Читать книгу Этюды и стихи моей мамы. «Мы жили не зря!» - Алексей Ратушный - Страница 2
ОглавлениеБабушке, Роне, Мише и моей прекрасной маме
2018-ый – год Памяти
100 лет левоэсеровского мятежа и работы деда в ЧК с Ф. Э. Дзержинским
90 лет со дня рождения мамы
80 лет с момента ареста её отца
70 лет с начала реализации плана мамы
55 лет с момента смерти Роны
50 лет как нет её мамы и моей бабушки
Насколько Женщина умнее Мужчин?
Моя мама была гениальна!
Её план был, бесспорно, гениален!
Только вдумайтесь!
В 1946 году она начинает готовиться к походу «за отцом»!
Отец в семье был «всем»!
Абсолютно всем!
Абсолютным абсолютом!
Бесспорным авторитетом!
Главой Семьи!
Во всех мыслимых и самых немыслимых вопросах!
Он полностью обеспечивал семью жильём, питанием, средствами к существованию, деньгами, транспортом, информацией!
Не было вопроса, на который бы он не знал ответа.
Не было мелочи в жизни, которой он не уделял бы необходимого и достаточного внимания!
Он поселил семью в центре гигантского Киева, в трехстах метрах от Сенного рынка! В двух маленьких кварталах от дома, где реально вырос Михаил Булгаков.
Нет, о Булгакове они практически ничего не знали.
Но он привёз их на Урал в Екатеринбург и поселил в четырёх кварталах от дома Павла Бажова. С Бажовым отец дружил.
И Павел Петрович подружился со старшей дочерью писателя и журналиста.
Для своих детей папа был именно писателем и журналистом.
Про литературу он знал практически всё.
Особенно про русскую литературу.
И про украинскую.
Ещё бы!
Он работал рядом с Сергеем Есениным.
Он корректировал наборы великих русских книг.
Он был лично знаком с самыми значительными фигурами победившей социалистической революции.
Он был собственным корреспондентом газеты «Труд» по Уралу.
Он был техническим редактором гигантского издательского дома.
Ответственным выпускающим «Магнитогорского рабочего».
Он был великим авторитетом.
А в 1937-ом году стал победителем Всесоюзного литературного конкурса!
Первое место не присуждалось при Сталине никому.
Потому что все понимали, что первого места заслуживает в стране только один писатель.
Дед получил Вторую премию.
Он устраивал всему двору – а это три сотни жильцов! – Новогоднюю Ёлку для детей, которая прямо в центре этого двора и ставилась.
А ещё одна Ёлка традиционно украшала жилище отца.
А потом была ночь с 27-го на 28-ое января 1938-го года.
Папу арестовали и увели.
Была одна записочка на папиросной бумаге.
И больше никакой связи.
Никакой информации.
И семья догадалась: «без права переписки».
Были предположения и похуже, но без подтверждений.
Мама и брат и старшая сестра ждали его возвращения.
Семью сразу начали выселять и почти выгнали на улицу.
Но мама нашла какого-то гениального адвоката и потом шила его семье до концйа своих дней.
В итоге семью урезали в жилой площади но оставили в покое.
Наступили тяжелейшие годы войны.
Война добавила уплотнения – в семье поселилась эстонка, несчастная жертва политики переселений народов, в доме прибавилось жильцов в полуподвале и в огромном коридоре.
Но война ослабила репрессивное давление Системы и спасла семью от тотального уничтожения.
А потом пришла Победа.
Мама сразу после ареста отца поступила на курсы продавцов, нашла себе работу и проработала с полной отдачей до получения инвалидности двадцать лет.
Старшая сестра имевшая порок сердца от рождения, за войну получила второй и сразу после трудоустройства в зоопарк – третий, после нападения тигрицы. Младший брат подделал справку и добавив себе год и класс школы – он закончил шесть, но написал «семь» – поступил на курсы землемеров и после того уже нигде более не учился а стал работать помошником маркшейдера. В общем семья ждала отца.
Тема эта была в семье запретна.
Мама научила всех троих помалкивать.
Чтобы тоже не увели в ночь люди в неяркой форме.
И вот в 1945-ом году она – семнадцатилетняя! – взяла сборник рассказов и очерков отца от 1937-го года, нашла в нём очерк «Капля крови» и собственной кровью написала прямо на странице этой уникальной книжки клятву найти отца!
И построила план!!!
Только сейчас, спустя семьдесят лет, я – её сыночек – смог наконец разобраться во всех деталях этой невероятной операции «Ы»!
Что необходимо было сделать, чтобы точно отыскать сидящего неведомо где отца?
Для этого, поняла она для себя, надо СЕСТЬ в тюрьму!
Попасть на зоны!
А там через «сарафанное радио» его искать и найти!
И добраться!
И вызволить на волю!
Но ведь если фамилии совпадают и из личного дела видно, что они родственники – Система не позволит им оказаться рядом друг с другом!
Значит придётся сменить и «выходные данные» и биографию, то есть возраст, место проживания, образование!
Сам папа был революционером и конспиратором.
Кое-что дочуркам он успел поведать.
Не из тюрьмы, а из опыта дореволюционного.
Так что сама «техника» была немного известна и как бы применена.
Продумано всё было до мельчайших мелочей!!!
Надо сесть не в Свердловске!
Садиться надо поближе к папочке.
А где он сам – великий папа?
Ну конечно же в столице!
А где ещё могут держать столь великого писателя?
И она едет в Москву!
С чужим удостоверением личности, с чужой справкой об образовании.
Так она становится жительницей Москвы, Федотовой Михайлой Дмитриевной!
Но про тюрьму она знает многое такое, что обычно упускается из виду.
Но ей не до шуток.
Она его найдёт и вызволит!
А потому подготовка идёт капитальная!
Она пристраивается к театралам, потому что ей предстоит сыграть много ролей. Много и очень разных.
А ещё ей предстоит подготовиться к самым ужасным ситуациям в тюрьмах и зонах.
А что там самое ужасное?
Голод?
К этому их прекрасно подготовила война.
Холод?
Это она тоже уже знает.
Пытки?
Избиения?
Во дворе в драках она закалена.
Она ничего не боится, кроме одного.
Кроме того, чего больше всего боится любая девушка.
Значит надо подготовиться и к этому ужасу и преодолеть.
Это она делает уже в Москве, выбрав «подходящего партнёра».
Всё!
Она готова!
И она идёт на улицу и сторожит машину.
Важно, чтобы её поймали «на месте преступления».
Чтобы срок был достаточный, но не самый большой.
И ни в коем случае не «политика».
Это был фантастический, гениальный, невероятный по дерзости план!
Он весь был построен на предположении, что отец ТАМ и ЖИВ.
А его расстреляли еще 15-го мая 1938-го года.
Если верить справочке от 1991-го года.
Но до этой справочки нужно было ещё дожить, и вопрос не снимался даже ею – а можно ли вообще верить хоть одной справочке такого государства?
Вот вам пример.
В самой этой справочке сообщается, что в справочке от 1956-го года государство, мягко говоря, солгало!
Впрочем тогда, в 1948-ом году и до справочки от 1956-го года нужно было еще дожить!
Мама реализовала свой замысел до конца!
Она не только попала туда, куда направлялась!
Она перемещалась по зонам!
Уже на Колыме она попала в концертную бригаду и с нею практически объехала ВСЕ зоны, все основные лагеря Колымы!
У нас дома много лет висела на стене карта Магаданской области.
Сейчас я понимаю, что это не просто карта, а карта памяти о периоде моего внутриутробного развития!
Мама не смогла найти своего отца потому, что его просто уже не было на свете.
Он жил в израненном пороками сердце её старшей сестры – Роны.
Он жил в душе их младшенького – Миши.
Он жил в её уставшем сердце.
Но отца она всё-таки нашла.
Не своего.
Моего.
И найдя, вышла на свободу сама и вытащила на свободу его.
Эта история ещё ждёт своего гениального писателя.
А план!
Женщины – они бесспорно умнее многих Мужчин!!
План мамы был гениален!
Ратушная Л. П. Этюды о колымских днях // Урал. – 1999. – №7.– С. 107—135.
Что это? Повесть? Рассказы? Эссе?
Или это мемуары?
Но ведь мемуары обычно пишут известные люди. Кому интересна молодость обычного, ничем не примечательного человека? А может быть все-таки интересна именно тем, что и у непримечательных людей молодость всегда богата событиями. Или может быть это кусочек истории страны? Потому что я – только песчинка в море тех, кто провел молодость на Колыме и не по своей воле. Но мне выпала радость полюбить и быть любимой, и это случилось там, за семью замками, в белых завьюженных сопках. И это светлое чувство всегда согревало меня и давало возможность дышать даже тогда, когда дышать было невозможно.
Здесь не будет стройного изложения по времени, ибо едва ли можно и нужно рассказывать все. Но здесь не будет и определенного сюжета. Это будут воспоминания о днях, проведенных на краю света. Немножко коснусь и самой дороги, приведшей на Колыму, – Таганской тюрьмы (на сегодня стертой с лица Москвы) и приволжского лагеря.
Еще раз спрашиваю себя – нужно ли писать, когда уже написан «Архипелаг
ГУЛАГ»? Но «Архипелаг ГУЛАГ» – не повесть и не роман, это – энциклопедия, это – монография. Я же буду говорить лишь о тех днях, о тех случаях, что запали в мою душу и запомнились.
Случаи разные.
