Читать книгу Собачье счастье - Алексей Пшенов - Страница 8

– А вы кто, лесничиха? – спросил Олег, не отрывая взгляда от направленного в черное ночное небо охотничьего карабина.

– Я? – улыбнулась женщина, рассматривая с трудом слезшего с дерева, растрепанного, как кочан ранней капусты, бледного растерянного мужчину. – Я здесь и лесник, и егерь, и эколог, и еще чёрт знает кто. Одним словом – лесная хозяйка. А вот вы кто будете?

– Я? – смущенно пожал плечами Олег. – Я – дачник.

– А зачем вы, товарищ дачник, вместо того, чтобы спать в своей даче по лесу ночью шляетесь?

– Я заблудился.

– Наверное, по грибы ходили? – ехидно усмехнулась женщина.

– Почти, – уклончиво ответил Олег.

– Странные вы люди – горожане, одна морока от вас. В конце октября по грибы ходите, да еще в незнакомый лес. Не зная броду, в воду суетесь. Ладно, давайте знакомиться, да пойдем в дом, пока совсем не замерзли.

Женщина поставила карабин на предохранитель, повесила его на плечо и протянула Олегу по-мужски крепкую, натруженную руку:

– Бибикова Нина Васильевна – старший инспектор Улановского лесхоза.

– Батырев Олег Дмитриевич – главный инженер бизнес-центра «Меркурий».

– Я почему-то так и подумала, – с едва уловимой грустью произнесла женщина.

– Что вы подумали? – насторожился Олег.

– Что вы инженер. Образованный человек, в любой технике разбираетесь, починить что угодно можете, а в лесу теряетесь, как малый ребенок. Почему-то именно такие технари чаще всего страдают топографическим кретинизмом.

– Ночью в незнакомом лесу кто угодно станет кретином, – обиженно ответил Олег.

– Не принимайте всерьёз, пойдемте в дом.

Нина Васильевна развернулась и, освещая дорогу мощным фонарем, направилась к зыбко желтеющим в туманной темноте окнам. Олег подумал, что с её стороны было странно выключать освещение во дворе, но, видимо, на этот счёт у хозяйки имелись какие-то свои резоны.

– А вы здесь одна живёте? – для поддержания разговора спросил Олег, хотя было очевидно, что если бы в доме имелся мужчина, то навстречу незваному гостю вышел бы именно он.

– Не одна – с собаками, – вздохнула Нина.

– Для охраны держите?

– Какая из них охрана – сплошные инвалиды, – махнула рукой хозяйка, легко и упруго поднимаясь на крутое высокое крыльцо.

– А по-моему, эти ваши инвалиды кого хочешь задерут – хоть человека, хоть медведя.

– Да мои собаки даже кошку не обидят. Они ведь почти все несчастные бродячие дворняжки. Большинство больные и старые. Я их сюда со всей округи собрала, чтобы под заборами в одиночестве не умирали.

Олег подумал, что огромный бело-рыжий волкодав совсем не похож на старую больную дворняжку, но вслух ничего не сказал.

Нина Васильевна щелкнула в темных сенях выключателем и прожектора снова осветили замшелый колодезный сруб, собачьи вольеры и старые, но ещё вполне добротные сараи.

– Верхнюю одежду и обувь снимайте здесь – я сегодня в доме полы мыла, – предупредила она гостя и, не выпуская из рук карабин, стряхнула с ног широкие резиновые боты.

Олег повесил свою штормовку на единственный свободный крючок самодельной деревянной вешалки, закинул спортивную шапочку на удивительно высоко прибитую шляпную полку и, с трудом стянув облепленные черной торфяной грязью сапоги, прошел вслед за хозяйкой в дом. Русская печь разделяла большую комнату на столовую-горницу и отгороженную от нее цветистой занавеской кухню. Посреди горницы стоял стол с расписным электрическим самоваром, блюдо с пирожками, вазочка с конфетами, сахарница, заварочный чайник, две чашки с блюдцами и две десертные тарелочки. К столу были придвинуты два стула, а на одном из них лежали полотняный мешочек и стопка карточек для игры в лото. «Странно, – подумал Олег. – Хозяйка сказала, будто живёт одна, но, похоже, что за этим столом совсем недавно сидели два человека». Три двери расположенные по правой стене горницы вели во внутренние комнаты, и за любой из них мог скрываться кто-то, кто совсем не хотел быть замеченным. Олегу стало не по себе. Похоже, в этом доме он был нежеланным гостем, бесцеремонно вторгшемся в тщательно скрытую от посторонних глаз личную жизнь его хозяйки.

– Мойте руки на кухне и проходите за стол, – гостеприимно предложила Нина Васильевна, а сама, по-прежнему держа в руках карабин, прошла в ближнюю комнату. Услышав царапающий душу металлический скрип и громкий щелчок, Олег немного успокоился, – судя по звуку, лесничиха, наконец, убрала свой карабин в оружейный ящик. Осторожно отодвинув занавеску, он заглянул в кухню. Ничего опасного там не было – самая обычная обстановка. Маленькая двухкомфорочная плита с красным газовым баллоном, старинный фаянсовый мойдодыр с медным ручным рукомойником и покрывшимся черными пятнышками мутным зеркалом, массивный разделочный стол, пара грубых тяжелых табуретов и явно самодельные кухонный комод и широкие навесные полки.

– Вы проходите, не бойтесь, там собак нет, – раздался у него за спиной голос хозяйки.

Смутившийся Олег быстро прошел к мойдодыру и стал тщательно отмывать руки и лицо от черного торфяного налета и паутины.

Когда он вышел к столу, самовар уже закипел, а к двум чашкам прибавилась третья.

– У меня, к сожалению, сегодня только вегетарианские пирожки: с капустой и луком, – извиняющимся тоном произнесла Нина Васильевна. – Но если хотите, я могу приготовить картошку с тушенкой.

– Спасибо, – поблагодарил Олег, доставая из сумки пакет с бутербродами. – У меня еще несколько бутербродов осталось.

Нина Васильевна отлила немного чая из полной чашки в пустую и, подув на него, сделала маленький глоток.

– Не могу пить кипяток, а ждать пока остынет, обычно, терпения не хватает. Вот я и пью чай сразу из двух чашек.

Эти слова несколько успокоили Олега, и он принялся за хозяйские пироги, запивая их обжигающим, словно спирт, огненным чаем. Когда на блюде остался всего один пирожок и два бутерброда с сыром, Нина Васильевна ободряюще улыбнулась:

– У вас хороший аппетит, а значит и в жизни всё хорошо.

Олег смущенно посмотрел на опустевшее блюдо:

– Извините, я, кажется, съел все ваши пирожки.

– Пустяки, я бы все равно завтра скормила их собакам. А теперь расскажите, какая нелёгкая занесла вас ночью на болото и куда мне вас завтра отвезти.

– Вот уж действительно нелёгкая, – вздохнул разомлевший от тепла и сытости Олег. – Только занесла она меня на это болото не одного. Неделю назад мой отец пошел в лес за грибами и с тех пор не вернулся, а сегодня я пошел его искать, да и сам, как видите, заблудился, словно маленький ребенок.

– Так вы, что же пошли искать отца только неделю спустя? – осуждающе покачала головой хозяйка. – И почему не сообщили в МЧС?

– Видите ли…

Олег подробно пересказал Нине Васильевне все, что произошло с ним за последние сутки.

– Пожилой человек в одиночку отправляется осенью в поход за грибами, да ещё в такую даль. Это чистое безрассудство. У него могло подняться давление, случиться сердечный приступ и мало ли что ещё…

– У моего отца отменное здоровье, он хорошо ориентируется в любом лесу, к тому же он взял с собой компас.

– На самом деле, этот лес не такой большой, как кажется, к тому же едва ли не половину его занимает торфяное болото. Человек, пользующийся компасом, никогда здесь не заблудится. Хотя люди теперь вместо компаса, чаще полагаются на мобильную навигацию, да вот беда – никакой сотовой связи здесь нет. Прошлым летом мои собаки привели из леса целую семью – мать, отца и двух дочерей, проплутавшую там почти трое суток. Их искали и эмчээсовцы и волонтёры, а нашли мои собаки. Они у меня настоящие телезвёзды – их в новостях показывали.

– Тогда почему же мой отец, имея компас, до сих пор не вышел из леса? – недоумённо спросил Олег. – Здесь встречаются волки или змеи?

– Змеи уже давно уснули, а волки могут забрести сюда только зимой. Самые опасные звери в этом лесу – кабаны, но я не помню, чтобы они сами нападали на человека. С охотниками у нас бывали несчастные случаи, а просто так кабаны на людей никогда не нападают. Самое опасное место в наших краях – это старые торфоразработки, там остались затопленные карьеры. Они не слишком глубокие, но если туда сорваться в темноте, то в одиночку можно и не выбраться. Только вряд ли ваш отец добрался до этих карьеров, единственная дорога к ним с вашей стороны идет через эту пустошь, мимо моего дома, а ко мне на этой неделе никто посторонний не приходил. Кстати у вашего отца были с собой какие-нибудь ценные вещи?

Олег на секунду задумался. Батя никогда не расставался со старым золотым «Брегетом», оставшимся от его прежней долагерной жизни и извлеченным вместе с обручальными кольцами из тайника в березовой роще. Взял ли он его с собой в лес? Наверняка. Хотя бы потому, что других часов у него не было.

– У него были золотые часы. А разве так опасно ходить в наше время в лес с золотыми часами? Это все-таки не Южный Бронкс, и не Восточное Бирюлево.

– В наше время безопасно ходить в лес можно только с ружьем. Да и то, если не боишься им пользоваться, а то и ружьё отнимут, – насмешливо ответила Нина Васильевна. – Бродяги теперь везде шляются, случается, грабят и туристов и грибников, отбирают деньги, планшеты, телефоны. А за золотые часы, я думаю, теперь запросто и убить могут. От моего дома до Уланова семь километров по просеке будет, так прошлой зимой какие-то жулики целых пять километров кабеля за одну ночь срезали. Я потом два месяца при керосиновой лампе жила, пока новый кабель не протянули. Вот так! А вы, москвичи беспечные, в лес с золотыми часами ходите.

– Зачем же вы меня пугаете? – расстроено спросил Олег, пораженный такой неожиданной версией. – И зачем бродягам убивать человека? Отняли бы часы, да и все. Я думаю, Батя об этом никому не сказал бы – даже мне.

– Да не волнуйтесь вы так – это всего лишь предположение. Возвращайтесь к себе домой в Москву и пишите там заявление. Пусть полиция этим делом занимается. – Нина Васильевна широко зевнула, прикрыв рот рукой. – А сейчас, давайте спать, завтра дел много. Я в семь утра своих собачек накормлю и сразу после этого отвезу вас в ваши «Ручейки», хорошо?

– Хорошо, а телефона у вас нет? Жене надо позвонить, чтобы она не волновалась.

– Чего нет, того нет, – сокрушенно вздохнула хозяйка. – Родителям, царство им небесное, еще при социализме каждый год обещали связь провести, да так и не успели, а теперь кто же мне одной из Уланова семь километров провода потянет?

Она провела Олега в одну из боковых комнат, и расстелила высокую кровать со старомодными никелированными набалдашниками на металлических стойках и растянутой, словно гамак, скрипучей панцирной сеткой. Изнуренный лесными скитаниями мужчина забылся глубоким и спокойным сном, едва успев донести голову до огромной пуховой подушки.

Это целительно-безмятежное забвение было прервано, как показалось Олегу буквально через десять минут, командным голосом Нины Васильевны:

– Подъем! Мы уже на целый час отстали от графика!

Олег, вспомнив свой незабываемый армейский опыт, рефлекторно, одним прыжком выскочил из постели. В это время во дворе громко залаяли собаки.

– Да что ж это за наказание сегодня с утра, – в сердцах пробормотала хозяйка и, бросив на ходу, – Постель можете не застилать, быстренько умывайтесь и поехали, – стремительно выбежала из комнаты.

Олег, пройдя в кухню, плеснул себе в лицо и на шею ледяной воды из медного рукомойника, вытерся не очень свежим полотенцем и, надев джинсы, байковую рубашку и шерстяной свитер, вышел в сени. Старенький зеленый УАЗ военного образца уже стоял около крыльца. Из распахнутого гаража доносился неразборчивый голос Нины Васильевны, казалось, что она с кем-то ругается.

– Наверное, собаки, что-нибудь нашкодили, – подумал Олег, с усилием натягивая облепленные застывшим торфом холодные сапоги.

Накинув штормовку, он нашарил на высокой шляпной полке свою спортивную шапочку и вместе с ней неожиданно вытянул джинсовую бейсболку с вышитой малиновой нитью надписью – «Boston Red Sox». Сердце Олега учащённо застучало в ритме диско, и он дрожащими от волнения руками торопливо вывернул бейсболку наизнанку. На сером отвороте была видна полустертая черная надпись – «носки бывают разные зеленые и красные», а рядом с ней еще одна, почти незаметная: «Леня Носков – дурак». Ошибки быть не могло, именно эту бейсболку, пару лет назад оставил на даче однокурсник его сына, и именно в ней с той поры копался на своих грядках Батя. Получается, что отец здесь был, а лесничиха ничего об этом не сказала. И даже соврала, будто целую неделю не видела посторонних людей. А может, она просто нашла эту бейсболку где-нибудь в лесу или на болоте? Олег сделал шаг к входной двери и увидел стоящую на Нину Васильевну. Казалось, что она своим разъяренным взглядом, словно мощным лазером, пытается испепелить ненавистную бейсболку.

– Разве это ваша кепочка? – вызывающе дерзко спросила хозяйка.

– А разве ваша? – в то ей отозвался Олег.

– Конечно моя! – нарочито нагло и громко ответила Нина Васильевна. – Я в ней всегда летом по лесу хожу! Положите кепочку на место и садитесь в машину, пока я не передумала везти вас в «Ручейки»!

Стоящий в дверях Олег с испугом заметил, что слоняющиеся по двору псы, услышав накаляющийся голос своей хозяйки, насторожились и стали подтягиваться к крыльцу.

– А мне теперь не надо ни в какие «Ручейки»! Вы мне здесь и сейчас расскажите, что случилось с моим отцом! – багровея от ярости, выкрикнул Олег и, сделав шаг к лесничихе, попытался схватить её за отвороты пестрой спортивной куртки.

Та с удивительным проворством соскользнула с крыльца и испуганно закричала:

– Пилигрим!

Олег отпрыгнул в сени и успел захлопнуть дверь буквально за секунду до того, как в нее со всей силы впечаталась четырехпудовая туша рыже-белого пса. Мужчина быстро заложил широкий деревянный засов и, вернувшись из сеней в горницу, накинул на вторую тамбурную дверь простенький проволочный крючок. Воинственный Пилигрим несколько раз наскочил на первую дверь и затих. Тем временем под кухонным окном послышался вновь обретший командную строгость голос Нины Васильевны:

– Олег, не дури! Выходи по-хорошему, и мы договоримся!

– Сначала расскажите, что случилось с моим отцом!

– Лучше выходи сам, не вынуждай меня идти на крайние меры и портить имущество! – игнорируя вопрос угрожающе прокричала лесничиха.

– Что случилось с моим отцом? – упрямо повторил мужчина.

– Не хочешь выходить по-хорошему, значит, выйдешь по-плохому!

– Что, вы, сделали с моим отцом?

Женщина ничего не ответила, и Олегу стало по-настоящему страшно. Он трезво оценил ситуацию и подумал, что если Нина разобьет окно, то в дом легко ворвется целая стая псов во главе с гигантским Пилигримом. Но на дворе наступила подозрительная тишина, даже собаки почему-то замолчали. Это испугало Олега еще больше, и он, вспомнив про охотничий карабин, опрометью кинулся в хозяйскую спальню. Там в правом углу, возле окна стоял самодельный высокий металлический шкаф, запертый на большой навесной замок. Если ему удастся сбить этот замок, а в ящике кроме карабина окажутся еще и снаряженные патроны, он спасен. Забаррикадировавшись в комнате, при удачном раскладе Олег сумеет перестрелять всю эту собачью свору вместе с ее сумасшедшей хозяйкой. Потея от возбуждения и страха, он кинулся на кухню и стал хватать все, что попадалось на глаза: большую чугунную сковороду, увесистый отбивной молоток на тонкой деревянной ручке, ножи и лежавшую на подоконнике длинную шлицевую отвертку. Вернувшись со всем этим добром в спальню, Олег со всей силы ударил по замку отбивным молотком. Деревянная ручка с сухим треском сломалась ровно посередине, а сам молоток, срикошетив, со свистом пролетел у него над головой. Тогда Олег стал методично лупить по замку чугунной сковородой. Через минуту он почти оглох и напрочь отсушил себе руку, а на черном замке появились лишь несколько неприметных вмятин и бессчетное количество серебристых полос. Чтобы сбить такой замок требовался лом или кувалда, только вряд ли хозяйка держала их в доме. Тогда Олег вооружился отверткой, встал перед металлическим ящиком на колени и, взяв в руки замок, уважительно присвистнул: на язычке прикрывающим замочную скважину гордо красовалась явно дореволюционная надпись: «Мастер Брабель». Олег, хоть и считал себя опытным технарем, оказался никудышным домушником. Он никогда в жизни не сталкивался с обычными навесными замками и поэтому просто воткнул отвертку в скважину и стал наугад, неумело ковыряться в личинке. Никаких результатов это, естественно, не принесло, неведомый Брабель был настоящим мастером своего дела. И тут Олега осенило – у любого замка обычно бывает хотя бы два ключа. Если один хозяйка всегда носит с собой, то второй обычно держит где-нибудь в доме. Олег, оставив в покое неподдающийся старинный замок, подошел к фанерной прикроватной тумбочке и стал методично высыпать на пол содержимое её выдвижных ящиков. В первом оказались какие-то лекарства, носовые платки и старые записные книжки. Зато из второго ящика вместе с пуговицами, шпильками, нитками и другими предметами рукоделия, на пол упали несколько ключей и прозрачный полиэтиленовый пакетик с увесистым золотым «Брегетом».

– Вот же сука, – обескураженно прошептал Олег.

В это время с крыльца вновь раздался разъяренный голос Нины Васильевны:

– Ну что, выйдешь по-хорошему, или мне придется дверь портить?

– Хрен тебе! – громко крикнул в ответ Олег, лихорадочно выбирая из рассыпанного на полу хлама подходящие по виду ключи.

На крыльце прогремел выстрел, за ним еще один, потом послышался хрусткий треск ломающегося косяка, и входная дверь с тяжелым стуком рухнула на пол. Олег сел и обреченно откинулся спиной на оружейный ящик.

Вторая дверь, жалобно пискнув хлипким проволочным крючком, распахнулась настежь от тяжелого удара прикладом, и на пороге спальни, неумолимая словно Немезида, с еще дымящимся обрезом в руках появилась Нина. Возле ее ног весело тявкала рыжая одноухая собачонка, а за ее спиной, вывалив наружу лиловый язык, плотоядно скалился грозный Пилигрим.

– Ну что, дурачок, пытался мой карабин достать? – женщина укоризненно посмотрела на разбросанное по полу содержимое прикроватной тумбочки. – Ключ от ящика искал? Так он всего один и всегда у меня.

– Зато я кое-что другое нашел, – Олег указал на пакетик с часами.

– Так это мои часы, – как обычно абсолютно невозмутимо солгала женщина.

– Это часы моего отца, что ты с ним сделала?

– Были его, а теперь стали мои. Некогда мне с тобой разговоры разговаривать. Слушай меня, и быстро шагай в кухню!

– Никуда я не пойду, можешь убивать меня здесь!

– Да что ж это за день такой! Все как с цепи сорвались! Прямо, наваждение какое-то, – тяжело вздохнула хозяйка и устало приказала. – Пилигрим, помоги товарищу подняться!

Неправдоподобно огромная московская сторожевая угрожающе медленно двинулась к Олегу. Тот покорно поднялся и обречённо поплёлся на кухню. В сенях он заметил еще двух крупных черных собак, настороженно посверкивающих глазами из-под густой вьющейся шерсти. Их Олег узнал сразу, это были русские черные терьеры – собаки, специально выведенные в сороковые годы для охраны зеков и режимных объектов. У одного инженера из его НИИ тоже был такой терьер. Он уверял, что теперь эти псы уже не такие агрессивные, как раньше, но свои сторожевые навыки ничуть не растеряли. Увидев свою хозяйку, терьеры вышли из сеней и, словно получив мысленный приказ, последовали за ней, сменив гигантского Пилигрима и одноухого Пирата.

В кухне Нина отодвинула постеленную на полу плотную рогожку, подняла несколько половиц, подала Олегу оброненную в сенях спортивную шапочку и указала на круто уходящие в темноту ступени:

– Спускайся.

– Зачем? – испуганно отшатнулся мужчина.

– И откуда ты взялся на мою голову такой любопытный, – снова вздохнула хозяйка. – По всему видно, что не под самой удачной звездой ты родился. Не надо меня сейчас злить. Спускайся!

Олег медленно, на ощупь стал спускаться по осклизлой деревянной лесенке. Когда ноги его ступили на плотно утрамбованный земляной пол, Нина зычно скомандовала терьерам:

– Стеречь!

Собаки одна за другой легко и бесшумно спрыгнули в подпол, а Нина, задвигая половицы, предупредила Олега:

– Не вздумай подходить к лестнице и кричать, не то они тебя враз успокоят.

Очутившись в полной темноте, Олег, на всякий случай сразу же отошел подальше от ступенек, возле которых псы сразу устроили какую-то тихую невидимую возню и, поеживаясь от промозглого холода, излучаемого каменными стенами подвала, натянул на голову злосчастную шапочку. Через несколько минут, когда глаза немного привыкли к темноте, Олег различил слабый свет, идущий от вентиляционной отдушины. Он подошел к нему и попытался рассмотреть что-нибудь на улице. Терьеры прекратили свою игривую возню и, бесшумно последовав за своим пленником, стали по обе стороны от своего пленника так близко, что он сразу же почувствовал на своих ногах их горячее дыхание. Отдушина была забита подходящим по диаметру пластмассовым ведерком в днище которого гвоздём или шилом были проделаны частые мелкие дырочки, создававшие эффект корректирующих очков. Сквозь них была видна небольшая часть вытоптанного собаками двора и угол какого-то сарая. Через минуту послышался раздраженный голос Нины:

– Давай, давай, шевели ногами! Баня давно натоплена, другим тоже мыться надо!

Перед глазами Олега неспешно просеменили грязные собачьи лапы, потом обреченно прошаркали убитые безродные кроссовки, а следом за ними величественно проплыли блестящие резиновые боты.

– Да не дрожи ты так, никто тебя в бане не съест, – неубедительно успокаивал невидимого бедолагу ворчливый голос Нины.

Откровенная фальшь в её голосе и обреченное молчание жертвы предполагали довольно печальный исход предстоящей банной процедуры. Олег, вновь покрывшийся холодным потом, напряженно прислушивался к доносившимся с улицы звукам. Вскоре где-то неподалеку раздался отчаянный истеричный крик:

– Сумасшедшая! Ведьма! Чтоб тебя…

Вслед за криком прозвучал приглушённый сухой хлопок. А потом ещё один. Вероятно контрольный выстрел.

– Что же ты что делаешь, сука?! – во весь голос заорал Олег и с такой силой ударил по забитому в отдушину ведёрку, что оно, глухо чпокнув, словно открываемая винная бутылка, вылетело наружу.

Один из терьеров тут же сбил его с ног и, плотно прижав лицом к жесткому земляному полу, горячо задышал в затылок.