам.

Военный культ, крепкий унтер-офицерский состав, мощная промышленность. Одна подготовка резервистов чего только стоит. Сражение под Каушеном показало, что немецкий ландвер далеко не пушечное мясо. В отличие от Российской империи, у офицеров поощрялась инициатива и свобода действий, но все это меркло перед одним фактором.

Морально-идеологически немцы давно были готовы к войне с Россией. Руководство Второго Рейха уделяло много внимания подготовке собственного населения. В России люди не понимали целей войны, хотя избежать ее не было никакой возможности. Немцы, наоборот, хотели войны! Курьез, о котором как-то читал, что немцы по ошибке вручили обе ноты об объявлении войны на случай мобилизации и за «оскорбительные действия».

В общем, непонятно, что делать и как быть. В тяжелых думах я не заметил, как на выходе из штаба армии на меня налетела молодая девушка и прижалась к груди. Неожиданно я почувствовал к ней тепло и нежность, на лицо самопроизвольно наползла улыбка. Вот это поворот. Срочно необходима информация.

– Дмитрий, почему ты не писал мне? Я так испугалась за тебя, – подняла на меня глаза темноволосая девушка.

Спасение, как всегда, пришло очень вовремя. Старшая сестра Мария Павловна Романова. Проделки сознания и чужого вмешательства делали жизнь в чужом теле намного сложнее. Почему сразу нельзя было напомнить о том, что у меня есть сестра?

– Я… очень рад тебя видеть, но что ты здесь делаешь?

– Это не так важно. Важно, что мой брат стал настоящим героем, как и мечтал. Рассказывай, мне надо знать все! – притопнула ногой великая княжна Мария Павловна.

Встреча с сестрой, которая знает Дмитрия с самого детства, испытание похлеще атаки чужой кавалерии.