Читать книгу Револьвер для сержанта Пеппера - Алексей Парло - Страница 12
1. МОЧКА
Глава 8
ОглавлениеI’M ONLY SLEEPING – I
Время стекает по желобу стрелок,
Сон обретает настойчивость рук,
Плавит пространство слепой стеклодув,
Кролик стремится вырыть нору.
Жалит пчела раскалённым свинцом,
Солнце ржавеет в закатном бреду.
Падший ангел ушёл – кто разбудит меня?
Кто займёт моё место, когда я уйду?
Но я не спешу уйти – асфальт уже мягок —
Растёкся в неверном огне фонарей.
Воронкой раскрыта пасть тигра с глазами пчелы,
Он видит – я буду идти вместе с ней.
…Вздрогнув, машина тронулась с места. Медленно, с усилием напрягая веки, Шура посмотрел по сторонам. За рулём сидел Алекс – бармен с гусарскими усами. А рядом с Шурой на заднем сиденье – я даже затрудняюсь подобрать слово, так как «сидело» совсем не соответствует истине, – скорее всего, клубилось нечто абсолютно чёрное. И каким—то шестым чувством Шура понял, что это – она, его новая знакомая… «Forever my girl…» – как—то отрешенно подумалось Шуре.
– Время спать, Шура… – ласково произнёс Алекс.
Шура чистосердечно собрался ответить привычным матом, но внезапно почувствовал, как это обволакивает его своими чёрными щупальцами. Он вдруг ощутил, что занимается всеми известными и неизвестными ему способами любви. Через мгновение он крепко спал.
I’M ONLY SLEEPING – II
Выйди из дома, построенного во сне.
Пчела улетит с граната.
Тигры уйдут к себе.
Ты не вспомнишь, какое ружьё
Стреляло когда—то,
Ведь это случилось в доме,
Который построен во сне.
Город, в котором дома
Летучее, чем дым сигарет.
На улицах – толпы людей,
И все они – ты.
Зеркало в комнате
Мнётся как воск, но пчела
Снова летит на гранат
Через Море Кошмаров.
Не думай про глаз,
Он висит на шнурке.
Может быть, это – хвост тигра,
Ведь он полосат.
Главное – не то, что видит
Выросший глаз.
Главное – то, что слышит ухо,
Ведь слух твой не спит.
И ты слышишь стук в дверь,
А город пустеет —
Толпы нейронов объявляют начало
Комендантского часа.
Трудно сделать шаг
И повернуть ключ,
Но если ты сделаешь это,
Уйдёт дом, который построен во сне.
Рухнут стены замка,
Ров будет заполнен водой.
Тигру легко, но как перепрыгнешь ты,
Если захочешь вернуться
В город, который построен во сне,
Чтобы услышать
Колебания крыльев пчелы,
Пьющей гранатовый сок?
WITH A LITTLE HELP FROM MY FRIENDS – II
В дверь позвонили, когда Миха доливал оставшуюся водку в свой стакан. Алик мирно дремал в кресле, Тамарка продолжала тереть укушенную Шурой ладонь, на которой, впрочем, не осталось никаких следов. Миха открыл. На пороге стоял Шура. Идеально трезвый, в приличном костюме, с дипломатом и букетом гвоздик.
– Миша, я прошу прощения за случившееся. – Шура пристально смотрел на Миху детскими голубыми глазами.
– Проходи, альфонс… – Миха облегченно улыбнулся.
Шура прошёл в комнату, повторил ошалевшим от такой метаморфозы Алику и Тамарке те же слова, Тамарке протянул цветы и облобызал ручку (ручку она, памятуя о недавних событиях поначалу попыталась отдернуть), а Алику просто руку пожал. Затем открыл дипломат, достал оттуда бутылку коньяка «Метакса», водку «Смирнофф», шампанское «Принц Анри», блок сигарет «Marlboro lights» и какую—то совсем уж невозможную коробку конфет с надписью «Asbach Uralt».
– Круто! – восхитился Миха.
– А что удивляться? Сначала зимой летний дождь идёт, потом советский гинеколог оказывается внуком барона Ротшильда, да ещё и с суперспособностями… – Алик всё ещё был настроен весьма скептически.
– Дождь? – удивился Шура.
– Да подойди к окну, лужи, наверное, ещё не просохли.
Шура распахнул окно, и на наших героев дохнуло морозным воздухом. Алик с Михой бросились к окну. Всё те же, надоевшие за зиму пласты серого слежавшегося снега.
– Увы, Алик, – Шура чуть улыбнулся, – я не Ротшильд. И не экстрасенс. Давайте лучше выпьем. Даме шампанского, а мы, пожалуй, с коньячка начнём.
Он наполнил бокалы, приобнял Тамарку, удобно расположив руку у неё за пазухой, и сразу же поплёл свои бесконечные анекдоты.
Постепенно напряженность спала, и вот уже «Клуб» квасит как в старые добрые времена, не пропуская ни одного традиционного тоста, наполняя пепельницу остатками империалистической роскоши, и никто не обращает внимания на Тамарку.
А Тамарка усердно поливает шампанским фикус Михиной бабушки и не сводит с Шуры настороженного взгляда, несмотря на то, что Шурина рука становится всё настойчивее, и от этой настойчивости грудь Тамаркина уже набухает, и сосок приобретает каменную твердость, и одежда начинает мешать…
И почему—то Тамарке вдруг хочется прочитать молитву, и она пытается вспомнить «Отче наш» (бабушка в детстве научила), но кроме «Отче наш, Иже если на небесех…» ничего не вспоминается. И Тамарке становится страшно. А его руки – всё настойчивее и нежнее. Но – страх…
