Читать книгу Подземелья Кривых гор - Алексей Осадчук - Страница 9

Подняв котомку и зажав в кулаке две «милостиво» выданные мне эссенции опыта, я побрел прочь от барака уголовников. Был ли я сильно подавлен потерей трофеев? Не думаю. Я последовал совету отца и оказался прав. Пусть меня нагло ограбили, но основная-то часть добычи надежно спрятана в тайнике.

Откровенно говоря, в глубине души был готов к подобному развитию событий. Снова спасибо отцовским урокам.

Увы, но я не был готов к другому… К предательству, как мне казалось, моего лучшего друга… Да, понимаю, нескольких часов знакомства слишком мало, чтобы считать Фроди не то что лучшим, а просто другом… Но все-таки…

Еще был поражен, насколько стремительно ему удалось втереться ко мне в доверие. Причем настолько, что я даже был готов чистосердечно помогать ему выбираться из кабалы. Уму непостижимо! Какой же я доверчивый болван!

Кажется, последнюю фразу произнес вслух, потому как за спиной услышал тихий насмешливый голос:

– Это уж точно. Болван еще тот.

Резко оборачиваюсь.

Снова этот мальчишка с копной черных нечесаных волос, в серой затертой одежде. На чумазом лице играет веселая улыбка, а в карих глазах понимание и, кажется, сострадание. Но стараюсь не обращать на это внимание. С меня довольно! Сегодня Фроди действительно преподал мне один из самых важных жизненных уроков. С этого дня единственный человек, которому могу доверять, – это я сам.

– Не бери в голову. Не ты первый, не ты последний, – вытирая грязным рукавом нос, сказал мальчишка. – У Фроди «харизма» прокачана до небес. Такие доверчивые, как ты, ему на один зуб. Ты представить себе не можешь, каких людей он на воле оставлял с носом. Правда, за это и загремел на рудники. А вот то, что они весь хабар у тебя отобрали, – это плохо. В следующий раз постарайся какую-то часть заныкать.

При последнем упоминании стоило труда сохранить прежнее выражение лица. Надеюсь, Крош не заметил мои потуги.

– Не весь, – наконец подал голос я. – Две эссенции опыта оставили.

– Ого! Две эски! Да ты богач! Интересно, с чего это Лютый так расщедрился?

– Лютый? – переспросил я.

– Да, – кивнул мальчишка. – Тот волосатый громила. Он у них пахан. Под ним все уголовники ходят. Страшный человек.

– Это уж точно, – согласился я и поежился.

– Ходят слухи, что он оборотень, – приглушенно и опасливо озираясь сообщил мне Крош.

– Да ну?!

– Да, ты сам его видел. Зверь, одним словом. Глаза видел какие?

– Угу, – согласился я и тяжело вздохнул.

Мой живот непроизвольно громко заурчал.

– Голоден? – понимающе спросил Крош.

– Быка бы съел!

– Ну, на две эски быка ты здесь не купишь…

– Ты ведь здесь давно живешь? – перебил я его.

– С рождения, – кивнул пацан.

– И цены все знаешь?

– Обижаешь.

– Тогда у меня предложение. Ты помогаешь превратить мои две эссенции в еду и находишь мне жилье на эту ночь, а я делюсь с тобой ужином. Как тебе?

– Согласен! – На чумазом лице Кроша играла довольная улыбка.

В момент нашего рукопожатия наши животы одновременно заурчали.

* * *

Когда мы отправились в поселок, я не единожды похвалил себя за то, что мне хватило ума возложить обязанность добычи еды на Кроша.

Не знаю, во что вкладывал свои скрижали мой провожатый, но то, как виртуозно он вел торг за продовольствие, наводило на весьма определенные мысли.

Но обо всем по порядку…

Первым в списке Кроша на посещение стоял некий Хмур Пыреевич. Этот худощавый и неприветливый старик разводил кур.

– А-а-а… Это ты, мелкий заморыш! – проскрипел он, когда увидел нас на пороге своих ворот. – Кого это ты приволок в мой дом? Очередного лоботряса?

– Нет, что вы! – картинно всплеснув руками, воскликнул Крош и быстро рванул вперед. Раз хозяин дома заговорил и не погнал в три шеи, значит надо поскорее делать дело.

– Это Эрик, – продолжил мальчишка, указывая на меня. – Он работает на руднике.

И доверительным тоном вполголоса добавил:

– Он под охраной Лютого.

Лицо старика слегка вытянулось от удивления. А Крош незаметно подмигнул и улыбнулся мне.

– Ну, допустим, – сказал Хмур, справившись наконец с удивлением. – А что вас обоих привело ко мне?

– Тут вот какое дело… Выдал Лютый своему человеку премию за хорошо выполненную работу. Вот мы и хотим потратить ее часть на некоторые вещи.

Услышав магические слова – «премия» и «потратить», Хмур тут же повеселел. Ну, насколько это было ему под силу.

– Продолжай!

Крош не заставил себя ждать.

– Видите ли, уважаемый Хмур Пыреевич, работа у моего друга сложная. Сопряжена с риском для жизни. Из шахты он возвращается уставшим и измотанным. Кроме того, чтобы хорошо поесть, он должен хорошо отдыхать.

– Понимаю.

– А какой может быть отдых без мягкой подушки и теплого пухового одеяла?

– Совершенно никакого! – обрадованно воскликнул старик. – Посмотрите на моих кур, молодые люди! Это же орхусские белохохлатки! Пухом и перьями этой породы набивают все перины и подушки нашего дорогого барона!

Я мельком взглянул на бедных тощих птиц, и мне стоило труда не усмехнуться. Интересно, этот Хмур хоть раз видел настоящих орхусских кур? Те раза в три крупнее этих бедолаг.

– Великолепно! – притворно восхитился Крош и снова подмигнул мне. – Тогда мы хотели бы приобрести ваш прекрасный товар!

– Чем будете расплачиваться? – перейдя на деловой тон, спросил Хмур. – Медь или серебро?

– Мы хотели бы произвести обмен, – ответил Крош и, видя, как скривилось лицо старика, тут же поспешил добавить: – На эссенции опыта.

Тонкие сухие губы Хмура снова расплылись в улыбке. Кажется, он был счастлив. Вон как глазки заблестели. Даже непроизвольно потер ладони. Оказывается, эссенции опыта, или, как еще их тут называют, «эски», можно использовать и в качестве обмена.

– Сколько вы дадите вашего товара, скажем, за… – Крош сделал вид, будто задумался. – Одну… Нет… Хм… Пожалуй, две эски?

Все это было сказано таким тоном, будто у нас этих эсок полные карманы.

Глаза Хмура алчно загорелись.

– Один тюк высококачественных перьев! – мгновенно выпалил он и тут же добавил: – Этого материала как раз хватит на одно одеяло и подушку!

Даже я, человек неискушенный в торговле, понимал – нас банально пытаются нагреть. Что уж говорить о пройдохе Кроше.

– Мы вас услышали, уважаемый, – произнес он с кислой миной и обратился ко мне: – Пойдем, Эрик. Спросим у господина Углеша Толстого. Любопытно, сколько он нам предложит. Говорят, его кур в ветреную погоду надо привязывать к забору. Настолько легки они. Представляешь, дружище, какого качества будет у тебя подушка из такого пуха?

На Хмура было больно смотреть. На сером морщинистом лице, казалось, шевелилась каждая мышца. Да его удар сейчас хватит!

– Два тюка перьев! – выпалил он.

Крош демонстративно потянул меня на выход.

– Три тюка! – чуть не плача крикнул нам вдогонку старик.

Мой новый приятель обернулся. Хмыкнул и сказал:

– Три тюка и десяток свежих яиц.

– Три тюка и пять яиц.

– По рукам!

* * *

Неимоверно довольный собой, а еще больше эффектом, произведенным на меня, Крош сообщил:

– Теперь к госпоже Агнете.

– А что там? – заинтересованно спросил я, пытаясь примериться к быстрому шагу моего приятеля. Должен отметить, что он, зная о моих трудностях с характеристиками, старался идти помедленнее.

– Госпожа Агнета – портниха. Вчера на рынке краем уха я услышал, что она получила большой заказ от Волестоя, владельца постоялого двора. Даю руку на отсечение, ей нужны перья и пух для новых перин.

– Ясно, – сказал я и задал давно мучавший меня вопрос: – А не проще ли было сразу пойти в таверну или на постоялый двор и там спокойно поужинать? Ну, на худой конец, просто купить продукты в лавке?

– Нет, – покачал головой Крош. – Не проще. Таверной и постоялым двором владеет один и тот же человек. Это, как я уже говорил, – Волестой. Значит цены, как ты понимаешь, там одинаковые. За тарелку овощной похлебки, которой цена от силы три медяка, с нас содрали бы семь или восемь, а то и все десять монет. Две похлебки, считай двадцать «мышей».

Слушая пояснения Кроша, я отстраненно подумал о том, что в этой части Орхуса медные монетки тоже называют «мышами». У нас их еще кличут «летучками». Все оттого, что на аверсе медяка изображен профиль королевы Аслог Великой, до замужества герцогини Далигор. На гербе ее отца герцога Далигора красовалась расправившая в стороны перепончатые крылья летучая мышь. Умерла королева Аслог уже лет двадцать как, но в память о ее непопулярном правлении люди продолжают называть ее мышью. Это прозвище прочно закрепилось и за медной монетой с ее профилем.

Тем временем Крош продолжал:

– Так как похлебки нам будет мало, придется заказывать грибную кашу. А это еще около двадцати медяков. Добавь сюда же хлеб. Молоко или ягодный морс… Итого получится около пятидесяти или шестидесяти «мышек». А это как раз две твоих эски.

На слова о еде мой желудок отреагировал недовольным бурчанием.

– Ну, так в чем же дело-то? Давай поедим!

– Эрик, Эрик, – покачал головой Крош. – Не иди на поводу у своего брюха. Доверься мне! Обещаю, через час, ну максимум два, – мы поедим!

Справедливости ради должен заметить: мальчишка сдержал свое слово. За час с лишним нам удалось побывать в нескольких домах. В каждом он яростно и ловко торговался, выменивал и требовал бонусы. Результатом была полная котомка продуктов. А в пекарне, последнем пункте нашего похода, Крош умудрился продать за семьдесят пять медяков весь мед, полученный с обмена на овечью шерсть у жены бортника. И в придачу разжился двумя теплыми лепешками.

– Итак, – победно говорил он. – Две лепешки, четверть головки козьего сыра, пять яблок, пять морковок, две луковицы, маленький горшочек меда, пять яиц, вяленая форель… М-м, что там еще?

– Фляга козьего молока и виток колбасы из баранины, – подсказал я.

– Ну, и, конечно, семьдесят пять медных монет! – объявил Крош и торжественно поклонился.

– Браво! – улыбаясь захлопал я в ладоши.

– Конечно, такое не каждый день возможно провернуть, – по дороге к баракам стал объяснять Крош. – Просто в этот раз все удачно совпало.

– Ты несправедлив к себе, – возразил я. – Ты умудрился две эски превратить в медные монеты, да еще и набить полную котомку едой.

– Ерунда, – отмахнулся мальчишка. Но по его красному лицу было видно – похвала ему приятна.

* * *

– Не знаю, как кому, но для меня полное брюхо – это уже половина счастья! – тяжело дыша, выдал мудрость Крош.

Он лежал на небольшой куче какого-то серого тряпья, заменяющего ему кровать, и сыто поглаживал раздувшийся в два раза живот. К слову, я лежал на точно такой же «кровати», и мой живот ненамного отличался от живота моего товарища.

Крош выполнил свою часть сделки. Нашел еду и кров. На ночлег он пригласил меня к себе в коморку, которая находилась на чердаке заброшенного барака, доживавшего свой век на отшибе поселения.

Если холодный и сырой барак представлял собой жалкое зрелище, то маленький чердак был теплым и даже уютным. Его хозяин приложил немало усилий для улучшения своего жилища.

Маленькое оконце со сгнившей рамой аккуратно заколочено досками. Щели в стенах законопачены тряпками и мхом. На удивление, имелась даже мебель – маленький стол с худыми ножками, грубо сколоченный стул и трехногий табурет.

Но гордостью Кроша, несомненно, был толстый, обитый бронзовыми полосами сундук со здоровенным навесным замком. Он стоял в углу коморки на самом видном месте и поблескивал круглыми боками. Сразу было видно, что он является любимцем хозяина жилища, – бронза отполирована, а на замке следы смазки.

Когда мы забрались наверх и Крош поднял хитро закрепленную лестницу, я невольно замер, рассматривая бронзового гиганта. По глазам мальчишки было видно – ему приятна моя реакция.

Пока мы выкладывали из котомки продукты на стол, Крош рассказал, как чуть больше года назад нашел этот чердак. Здесь же и был этот сундук, заполненный всяким ненужным тряпьем. Выглядел он ужасно, мальчишке пришлось приложить немало сил, чтобы привести его в порядок. Отчистить песком, а затем отполировать все бронзовые детали. Ободрать внутри прогнившую обшивку. Покрыть дерево лаком.

Замок пришлось нести кузнецу. Тот разобрал и почистил механизм. А также сделал новый ключ. В уплату Крош был на побегушках в кузне два месяца.

На мой вопрос о том, стоило ли прилагать столько усилий, Крош без колебаний ответил, что, если бы ему снова представилась такая возможность, он поступил бы точно так же. В дальнейшие расспросы я не вдавался – захочет, потом сам расскажет. Да и какая мне разница? Кому-то нравятся лошади, кто-то вырезает фигурки из дерева или камня. Ну а Крошу нравится возиться со старым сундуком. А когда ужин был готов, не до расспросов уже было.

Я сонно лежал, поглаживая раздутый живот. Мысли, как обычно бывает в такие моменты, сменялись одна за другой, словно связанные между собой разноцветные платки, что, улыбаясь, достает из кармана фокусник.

Перед глазами неспешно пролетели самые запоминающиеся моменты сегодняшнего дня. Самый яркий, несомненно, – это предательство Фроди. Странное дело, особой злости или горького разочарования уже не чувствовал. Скорее наоборот – был рад, что Фроди показал свой истинный облик. Было бы хуже, если бы все открылось спустя некоторое время. Я не успел глубоко проникнуться дружеской симпатией к этому прохвосту.

Мама часто говорила: все, что ни делается, – все к лучшему. Пока не могу с уверенностью сказать, согласен ли я с ней, но в данном конкретном случае это выражение как нельзя кстати.

– Рик, ты спишь? – приглушенно спросил Крош.

– Еще нет, – сонно ответил я.

– Позволь задать тебе вопрос.

– Валяй.

– Сколько ты должен хозяину?

– Увы, Крош, но я не могу ответить на этот вопрос…

– Я понял. Ничего не говори. Ты дал клятву, – легко догадался мальчишка.

– А ты сколько должен? – поинтересовался я. – Или тоже дал клятву?

– Нет, – покачал головой мальчишка. – Никаких клятв нет. Как и долга.

– То есть как? – не сразу понял я.

– А вот так. Я свободный человек.

Я сперва не сразу осознал только что услышанное. А когда, наконец, до меня дошло, сон как рукой сняло. Приподнявшись на локте, я удивленно уставился на паренька.

– Ты весь вечер меня удивляешь!

Крош ухмыльнулся и сыто отрыгнул.

– Да, я такой! Мне нравится удивлять людей.

Видя мое состояние, он стал объяснять.

– Десять лет назад, еще до моего рождения, отец и мать прибыли сюда с большим караваном. Отец, как и твой, был шахтером. Купился, как и многие другие, на россказни глашатаев Бардана о богатой медной жиле. По правде сказать, жила действительно была, но не такая богатая, как о ней трепались. Первый год отец неплохо зарабатывал, даже домик небольшой прикупил в поселке. Мать хозяйство завела. Я уже был на подходе. Словом, счастливая семья.

Крош на некоторое время замолчал, глядя на свой сундук. Я его не беспокоил, знаю не понаслышке, как делиться сокровенным.

– Когда мне было два года, отец попал под обвал, – тихо продолжил мальчик. – Погиб, как и твой. Постоянно болеющая после родов мама пережила его на два года. После смерти матери меня приютил Хват – друг отца. Кто-то скажет, что мне повезло не остаться в четырехлетнем возрасте без присмотра взрослых. Я бы так не сказал… Как оказалось, Хват и его подружка приютили меня ровно на месяц. Этого времени им как раз хватило, чтобы продать дом и хозяйство моих родителей, а также все свое имущество и одним прекрасным утром свалить отсюда подальше. Меня, как ты уже догадался, в это прекрасное путешествие никто не пригласил…

– Как же ты выжил?

– О, Эрик! Это уже другая и более длинная история! – улыбаясь сказал Крош. – Я тебе ее как-нибудь потом расскажу.

На некоторое время на чердаке повисло молчание. Первым тишину нарушил Крош.

– Что будешь делать? – спросил он.

– Спать, – коротко ответил я.

– Это-то понятно… Ну а завтра-то что?

– Что-нибудь придумаю…

– Ты ведь понимаешь, эти подонки от тебя уже не отстанут? Завтра с утра Лютый приставит к тебе человека, и будет он пасти тебя до самого вечера. А потом все заработанное тобой снова отправится в карман к пахану.

Я зло сжал зубы. Твари! А ведь мне еще норму надо как-то сдавать. Долг отдавать. Плюс еда, одежда и жилье. Вряд ли Крош будет терпеть у себя чужака. Сегодня понятно – это часть сделки, а завтра уже надо искать новый угол.

– А почему Кнуд никак не реагирует? – спросил я.

– А ему-то какой резон ссориться с уголовниками? – ответил Крош. – Тем более, ходят слухи, будто у них с Лютым существует некий договор по «овцам».