Читать книгу Первый реал - Алексей Николаевич Данилин - Страница 4

Он писал мне с войны. Чужая война между чужими для меня странами, причин и ужаса которой я не понимала. У него погибли жена и сын. В свои 43 он выглядел на все 60. Он видел смерть и сам убивал. Но писал он мне не об этом. Он писал мне о том, как ещё подростком жизнь свела его с женщиной старше его. Он писал о своём первом восхищении женщиной, о желании, которое эта женщина в нём пробуждала, о подростковом стыде, неопытности и сомнениях. Я не знаю, как и где он добирался до Интернета на войне, но складывалось такое впечатление, что его мозг в минуты затишья пытается достать из памяти самые яркие моменты мирной жизни.

«…В её присутствии я превращался в совершенно тупое создание. Я мямлил и заикался. Когда она обращалась ко мне, было совсем горе. Из рук всё валилось, а она улыбалась, осудительно махала пальцем и корила за неловкость. Я боялся её, но больше всего на свете хотел быть к ней как можно ближе. О сексе, о влечении и гормонах я тогда ничего не знал. Слишком молодой был. Я не понимал, что со мной происходит…»

«…Я вдыхал её запах, и мне казалось, что ничего не может пахнуть лучше, чем она. Я старался хоть немного пройти вслед за ней, чтобы уловить аромат…»

«…Она мне снилась. Лица её во сне я не видел, но знал, что это она. Во сне я был взрослым и смелым. Я подходил к ней и громко чмокал её в щёку, а она смеялась…»

«…Нагонявшись с приятелями в футбол, разгорячённый и весь потный, я залетел в кухню напиться. Жадно глотал холодную струю. Пытался умыться, но только размазал грязь по лицу. Иду по коридору, и взгляд падает на неплотно прикрытую дверь в ванну. Заглядываю. ОГО! Свечи, пахнет мылом, ОНА! Она в ванной совсем голая! Я стою, смотрю, сгораю от стыда, а оторваться не могу. Она, подняв ногу из воды, плавно трёт её мочалкой. Я стою, как заколдованный. Она заметила меня, улыбнулась и позвала. А я чуть не умер от смущения, что я тут стою, что я вижу её голой, что она не прикрылась полотенцем, а наоборот – чуть приподнялась из воды, взяла меня за руку, притянула к себе поближе и мокрой, тёплой рукой стала стирать грязные потёки с моего лица. Потом она совсем встала. Пламя свечи отражалось в её глазах. Я видел, как капли воды струились по всему её телу… Гола-а-а-ая-я! Она голая! Она наклонилась, ещё раз провела мокрой рукой по моему лицу и нежно поцеловала… Я пустился наутёк. Сбежал. Я не понимал, как это? Зачем это? Меня трясло и колотило. Я ненавидел её и в то же время очень хотел вернуться. И что-то мешало в брюках…»

«…Наверное, я всё делал не так. Мои суетливые, неловкие поцелуи тыкались куда попало, в плечи, шею, в уши… Я путался в её иссиня-чёрных волосах, а она улыбалась и шептала: «Дурачок! Не так!..»

«Потом, позже, были, конечно, другие женщины в моей жизни. Но эта, первая, запомнилась на всю жизнь. С ней было нельзя. С ней было очень страшно. Она учила меня. А я… я её помню».

Прошло довольно много времени с момента написания писем. В мою дверь позвонил парень и протянул мне свёрток. «Это вам просил передать… (автор писем)!» Я даже не сразу поняла, о ком идёт речь. Огромная, красивейшая ракушка. И записка: «Иногда в жизни так случается, что абсолютно чужой человек вдруг играет в твоей жизни ОЧЕНЬ важную роль. Спасибо за то, что ты тогда была. И я знал, что мне нужно сегодня выжить, ведь я ещё не всё дописал. Спасибо, что мне БЫЛО кому писать!»