Читать книгу Рифмы и ритмы 2013-2023 - Алексей Монастырюк - Страница 9

Тень обогнала тело и легла в ноги,

Вытянув свои в колею дороги.

Ветер скулит, терзая калитку,

К которой зуб привязан за нитку.

Дальнейший путь потерял смысл,

От меня ушла последняя мысль.

Окаменев превращаешься в слух,

Мой трижды пропел петух.

Невидим мой ангел-хранитель.

Все святые, куда идти, укажите.

Под снегом лес, под снегом поле,

Вот моя вольная воля.

Белые крыши с колокольней в ряд,

Смотрят куда глаза глядят.

Люблю дорог тайны вековые,

И городов шумные мостовые,

Огни домов старинных, непохожих.

Люблю смотреть на прохожих.

Время бежит, мир ходит ходуном,

А я все стою с открытым ртом.

Костлявые ветви древа

Замерли и ждут дождя,

Луча и птицы напева,

А еще больше вождя.

Того, кто силу вдохнет,

Смыслы откроет до дрожи.

Лес просветлеет и запоет,

Вылезут листья из кожи.

Он зашумит похлеще моря,

Горам не даст уснуть.

Солнце со смертью споря

Вернулось все перевернуть.

Я ушел в никуда,

И это мой путь.

Не оставил следа,

Не жалею ничуть.

Я ушел незачем,

И стану никто.

Ушел насовсем,

В покое зато.

Застывшее море в миг девятого вала.

Виснет туман на зеленых волнах.

Там, где света не много ни мало

Пробился родник, не ведая страх.

Он звенел и шумел, и бросался камнями.

С каждым вздохом бежал все быстрей.

Он грезил свободой ночами и днями…

В конце растворился без всяких затей.

И свобода была, пока жил и мечтал.

И море отнюдь не конец, а начало

Новой жизни, где не наступит финал,

И где волны живые до светил раскачало.

Вечный двигатель? Пожалуйста!

Иное царство? Извольте!

Море бывает безжалостным,

А вы лелейте его и хольте.

Почему так? Отвечаю!

Как работает? Показываю!

Тревожные крики чаек

С простором связываю.

А что в просторе? Свобода!

А в свободе? Полет.

Море в любое время года

Вдохновение несет.

Рыцарь последнего часа,

Безумная ведьма с косой,

При жизни нет от вас спаса,

Есть лишь последний бой.

Лязгом железных доспех,

Шипеньем беззубого рта,

Тщетно принуждаете всех

Отступиться от Христа.

Жизни земной круговерть

Взяла и канула в Лету.

Поправшие смертью смерть,

Восстанут как воины света.

Куда не глянь, увидишь чудо:

И лес сосновый, и золото песка,

И самоцветье изумруда,

И как зеркальна русская река.

Благовест могучий, аж досюда,

Оборвет вдруг песню ямщика,

Сорвет и шапки с много люда;

Взлетит с троеперстием рука.

Добро случится или худо,

У богатого, а паче бедняка

Найдется в суете секунда

Взглянуть с земли на облака.

И я смотрю, силы есть покуда,

На свет небесного маяка

В надежде, что там я буду

С красотой вечные века.

Поле волнами гуляет,

Гром и молния сверкает.

Водопад дождя стеной,

Туман серый и густой.

Вскоре небо прояснилось,

Свежесть в воздухе разлилась,

Зазвенело пенье птиц…

Жизнь прекрасней небылиц.

Меж губ-берегов

Течет речь языка,

Белеет пена зубов

И стан маяка.

Слова-камни теплеют

От лучистого взгляда,

Облаками глазеют

Миллионы лет кряду.

А выше всех Разум.

Его звезды и время.

И мы все разом

Его разумное племя.

В темноту не страшно,

Страшно в пустоту.

Пустая пашня

С сердцем не в ладу.

Дуло круглой башни

Мне невмоготу.

И даш-на-дашно

С горечью во рту.

Музыка-вода

Из отсюда в не сюда

Земной рельеф следа

Беря с собой уносит.

И мельчают города,

И не лиха беда,

И смерть уж никогда

Косой не скосит.

Музыка-ветер

Поёт в поэте,

Как он на планете,

И в дальних мирах,

В Ромео и Джульетте,

И в Новом Завете,

И в утренней газете

В тексте и на полях.

Не забывай, что ты живой,

И даже на молитве

Думай головой

Умом острее бритвы.

Казалось бы небо, а льдины вокруг,

Казалось бы небо, а привычнее море.

Все кто рядом как один общий друг,

И если горе, то общее горе.

О, как притягательна линия горизонта

На стыке прозрачного неба и энигматичного понта!

Отделяя глубину от вертикали,

Она обнимает, чтобы мы соединяли.

В небо бескрайнее! В небо бездонное!

Птицей ворваться к свету исконному.

В море соленое! В море благодатное!

Погрузиться в очевидное и невероятное.

В плоском мире слоны да черепахи.

В нем нет полёта, только взмахи,

Хрупкость льдины, тающей в Гольфстриме,

Усталость от жизни человека в гриме.

В отпуск хочу

Года на три.

Далеко улечу

Не ищите на карте.

Я в миге от счастья,

Мигом к нему.

Устал от участья,

Не ищите потому.

Не ищите в сетях,

Не ищите нисколько.

Я в родных краях

С родными и только.

Музыка, книги,

Храм, облака…

Счастье в миге.

Не ищите. Пока!

Оглушили, осушили,

Радиоволны и стримы,

Хвост распушили

Ведущие-мимы.

Пробился родник,

Пробился росток,

Человек сник,

Человек занемог.

Сила в начале

Дает силу в конце.

Себя завязали,

Замкнули в кольце.

Генетический код —

Миллиарды ошибок.

Для кого гудит пароход,

Симфонии скрипок?

Памятью горит душа…

С душой творит муза…

Мудрость света хороша…

Звенит гипотенуза…

Чувствуешь вечность,

Чувствуешь вечен.

Путь в бесконечность

От молока "млечен".

Человечества суть,

Человечества драма —

В бессмертье шагнуть,

Мы от Бога, а не Адама.

Ученик, озорник, зумер

Подошел и сказал без затей:

"Здравствуйте, у меня папа умер,

Завтра девять дней".

Я знал отца, крепкий мужик,

Возраста со мной одного.

Как же, парень, ты будешь жить?

Родные мои, а вас на кого?

Обнял без слов, прижал к плечу,

Он уткнулся, гора с плеч.

Я думал, что детей учу,

А теперь не знаю как их наречь.

Волк-подлунник ах, как хорош,

Кровь стынет, берешься за нож.

Страшнее когда стая волков,

Вздыблена шерсть, слюни с клыков.

Волк матерый в капкане железном,

Сломаны зубы, жаль бесполезно.

Он самый страшный, взглядом горящий,

Духом не сломлен, волк настоящий.

Если же волк внутри человека,

Тот уже зверь, бездушный калека.

Скользнуло солнце в пляшущее море,

Обнажив тоску могучего утеса.

Судьбою он прикован на просторе

Ясным днем и в ночи черноволосой.

Волк голодный выйдет и завоет,

То глас безмолвных одиноких скал.

Вуалью серой луну и звезды скроет.

Чтоб утес гранитный во всей красе восстал.

Как рыба плавать, летать как птица,

Как зверь лесной бегать по земле.

Лишь сон один ему веками снится,

А им покой и вечность на его челе.

Замкнулись круги

В спирали и знаки.

Сорвались ведра с дуги,

Налетели собаки.

Вчера шито-крыто,

Завтра подвисло,

Есть жена и корыто,

В руках коромысло.

Я в полном раздрае,

Пытаясь себя собрать,

Желаю вам здравия,

Обо мне прошу помолчать.

Слова – не деньги, лишние.

А молитва б помогла,

Чтобы Сила Вышняя,

Белый свет во мне зажгла.

Я б пошел не замечая,

Ни горы, ни океана,

За Адамом величая,

Всех до великана.

Ева, моя Ева,

Совесть твоя чиста:

Проклятие древа,

Стало Спасением Креста…

Я снова опору нашел,

В Том, Кто ее не терял.

Пока в небе парит орел,

Ему не грозит финал.

Жизнь обманчивее лета,

От него не ждешь века,

Максимум – солнечного света,

Одно прищуренное веко,

Драйв заморского кабриолета,

На завтрак хлеба, меда, млека.

Лето, как кофе и/или сигарета —

Пять минут для человека.

А жизнь – долгие поиски ответа,

А жизнь, как правило, калека,

Ни то ни сё, ни то ни это,

Еще долги, кредиты, ипотека…

Жизнь с каждым днем короче,

Наше время тикает до ночи.

Вот бы сделать все что хочешь?

Сгонять на сутки-двое в Сочи,

Разгуляться всласть да в клочья.

Но нет на то по жизни мочи.

Лишь лето может повториться,

И даже в чем-то сбыться.

Когда оно, желанное, возвращается,

Настоящее чудо случается.

Жизнь прекрасна вопреки и в лете,

Мгновеньем каждым, тем и этим.

С макушкой лес укрывается туманом,

Ему б еще полчасика вздремнуть,

Покуда ветер нагрянувший незванно,

Не явит в чащу зримый путь.

Но солнце раньше свет прольет,

Стряхнет с листвы остатки сна.

Бриз впопыхах лес до мурашек проберет,

В траву уляжется и запоет весна.

Лучший отец на свете,

Он за все в ответе,

Он настоящий батя,

Он не носит платья.

Для крошки он папа,

У него громадная лапа,

Он, как хлеб, всему голова,

С ним мама всегда права.

Днем стало тревожно,

И страшно в ночные часы,

Спать невозможно,

Бесятся мысли, как псы.

Зима-старуха уж еле дышит,

Когтями цепляется за крыши.

Еще поноет на последок,

И даже наломает веток.

В сугроб-капкан прохожий попадет,

Неловкий плюхнется на лёд.

Как зубы снег местами почернеет,

Весна нагрянет, забеспределит,

Подкинет красок, запахов и звуков,

Зима, впусти детей и внуков!

Три троицы их у тебя,

Они по свету раструбят.

О Дедушке своем Морозе,

Маэстро вьюги, виртуозе,

Скульптур лесных творца,

Узоров краше, чем у дворца.

И про тебя, то грозную, то мягкую,

Светло-седую, во всем двоякую.

И от того ты всех любимей,

Всех сильней, непостижимей.

Мысль рождается в звуке,

А бывает и в тишине,

Может мелькнуть в разлуке,

И еще много где.

Рифма сбивает с мысли,

Хотя смысл важнее, но,

Рецепт гармонии исчислен,

Рифмы и смыслы – одно.

Возвращаясь к мысли живой,

Поток сохраняя покоем,

Внешне не дружишь с головой,

А внутри идеально настроен.

В том потоке ты – бог,

Творец от Творца сотворивший,

Не страшен единорог,

И змей до того искусивший.

Опустошает минута ухода,

Когда улетучились мысли,

За ними сапоги-скороходы,

Постояли в углу и раскисли.

Грехов моих пчелиный рой,

Куда бежать? И как ещё живой?

Я не скажу «убийца», нет,

Но соучастник, пистолет.

Как дальше жить имею право?

Опасен для людей, отрава.

Не сам: болезни, люди, случай,

А в целом Бог, главное не мучась.

Но прежде чем прервется нить,

Что нельзя исправить – кровью искупить.

По зеркалу понта,

За линию горизонта,

Бросился вплавь,

Со спиной мастодонта,

Дед мой чёртов,

Боже, управь!

Павлины и фавны,

Плачь Ярославны,

Дама с собачкой…

Будет забавно,

Если появится правнук,

Раньше, чем дед на карачках.

Как с линии фронта,

И как воин архонта,

На холодный песок,

Ступил и без понта,

Прохрипела аорта:

"Прости, дурака, внучёк".

Лучше писать, пока пишется,

Лучше молчать, пока слышится.

В пост самое оно —

Красное вино.

А еще икра,

Летит на "ура".

Пил вино как воду,

Ел что есть попроще,

Боялся потерять свободу,

Да потерял жилплощадь.

Еду за рулём и в тишине,

За окошком вечер,

Полоска моря в стороне,

В кой-то веки я беспечен…

Стою на остановке, курю,

Автобус улиткой ползёт вдалеке,

Моя жизнь, как я посмотрю,

Росинка на лепестке.

В ней отражается солнца блик,

Перистые облака и лапа ели,

Вот, птицы силуэт возник,

Мелькнул и пропал без цели…

Забей на все,

Забей пенальти,

Все вранье,

Все не кстати.

Как бы хотелось взлететь,

Не отдаваться страстям,

Как бы хотелось петь,

И радоваться мелочам.

Как бы хотелось во сне,

Как в детстве летать,

Как бы хотелось мне,

Поверить-мечтать.

Ах, ребята-муравьи,

Снуют по горке,

Снег, ледянки, все свои,

И родители в сторонке.

Кимарит кот в окошке,

А в часах кукушка,

Эх, нет гармошки,

Зато есть хлопушка!

Я копия с очередной миллионной копии Адама,

Земля круглее, чем Бородинская панорама.

Круглей, но не идеально круглая,

А солнце то белое, то смуглое.

И всё по сути вторично, кроме Бога,

Слово есть важнее предлога,

В том смысле, что вечность важнее мига,

Где миг – это любимая книга,

Не та книга, где завидуешь ещё не читавшим,

В этой невольно соавтором ставший,

Ищешь ответы, в чем смысл, идея,

И тем уникальна тогда одиссея.

Но главный вопрос остаётся меж тем,

Зачем человек Богу? Зачем? Зачем?

Вижу цель, не вижу пути,

Она лишь мираж в пустыне,

И без того мне не дойти,

Яд греха меня опрокинет.

Как-то русская белуга,

Заплыла в пиратскую Тортугу.

А в трактир вошла, как лев,

Между сотен красных дев.

На хвосте свис попугай,

И поёт собачий лай.

"Родила вам бочку рома,

И притаранила из дома.

Там вода хмелее водки,

А под шубой спит селедка.

«Карамба», а по нашему "писец",

Будет «мать» вам и "отец".

Ром почти что молоко,

Пьется быстро и легко.

Если вмазать кока-колки,

То запляшут даже волки.

Вы, пираты, слабаки,

Не то что наши казаки".

В целом все, а дальше больше,

Придумать смогут только в Польше.

Окаменело сердце, никому не нужно,

И для себя уже не хочет ничего,

Враги мои приходят дружно,

Друзья исчезли все до одного.

Полжизни веришь в полстакана,

На половину полон, дна не видно,

Правда казалась горькой без обмана,

А ложь казалась безобидной.

Чем больше времени проходит,

Тем меньше шансов на успех,

И благодать, и вдохновение нисходят,

На молодых, да избранных, а не на всех.

Еще быть может что-то ухвачу,

Возьму как выверну иначе,

А то вдруг мрачно пошучу,

Или от радости заплачу.

Но выйдет все банально до зевоты,

Смирился с этим, дам расписку.

Я предпочел домашние заботы,

Служенье музам мне не близко.

Затопила город

Белая нефть,

Лезет всем за ворот,

Лепит барельеф.

Радуются дети,

А с ними снеговик,

Что за минуты эти,

Во дворе возник.

Понимаешь сразу,

Как ты постарел,

Словно по приказу,

Бегом в машину сел.

В начале было два слога,

Две сущности стало у Бога,

После второго рождения.

Два начала имеет дорога,

И два у нее итога,

Два на пути восхождения.

Фавор и Голгофа,

Преображение и катастрофа,

Бога и человека,

Когда смерти пали оковы,

Сон взамен был дарован,

До скончания века.

Меня прокляло море,

И бросило чайкам на берег,

Без громких историй,

И диких истерик.

За то, что соленую воду,

Пугающий мрак глубины,

И тех, кем не буду обглодан,

Я разлюбил, а они влюблены.

Когда назад дороги нет,

И сожжены мосты,

Получишь, наконец, ответ

Не говно ли ты.

Когда земля уходит из-под ног,

И просыпается вулкан,

Ты понимаешь, что не Бог,

Что смоет в океан.

За окном метель,

Срывает шляпу,

Вращает карусель,

Берет нахрапом.

За окном метель,

Стирает грани,

Любую параллель,

И угол зданий.

За окном метель,

Бросает кости,

Видит в них апрель,

И бесится от злости.

За окном метель,

Ломает копья,

Пустая канитель,

Растают хлопья.

За окном метель,

Кусает локти,

Дверных петель,

Не осилят когти.

За окном метель

Отвыла на луну.

Качаю колыбель,

И в тишине усну.