Читать книгу Варяжская гвардия Византии - Алексей Олейников - Страница 3

До сих пор не выяснен вопрос о том, кого считать русами – славян или варягов на службе князей[33]. Обходя стороной споры о происхождении Руси, отметим следующее.

В IX веке наблюдался особенно интенсивный приток на Русь скандинавов, которых привлекали как материальные блага, так и возможность отличиться на военной службе. Источники зафиксировали наличие крупных варяжских (прежде всего шведских) поселений, растянувшихся от Новгорода до Киева. Скандинавские саги и русские летописи сохранили сведения о вовлечении скандинавов во внутреннюю жизнь древнерусского общества, и в первую очередь в войска князей в качестве профессиональной военной силы. Отряды Олафа Трюггвасона и Харальда Сигурдсона присутствовали в войске князя (Владимира и Ярослава соответственно), «которое он отправил охранять страну». В той же роли оказывается знатный норвежец Эймунд Хрингссон, поступающий на службу сначала к Ярославу Мудрому, а затем к его брату – полоцкому князю Брячиславу Изяславичу. Варяжский корпус некоторое время нес постоянную княжескую службу.

Мы видим варягов среди славянского войска в походе Олега на Византию. Игорь, собрав войско, «посла по Варяги многи за море». Владимир Святославович, готовясь к борьбе с Ярополком, «бежа за море» и вернулся оттуда «с варяги». Ярослав, судя по летописи, чаще других князей обращался к помощи варяжских дружин: и в борьбе со своим отцом Владимиром, и готовясь к столкновению с Мстиславом Владимировичем. Именно дружины викингов, а не отдельных искателей приключений нанимали к себе на службу русские князья вплоть до XI века и заключали с их предводителями своего рода коллективный договор, на что опять же указывают и летописи, и саги.

Присутствие скандинавов на Руси и их высокий социальный статус подтверждаются и данными археологии – во многих ключевых пунктах, имевших важное торгово-административное положение, обнаружены богатые погребения и свидетельства постоянного проживания северян.

Досконально установить данный вопрос пока не представляется возможным, но, учитывая, что в период IX–XI веков в основном произошла ассимиляция славянского и скандинавского элементов, он не имеет принципиального значения. Да и сам термин «русский» – не русский. Происхождение этнонима «русь» возводится к древнеисландскому слову Róþsmenn, или Róþskarlar, – «гребцы, мореходы».

Существуют самые разнообразные теории и по поводу происхождения термина «варяг». По мнению О. И. Сенковского, «варяги» означали искаженное название славянами дружины викингов. Возникшая позднее в Византии лексема «веринги» могла быть заимствованием от русов, то есть искаженные «варяги». В сагах викинги называли себя норманнами, употребляя термин «веринги» («варяги») только по отношению к скандинавским наемникам в Византии. В. Н. Татищев предполагал происхождение термина от varg – «волк», «разбойник».

Другая распространенная версия: слово «варяги» произошло от древнегерманского wara (присяга, клятва), то есть варягами были воины, давшие клятву. М. Фасмер также производит слово от предполагаемого скандинавского vár – «верность, порука, обет», то есть «союзники, члены корпорации». По мнению А. Г. Кузьмина, слово происходит от кельтского var (вода), то есть под варягами понимали жителей побережья, из чего он выводит древнерусское «варяги» и «Варяжское море». С. А. Гедеонов нашел еще одно близкое значение: warang – «меч». По мнению другого историка XIX века, А. Васильева, для слова «варяг» (участника «соленого промысла») самой убедительной этимологией следует считать слово «варя» (процесс выварки соли от затопки печи до выноса соли на сушку). По тексту саги «Прядь о Карле Несчастном» норвежский купец (солевар) возвращается из Руси к себе на родину, чтобы исполнить секретное поручение от русского князя Ярослава.

Если в России до сих пор термин «варяг» означает «иностранец», «чужеземец» или «человек из-за моря», то в Беларуси – внешнюю характеристику человека – высокий, дородный. Бесспорно лишь мнение о том, что варяги – это скандинавы восточного происхождения либо находящиеся на востоке – в т. ч. на Руси. Тем более что «первоначально русские дружины, видимо, состояли преимущественно из скандинавов»[34]. Да и имена упомянутых в договорах Руси с Византией лиц (а это люди, приближенные к князю) – Карл, Фарлаф, Вермуд, Рулав и Стемид – выдают их явно скандинавское происхождение.

Будем использовать вслед за известным русским византиевистом В. Г. Васильевским термин «варяго-русы» – т. е. восточные варяги, варяги с Руси или бывавшие (бывшие) на Руси, ассимилированные на Руси варяги, варяги, так или иначе служившие русским князьям.

Соответственно, и термин «Русь» будем использовать как географический термин, который включает в себя русских славянского и скандинавского происхождения[35]. Иллюстрацией правильности этой позиции является и тот факт, что сами византийцы вплоть до времен императоров династии Комнинов использовали термины «рос» и «варяг» в качестве синонимов.

Скромным признанием того большого значения, которое для военной системы и истории Руси имели скандинавы, является тот факт, что легендарный крейсер русского императорского флота, недостроенный авианосец советского ВМФ и ракетный крейсер российского ВМФ гордо носили (последний носит) наименование «Варяг».

В X–XII веках Византийская империя была самым богатым и наиболее могущественным государством в Европе, а Константинополь был величайшим городом мира. Уникальное положение на Босфоре способствовало притоку в этот город как купцов, так и воинов – искателей приключений со всего света – прежде всего из Скандинавии и Руси.

Облегчало их прибытие наличие знаменитого торгового пути «Из варяг в греки», структурированного таким образом, что приходилось двигаться в основном по водному маршруту – самому быстрому в Средневековье. Византийский император Константин Багрянородный в своем трактате «Об управлении империей» (950 г.) рассказывает о маршруте пути «Из варяг в греки» – караван судов шел с Русского Севера по Днепру к острову Березань в Черном море и оттуда – в столицу империи. Каждую весну (лето) из Киева вниз по Днепру отправлялась флотилия, насчитывавшая не менее 100–200 ладей. Кроме купцов, путешественников, дипломатов, слуг и пр. на них находился и внушительный отряд профессиональных воинов. Соответственно, число русских, преодолевавших печенежские заслоны у днепровских порогов и доводивших, вопреки всем тяготам пути, караван до имперских берегов, никак не могло (при самых скромных подсчетах) быть меньше тысячи человек во время каждой экспедиции – т. е. ежегодно. Налаживание торговых связей Руси, охрана караванов и поддержание инфраструктуры – это во многом заслуга варягов.

Как германцы во время поздней Римской империи, варяги и русы стали и грозой, и союзником византийской армии.

Отношения Руси и Византии строились прежде всего на основе серии русско-византийских договоров. Все три текстуально известных договора дошли до нас в древнерусской версии, отмеченной некоторыми русизмами, однако все они имеют византийские дипломатические прототипы. Сохранившиеся тексты являются переводами, сделанными с аутентичных (т. е. обладавших силой оригинала) копий правовых актов.

Договор от 2 сентября 911 года был заключен после успешного похода дружины князя Олега на Византию.

Он восстанавливал дружественные отношения государств, определял порядок выкупа пленных, устанавливал наказания за уголовные преступления, совершенные греческими и русскими купцами в Византии, уточнял правила ведения судебного процесса. Договор регулировал наследственные отношения, создавал благоприятные условия торговли для русских с византийцами, изменял береговое право – теперь вместо захвата выброшенного на берег судна и его имущества владельцы берега обязывались оказывать помощь собственнику или владельцу в их спасении. Русские купцы получили право жить в Константинополе по полгода, империя обязывалась содержать их в течение этого периода времени за счет казны. Вообще купцам русов было предоставлено право беспошлинной торговли в Византии.

Допускалась возможность найма русских людей на военную службу в Византии: «Если кто хочет служить в императорском войске, могут это делать свободно».

Договор 945 года был заключен после неудачного похода войск князя Игоря на Византию в 941 году и повторного похода в 944 году.

Подтверждая в несколько трансформированном виде нормы договора 911 года, новый договор обязывал русских послов и купцов для пользования установленными ранее льготами иметь княжеские грамоты, а также вводил ряд ограничений для русских купцов. Русь обязалась не претендовать на крымские владения Византии, не выставлять застав в устье Днепра, помогать друг другу военными силами.

Насколько рассчитывали императоры на русскую военную помощь, видно из того факта, что Константин VII в 957 году просил у приехавшей в Константинополь княгини Ольги «вой (т. е. воинов. – А.О.) в помощь» – т. е. значительного увеличения численности тех воинских контингентов, которые (в соответствии с условиями договора 944 года) прибывали в империю для найма на военную службу. Ведь Константин VII Багрянородный уже в это время планировал отвоевание Крита у арабов. Возможность для империи в любой момент получить союзную помощь от русских стала важнейшим фактором политики Руси и Византии. Император был заинтересован даже в том, чтобы о военном сотрудничестве с русами знали недруги Византии.

Договор 971 года подвел итоги русско-византийской войне 970–971 годов. Он был заключен князем Святославом Игоревичем с императором Иоанном Цимисхием вскоре после поражения русских войск под Доростолом (по версии «Повести временных лет», после победы русского войска над византийским).

Этот договор уже содержал обязательства Руси не нападать на Византию, а также не подталкивать к нападению на нее третьи страны и помогать империи в случае таких нападений.

Договор 1046 года подвел итоги русско-византийской войне 1043 года. Русь окончательно становилась союзником Византии.

В итоге заключенных на протяжении века договоров положение русских в империи можно расценивать как исключительное – они пользовались (прежде всего в Константинополе) экстраординарными торговыми, правовыми и иными льготами.

Но фактическим началом межгосударственных отношений Византии и Руси следует считать 860 год, который знаменует первую осаду Константинополя русами. В первых соглашениях русских с византийцами устанавливалось, что князь не должен чинить препятствий тем русским, которые, прибыв в Византию, захотят поступить на военную службу империи. Впоследствии, в договорах между Михаилом III и русами, уже оговаривалась посылка варяго-русских воинских контингентов для целей императорской службы.

В последующие десятилетия отношения между Русью и Византией в основном оставались достаточно сердечными, хотя важно упомянуть об одном из условий русско-византийского договора 911 года, который был заключен после осады Константинополя в 907 году: «Всякий раз, когда вы (византийцы) сочтете необходимым объявить войну или когда вы начнете военную кампанию, находящимся на византийской службе русам разрешается действовать в соответствии с их желанием».

Эта норма была вызвана следующим обстоятельством. Еще до 911 года установилась практика, в согласии с которой император извещал (грамотой или через вестника) князя о предстоящем походе войск империи (главными врагами были арабы и болгары) и о нужде в связи с этим в наемниках. Такого рода приглашения посылались, скорее всего, осенью предшествующего походу года, так как военные действия империя начинала обычно весной или ранним летом следующего года. Часть наемников-русов прибывала в империю на краткий срок, не оставаясь на чужбине на зиму, а часть решалась нести службу длительное время. И очевидно, что до заключения договора киевский князь либо прямо препятствовал найму русов в армию империи на большой срок, либо выражал в связи с этим свое недовольство, – теперь же он дал согласие не чинить препятствий русским добровольцам, сколько бы их при этом ни оказалось.

Данная уступка в пользу империи была существенной, и становится понятным, что она была компенсирована ответными льготами в пользу князя.

Эта норма была доработана и воспроизведена в договоре о дружбе и союзе 941 года и в мирном договоре 944 года. Последний договор прямо предусматривал взаимную военную помощь Руси и Византии, особо оговаривая вопрос присылки русских воинских контингентов по просьбе византийской стороны.

Империя приобретала важнейший ресурс в виде значительных военных формирований, состоящих из профессиональных воинов. Известные данные об условиях найма и несения службы наемниками в империи (размер платы, снабжение продовольствием, одеждой и оружием) позволяют сделать вывод, что договор заключался либо с группой, уже прибывшей в империю, либо (а после 944 года – как правило) в результате предварительного межгосударственного соглашения. Комплектование отряда происходило еще на родине, под контролем князя, носило характер военной помощи, а воины знали заранее и о размерах оплаты, и о служебных обязательствах не только перед императором в соответствии с контрактом, но и перед собственным князем – гарантом соблюдения договора.

Плата была как регулярной, независимо от того, участвовал ли воин в военной кампании, и эпизодической – за участие в конкретном походе. В 911 году 700 воинов-русов получили перед морской военной экспедицией против критских арабов 1 кентинарий золота (100 литров – то есть 7,2 тыс. номисм), т. е. примерно по 10,25 номисмы на человека – сумма значительная, превосходящая стоимость двух быков. По другим данным того же времени, простые византийские подданные, отказывавшиеся идти в поход лично в качестве воинов ополчения, должны были уплатить каждый по 5 номисм. Содержание же воина в течение года обходилось военнообязанным деревням, если они не выставляли воина, в 18 номисм. Очевидным становится, как ценились русские воины в империи.

По договору 911 года воины-русы сами решали вопрос о том, наниматься им в войско империи или нет, и князь не принуждал их к этому – они сами стремились служить императору в надежде на плату, награды и добычу. И эту их готовность имели в виду договаривающиеся стороны, вырабатывая вышеуказанную статью договора 911 года.

Если соглашение 911 года устанавливало право беспрепятственного прибытия русско-варяжских воинов на императорскую службу в любое время (обязательства оказывать военную помощь еще нет), то договор 941 года уже обязывал.

Это было следствием военного поражения русов – их флот был сожжен греческим огнем. Если раньше имел место слабоорганизованный вольный наем, то теперь воины направлялись в Византию централизованно. Князь держал под своим контролем дело найма русов на службу в империи. Эта служба перестала быть частным делом воинов – теперь она приносила дивиденды великокняжеской власти.

Согласно договору 944 года, воин-рус или их группа, отправлявшиеся на свой страх и риск в империю для найма на службу без ведома и воли князя, рисковали найти дурной прием в Константинополе. Они могли быть арестованы впредь до выяснения цели их прибытия (путем обмена письмами с Киевом), даже убиты при сопротивлении, а в случае удавшегося бегства на Русь репрессированы князем.

Все это имело практическое значение. Наемники-русы появились в империи, причем даже в императорской дворцовой гвардии, уже в 60-х годах. IX века, и поступление их на службу, как и само появление в империи, не регулировалось договорами. К моменту заключения первого договора русы успели зарекомендовать себя в империи как воины-профессионалы.

Так, отряд из «крещеных русов» состоял в составе экипажей кораблей василевса еще при Константине VII. Не менее 700 варяго-русских воинов присутствовали в составе византийской армии на положении вспомогательных войск во время похода на Крит в 911 году, в дальнейшем воюя на Крите, Кипре и побережье Сирии.

В 935 году 415 человек на 7 судах участвовали в итальянской экспедиции Романа I Лакапина.

После 944 года русские воины имели особенно широкие возможности реализовать свои навыки на престижной императорской службе. Наибольшее применение они нашли на таких театрах военных действий, как Киликия, Сирия, Ифрикия. Несли службу береговой охраны на далматинском побережье, отражая набеги мусульманских пиратов. Активно русский воинский контингент участвовал в критских экспедициях Константина VII, Льва VI, Варды Фоки, Никифора Фоки. Так, в критском походе 949 года зафиксированы 7 русских кораблей (629 русов – 584 воина и 45 слуг). В 954 году при участии русов осаждался Хадат, впоследствии они входили в состав гарнизонов крепостей на сирийской границе. Сирийский поэт Мутанабби зафиксировал присутствие русов в составе византийской армии Варды Фоки в битве при Хадате в 955 году. В 957 году был взят Хадат, а в 958 году – Самосата. Принимали участие русы и в победоносном походе Никифора Фоки на Крит в 960 году, а два их корабля действуют в составе византийского флота, направленного в Италию в 967–968 годах. Во время экспедиции Никифора Фоки (960 год) подразделение императорской армии, состоявшее из русов-пехотинцев, прорвало береговую оборону арабов. В 964—965-м годах русы участвовали в походах на Крит и Сицилию (участвуя в разгроме арабов у Раметты). Русские отряды сражались с эмиром Алеппо в Месопотамии, воевали в Армении (с 947 года – непрерывно). Сицилийские экспедиции и критские походы продемонстрировали тот факт, что русы помимо живой силы выставляли и определенное количество судов и экипажей к ним.

Новая эпоха службы русов в Византии наступила с формированием Варанги – постоянной гвардейской пехотной части. Обращение императора Василия за помощью к русам было актом, подготовленным предшествующими дипломатическими отношениями. М. Пселл писал о прибытии русско-варяжских воинов и их первых операциях: император Василий был хорошо осведомлен о нелояльности соотечественников – «порицал неблагодарных ромеев и, поскольку незадолго перед тем явился к нему отряд отборных тавроскифских воинов, задержал их у себя, добавил к ним других чужеземцев и послал против вражеского войска. Те застали неприятелей врасплох, готовившихся не противника побить, а вина попить, многих убили, а остальных рассеяли, и поднялся среди мятежников бунт против самого Фоки»[36]. Император-воин всегда был рад принять надежных и доблестных солдат.

Существовавшие до прибытия 6-тысячного корпуса в империи воинские соединения из русских наемников влились в этот корпус, а сложившийся механизм его пополнения и обновления выглядел следующим образом. Являвшиеся в империю «новички» вступали в корпус, а отслужившие договорные сроки уезжали на родину. Процесс шел регулярно, приурочиваясь к судоходному сезону на Черном море. Если соглашения о продолжительных сроках службы заключались на 10–15 лет, то в течение этого времени состав корпуса должен был, по всей вероятности, полностью обновиться. Соответственно, несколько сотен воинов ежегодно должны были покидать империю и примерно столько же или несколько больше прибывало им на смену (тем более что корпус нес постоянные потери в боях).

Притоку варяго-русов в Стражу в конце X – начале XI века способствовала нестабильная внутриполитическая ситуация на Руси, а также привлекательные условия императорской службы.

«Русский Константинополь» в это время был весьма многолюден, русская община имела собственное подворье в городе. Ученый-византиист Г. Г. Литаврин установил, что целый квартал – квартал святого Маманта («Мама») – был отдан византийским правительством для размещения русских людей: «Вдали от родины, в чужой, заморской стране, плохо зная ее порядки и нравы ее жителей, не понимая или едва разбирая греческую речь, испытывая постоянный неотступный надзор полицейских агентов эпарха, не имея права брать с собой привычное средство самозащиты (оружие) при посещении Константинополя, русы в самом деле чувствовали себя в безопасности, почти как дома, только “у Мамы”. Только здесь, вплоть до дня отплытия, они вращались в среде соотечественников, слышали родную речь, имели даровые кров и пищу, мылись в банях, “елико хотят”, советовались с бывалыми людьми – ветеранами, отслужившими договорный срок в армии императора и ожидавшими, также “у Мамы”, отправления каравана, чтобы вместе с ним вернуться на родину…»[37]

Русский корпус принимал с тех пор и почти до конца XI века самое деятельное участие во всех военных предприятиях империи и на Востоке, и на Балканах, и в Италии. О его значении свидетельствует тот факт, что в 1016 году третью часть всей добычи, взятой в Болгарии, Василий II отдал русским (столько же, сколько получило все остальное войско и сколько взял себе сам император).

Победы в Закавказье – также результат действий варяго-русских отрядов. Именно русских имеет в виду армянский писатель Степанос Таронский по прозвищу Асохик, когда рассказывает о прибытии Василия II в армяно-грузинскую область Тайк в 1000 году. У горы Хаватчич византийского императора встретили абхазский царь Баграт и его отец, грузинский царь Гурген. В тот самый день, когда Гурген, получивший звание магистра, собирался отбыть, в византийском лагере произошла стычка между иверами (грузинами. – А.О.) и русами: «Из пехотного отряда рузов какой-то воин нес сено для своей лошади. Подошел к нему один из иверийцев и отнял у него сено. Тогда прибежал к рузу на помощь другой руз. Ивериец кликнул своих, которые, прибежав, убили первого руза. Тогда весь народ рузов, бывший там, поднялся на бой: их было 6 тыс. человек пеших, вооруженных копьями и щитами, которых просил царь Василий у царя рузов в то время, как он выдал сестру свою замуж за последнего. В это же самое время рузы уверовали во Христа. Все князья и вассалы тайкские выступили против них и были побеждены». Упоминание об этом событии имеется и у Аристакеса Ластивертци. У крепости Хаватчич, куда прибыл император: «По неведомой мне причине, – пишет Ластивертци, – произошла стычка между западным войском, так называемыми рузами, и полком азатов. На этом месте погибли 30 знатнейших азатов».

В 1021 году император Василий II воевал в Армении против Гургена I – царя Абхазии и Картлии, нарушившего византийские интересы захватом некоторых соседних областей. Автократор Василий появился на границах Армении и Грузии с крупными византийскими контингентами и значительным числом иностранных наемников. Большоe cpaжение при Уктике закончилось безрезультатно. Василий II зазимовал со своими войсками в Халдии. Зимой стороны вели переговоры о мире, но под их прикрытием грузинские войска атаковали византийскую армию.

Несмотря на фактор внезапности, грузины потерпели поражение: «Когда русские полки императора сделали натиск, то успело спастись только небольшое число из пришедших первыми, потому что еще ни царь, ни кто бы то ни был из главного корпуса грузинской армии не подоспели. В этот день погибли также и те, которые противились заключению мира. Все были обращены в бегство, большое число пало под мечом, некоторые попались в плен, другие убежали. Греки получили громадную добычу и овладели всем тем, что было у грузин из царских сокровищ». А. Ластивертци говорит о «бесчисленном множестве» грузин и абхазов, убитых в сражении. Битва произошла 11 сентября 1022 года при Шегфе, неподалеку от Эрзерума, и была выиграна благодаря усилиям воинов-русов. Император Василий преследовал царя Георгия и принудил его к миру, покорности и выдаче в заложники собственного сына.

Поход Романа III Аргира, закончившийся плачевно, привел к сражению у Халепа (август 1030 г.) – присутствие именно славянского элемента в этом сражении замечено местными летописцами. Император был разбит и едва успел спастись в Антиохию благодаря мужеству иностранной дружины варяго-русов, его окружавшей.

Вполне вероятно, что тот военный корпус, с которым император Василий II совершил два раза свои походы в Армению и Грузию, продолжал оставаться в Малой Азии и в 30-х годах XI века. А его основу составляли русы.

В 1032 году византийцы овладели Эдессой, городом на Евфрате, известным уникальным нерукотворным образом Спасителя. Полководец Георгий Маниак вошел в Эдесскую крепость с небольшим отрядом в 400 человек. В этом числе был приближенный Маниака по имени Рузарн, отправленный послом к эмиру Харранскому. Рузарн, имя которого сильно говорит за его принадлежность к русам, был вооружен топором или секирою.

Историк Г. Кедрин указывает на то, что крепостью Пергри овладели «русские и прочая греческая сила». То есть греческая сила еще и была на вторых ролях. Взятие крепости Пергри произошло осенью 1033 года.

В июле 1043 года, когда в результате обострения русско-византийских отношений русские совершили свой последний поход на Константинополь, русские купцы и служившие в столице воины были подвергнуты временному аресту. Но через три года согласие Византии и Древней Руси было восстановлено, дочь императора Константина IX Мономаха стала женой сына князя Ярослава Всеволодовича. Варяго-русский корпус после заключения мира с киевским князем около 1046/1047 года. занял прежнее положение в военных силах империи, а в 50-х годах принимал активное участие в войнах с печенегами.

В 1047 году русы действовали в Южной Италии, в 1055 году совместно со скандинавами обороняли итальянский город Отранто от норманнов.

Русы упоминаются отдельной строкой в византийских императорских грамотах (хрисовулах). Так, в хрисовуле № 33 от 1060 года (императора Константина X Дуки) указаны варяги, русы, сарацины, франки; в хрисовуле № 44 от 1082 года (императора Алексея I Комнина) – русы, варяги, кулпинги, инглины, немцы. В хрисовуле № 48 от 1086 года (того же императора) – русы, варяги, кулпинги, инглины, франки, немцы, болгары и сарацины.

Значение русского контингента в Варяжской гвардии стало падать в 70-х годах XI века – приток русских наемников в Византию резко сократился, и их постепенно стали вытеснять англосаксы.

Тем не менее арабский историк Ибн аль Фатирх, говоря о составе армии византийцев в сражении 1071 года при Манцикерте, называет византийцев, франков, печенегов, арабов, грузин и русов. Сражались русы под командованием императора Романа Диогена и при Хелате.

Все это позволяет сделать вывод о том, что именно русские контингенты выполняли ударную функцию во время византийских операций 1020—1040-х годов. Речь идет о непрерывной военной кампании, придавшей блеск византийской короне как в Закавказье, так и в Азии. Многие источники прямо указывают на имевшие место зимовки русских отрядов в Малой Азии в 1030-х годах.

Соответственно, можно отметить следующее.

Первый этап взаимоотношения русов с византийским правительством – с 860-го до 980-х годов. Варяго-русские воины (хотя они присутствовали в византийской армии и ранее) прибывали на императорскую службу в больших количествах, отношения строились на основе ряда договоров, подписанных официальными властями Киевского княжества, с одной стороны, и Восточной римской империи – с другой. Уже с 860-х годов известно о присутствии в дворцовой гвардии «тавроскифов» (русов). С начала X века среди служилых русов в империи были и моряки, и конные подразделения, и пехотные отряды. Они входили в регулярные части – тагмы, гвардейские отряды (схолы, экскувиты, арифмы, иканаты, нумеры). Кроме того, входили в состав Этерии, полностью состоявшей из наемников. Главная особенность формирования русских контингентов в этот период в том, что воины прибывали поодиночке или группами, службу несли лично, не структурируясь в виде отдельной крупной воинской части.

Второй этап – с 980-х гг. – характеризуется оформлением русско-варяжских воинских контингентов в отдельную воинскую часть – Варяжскую гвардию. Служба стала носить постоянный и регламентированный характер. В первые три четверти столетия – это едва ли не самое главное соединение византийской армии, элитная часть армии империи, способная спасать положение в разных концах страны. Часть русов в составе Этерии находилась в столице, другие в виде выполняющих те или иные задачи подразделений размещались в провинциях или находились в боевых командировках на театрах военных действий. Причем до середины XI века налицо преобладание русско-варяжского элемента в составе Варанги.

Присланный по просьбе Василия II шеститысячный русский отряд, который в 988 и 989 годах разгромил главные силы мятежника Варды Фоки, спас Василию II трон, а может быть, и жизнь. Этот отряд остался по взаимному согласию императора и князя Владимира на византийской службе и постоянно пополнялся выходцами из Руси. Именно он стал родоначальником Варяжской гвардии.

Итак, русы – родоначальники Варанги, костяк ее в первые 60 лет существования, победители в важнейших боевых операциях, основоположники традиций части (чего стоит, например, клятва верности императору – своеобразная присяга) и ее самый надежный элемент.