Читать книгу Гнус. роман - Алексей Пертов - Страница 5

Эжен проснулся сидя в кресле. Голова налилась свинцом, в глазах рябило, а во рту стояла сухость, как после наркоза. Оглядываясь по сторонам, долго не мог понять, где находится. Но всё же наконец вспомнил, что в гостях у Грабера. Он пошёл в ванную комнату и первым делом посмотрел в зеркало. На него глядело опухшее продолговатое лицо с правильными чертами, вполне интеллигентного вида, с красными глазами и тёмными кругами под ними, что неискушённый человек вполне принял бы за последствия напряжённой умственной работы. «Ну и рожа», – умылся он холодной водой и вернулся обратно в комнату. Память кусками выдавала вчерашние события: они много пили, ели курицу, затем затеяли новое дело с картинами и договорились ехать в Россию за кедровым орехом. «Почему за орехом? – думал Эжен. – А, когда Граба уговаривал жену отпустить его, говорил, что в его городе повсюду растут кедры и шишки валяются под ногами. – Собирай не хочу! – брызгал он слюнями. – А у нас за килограмм орех тридцать долларов дают». Убеждать хитрый Граба умел. Эжен даже и не заметил, как согласился не только на новое дело, но и на поездку. И вот: ещё вчера жизнь его была размеренна и предсказуема, а сегодня в неё вплелась неопределённость и он должен куда-то ехать непонятно зачем. Однако нелепость ситуации не только не беспокоила, но и даже интриговала. «Производство? А почему бы и нет?» – думал он.

– Ну, ты как? – крадучись вошёл в комнату Граба с двумя бутылками пива в руках. – Давай, пока Стелла не проснулась, – протянул он пиво.

Эжен что-то промычал, взял бутылку и залпом её опустошил. То же сделал и Граба:

– Всё, теперь до родины ни капли, – спрятал он пустую тару за диван.

Прохладная жидкость вмиг развеяла туман в голове, навела резкость в глазах, и Эжен встрепенулся:

– Что, прямо так и едем?

– Почему прямо так? Сегодня тебе визу сделаем, а завтра и поедем.

У Эжена пронёсся холодок в груди: «А как же быть с Анной? Что ей сказать?». От неприятных мыслей отвлёк повеселевший Граба.

– Эх, Женька! Нам ли быть в печали! Счастье вдруг, в тишине… – начал напевать он.

– Что, уже угостился с утра? – появилась в дверях Стелла. – Доброе утро, Женя.

– Дорогая, умоляю тебя, это от большой радости, – тараторил Граба. – Такое дело затеяли! Такой заводик построим!

– Свечной в Самаре? Подвиги отца Фёдора покоя не дают? Если бы не Женя, то я бы тебе и подумать не позволила ни о каких заводиках, – ушла она на кухню и загремела посудой.

– Она у меня строгая… Ты бы свою дорогую известил, что едешь, а то чтобы как с маленьким Лёшей не вышло.

И он вспомнил историю из своей бурной молодости. Был у него приятель Лёша, невысокого роста, за что его прозвали Тотошей. Он долго не работал, и, чтобы родители не ругались, сказал им, что устроился на завод. С утра уходил из дома, целый день слонялся по улицам, а вечером усталый возвращался якобы после смены. На третий день «работы» ему повстречался Граба с бутылкой водки, желанием выпить и полными карманами денег. Тотоша предложил поехать к знакомым проводницам, готовящим вагоны к поездке. Проводницы оказались компанейскими – после одной бутылки была вторая, третья… В общем, очнулись они в вагоне под стук колёс. Поезд уже давно шёл в Москву. Лёша впал в депрессию – что подумают родители? На одной из станций они дали им телеграмму.

– Представляешь? Человек ушёл на работу без копейки в кармане и не вернулся. А через два дня приходит телеграмма: «Мама, не волнуйся, я в Москве. Скоро буду. Лёша», но почему-то из Красноуфимска, – хохотал Граба. – Ладно, идём завтракать, а после я съезжу к дяде Руве, он поможет сделать визу.

События начали набирать оборот. После завтрака из запечённых помидоров с сыром Граба забрал у него паспорт и куда-то ушёл. Тотчас позвонила Аннет и взволнованным голосом сказала, что ей приснился сон, будто могилу её прабабушки сравнивает с землёй бульдозер, и что она собирается лететь в Россию.

– Послушай, это всего лишь сон, – пытался её успокоить Эжен.

– Да, но это мой сон, и пока я своими глазами не увижу, что на могиле всё в порядке, не успокоюсь, – твердила она.

«Совсем, что ли, чокнулась?» – подумал Эжен, и ему пришла в голову гениальная мысль:

– Сиди дома, я сам съезжу и всё проверю, – и, выслушав поток благодарностей, отключил телефон.

Волей случая вопрос с Аннет был решён.

Стелла, узнав, о чём шёл разговор, сказала, что сон хороший: сулит выгоду и счастливые перемены в жизни. Чтобы не терять времени даром, Эжен сел за ноутбук и принялся изучать информацию по фотокартинам. Только он погрузился в расчёты, как появился Граба с бланком в руках. Стелла было набросилась на него с вопросами о дяде Руве, но тот только махнул рукой и, попросив Эжена расписаться в бланке, снова исчез. Стелла начала жаловаться на мужа, каким он порой бывает грубым и невнимательным. С Грабы перешла на дядю Руву, затем на тётю Цилю и, казалось, словесному потоку не будет конца, так что у Эжена, запутавшегося в непривычных именах и в том, кто кому и кем приходится, пошла голова кругом и перед глазами появился лёгкий туман. Он потерялся во времени, и только кивал головой. От наваждения спас подоспевший Граба:

– Что, нагрела Стелла голову? Это она умеет… Пойдем, – увлёк он его в другую комнату. – Ну вот, виза готова, – издалека показал он какие-то бумаги, – правда, на тридцать дней, но думаю, что этого хватит.

«На тридцать дней?» – недоумевал Эжен:

– Ты что, собрался в Томске все картины скупить?

– Ох, Женька, ты как сказал про Томск, так у меня внутри зажгло, как после первой стопки!

И, точно соскучившийся по зрителям конферансье, с жаром принялся рассказывать истории из жизни в родном сибирском городке.

– Помню, как во времена «сухого закона» мы к цыганам за водкой ездили на деньги доверчивых студенток. За углом постояли, грязью ботинки измазали, а студенткам сказали, что цыгане нас обманули, – залился он смехом.

– Что, по шиксам своим соскучился? – послышался Стеллин голос.

– Стеллочка, не строжься, дорогая, я давно не такой! – И понизил тон: «Она у меня ещё и слышит хорошо. Слушай ещё: однажды пришли в ресторан, а там свадьба…

Истории со скоростью пулемёта сыпались одна за другой; он точно перенял эстафету у Стеллы, и у Эжена снова появился перед глазами туман. Рассказчик Граба был великолепный; он упивался самим собой, раздуваясь от важности и заразительно смеясь после каждой истории и, судя по его напору, продолжаться это могло до бесконечности.

– Кушать готово! – послышался голос Стеллы.

Граба, сладко потягиваясь, поднялся с дивана:

– Пойдём перекусим.

После плотного обеда Граба опять куда-то ушёл, а так и не до конца пришедший в себя от вчерашнего застолья Эжен задремал на диване. Когда очнулся, первым делом увидел Грабера, перебирающего какие-то бумаги:

– Ну вот: виза, билеты, гостиница, всё готово, – бормотал он. – Тебе вещей бы в дорогу прикупить, а то Сибирь не Израиль, где круглый год можно в шортах ходить.

Остаток дня они делали необходимые для поездки покупки, а ближе к вечеру вновь сидели за накрытым столом. За ужином Эжен пытался было обсуждать предстоящий бизнес, но Граба отмахнулся:

– На месте разберёмся.

Расчётливому Эжену такое отношение к делу было не по душе. Однако он спокойно воспринял слова Грабы. Тот всегда отличался способностью к импровизации и хорошо ориентировался в любой ситуации. В этом ему помогло увлечение музыкой, где требовалось нестандартное мышление. «Он неплохо бы мог подняться в девяностые годы, если бы не музыка», – думал Эжен.

С детства Граба мечтал стать барабанщиком – играл в школьных группах, ресторанах, ездил по свадьбам и на гастроли от местной филармонии. Однако больших успехов не достиг: атмосферы для творческого роста в провинциальном городке не было, и все начинания заканчивалась банальной пьянкой. Граба потихоньку начал спиваться, и только эмиграция в Израиль спасла его от падения на дно. Эжен в молодости тоже болел музыкой, но из исполнителя вовремя переквалифицировался в торговца аппаратурой, бывшей тогда в жутком дефиците, а попросту – в спекулянта. Тогда-то их пути разошлись, и они даже стали идейными врагами. «Барыга ты, Женька, а не музыкант», – укорял его Граба, на что тот только снисходительно улыбался.

После ужина Эжен позвонил Аннет и сообщил, что завтра вылетает в Москву. Стелла осталась убирать на кухне, а компаньоны новоиспечённого дела отправились спать: время отправки рейса было раннее.