Читать книгу Лунный свет на заре. Книга первая. Цикл «Ярость Творца» - Алексей Осетров - Страница 9

Едва забрезжил рассвет, как мы уже были на ногах и побрели в сторону мощёной шлифованными каменными плитами дороги, по которой решили продвигаться вперед. Попутно мы искали чего бы поесть, правда, фрукты, в изобилии росшие на окружающих деревьях, совершенно не могли утолить наш голод. Тем не менее, дикие плоды оказались вполне даже вкусными и питательными, и голод опять отступил.

Ещё ранее меня смутили различные растения, произрастающие кругом. Многие были хорошо знакомы и не вызывали опасений, но вот громадные подсолнухи, наклоняющиеся к проходящему рядом с ними путнику вызывали внутреннее беспокойство. Ощущение, что этот подсолнух, словно рентген-аппарат, сканирует твои внутренности на предмет какого-то одному ему ведомого содержимого. И, если ещё вчера толстый гигантский лист кактуса, просто потянувшийся за мной, я просто грубо пнул ногой. Даже не подумав, что это могло быть с его стороны совершенно умышленное движение, то сегодня до меня, наконец, дошло, что все растения этой страны разумные плотоядные хищники и с ними надо ухо держать, что называется, востро.

Шагах в семистах впереди нас виднелись две первые каменные статуи, высотой около тысячи футов, которые были повернуты друг к другу лицом. Как только мы их увидели, как тотчас же ускорили шаг, чтобы получше их рассмотреть. Время и различные погодные явления весьма заметно повредили фигуры воинов, стоящих у дороги, и совершенно сгладил черты лиц за открытыми забралами шлемов. Это были, несомненно, воины, правда я так и не понял, зачем они были облачены в скафандры астронавтов. И, если бы не мой недавний сон, то я так бы и пребывал в неведении. А так, я вполне мог предположить, что я знаю, откуда всё это и зачем. И, что даже я в некоторой степени был участником всех этих событий, предшествовавших появлению статуй.

Мы вглядывались в сохранившиеся лица. Правильные черты лица, никаких признаков раскосых, или выпуклых глаз, пропорциональные не сгорбленные фигуры.

Даже скорее это была смесь из разных типов скафандров, были шлемы и обрывки снаряжения, а некоторые детали просто напоминали шкуры зверей. Лица были разными и черты тоже, но в целом ничто не указывало на признаки другой расы. Перед нами были наши сородичи. Я только не мог сказать из прошлого, или из будущего. Боги белой расы.

Впереди, насколько хватал глаз, виднелось множество других таких же фигур, стоявших парами и находившихся в полукилометре одна от другой. Двойной рад статуй простирался далеко к горизонту, и высеченные из камня огромные воины постепенно уменьшались в размерах, превращаясь в едва заметные точки, и, наконец, совсем терялись из виду в пляшущем мареве.

Мы свернули с дороги в сторону ближайшего леса, на краю которого было крохотное озерцо. Берега озера были покрыты камышом, а по поверхности воды плавали с десяток уток. Поскольку утки были совершенно непуганые, нам не представилось особого труда набить их палкой. И вот все десять, ощипанные и выпотрошенные коптились на костре, зажженном с помощью яркого солнца и стекла от часов, представлявшего хорошую линзу, огниво так и не пригодилось, а сами часы, увы, были разбиты в хлам ещё во время урагана.

Несомненно, одно, что именно отсюда и начиналась самая опасная часть нашего путешествия, и стоило хорошо подкрепиться и отдохнуть перед тем, как идти в дальнейший путь.

Весь день мы отдыхали в благодатной тени деревьев, дышали лесными ароматами, ели утиное мясо и сладкие лесные ягоды. Мясо, добытое нами, поделили на три части, одну из которых приговорили сразу, одну оставили на утро, а самые хорошо прокопченные куски – на обед и ужин следующего дня. Иногда мне казалось, что все происходящее простой сон, но я никогда не видел таких долгих и реалистичных снов. Мы находились в какой-то неведомой стране, о которой я даже не слышал, но как вернуться домой никто из нас не знал.

Вечерело, ветер колыхал верхушки деревьев над нашими головами, шевелил листья. Мы опять захотели друг друга и наши руки встретились. Эллен с неизменной милой улыбкой обняла меня, и я ощутил прикосновение её тёплых сладких от ягод губ. Я ласкал её волосы и плечи, и казалось, что нет счастливее меня. Ведь рядом со мною та, для которой я готов сделать всё, что она попросит.

Крепко обнявшись, мы сидим долго-долго, а между тем уже ночь. Небо над нами чистое – чистое и видно каждую звёздочку. Пояс Ориона, туманность Андромеды, Млечный путь… Ну, звёзды, когда—нибудь мы и до вас доберемся!

Между тем, звёзды складываются в причудливые узоры, называемые созвездиями. Над нами таинственно, мириадами созвездий мерцает Вселенная. Ночь тихая и теплая, нормальные люди спят, а влюбленные вынуждены отрывать минуты у сна. Я ласкаю тонкие, нежные пальчики Эллен, она закрывает глаза, которые капельками росы загадочно сверкают в темноте, отражая таинственный свет луны. Наши губы встречаются, и мы сливаемся в жарком поцелуе. Я зарываюсь в её волосы и чувствую горячее, сбивчивое дыхание на своей щеке. Я нежно и крепко прижимаю её к себе, она кладёт голову мне на плечо, и мы, с пользой проведя время, видим, как тонкая светлая полоска на востоке уже начинает медленно разрастаться. Мы вновь погружаемся друг в друга и забываемся до самого утра.

Постепенно, бессмысленные переплетения ночного леса сложились в картинку моего недавнего сна, и сквозь колыхание спящей листвы мне вновь чудилось нашествие игреков от робототехники.

***

Как я уже говорил, обнаруженный мною десантный бот был опрокинут вверх тормашками и из песка торчала только одна из его лапок-ступоход. В нашем случае, песок – это просто одиночные нанороботы, отслужившие свой век. И ковром устилавшие пустынную поверхность безлюдной планеты.

Все остальные песчинки-роботы кружились в сказочном вихре, издали напоминавшем тучи песка, поднятого злобными порывами шквалистого ветра. А я думаю, что вихрь этот, лишь имитация вихря песчаной бури. Маскировка, так сказать.

Но думать мне особо нельзя, надо просто вернуться на базовый модуль на орбите. Стараясь своим ментальным полем не взбудоражить перекачивание энергии на астральном уровне. А то ещё промелькнет, какая шальная мыслишка и на тебе – прилетает по башке. Вдобавок было бы неплохо посмотреть, кто ещё остался жив из команды. А то не видно никого и ничего. Да и ступоход бота мог быть просто куском металла, вырванного из его стального туловища. А сам бот мог быть неизвестно где.

Связи с орбитальным модулем не было, да и я не мог с передатчика скафандра осилить такое расстояние, надо было докапываться до бота. В результате, пока мне удалось вырыть яму и освободить входной шлюз, прошло несколько часов.

Стенки ямы были достаточно рыхлыми, поэтому копаться было не столько тяжело, сколько объёмно. Роботы, словно сухие листья, постоянно осыпались вниз, и мне вновь и вновь приходилось расчищать проход.

Кое-как открыв люк шлюза, я понял, что в живых уже никого нет и искать никого не надо, по крайней мере, внутри бота все переборки были залиты кровью и всюду виднелся полный разгром.

Добравшись ползком до отсека связи, я обнаружил лишь косметические повреждения на радиопередатчике и на всех волнах послал сигнал, на который и не рассчитывал получить ответа. Товарищи, которые, как и я, разошлись на разведку в разные стороны, не откликнулись. Я начал осматриваться, чтобы оценить повреждения бота, ведь это был для нас единственный транспорт. Однако все помещения корабля были сплющены почти от пола до потолка. На орбитальный модуль так же мною был послан сигнал, однако и оттуда ответа не последовало. Интересно, как там обстоят дела?

Взлететь, находясь вверх ногами, да ещё с развороченным ботом было весьма трудно. Одно только раскачивание катера, засыпанного тоннами отработавших нанороботов тяговыми двигателями, заняло часа полтора. Но, наконец, мне удалось освободить весь корпус, и передо мной предстала безрадостная картина, от которой я поморщился.

Катер я установил на оставшиеся ступоходы, хоть и погнутые, но ещё способные выдержать его вес. Вся передняя часть, рубка управления и боевой отсек были раздавлены одним мощным ударом. Сохранился почти в целости лишь туалет, унитаз в котором каким-то чудом выдержал натиск жуткого металлического пресса. Немудрено, чугун из России всегда был качественным. Чем так можно было разворочать бот?

Услышав слабый писк в наушниках, я поспешил наружу, промчавшись по смятым внутренним коридорам бота на четвереньках с такой скоростью, будто я бежал на соревнованиях стометровку. Но моя помощь, которую я бы смог оказать, уже никому была не нужна. Напарник, тащивший на себе изуродованные останки второго десантника, вдруг, увидев исковерканный бот, и поняв в чём дело, свирепо выругался и, сдёрнув с плеча излучатель, начал поливать длинными очередями ближайшие горы песка.

Подозреваю, что разрушительные мысли, бушевавшие в его сознании, взбудоражили ментальное поле нанороботов, отчего тёмное облако поднялось со всех сторон в направлении десантника и, образовав большую воронку, наподобие торнадо, начало раскручиваться, давя всей массой на его энергетического двойника.

С большим трудом я сдержал внутренний ход своих собственных чувств и мыслей, опасаясь лопнуть от перенапряжения, и просто постарался запомнить, что произойдёт дальше. Но финал был вполне предсказуемым. Сгруппировавшиеся в общую массу роботы попросту раздавили эфирное тело десантника, отчего его физическое тело лопнуло в скафандре, разорвав его, и разлетелось в разные стороны кровавыми ошмётками.

Всё, с этой планетой надо было кончать, но не сейчас. Пока стояла задача вернуться на корабль и ни в коем случае не допускать плохих мыслей в отношении этой планеты. Иначе она не отпустит и меня.

Но в рубке управления я разместиться не мог, она была не только разгерметизирована, но и, фактически, уничтожена. Ложементы вырваны с корнем, и я не смог бы у пультов разместиться даже в позе лотоса, настолько крыша была сильно вдавлена внутрь. Автоматика не работала, но ручное управление худо – бедно мне поддалось, хоть и ценою неимоверных усилий. И лишь тогда, когда удалось выровнять покорёженные тяги стабилизаторов и управления соплами двигателей.

Делать нечего, пришлось переносить всю систему управления в единственное более – менее уцелевшее помещение – туалет. Там, обняв унитаз, я хотя бы смог спокойно сидеть, не задевая шлемом потолок, в вырванном мною кресле механика, которое притащил волоком из реакторного отсека.

Руки уже еле двигались, глаза слипались, накатила усталость, но я не сдавался, понимая, что если я усну, то перестану контролировать ситуацию полностью. А мало ли какими делами будет занято эфирное тело, пока физическое находится во власти враждебной планеты и её населения. Поэтому постепенно вся система была запитана на общественный сортир. Оставалось последнее – рули высоты и направлений нуждались в штурвале, который был скручен винтом и, впившись в потолок рубки управления, не мог выполнять своих функций.

Ничем не мог я заменить, этот чёртов руль, пытаясь приспособить для этой цели и большой гаечный ключ, и массивный излучатель, и даже собственные руки и ноги, соорудив для этой цели некие стремена из плечевых ремней. Но тут мой взгляд вновь упал на унитаз, который мирно стоял в центре помещения, и думать не помышлял об ином предназначении, нежели с удобством покоить на себе мускулистые волосатые задницы членов экипажа.

Вырвав с него крышку и выворотив само устройство из металлического пола, я присоединил к нему все тяги, управляющие вектором направления и подачи топлива. После чего вернул унитаз в первоначальное состояние, проверив свободу его перемещения в колене для отсоса нечистот.

Система рециркуляции скафандра осушила пот, градом бежавший по лицу от напряжения и слабости. Я, развернувшись на четвереньках, принялся обклеивать двери туалета изнутри скотчем для заделки порезов в скафандре.

Когда эта часть работы была сделана, я уселся в кресло, разместился максимально удобно и дал ключ на старт. Конечно, это всего лишь громкие слова, которые вполне имеют место быть много лет спустя после того памятного случая с советским космонавтом Юрой Гагариным. На самом деле кнопка запуска, выломанная из микросхемы аудиоплеера, была просто скотчем приклеена к боковой стенке унитаза.

Выйдя на стационарную орбиту загадочной планеты, я начал облетать её по небольшому эллипсу в поисках орбитального модуля и нашёл его в не совсем обычном месте – зависшим над южным полюсом в нелепой позе.

Иллюминаторы кают-компании и люки шлюзовых камер были вывернуты наизнанку. Кругом в вакууме плавали горсти отработанных нанороботов и обломки оборудования модуля. Кое-где виднелись следы неравной борьбы, которую с помощью бесполезных в данном случае излучателей предпринял экипаж орбитального модуля.

Примерно полчаса заняла стыковка бота с модулем, поскольку стандартные стыковочные шлюзы были разрушены. Пришлось просто поймать стойкой шасси антенну телесвязи модуля и, подтянувшись, двумя целыми лапами – ступоходами обнять корпус станции.

Пробравшись к уцелевшим мониторам рубки управления, я, найдя файлы видеозаписи с камер наблюдения, немного отмотал их назад и увидел картину происшедшего.

Воспользовавшись радичастотным каналом связи, нанороботы каким-то образом выстроили свой вихрь-торнадо вдоль волны передающей станции, и, протянув свой хобот от планеты до орбитального модуля, просто захватили его своей клешнёй. Хобот, получавший силу и энергию от множества игреков, начал, словно молотком, долбить все пролетающие мимо астероиды и кометы, пока не скончался в страшных муках последний член экипажа.

Как только энергия страха и ненависти перестала выходить в астрал, нанороботы тут же потеряли к модулю всякий интерес и оставили его в покое ровно там, где нашёл свою погибель последний космодесантник. И именно в этом месте и в этом положении я нашёл орбитальный модуль.

Задача минимум – отойти от подозрительной планеты на безопасное расстояние, задача максимум – вернуться на космобазу и доложить о случившемся.

Уже из последних сил я поймал-таки сигналы базы и, настроив на пеленг автопилот, рухнул в ложемент командира станции.

Немного подумав, бортовой процессор начал разгонять модуль в сторону космобазы, а я, наблюдая, как в разбитый иллюминатор горстями залетает космическая пыль, закрыл глаза и заснул крепким сном…

***

Череда звёздных скоплений, сменилась, постепенно, тёплыми лучиками солнца, начавшего пробиваться сквозь густую листву приютившего нас леса. И все звёздные капельки сами собой превратились в просветы в зелени тяжёлой листвы.

Вновь разгорается рассвет, бодро пришедший на смену короткой ночи. Со стороны реки подул свежий утренний ветер. Пора собираться в дальнейший путь. Ах, если б можно было продлить ночь ещё чуть-чуть…

Сами сборы были недолгими. Да и что нам было собирать? Помыть лицо свежей росой, собравшейся в чашках колокольчиков, буйным цветом разросшихся на лесной полянке. Ну, подтянуть пояса, поскольку лечебное голодание уже неоправданно затянулось, а ягодная диета шла на пользу разве что малиновым губам Эллен, которая то и дело отправляла в рот пригоршни красных плодов.

Не привлекая какого-то внимания шумом и, будучи готовыми к любому повороту событий, мы неторопливым шагом проходили мимо каменных статуй, стараясь держаться края дороги, рядом с высокой травой.

В небе, как и раньше, кружились птеродактили, острыми зубами в длинных клювах вырывая друг у друга добычу и разрывая её на части прямо в воздухе. Носились стаи пчёл, ныряя в гущи цветов и, тяжело гудя, улетали куда-то вдаль.

Каменное основание дороги упёрлось в широкий длинный мост, перекинутый через болото, на котором цвела осока и на больших, размером с комнату, кувшинках сидели такие же большие лягушки. Лягушки лениво переквакивались между собой, грея на солнышке свои бородавчатые брюшки. Лёгкий ветерок гнал рябь по спокойной поверхности воды и я, залюбовавшись некой идиллией, пропустил опасность, которая подстерегала нас буквально на ровном месте.

Как оказалось, середина моста уже достаточно давно была разрушена, но между двух её половин, словно между ладошек, вложил свою шершавую голову какой-то гигантский ящер, туловище которого находилось в болоте. Лишь его спина, покрытая растительностью, виднелась метрах в пятидесяти от места вхождения шеи в болото. Остальная часть была под слоем болотной жижи. Чудовище грелось в тёплой воде и, казалось, не обращало на нас никакого внимания.

Оно и действительно не обращало внимания, но лишь до определённого момента – пока наши ноги не ступили на его морду, которая была как бы естественным продолжением моста. Центральной его частью.

Камни, разбросанные кругом, вдруг покатились в разные стороны, подобно бильярдным шарам. Опора под ногами стала неустойчивой и зыбкой, заставив нас размеренный прогулочный шаг перевести на бешеный галоп. Как ошпаренные, мы помчались к противоположной стороне моста по начавшей подниматься морде и только сейчас я увидел горящие жадной злобой глаза хищника.

Последние шаги мы делали, уже находясь в воздухе, и спрыгнули на вторую часть моста, даже не запыхавшись, как следует. Только сердце бешено колотилось от внезапного выброса адреналина, да злобный взгляд реликтовой скотины всё ещё придавал нам некоторое ускорение.

На наше счастье, за нами чудовище не погналось, предпочитая остаться в своём водоёме и в какой-то степени даже вызвав наше удивление. Странно, что эта тварь не хотела нас сожрать. Может, была сыта? И чем? Неужели лягушками?

Ответов не было, поэтому я даже не стал ломать голову над произошедшим, просто относясь к этому, как катанию на русских горках.

Далеко впереди уже начинали проглядываться какие-то шпили, или башни. Может быть, нам это всё только показалось, и мы желаемое выдавали за действительное. Но, сверив наши наблюдения, мы пришли к выводу, что не ошиблись.

На пригорках стали попадаться стада коров и баранов. Правда мы не видели пастухов, но они наверняка со скуки могли наблюдать за дорогой и просто попрятались где-то в кустах.

Хилые загончики для скота стали сменяться более добротными сараюшками. Потом стали попадаться даже хижины, но они казались пустыми и были расположены достаточно далеко от дороги. Да нам и не надо было к ним, наш путь лежал дальше, в город, к которому вели нас каменные изваяния.

Желая развеять напряжённую тишину и приободрить спутницу, я обнял её одной рукой, она улыбнулась и мы, рассмеявшись, бодрым шагом направились вперёд.