Читать книгу Розовые очки обывателя - Алексей Радов - Страница 5

Кирилл вышел из дома, ненавидя что было в прошлую среду, пошлость превознемогла рассудочные пытки, что останется людям на покорм скота, риск попыток подраться не был велик, юстиция не знала преград для ласки через инструкции, предлагала всех уволить, отправить в прошлое, сделать рабами желудка, смешать в стакане черное и белое, где жизнь была ласковой в свою очередь, обвивая змеей шею, полную крови, на лице выступил пот, жизнь не была подарком к именинам, что станет с человечеством когда пройду выборы на крайнем юге, там много людей ставших злыми, придут, принесут с собой тяжелые кошельки с нефтяных залежей, не всем подходит человеческое братство, зато удачные выражения – залог успеха обывателя в женском обществе, Осман боялся их, бился с истерикой, гасил на ходу иллюзорный путь в шелках и роскоши, зная наперед, что пройдет с ним не даст для размышления пищу дровами в таежный костер в центре распадка, желая бросить любимую на произвол судьбы, милой к нему и ласковой своей нежностью, силы покинули, оставили ни с чем, на пиве было написано, оборотов в нем не более девяти, рядом были указаны сухой осадок и неожиданно градусы, слабо охлажденный по местной традиции напиток легко пьянил, сбивал настрой на победу, все сдались кроме него и тихо ждали, пока купленный ящик уйдет, сила противоречия не более чем явный перекос в сторону зла, но не злобы, зверея в хорошем настроении, бояться самого себя через призму общественной морали, вынесенной за скобки и во главу угла ставить семиклассника, а его тень, обнимающуюся с нехорошей девочкой, бегущей через лес к волку, что печет пирожки, ждет свое участии, приказа стрелять в него охотникам, поймавшим пантагрюэлем рябчиков для супца, что смирно кипел на легкой белке костра, ждать поворота, но не своего, когда мир не дает шансов застыть от нетерпения, чтобы бояться, а затем избежать расплаты за грех, тяжелый и недолговечный после ужасной ночи, когда ворочался, не зная кто его так любит, чьи нежные руки обнимают, ведут прочь от системы противоречий и антонимов, давших начало гегельянской антитезе, довольной своей ролью в истории философии и общей эпистемологии, шить дело, бить баклуши двумя деревянными ложками, довольствоваться куриными ножками, получившими название окорочка, раньше свинья на блюде меняла свинью на подносе в яблоках, с укропом, истина ждала счастья, а испуг восторга раскаяния, где люди готовились забыть себя, начиналась работа по изменению свободы и полет в конфетах давал приятный привкус суфле, что не мир, то жизнь, и белые березы были забыты после несчастной ночи, далеко до мира под сенью гор, давших новую жизнь, эстуарий ждал за перевалом, уже чувствовался приятный воздух, свежий, точно ночь в постели с Мадонной, на первый взгляд ко всему готовой, на второй отдавшей богачам не более чем треть от своей первозданной сексуальности, возводимой к Лилит, ритм ее сердца был приятен, хотя не все готовились бояться этой напыщенной матроны после ролей в Голливуде, где нежные страстные красотки снимали с себя одежду, давая ей придти в себя и забыть, кто ее звал по имени, а это были вовсе не те что вначале, хотя смысл и назначение истории были забыты к тому моменту, бившему ключом из-под земли, риск забыться и переживать остался на многие годы в пролом, нельзя было жалеть об отношении Корона к Торе, хотя норвежцы всегда поджары и не излюбленно сухи, они стесняются своей страны, полной замечательных событий, вроде войны с финнами, бывшей в прошлом столетии, или два назад не самой лучшей, спокойствие и успех самодовольной ярости стали на одну чашу весов, а знание о древних временах дало чудо в новом поколении, гнет и противоборство, рабство и усталость, трапезы против ланчей, устрицы или мидии, лишь бы совсем не убрали, разнообразия каберне в лавке, истина бьется в истерике, рожь колосится, начинается новый день, никуда

нельзя пойти от ящика с пивом, кроме пляжа, но приятные доски хранят некоторый холод, что вдохновляет, бьется рыбка на удочке, чтобы потом дать наслаждение местным вкусом, их почти не разводят.

Кирилл ударился оземь и превратился в лягушку, никто не хотел его видеть в тяжелые приятные сумрачные дни, когда утро было холодно и никто не боялся что останется не так много времени до падения на землю луну, сильной и независимой планеты, экспедиции на которую дали много лунного грунта, образцы атмосферы и остатки первых луноходов, отличить одно от другого не значит оставить в мире острова счастья, что не есть хорошо, так усталость и рвение, не дающие забыть о падении в спокойной ночи звезд на желание, лягушка скакала по матерчатым холмам, рядом не видно было и толики человеческого тепла, бегали зайцы, одни нападали на других, начался бой и страшный ответ человека труда своему прямому начальнику ставшему врагом для себя в тиши кабинета, бившего в ладони точно, по аудиосистеме можно было определить, кто играет на чем, не паче чаяния джаз, превосходная музыка, там ляга выросла и взорвала словно танцпол под чумовой дотошный хаос, это музыка уже где-то было, ее многие знают, про девочку, она мечтала стать балериной, но не все были согласны с мнением Османа о торжестве турецкого кайфа, под громыхание оружия, нечистоплотные потуги на конкуренцию, жаль нельзя изменить прошлое в свою сторону, располагал к общению Осман, презирая своих сверстников, лягушка стала принимать угрожающие формы, лопнула, появился Кирилл, жалея об обратном перевоплощении, негде взять зло под крыло, чтобы биться с соловьем, трели птицы были божественны, постепенно переходя в репетицию оркестра под умелым руководством прораба, Кирилл решил взывать Османа на драку, несколько приятных маваши, не достигший цели майя, так называемая вертушка, что она хотела сказать его телом, кроме света за горизонтом, в прекрасной стране под торжеством правильной веры и потерявшие надежду на лучший исход любовных утех обыватели боялись и вздремнуть когда раздались возгласы против в федеральной прессе, давшей заголовками указание заткнуться и молчать, а затем пошли извинения, например, министр хотел изменить количество выплавляемой стали, а картель заводов не дал, в другом отсеке правительственного дома уже праздновали начало весны, пели приглашенные артисты, ломились столы от икры и сочной стерляди, ее нельзя было руками, но презрев это напали придворные шуты, разного рода депутаты, что принимают крайне важные постановления, выказывая своим видом, не все еще потеряно и сверстан бюджет, слушая речь лидера, видя в его глазах надежду на победу над тягомотиной и ненавистью людей к представителям другой расы, другой национальности, расслоение общества и виды дохода стали притчей, ее нельзя было высказывать вслух, многие дожидались кухонной перепалки, бились, дрались, звали прочь из горячих летом просторов комнат, не все жались к стенам, точно сексуальные первокурсницы, многие хотели прижаться к любимому в подъезде, но изменилось нечто, жизнь не стала столь громоздкой, и еда претерпела дизайн упаковок, не всем душно от вкуса сексуальной рыбы, к примеру, многие жарят, другие предпочитают копченую, есть и сторонники стопроцентного мясоедства, правда недолго они придерживаются своей фанатичной установки, можно лучше всех взять на сковородку ужа, или сбиться со счету, когда падают с неба холодные градины, бьют по крышам, знаменуя начало зноя, но пока без похвалы со стороны отдыхающих, видевших много раз московские достопримечательности, отдавших этим поездкам годы и дни, ночи в бессонных поездах под раздражающий остальной приятный запах дешевой водки, где укроп и петрушка вступают в конкуренцию с домашним сыром, интересной закуской, вполне гармонично сочетаемой с отсутствием запивки, хотя бы тархун, или бестолочь тоскует, тасуя полные колоды с эротичными рубашками, зная наперед больше, чем было загодя заготовлено для ставки, такой подход не дает выиграть, но бесит своим сексом, а не то чтобы ладони, раскрытые под бабочку или дни без ее родной, Кирилл скучал, а Осман дивился столичным перевоплощениям, можно ведь по нутру, по беспокойству пришлось дабы, а не негодовать относительно его денег, их много, их силы вечно ведут к победе, или взять и оступиться, не то чтобы целиком стоять на своем до конца, забить в деревья гнезда для дятлов, там живут небольшие крохотные комочки – птенцы разных лесных обитателей, добрых поначалу, но когда ночь подходит к утру, вылетающих счастливым клином, вышибая слезу.

Мокасин стоял на перепутье, в ожидании смерти тела, ничего не менялось уже более трехсот лет, люди пошли сильные и верили в идеалы, голь суеты и несчастья павших на поле брани, где не все могли превратиться в сильных воинов, бывших до этой жизни неизвестно где, конфетка из импровизированного ада, испуганные глаза людей, встретивших нечисть, страшные слова в адрес борцов за счастье, они много начудили, испугали, стали собой в один момент, потом перестали выглядеть словно леопарды в лапах ящера, злили сами себя, вдруг откуда ни приберитесь появился оборотень, очень страшный и пугающий в своей простоте, там не было и леса, опушки с кленовыми деревьями, ставшими последним прибежищем, рядом был дом, где жили привидения, предвидение не обмануло, оборотень вел туда, зло и ярость мечты в воскресение, день приятный и тяжелый своим отдыхом, дым коромыслом от ведер на плечах бабушки, она несла для всех, но воины и оборотень изменили будущее, произошли перевоплощения, оборотень стал человеком, а воины не теми, за кого себя выдавали, выдавали своих дочерей, выдавали своих врагов, через много лет выдавали зарплату из шикарного железного сейфа с запахом света и тепла, внутри уют и мечты о поездке в солнечную Болгарию, дискотека, пляж и ором бейвотча, видны флаги, идет течение, ливень бьет секс по волнам, разбрасывая разноцветные брызги в свете радуги пьющей море, вполне красивой для многих, и никто не хотел быть там из них, но оборотень перестал появляться среди чужих, недовольных собой на излете мыслительного потока, в вечерние часы, точно сумерки выбили между людьми зло, росло недовольство масс, хотя и не самое притязательное на первый взгляд, родная речь претерпела изменения за счет красивого игристого, но с того самого дня они боялись секса с не приближенными, гнев переходил все мыслимые границы, в сухом остатке переговоров по делу были и неподписанные бумаги, и проклятие покинуть помещение для переговоров, а зло росло, двигало суточными переживаниями, сила противоречия не самое доброе начинание дня нашло себе покой раскаяния за расплату не более весомую, чем все чем они были дороги отдать своим близким, войны суть враги оборотня, решили генералы, но зло забили между ними символы, что не были разгаданы, одно перерождение одни одни, другое одни другие, затем происходит обмен понятиями для сна и никто не мешает в помощи обездоленным и лишенным крова, крыши над головой, кутерьма настоящего не видения прошлого, что означало не более чем оргазм от злости и побег из действительности, столь суровой и недоброй к проигравшим, сколь значимой для порядках на улицах, мира в сердцах, та стычка переросла в сражение, когда оборотня не смогли завалить, он был недоволен, жил сам по себе в своих мечтах, там где находилось самое ему дорогое – заклинания, не то чтобы очень страшные, но вполне правильные и злые в отношении будораживших воинов демонов, живших на их плечах, можно вынести из боя чувство победы и ликование освобожденных пленных, но само по себе не означает внутри сущего, никто не бьет внутри по органам, не падает вниз со скал, где любовь растит прекрасные сосны и местами недосягаемые кедры, там текут ручьи горного хрусталя и безоблачные высоты влекут покой на конкуренцию воле, в людях самое дорогое становится дешевым и беспокоит в обществе, Мокасин забил в рукоятку меча слова святые, и полетел на оборотня, но облик того испугал счастливого, другие войны падал штабелями, точно перед тысячами достоинств прелестницы очарованной одним-единственным словом, хотя никто не знал что за оборотень, и где его душа, но сдал их, бросил там, хотя и враг, некто стоял за ним более могущественный, чем силы тьмы и более сильный, чем облака над горизонтом, преломившиеся там в отражение суеты мирской, ставшей за себя в один момент, одно тысячелетие, красота глаз воинов пугала оборотня, в них зияла искренняя решимость не объединить с ним усилия в борьбе против злых сил, а уничтожить удобную мишень, и выдавая деньги пачками, иногда чемоданами, Мокасин сожалел что его друзья не прочли в оборотне самое дорогое, что могли, не пошли в поход за замком, где крепостной ров был сам по себе достаточно глубок, а цепи на мостах держались на чем бог послал, буквы летели перед глазами, горели щеки, даже лбы подчас зажигались от шума сражения, начавшегося безобидной стычкой, прошедшей в обиход известных правил приличия, но ставшей сексуальным ориентиром для заждавшихся жен.