Читать книгу Хроника пикирующего района - Алексей Резник - Страница 5

В просторном светлом кабинете главного редактора «Хроники Пикирующего Района» начиналась плановая еженедельная планерка.

За огромным рабочим столом сидел хмурый, как дождливое октябрьское утро, сам хозяин кабинета, пятидесятивосьмилетний Александр Иванович Малеванный и обводил усталым пытливым взглядом сотрудников газеты, неудобно расположившихся на жестких хлипких стульях, ровными рядами, расставленными вдоль стен кабинета. Редакция газеты этим утром была представлена в полном составе, как и полагалось на еженедельной планерке. Отсутствовал по уважительной причине лишь один сотрудник – старейший корреспондент «Хроники Пикирующего Района», семидесятидвухлетний Юрий Михайлович Першин, уже шестой день находившийся в в ответственейшей двухнедельной командировке, выполняя личное задание главного редактора газеты.

Большинство сотрудников, прежде всего, рядовые корреспонденты, по нездоровому суетились, активно ерзали на ненадежных скрипучих сиденьях, перекладывали шуршащие листки с готовыми и недоделанными материалами, украдкой бросали испуганные взгляды на вспыльчивого слабо предсказуемого главного редактора и с нетерпением ожидали начала планерки. Невозмутимое спокойствие сохраняли лишь заведующие отделами, дорожившие в глазах подчиненных своей профессиональной репутацией. Самой спокойной из них казалась заведующая отделом «Астрал и Паранормал Района» Ирина Бобкова. В принципе, она, просто-напросто, дремала с открытыми глазами и в мерно покачивавшейся голове ее зияла полная, почти, можно смело сказать, астральная пустота, усугубленная жутким похмельным гулом…

…На рассвете, покинув гостеприимную компанию Виноградова и Борового, Ирка твердо вознамерилась добраться до своей комнаты и попытаться проспаться до начала планерки, но выпитый стакан портвейна все-таки оказался более чем лишним. Лишь только она очутилась в коридоре, ее начало изрядно штормить с первых же шагов. Сильная бортовая качка швырнула грузное коротконогое тело Бобковой влево, и она с размаху ударилась в дверь Костиной комнаты, едва не высадив «нарошошную» фанерную дверь вместе с хлипкими косяками. Затем, согласно законам механики, пьяную толстую женщину унесло вправо, и на этот раз она ударилась широким мягким плечом уже о стену коридора. Далее заведующую «Астралом и Паранормалом Района» сила инерции неудержимо потащила прямо головой вперед в наклонном положении и через несколько метров она пропахала носом облупившуюся светло-коричневую краску на досках пола. С трудом, поднявшись, Ирка продолжила свой скорбный путь к вожделенной койке (узкой девичьей панцирной кровати) сквозь все вестибулярные бури и штормы, разом обрушившиеся на ее бедную зачумленную голову. Перед Иркиными глазами, несмотря на полную темноту, царившую в пустынном коридоре, бешено плясали бесформенные цветные пятна, напоминавшие масляные разводы на поверхности грязных дождевых луж, кривлялись неясные громадные тени, в ушах пели целые хоры чьих-то насмешливых и злобных голосов. Само собой, что о необходимости соблюдения правил техники безопасности ей совершенно не думалось. Да, положа руку на сердце, следует признать, что о собственной безопасности Ирина Бобкова уже не думала несколько последних лет, просыпаясь каждое утро, будучи твердо уверенной в том, что это наступило утро последнего дня ее жизни. Возможно, потерпев несколько сокрушительных поражений на личном фронте, она постоянно подсознательно искала смерти. Может, причины ее предельной экзальтированности следовало искать в злоупотреблении алкоголем и табакокурением. Но как бы там ни было, даже на фоне режима и ритма работы в газете «Хроника Пикирующего Района», Ирина Бобкова выглядела абсолютно одиозной личностью и, кстати, ни у кого из сотрудников не вызывающей симпатий…

В общем, ей почти удалось добраться до вожделенной комнаты, и она уже собралась взяться за ручку, как внезапно прямо перед нею из цветных бесформенных пятен и неясных громадных теней соткалась удивительно безобразная и глумливая физиономия, до боли кого-то напоминавшая. Физиономия подмигнула правым глазом, показала раздвоенный язык и в тот же миг, Ирка почувствовала, как ее больно пнули по левой голени, отчего она моментально потеряла равновесие, которого у нее и так не хватало последнее время. Уже в падении, она отчаянно закричала свистящим шепотом:

– Это же – Коридорный Черт!!! – и в следующую секунду заведующая отделом «Астрал и Паранормал Района», гулко пересчитывая головой ступеньки, закувыркалась вниз по лестнице черного хода, ведущей на первый этаж общежития.

Там, на лестничной площадке первого этажа она и благополучно уснула. В половине восьмого ее растолкал дежурный по общежитию, заступивший на утреннюю смену. Ирка молча, не вступая в какие-либо объяснения с неприятно удивленным дежурным, поднялась к себе в комнату, похмелилась остававшейся еще там свекольной самогонкой, после чего со спокойной душей отправилась на планерку, предварительно даже не подумав посмотреться в треснувшее пыльное зеркальце. Ее опухшим лицом, покрытым множеством лиловых разводьев синяков, в полной мере любовались коллеги, включая главного редактора.

Впрочем, Александр Иванович старался не задерживать на откровенно дремавшей Бобковой внимательного напряженного взгляда, совершенно справедливо полагая, что заведующая отделом «Астрал и Паранормал Района» далеко не самая большая его проблема на сегодняшний день. Он обязательно решит эту докучливую, как гнойная заноза, проблему, но «потом». «если, конечно, это пресловутое „потом“ когда-нибудь наступит!» – машинально подумал Малеванный и криво усмехнулся, пройдясь нехорошим оценивающим взглядом по хмурым и бледным лицам сотрудников вверенной ему газеты. Крайне неприятное выражение во взгляде главного редактора вызывали не подчиненные, а складывавшаяся в Районе ситуация. Он рассеянно посмотрел в раскрытые окна – туман уже почти без остатка растворился в золотистой синеве безоблачного и безветренного июльского утра, обещавшего чудесный день. Настроение у Малеванного, однако, нисколечко не поднялось. Решив больше не терзать себя мрачнейшими размышлениями, вызванными монопольным владением конфиденциальной пугающей информацией, Александр Иванович начал планерку:

– Итак, господа журналисты и журналистки – приступим! – произнес он дежурную фразу немного хриплым голосом курильщика со стажем, и выразительно посмотрев в глаза Константину Боровому, указал на него пальцем и устало подмигнул: «Дескать – начинай, Костя отчет о командировке!».

Костя смущенно прокашлялся в кулак и застенчиво спросил:

– Мне, Александр Иванович?

– Да, да – а кому же еще, как не тебе! – странновато усмехнулся главный редактор, глядя на Костю с отеческой нежностью, внезапно загоревшейся в усталых глазах.

– Хорошо! – Костя еще раз, как следует, прокашлялся в кулак и коротко поведал коллегам о результатах работы, проделанной им по ходу своей смертельно опасной командировки:

– Прошу всех внимания! Довожу до вашего сведения, что я, Константин Боровой, корреспондент отдела «Паталогии Районного Животноводства» газеты «Хроника Пикирующего Района», прошедшей ночью находился в плановом «командировочном сне» (большинство присутствующих посмотрело на Борового с откровенным изумлением) на традиционном ежегодном Балу Прессы Реального Мира. Могу сразу сказать, что Тени, отбрасываемые им, сделались еще более густыми и безнадежными. Над Пикирующим районом собрались гигантские Тучи Лжи, что, как все вы прекрасно знаете, обязательно приведет к непредсказуемым последствиям в самое ближайшее время. То есть, работы у нас добавится!

Пожалуй, все, что я хотел сказать устно и публично. Желающие ознакомиться подробнее, могут прочитать мой письменный отчет, который будет готов к вечеру. Вопросы есть?

– На каком основании, Константин, ты посчитал, что над Районом в ближайшее время сгустятся Тучи Лжи?! – спросила Борового заведующая отделом «Патологии Районного Растениеводства», бывшая агроном, сорокалетняя «разведенка», отчаянная одноглазая Ирина Сергеевна Пулерманн, несмотря на одноглазие, а, может быть, и благодаря ему, до сих пор не потерявшая своеобразной привлекательности. Костя Боровой, кстати сказать, ей нравился, как и большинству женщин редакции. И свой вопрос Ирина Сергеевна задала не столько из-за желания обязательно получить на него ответ, сколько в силу бушевавшего в ней «либидо», платонически прикрашенного нежным чувством по отношению к Боровому. Что касается Кости, то ему импонировала чисто мальчишеская импульсивность, составлявшая основу сильного и непростого характера Пулерманн, но ее эгосексуальная навязчивость иногда сильно его раздражала, поэтому он ответил Ирине Сергеевне не то чтобы грубо, но и не особенно вежливо, с плохо скрываемыми нотками специфической иронии:

– Из этих Туч, Ирина Сергеевна, уже, видимо, сегодня, прольются обильные плодородные ливни на пшеничные нивы Района и любвеобильное сердце ваше возрадуется при виде поднимающихся на глазах золотистых колосьев, чьи зерна перемелются в тоскливую и страшную муку цвета мокрого цемента. Не вам, Ирина Сергеевна задавать столь наивные и нелепые вопросы. А чтобы вам сделалось понятней моя категоричность, то довожу до вашего сведения, что наше, так сказать, информационное светило получило первую премию в номинации «Самая правдивая газета края»!

Боровой замолчал, глядя с мрачным победным удовлетворением на Пулерманн. Но та, как видно, ничуть не смутилась и продолжала смотреть на Борового с оценивающей, чуть-чуть загадочной улыбкой.

В раскрытое окно, басовито жужжа, влетел гигантский шершень – «пчелиный волк», и задумчиво принялся кружиться под самым потолком вокруг люстры, прямо над креслом главного редактора. Это, пожалуй, было, тем редчайшим случаем, когда появление пятнадцатисантиметрового смертельно ядовитого шершня в общественном месте оказалось, как нельзя более кстати – чудовищное насекомое отвлекло на себя внимание сорока раздраженных, нервно очень напряженных людей, разрядив, тем самым, накопившуюся в кабинете предгрозовую атмосферу.

Александр Иванович все-таки любил жизнь даже в условиях Пикирующего Района и, понаблюдав некоторое время за постепенно снижавшимся «пчелиным волком», решил не испытывать судьбу и неторопливыми выверенными движениями достал из внутреннего кармана пиджака эксклюзивную рогатку, с которой никогда не расставался. Из бокового кармана пиджака Александр Иванович вынул полиэтиленовый пакетик, наполненный стальными шариками полусантиметрового диаметра.

Заведующие отделами и простые корреспонденты заворожено следили за хладнокровными и четкими действиями главного редактора и, одновременно – за фигурами высшего пилотажа, исполняемые шершнем-убийцей.

Александр Иванович высыпал два шарика на раскрытую ладонь, полиэтиленовый пакетик с оставшимися боеприпасами убрал обратно в боковой карман пиджака. Обоими шариками он зарядил рогатку и, натянув резинку, тщательно прицелился в злое и наглое насекомое, переполненное дурными намерениями. Шершень, по всей видимости, почувствовал, что его собираются жестоко убить, и немедленно ушел в глубокое пике, нацелив смертоносное жало на лысоватое темя врага. Александр Иванович отпустил туго натянутую резинку. Один шарик оторвал «пчелиному волку» глазастую голову, и массивное полосатое туловище, завращавшись по хаотической траектории, звучно шлепнулось прямо на рабочий стол главного редактора. Второй шарик, причудливою волею противоестественно столкнувшихся равнодействующих сил инерции, полетел совсем в другую сторону от приговоренного шершня – преодолев за сотую долю секунды полтора десятка метров, он точно стукнул дремавшую Ирину Бобкову прямо в середину ее низкого лба, неряшливо прикрытого грязными беспорядочными прядями редкой челки. Ирка коротко ойкнула и кувыркнулась вместе со стулом через голову, смешно задрав кверху толстые короткие ноги (хорошо, что она все время ходила в джинсах, а не в юбке), вызвав невольный дружный смех всех без исключения сотрудников редакции. Тем более что стальной неугомонный шарик метко срикошетировал от крепкого лба Бобковой прямо по, и без того разрушаемым ураганным кариесом, зубам, сидевшего непосредственно напротив заведующей «паранормальным отделом», редактора «отдела районной поэзии» Юрия Ширяева. Расколов два зуба главному поэту Района, шарик наконец-то растерял весь запас кинетической энергии и свалился на пол, закатившись в какую-то незаметную щель между досками. Другими словами, меткий, виртуозный, даже можно сказать, выстрел главного редактора имел очень «смешные» последствия и, в целом, общее настроение сотрудников поднялось. Не смешно было, естественно, лишь Бобковой, Ширяеву и самому виновнику «торжества» – убитому шершню. Обезглавленное тельце трагически погибшего насекомого конвульсивно содрогалось еще минуты полторы, и из черной иглы жала щедро брызгал мутный белесый яд, на глазах Малеванного разъедающий лакированную поверхность его рабочего стола. В местах соприкосновения шершневого яда с лаковым покрытием раздавалось слабое шипение, и вертикально вверх поднимались едва заметные струйки желтоватого, едко пахнувшего, пара. Именно благодаря невольному созерцанию ядовитых останков шершня, Александр Иванович резко оборвал смех (внутренне он, конечно же, был очень доволен столь фантастически удачному выстрелу, безусловно, относящемуся к разряду тех, про которые говорят: «одним выстрелом двух зайцев…) и резким тоном, без каких-либо намеков на обходительность и предупредительность, с какими воспитанные люди обычно обращаются к давно больным или только что раненым, спросил у неприятно кривлявшегося Ширяева, ответственного за санитарно-эпидемиологическое состояние помещения редакции и сопутствующих хозяйственных построек:

– Юрий Бедмондович – откуда взялся этот шершень?! Вы же клятвенно утверждали не так давно, что лично обнаружили гнездо на чердаке здания редакции и уничтожили его вместе с обитателями!

Юрий Бедмондович выплюнул обломки зубов себе на ладонь, несколько секунд смотрел на них с бесконечно горьким сожалением, и создавалось впечатление, что вопроса главного редактора он словно бы не слышал. И только, когда тот вторично демонстративно зарядил свою, не знавшую промахов, рогатку, глава Районной Поэзии злобно прошепелявил в ответ:

– Я, Александр Иванович, за всех районных шершней не в ответе! Наших, что на чердаке жили, я сжег – полредакции подтвердить могут! А этот, откуда взялся, так кроме него самого, по моему, вам никто и не сказал бы! Этот здоровенный какой-то, наши редакционные раза в полтора его меньше были!

Тут объяснения Ширяева прервала очнувшаяся Бобкова, до сих пор лежавшая на лопатках, задрав ноги вертикально вверх. Она пришла в сознание и первым делом громко и грязно выругалась, с грохотом уронив короткие, но тяжелые ноги на пол. Затем ей удалось встать на колени в молитвенной позе, и все сотрудники газеты увидели, что лоб заведующей отделом «Астрал и Паранормал Района» украсила огромная багрово-синюшная шишка.

– … Тиран вы, Александр Иванович – издеватель!!! – с ненавистью прохрипела Бобкова, обращаясь к главному редактору.

Дальше она еще что-то хотела сказать в том же духе, но Александр Иванович, что есть силушки шарахнул костистым волосатым кулаком по столу (подпрыгнули стопки рукописей, в беспорядке разбросанные фломастеры и авторучки, обезглавленный полосатый труп шершня, продолжавший сочиться ядом), подскочил на ноги и рявкнул:

– Замолчи, проклятая пьяница, иначе я тебя не уволю, а просто убью!!! Вы все прекрасно знаете об объеме моих полномочий, и ты, Бобкова – в первую очередь!!! И то, что я доведу сейчас до вашего сведения, касается не только горькой пьяницы и хронической нарушительницы трудовой дисциплины и правил техники безопасности Ирины Владиславовны Бобковой, но и всех остальных сотрудников газеты «Хроника Пикирующего Района»!!! Но, тем не менее, слушать меня сейчас очень внимательно должна, прежде всего, кандидат номер один на смертную казнь через расстрел из рогатки, Ирина Бобкова!

Ты, судя по состоянию твоей рожи, пила беспробудно все выходные! А за эти выходные, то есть за два последних прошедших дня – субботу и воскресенье, в нашем районе погибло и умерло естественной, а может, противоестественной смертью сто тридцать два человека, из них – двадцать восемь больных одиноких старушек! Эти старушки, как не трудно догадаться, умерли от элементарного систематического недоедания или, говоря без фальшивой этической маскировки, от элементарного голода!

В те минуты, когда заведующая целым отделом нашей газеты вливала в свою ненасытную луженую глотку полстакана восьмидесятиградусного свекольного самогона, какая-нибудь девяностолетняя Матрена Ивановна из села Будилово испускала последний выдох, не имея больше возможности сделать очередной, так необходимый для продолжения жизни, вдох. И смерть ее наступила в пустом тоскливом пыльном доме, почти свободном от мебели и в условиях полного, классического одиночества! Ты наслаждалась одуряющим шумом в своей голове, вызванным свекольным самогоном, а Матрена Ивановна в смертной муке пыталась ясно представить образы давно умершего любимого мужа и погибших на войне сыновей! Хоть одна твоя статья, Бобкова пошла кому-нибудь на пользу из сорока семи тысяч несчастных жителей нашего Района, облегчила физические страдания и душевные муки больным и старикам?!?!?! Я думаю, что – нет!!!

Ты упорно ищешь причины множества ужасных районных проблем в коварных происках злобных потусторонних сил, но тебе в башку ни разу не пришла простая и добрая мысль – взять пачку чаю, немного сахару, полкило бубликов и съездить с этими нехитрыми подарками в гости к какой-нибудь вот такой вот одинокой старенькой Матрене Ивановне. По человечески поговорить с ней, расспросить о бедах, о детях и внуках, о других проблемах, посочувствовать и пообещать при расставании периодически приезжать в гости. Намного легче бы сделалось старушке после подобного визита, поверь мне на слово!

И, вообще, не вас же мне учить и в тысячный раз повторять о том, что для многих и многих жителей Пикирующего Района именно наша газета является единственным окошком, какое можно раскрыть и заглянуть в мир, если не радости, то хоть какой-нибудь надежды на лучшее. Не хочу далдонить прописные азбучные истины, но никогда не забывайте главного – все вы на переднем крае борьбы с Вселенской Ложью, являющейся злейшим и, безусловно, смертельным врагом, как нашей Газеты, так и всего нашего Района! Следовательно, мы, сотрудники Газеты, обязаны выглядеть, как бесстрашные, кристально честные носители Правды, а не как какие-нибудь опустившиеся «профурсовки» вроде Бобковой! Никто из нас не имеет права перестать уверовать в обязательное написание Золотой Статьи Спасения! Кто-нибудь да непременно напишет, не может не написать! – Александр Иванович заметно разволновался и вынужден был прерваться на несколько секунд, но пару раз кашлянув в кулак, он продолжил уже в более прагматичном ключе:

– Так, я – не живодер, не палач, не убийца и садист, поэтому тебе, Ирина Владиславовна даю последний шанс остаться работать в Редакции! Сейчас ты пойдешь, проспишься, сделай там, на рожу какие-нибудь примочки, чтобы на людях не стыдно было показаться и Газету не позорить! Та что, завтрашний номер остается пока без твоих материалов…

– Да у меня готово все, Александр Иванович! – обиженно прервала главного редактора всхлипывающая Бобкова. – И все материалы —сенсационны! Я никогда не халявлю, и вы это прекрасно знаете! Сегодня ночью я видела во плоти и крови настоящих «коридорных чертей»! (Боровой и Виноградов не смогли при этих словах Бобковой сдержать кривых ухмылок)

– Все, все, все, Ирина! – торопливо проговорил Малеванный, умоляюще подняв руки кверху. – Потом, потом, Ирина – не сейчас! Сейчас мне некогда заниматься пустяками! Иди, отдыхай, а нам нужно проводить планерку! Работать нам нужно, а не самогонку пить! Все – свободна!

Ширяев подскочил со своего стула, подбежал к Бобковой, помог ей подняться, и, бережно поддерживая под локоть, вывел в коридор. Возможно, он там поцеловал ее коротко в щечку на прощанье, порекомендовал побыстрее добраться до общежития и, действительно, лечь спать, пообещав, что скоро придет к ней в гости и обязательно что-нибудь принесет с собой похмелиться. А, возможно, что все у них получилось не так романтично, но не суть, как говорится, важно – через минуту Ширяев вернулся в кабинет главного редактора заметно повеселевшим, словно бы не ему только что сломали два передних зуба. Он тихонько сел на свое место и внимательно принялся слушать Малеванного. А Малеванный что-то горячо и вдохновенно втолковывал благодарным слушателям о необходимости строгого соблюдения трудовой дисциплины, как основного залога возможности написания когда-нибудь в ближайшем обозримом будущем Золотой Статьи Спасения.

Кстати сказать, Костя Боровой не очень внимательно вслушивался в эмоциональную речь главного редактора. Косте внезапно вспомнилась та девушка оттуда – из «Командировочного Сна». Кажется, ее звали Лариса. Как-то ненавязчиво она вспомнилась, словно бы сквозь туманные полупрозрачные слюдяные наслоения пространства и времени проступили нежные черты ее лица, внимательные изучающие глаза, цвета перезрелых лесных орехов, мелодичные звуки вежливого, хорошо поставленного голоса. Костя невольно улыбнулся слабой мечтательной улыбкой. По таинственной полости души сладкой ароматной патокой разлилось странное, необъяснимое и совсем незнакомое чувство. Чувство немного почему-то пугало, но ощущая его, Костя испытывал легкую светлую радость, ранее совсем ему неведомую…

… – Боровой! – услышав свою фамилию, произнесенную главным редактором громко и как-то скрипуче, что ли, словно бы куском пенопласта с силой провели по пыльному стеклу, он очнулся от красивых загадочных грез и тоскливо посмотрел в аскетическое лицо Малеванного, украшенное большими роговыми очками.

– Ты тоже, что ли пьяный или влюбился?! – Александр Иванович смотрел на Костю с добродушной проницательностью пожилого опытного ловеласа, за плечами которого вдоль обочины долгого жизненного пути валялись останки не менее шести десятков побежденных и полностью разгромленных им красивых и нежных женских судеб и душ.

– Нет, нет! – Костя заметно смутился, как будто главный редактор поймал его в помещении редакционного туалета за занятием мастурбацией. – Я слушаю вас очень внимательно, Александр Иванович!

– Отлично! – Александр Иванович перестал добродушно и снисходительно улыбаться. – Сегодня ты отправляешься в Жабомоево, и к началу ночной верстки материал о Лошадях-Убийцах должен быть полностью отредактирован! Это будет сделано?!

– Безусловно – можете полностью положиться на мое слово, Александр Иванович!

– Так, с тобой тогда все ясно! – удовлетворенно произнес главный редактор и сфокусировав цепкий взгляд на заведующей отдела «Патологии Районного Растениеводства», строго поинтересовался у нее: – Ирина Сергеевна – наши читатели в завтрашнем номере смогут наконец-то узнать правду о «подловатой пшенице» и «субирайтах»?!

– У меня, практически, все готово Александр Иванович! – уверенно ответила Ирина Сергеевна Пулерманн, вызывающе сверкнув на главного редактора единственным правым глазом (второй глаз у Ирины Сергеевны, разумеется, являлся левым, но она его потеряла два года назад одной лунной августовской ночью во время сбора сенсационного материала среди бескрайних плантаций кроваво-красных сочных помидор, растущих на склонах знаменитых Кудыкиных Гор). – До четырех часов я сделаю последний необходимый штрих – возьму интервью у бригадира комбайнеров Акуловского РАПО Гапеля и, как говорится, «дело в шляпе»! – и Пулерманн позволила себе улыбнуться.

– Я вам верю, Ирина Сергеевна! – без улыбки вынес свой вердикт, Малеванный и, предварительно озабоченно посмотрев на циферблат ручных часов, назвал следующую фамилию: – Фомченко!

– Я, Александр Иванович!

– Не придуривайся, Фомченко – мы не в армии! Говори – ты нашел способ остановить, а, главное, попасть внутрь «бешеной электрички»?!

Заведующий отделом «Патологии Районных Инфраструктур» Алексей Фомченко, прежде чем ответить на прямо поставленный вопрос, несколько замялся, но все-таки ответил без характерных для себя уверток:

– Таких гарантий я не могу дать, Александр Иванович!

– Ты же недавно говорил мне совсем обратное, Леша! – создалось ощущение, что ответ Фомченко разозлил Александра Ивановича не на шутку. – Командир Района мне каждый день звонит, каждый, Леша, и задает один и тот же вопрос: «Когда наконец-то, Александр Иванович, ваши хваленые журналисты изобретут способ останавливать «бешеные электрички»?!

«Мы же не машинисты, в конце – то концов!!!» – раздраженно подумал мрачнеющий с каждой секундой Фомченко, а вслух сказал:

– Сегодня в двадцать три ноль-ноль на перегоне Мертвая Голова весь мой отдел в полном составе будет встречать «бешеный электропоезд» номер шесть тысяч четыреста шестьдесят восьмой по схеме, предложенной бабушкой Дубановой!

– Ты веришь этой маразматичке?!

– Боюсь, что больше мне ничего не остается! – Алексей широко развел руками. – Если произойдет очередная осечка, я пишу заявление об увольнении, Александр Иванович!

Малеванный хмуро посмотрел на Фомченко, и некоторое время задумчиво барабанил пальцами по поверхности стола. Причем подушечки пальцев ударялись в непосредственной близости от продолжавшего конвульсивно содрогаться полосатого трупа шершня-убийцы. Фомченко внутренне напрягся, ожидая от непредсказуемого главного редактора чего угодно. Но тот выплеснул весь запас накопившегося в нем негодования, сконцентрировав его в сильном щелчке по трупу шершня средним пальцем правой руки. Щелчок оказался более чем сильным – останки насекомого пролетели по дуге метра три с половиной и упали на самый край подоконника, где, покачавшись несколько секунд на ненадежной грани вселенского равновесия, вывалились в гостеприимные объятия внешнего мира, легко и безболезненно способного переварить без остатка материальное выражение любого лика смерти. Сорок человек, присутствовавшие на планерке, молча проводили последний кратковременный полет в раскрытое окно шершня-убийцы.

– Всех нас скоро может постигнуть судьба вот этого вот шершня, если мы будем плохо работать! – неожиданно произнес главный редактор и пророчески подмигнул своим подчиненным сразу обоими глазами, которые, скажем, в отличие от Пулерманн, у него были пока целы.

Помолчав несколько секунд, Александр Иванович несколько отрешенным движением откинулся на спинку кресла и, не совсем ясно почему, резко упавшим голосом сухо, сугубо по-деловому, распорядился:

– Так, время уходит, мне скоро нужно в Администрацию. У нас там сегодня Паркиориц проводит Большое Совещание расширенного состава и речь там запросто может пойти о… В общем, возможно, вы, товарищи и сами догадываетесь, о чем там запросто может пойти речь – о самом наболевшем и жизненно важном!.. Поэтому давайте поспешите – в алфавитном порядке отчитываются заведующие отделами. Регламент – пять минут и шабаш! Виноградов – начинай!

Заведующий отделом «Патологии Районного Животноводства» нехотя поднялся и слегка заплетающимся языком (киргизский портвейн «Жасорат» продолжал циркулировать у него в крови) принялся рассказывать о рабочих планах на сегодняшний день сотрудников вверенного ему отдела.

Костя Боровой поначалу пытался следить за ходом мыслей своего непосредственного начальника и узнать о тех рабочих планах, которые он предполагал сегодня осуществить, но, помимо воли, перед глазами Кости вновь возникло оригинально изваянное кудесницей-природой лицо Ларисы -журналистки из «командировочного сна». Он совсем перестал слушать Виноградова и вскоре уже знал, что ему необходимо предпринять в ближайшие же сутки: во что бы то ни стало попасть обратно в тот же самый «командировочный сон». Там он не доделал чего-то очень и очень важного, о чем-то не договорил с Ларисой, чего-то не дослушал и сам кое-чего не досказал. Его там обязательно должны были услышать – в Том Мире. Не здесь. Здесь от того, что он пишет исключительно правду, ничуть ее не приукрашивая, никому из читателей не становится легче, да и, в принципе, не может стать легче. Он решил дождаться окончания планерки и с глазу на глаз переговорить с главным редактором на тему вторичного «командировочного сна», в который, как он считал, ему необходимо было отправиться не позднее сегодняшней ночи…