Читать книгу Конфуций. Беседы с одиноким мудрецом - Алексей Александрович Маслов, Алексей Маслов - Страница 4

Тот сборник изречений и историй, который нам сегодня известен под названием «Лунь юй», естественно, не является изначальными словами Конфуция и, более того, не является и хронологически точным описанием событий его жизни. Не исключено, что частично он стал составляться еще при жизни философа его учениками. Тем не менее в его нынешнем виде это скорее труд политический – облик Конфуция в нем подан так, как он представлялся правильным государству. И в этом смысле «Лунь юй» – не книга о том, как говорил и действовал Конфуций, а описание того, как он должен был бы действовать и говорить.

Очевидно и другое – через бесконечный частокол увещеваний и «мудрых высказываний» проступает живой, реальный Конфуций: громогласный и сомневающийся, осторожный и решительный, торжествующий и покинутый духами. Именно сборник «Лунь юй», а не исторические описания Конфуция, сделал его облик чрезвычайно обаятельным, живым и очень сложным.

Само название «Лунь юй» (論語)можно также понять по-разному: обычно его переводят как «Беседы и суждения», «Собеседования и сентенции», «Обсужденные поучения», а на английском привычным названием стало «The Analects». Наиболее точным по семантике представляется «Обсужденные речи», то есть специально отобранные учениками, или «Речи, [содержащие] суждения [в споре устанавливающие истину]», т. е. «Полемические речи», или «Рассудительные/теоретические/концептуальные речи» [4,2015. С. 90].

Что вообще мы подразумеваем, говоря о «Лунь юе»? На первый взгляд, здесь все достаточно просто – это компиляция высказываний и событий из жизни Конфуция. Частично высказывания, встречающиеся в «Лунь юе», повторяются в «Ли цзи» («Записях о ритуале») – иногда абсолютно точно, но чаще – в переложении или с небольшими изменениями. Ряд историй и высказываний также повторен в более поздней книге «Мэн-цзы», но так или иначе, нигде не встречается точной кальки исходного текста.

В современном варианте «Лунь юй» содержит 20 «книг», или глав. Традиционно главу принято называть по первым значимым словам этого раздела, например, глава первая именуется «Учиться и..》，глава вторая – «Осуществлять правление» и т. д.

Известная нам сегодня структура «Лунь юя» сложилась не сразу. Очевидно, что по Китаю ходило несколько вариантов этого труда, причем каждый считался «истинным». Такая ситуация складывалась вокруг практически всех известных китайских духовных произведений, в том числе, например, «Лао-цзы», «Чжуан-цзы», «Мэн-цзы»: одновременно циркулировало несколько версий, составленных учениками и последователями, которые оспаривали истинность и право первенства в продолжении традиции.

Сегодня сложно назвать точное количество разных вариантов «Лунь юя». К концу I в. были известны по меньшей мере три труда, которые потом легли в основу «Лунь юя». О первых двух упоминал известный историк Лю Сян (77— 6 до н. э.). Они были связаны с названиями царств: «Лу лунь» – «Речения царства Ау» из двадцати глав (она в дальнейшем рассматривалась как основная) и «Ци лунь» – «Речения царства Ци» в двадцать две главы. К последнему труду прилагались еще две главы «Вэнь-ван» и «Ши тао», которые, хотя и являлись частью общего корпуса текстов, но все же повествовали не о Конфуции. Третий вариант получил название «Гу лунь» – «Древние речения» (古倫);он состоял из двадцати одной главы и был обнаружен, по преданию, в период правления императора Цзин-вана (прав, 157–141 до н. э.) в стене дома Конфуция, куда его запрятали ученики. Версия отличалась написанием многих иероглифов, к тому же порядок глав несколько отличался по сравнению с двумя предыдущими версиями – это говорит о том, что никакого канонического порядка в тот момент еще не сложилось. Никаких дополнительных двух глав эта версия не содержала, но при этом одна из глав была разделена на две, в результате чего и получилась двадцать одна глава [24, с. 7, 15–16]. Свое название эта версия получила из-за характерного «старого» написания иероглифов, которое использовалось до III в. до н. э.

Первые две версии «Лунь юй» перечисляются в самом раннем упоминании о труде Конфуция – «Истории династии Хань» («Хань ту»), составленной придворным историком Бань Гу (32–92) и членами его семьи. Хроники эти, дошедшие до нас с большими пробелами, были закончены в I в. н. э., и, таким образом, мы имеем достаточно позднее упоминание о беседах Конфуция – со времени его ухода из жизни прошло более четырехсот лет. А значит, не исключено, что до этого существовали и другие списки речений Конфуция, либо не дошедшие до нас, либо включенные в три уже известных сборника.

Эти три сборника «речений» во многом схожи, но все же не одинаковы. Прежде всего, они заметно разнились по своему объему. Скорее всего, «Ци лунь» был самой обширной компиляцией речений Конфуция: по своему объему этот труд превосходил «Лу лунь», о чем, в частности, упоминает историк-конфуцианец Лю Дэмин (556–627).

Очевидно, что канонизация конфуциева учения к тому моменту еще не произошла – этого просто не могло случиться при наличии трех (а, возможно, и большего количества) вариантов его высказываний. А это значит, что до VI в. Конфуций не только не считался «учителем учителей», но занимал в исторической ретроспективе позицию немногим выше, чем ряд других духовных учителей. Такое множество вариантов трудов одного и того же мудреца можно считать нормативом ранней истории Китая. Достаточно упомянуть, что известно несколько списков «Дао дэ цзина» («Канон Пути и Благодати») Лао-цзы, где встречаются заметные разночтения. Более того, обнаруженный в 90-х гг. XX в. самый старый вариант этого трактата, записанный на бамбуковых дощечках (до этого варианты II в. были записаны на шелке, т. н. «шелковые книги»), оказался существенно – почти в два раза – короче, чем широко известная сегодня версия «шелковых книг». Таким образом, для истории

Китая было вполне характерным расширять древние трактаты: слова мудрецов дополнялись, дописывались и в конце концов превращались в компиляцию – причем компиляцию высказываний не только самого духовного наставника, но и мыслей его учеников и последователей по принципу «что мог бы сказать учитель по этому поводу».

Три версии «Лунь юя» долгое время существовали раздельно и циркулировали по Китаю как самостоятельные произведения. Такая ситуация сохранялась вплоть до I в. до н. э., когда одна из версий попала в руки известного каноноведа Чжан Юя (?-5 до н. э.) – знатока речений Конфуция, а также «И цзина» («Канона перемен»). Чжан Юй, эрудит и книжник, имел весьма высокий ранг знатности – хоу, ученое звание боши, т. е. «доктора» – и преподавал императорской семье тонкости «Лунь юя». В 25 г. до н. э. он был назначен главным советником императора, что соответствовало рангу и обязанностям премьер-министра. Чжан Юй, как считается, составил новую версию «Лунь юя» на основе старых списков.

До сих пор идут споры о том, какая же из трех версий легла в основу известного нам сегодня «Лунь юя». По одному из предположений, Чжан Юй сводит воедино две версии – лускую и цискую. Он также пользуется многочисленными комментариями, которые составлялись на «Лунь юй» различными книжниками, в том числе известными каноноведами Ван Яном, Лу Фуцином и другими. Так рождается произведение, названное «Чжан хоу лунь» – «Суждения [и беседы в версии] хоу Чжан [Юя]». Эта версия стала столь популярной, в том числе и благодаря высокому посту ее составителя, что затмила все остальные списки «Лунь юя» [24, с. 15–16]. Так Китай получает первый «официальный» «Лунь юй».

Теперь «Лунь юй» все больше упорядочивается различными комментаторами. Новый список составляется известным ученым Чэнь Сюа-нем (127–200), который также использует версии «Речений из царства Ци» и «Речений из царства Лу». Эта версия не дошла до наших дней, хотя отрывки из нее обнаружены в различных вариантах. Поразительно, что относительно большая часть этого трактата, обнаруженная в 1969 г. в Синьцзяне, является ученической копией, составленной в 710 г. двенадцатилетним юношей. Известная нам сегодня версия «Лунь юя» была составлена Хэ Янем (190–249), который, как считается, свел вместе варианты Чжан Юя и Чэнь Сюаня. В 2011 г. при раскопках погребения правителя Лю Хэ (92–59 до н. э.) – в свои последние годы жизни «князя Хайхуня» – в провинии Цзянси была обнаружена старая копия «Речений из царства Ци»; при этом версия «Речений из царства Лу» дошла до нас только во фрагментах из библиотеки Дуньхуана в провинции Ганьсу.

Как мы можем увидеть, наиболее древние версии, передающие нам истинный характер записей Конфуция, не сохранились. Разумеется, вряд ли стоит считать, что ныне существующая версия «Лунь юя» является подделкой или сильно подправленным вариантом. Судя по высказываниям Учителя, приводимым в других трактатах, скорее всего, мы имеем дело с реальным словом Конфуция. Однако в результате многочисленных редакций могло измениться другое – могли сместиться те акценты, которые стремился расставить Конфуций своими беседами и проповедями. Изменился и смысл некоторых понятий, а за ним трансформировался и образ Конфуция, превратившись в философа-книжника. Именно влияние такой редактуры мы должны учитывать, читая сегодня слова Конфуция. Вряд ли он говорил о другом, но, скорее всего, он говорил по-другому.

Постепенная, хотя и не окончательная канонизация «Лунь юя» происходит во времена династии Хань (III в. до н. э. – III в.). А уже в эпоху Тан текст «Лунь юя» выбивается на каменных стелах, и тем самым как бы закрепляется канонический вариант «слова Конфуция».

Приобретя классический вид, «Лунь юй» стал частью практически всех основных канонов литературно-назидательной классики Китая и, прежде всего, т. н. «Четверокнижия» («Сы ту»). «Четверокнижие» как собрание наиболее значимых трудов конфуцианской классики составляется знаменитым философом-неоконфуцианцем Чжу Си в 1190-м, и в это собрание, помимо, собственно, «Лунь юя», вошли также «Мэн-цзы», «Чжун юн» и «Да сюэ» («Великое учение»). «Лунь юй» также стал центральной частью «Тринадцатикнижия» («Шисань цзин чжу ши»), которое не только изучалось всеми учеными и чиновниками, но и было основой обучения в китайских школах. «Тринадцатикнижие» всегда воспринималось как наиболее полный и точный свод именно конфуцианской классики с каноническим комментариями (в частности, «Лунь юй» издавался в обрамлении комментариев Чжу Си). «Тринадцатикнижие» было составлено в XII в. при правлении династии Южная Сун, а цинский чиновник Жуань Юань (1764–1849) скомпилировал критический свод всех текстов, куда были включены не только прежние комментарии, но и некоторые новые, а также списки разночтений (цзяокань цзи) [24, с. 18–19]. Именно это издание, неоднократно переиздававшееся впоследствии, стало своеобразным нормативом для последующих исследований.

«Четверокнижие» становится официальным каноном китайской политической и духовной культуры. В течение многих веков эти трактаты, и прежде всего «Лунь юй», были основным предметом изучения для чиновников, и знание этих текстов, а также умение их комментировать в обязательном порядке являлось частью государственных экзаменов на чиновничьи и ученые звания с 1313 по 1905 гг. И здесь живое слово Конфуция, драма его жизни как духовного учителя и мистического проповедника абсолютно и окончательно растворяется в политической идеологии государства. Большинству терминов, в том числе жэнь (человеколюбие), сяо (сыновняя почтительность), чжун (преданность), и (долг), даются новые трактовки в соответствии с «политической необходимостью». И с этого момента сама проповедь Конфуция приобретает совсем иной характер – характер морально-этической и нравственной доктрины, а сам мистический фактор окончательно «вымывается» из нее. И вплоть до сегодняшнего дня как на государственном уровне, – так и на уровне обыденного сознания конфуцианство воспринимается как часть национальной идеологии, как символ китайской цивилизации, но отнюдь не как личная проповедь бродячего наставника Конфуция.