Читать книгу Жена миллионера - Алексей Поликовский - Страница 5

Итак, мы сидели на террасе, выложенной светлой плиткой, под черным металлическим каркасом, за длинным деревянным столом, на котором стояла бутылка французского коньяка и блюдце с ломтиками лимона. Этот большой и грубый стол был предназначен для того, чтобы собирать за ним большую компанию друзей, которые громко разговаривают на террасе долгими летними вечерами; за этим столом хорошо было бы праздновать дни рождения, годовщины свадьбы, день помолвки и день первого поцелуя. Но ничего подобного в их доме никогда не бывало. Они действительно жили отстранено и в какой-то странной рассеянности. Стол одиноко стоял на большой террасе, и только изредка за него усаживался хозяин и редкий заезжий гость, вроде меня. Вообще, в их жизни почти не было людей, что не удивительно: им хватало друг друга. Когда он смотрел на нее, было ясно, что она для него значит. Когда она наклонялась, чтобы сказать ему что-то на ухо, было понятно, что их связывает глубокая и неисчерпаемая нежность. Но не только. Я с первой же встречи с ними чувствовал и что-то еще, что поначалу не мог объяснить сам себе и выразить словами.

Это была словно какая-то тень, все время висевшая за их плечами. Когда мы чуть позднее в тот день перешли в гостиную на втором этаже и сели обедать, я обратил внимание на ту несколько странную предупредительность, которую господин Болдырев демонстрировал по отношению к своей женой. Иногда она словно впадала в летаргию. Она сидела за столом, опустив ресницы, ничего не говоря, и он тогда начинал волноваться и спрашивал, не стоит ли ему что-то сделать. Сходить на кухню? Принести соль? Из состояния летаргии она очень быстро переходила к состоянию оживления. Тогда на ее бледном лице появлялся румянец, в темных глазах возникал блеск, голос струился, как шелк, и он тогда вновь бросал на нее быстрые взгляды, словно проверяя, все ли с ней в порядке. Иногда они встречались глазами и без слов что-то говорили друг другу. В такие моменты я чувствовал себя крайне неловко, как человек, который случайно стал свидетелем интимной сцены. Во всем этом была какая-то нервная неустойчивость и опасность чего-то, о чем я не имел понятия. Я уже сказал, что им вполне хватало друг друга, но было тут и еще такое ощущение, что они недавно кого-то похоронили и теперь проводят дни в своем доме в растерянности и печали. В глубокой печали. Почему-то шторы на окнах в их доме были всегда наполовину задернуты, и в комнатах было сумрачно, почти темно.

Я пробыл в их доме в мой первый визит к ним три дня, но женщину – ее звали Ольгой – видел только урывками. Она ни разу надолго не присоединилась к нам, ни разу не выпила с нами коньяка, ни разу не села в кресло вместе с нами на террасе. Она иногда появлялась, подходила к нему, говорила несколько слов и уходила снова; у нее как будто все время были какие-то дела. Люди с их состоянием могли бы иметь прислугу, но я заметил, что она сама готовила к обеду и сама мыла после обеда посуду. Посудомоечной машины у них не было. На кухне стояла старая массивная мебель: темно-красный шкаф-сервант с посудой, коричневые стулья с высокими спинками, огромный холодильник «Siemens», включавшийся резким рывком, с сотрясением всего своего большого тела. Его компрессоры гудели, как шмели. Обстановка в доме была подстать кухонной. Я еще расскажу об этом.

Я видел, как она, повязав фартук и засучив рукава рубашки, стоит у раковины и моет тарелки и чашки, в то время как мы с ее мужем пили кофе или дегустировали очередной коньяк из его коллекции. Когда же мы сидели на террасе, я иногда видел, как за стеклом, в их сумрачном доме, бесшумно скользит ее высокая фигура с распущенными по плечам гладкими красноватыми волосами.