Читать книгу Дождливая пьеса - Алексей Рябчиков - Страница 3

Раскат грома оглушает город, сквозь стеклянную дверь метро Дмитрий видит зигзаг молнии, разрезавший небо.

Он замирает, вспоминая разные страшные истории про молнию, потом толкает дверь и выбегает под проливной дождь.

На улице темно от черных туч. Ветер бушует наравне с дождем, пытаясь сорвать дорожные знаки. Прохожие попрятались в магазины, там их молния точно не достанет.

Пробежав на красный свет, проезжую часть, он вступает на мост и напрягает все свои оставшиеся силы. Сейчас главное не сбавлять бег.

Виктор конечно был богат, но никогда не показывал это богатство на людях. И для этого, пожалуй, была всего одна причина. Он знал, что ребята с улицы всегда выбирают самые богатые машины, самые дорогие костюмы и самые сверкающие украшения – Они сначала калечат и убивают, а только потом разбираются в личности жертвы.

Полностью тонированное белое рено, на каких обычно разъезжают таксисты, стояло во дворе больницы на парковке для клиентов. Машин других клиентов было не много, так как большинство предпочитают посещать больницы до обеда.

Из-за угла вышел Павел. На ходу он втянул в себя весь дым, какой еще могла отдать ему сигарета и выбросил окурок. Потом он остановился, повернул голову вправо и скосил глаза назад. Немного постоял так и подошел к рено, сел на переднее сиденье.

Виктор сидел за рулем. Это был мужчина за пятьдесят, с короткими черными волосами, на висках белела седина. Его лицо было обычным лицом средне статистического человека этого возраста, одет он был точно так же – синие джинсы, кофта и светлая осенняя куртка. Но его глаза… Именно они показывали всю власть хозяина над другими. Как только они видели собеседника то тут же начинали смотреть на него не переставая, чем вводили последнего в замешательство. Вот и сейчас Виктор посмотрел на Павла, словно пытался прочитать на его лбу маленькие надписи.

– Все в шпиона не наиграешься? – проговорил Виктор.

– Мало ли чего – ответил Павел. Его взгляд смотрел вперед, он даже не думал повернуть его к собеседнику.

– Бывало у тебя – выждав паузу, сказал Виктор – Что вот ты чувствуешь, что что-то вечером пойдет не так.

– Нет.

– А у меня сейчас такое чувство. Я думаю, что Лист испортит сегодняшнее ограбление выставки. В последнее время он стал себя вести неподобающе, дерзил, противился. А тут еще зачем-то завалил Руслана.

– Он в курсе ограбления?

– Ты издеваешься? – почти выкрикнул Виктор – Я тут сижу рассказываю о переживаниях… Хе… А ты такой… Конечно блин он в курсе.

– А че ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты постоял у входа на выставку, и если что схватил бы Листа. Предсказываю твой вопрос. Он их знает в лицо.

– И меня он видел.

– Не строй передо мной дурачка. Ты же сам прекрасно знаешь, что невозможно вспомнить лицо человека по одной встречи.

– Только валить я его не буду – Павел посмотрел на Виктора.

– И не надо.

Дмитрий вбегает под навес, и тяжело дыша, останавливается. Немного подождав, пока дыхание восстановится, он заходит в здание.

Народу много. Мужчины, женщины, пары – все бродят, рассматривая картины. Некоторые с очень умным видом, стоят возле непонятного рисунка и рассуждают об его значение, другие любуются пейзажами, говоря, что видели точно такой же в таком то году.

Дмитрий сдает мокрую куртку в гардероб, потом ищет глазами Анну. Вот она, разговаривает с каким-то парнем. Она видит Дмитрия, и поднимает вверх два пальца.

«Две минуты».

Потом переворачивает их и шевелит.

«Подойду к тебе»

Дмитрий кивает, осматривается и идет направо. Кажется, вчера он пропустил эти картины.

Первая картина, которая попадается ему на глаза. Голубой фон, на нем красная ваза с черной прерывистой полоской.

«Эту вазу, её разбили и склеили. Но зачем склеивать осколки?»

Начинает играть музыка. Она медленно заполняет все пространство зала, а говор людей затихает.

Удары по клавишам пианино, скрипка, удары. И наконец, громко начинает играть вторая скрипка. Она напевает всеми знакомую мелодию.

– Сегодня народу на удивление много – говорит Алена, подойдя к нему.

– Это Моцарт?

– Вот и снова встает вечный вопрос. Что важнее помнить, создателя или его творение.

– Моцарта итак все знают.

– Это не Моцарт. Это Адажио Альбиони. Ну конечно это не он её написал, так говорят. Якобы эти ноты нашел какой-то мужик в двадцатом веке, и говорит, что она якобы принадлежит Альбионе, он её написал перед смертью. Глупая легенда, я думаю этому мужику просто не хватило смелости признаться, что она его, и он придумал все это. Однако, кто бы её не написал, она меня всегда наводит на мысли о жизни и смерти. Знаешь, садишься включаешь её и понеслось, словно плюс и минус. Сначала хорошо, потом резко плохо и снова хорошо. Она играет чувствами. Мы вот подумали с Аней, что она заставит людей сильнее погрузиться в наши картины.

Крупные капли дождя капают перед его лицом. Павел стоит за углом под навесом одноэтажного здания, которое находится напротив входа в выставку. Он курит, а холодный ветер пронизывает его одежду насквозь.

Не успел Дмитрий отвязаться от Алены и подойти к другой картине в разноцветных красках, как к нему подходит Аня.

– Как тебе тут? – она пытается казаться доброй хозяйкой, и у нее это получается. Во всяком случае, он верит её словам и начинает рассказывать о своих мыслях про картины. Но она видит, что его глаза бегают, будто он врет. А он не врет, просто говоря об одном, его мысли о другом:

«Выходи за меня… Помнишь …. Помнишь мы говорили».

– Помнишь мы говорили – Дмитрий резко меняет тему разговора – о гражданском браке на крыше тогда.

– Ну…

– Я – он не дает ей закончит, боится потерять запал – хочу создать с тобой семью, выходи за меня… Только прости, я еще не купил кольца, думаю это не слишком важно… Но если хочешь…

Он пытается ей рассказать ситуацию из сериала, когда главный герой делал предложение своей девушки два раза, так как в первый раз кольцо не подошло. А она смотрит ему в глаза. В добрые полные любви к ней глаза, которые немного слезятся от волнения. Её глаза печальны, она то и дело отводит их, боится, что он прочитает в них горестный ответ на свое предложение.

Все ещё играет музыка, скрипка на второй раз начинает петь…

Резко или даже неожиданно, как веревка с грузом, которой осталось совсем немного продержать вес, всё обрывается…

Звук выстрела проносится по залу, за ним следует звук удара чего-то тяжелого об пол. Крик людей перед опасностью смерти смешивается со скрипкой. И именно это совокупность звуков окатывает, словно холодная вода, Анну и Дмитрия. Они оба разворачиваются, в глазах Анны медленно растет страх, и она открывает рот, чтобы закричать.

– Тихо всем – громким криком останавливает её парень в маске и черной одежде. На его руках белые хирургически перчатки, в которых он держит пистолет, направленный вверх. Двое других точно в такой же одежде, бегут к ящику.

– Лицом в пол всем без исключения. – уже спокойно продолжает он – Беременным, кормящим, ветеранам. Всем! Мы не хотим проблем, вы не хотите проблем. И я думаю никому не стоит повторять ошибки вот того гражданина. Сначала мы возьмем деньги в ящике, а уже потом, мой дорогой друг, соберет ваши ценности… И это, пусть играет музыка. Она придает эпичности.

Постепенно, как снижается темп музыки, так люди, пренебрегая брезгливостью, падают на пол, кто-то даже кладет нос на грязный пол.

Все легли, кроме Дмитрия. Он остается стоять, словно большое дерево в пустом поле. Аня дергает его за штанину.

– У нас тут герой – парень с пистолетом крутит головой, потом направляет ствол на Дмитрия – Или ты хочешь сразу сдать свои ценности? Ты попутал, сначала ящик, потом вас. Просто ляжь и будешь цел – он подходит к Дмитрию и упирает дуло пистолет в его лоб – Ляжь на пол!

Двое других собирают мелкие купюры из ящика в пакеты.

– Это ведь не кино, это жизнь – говорит парень – Тут не получится так, что ты вдруг завалишь трех парней с пушками. Это просто нереально! Ты скорее увидишь черный свет перед глазами. Но думаю больно не будет… Какого хрена ты стоишь? Обкурился что ли?

Он пристально смотрит на Дмитрия, потом на мгновение скашивает глаза вправо, чтобы посмотреть на товарищей.

Дмитрий двумя руками бьет по его руке с пистолетом, та отлетает в сторону, раздается выстрел. Один из парней, возле ящика, замирает, а потом бьется головой об пол. Второй выхватывает пушку.

После удара руками, Дима тут же бьет его ногой в пах, тот загибается, а Дмитрий хватает его за руку с пистолетом, завязывается возня.

Раздаются еще выстрелы. Дмитрий чувствует острую боль в ноге, словно её насквозь проткнуло нечто горячее. И в это же время хватка его соперника ослабевает, с его головы падают капли крови.

Третий смотрит на труп товарища возле своих ног, потом на другой труп, падающий на пол и на причину их смерти. Он бросает пистолет, хватает собранные сумки с деньгами и убегает.

Боль жгет рану в ноге, перед глазами Дмитрия плывут звездочки, появляется темнота, и он падает на пол возле своего соперника.

Раздается еще один выстрел. Пуля пролетает над всем залом и застревает в пандусе прямо под картиной Ани «Непонятная любовь».

На ней изображено три человечка, руки и ноги просто полоски, туловище в виде треугольника, а голова круглая. Они стоят в ряд. Первый держит за руки второго, а второй смотрит на третьего. Создается ощущение, что-либо средний смотрит на правого, но любит левого, либо он держит левого, но любит правого.

Почему-то взгляд Ани задерживает на этой картине, и только поняв, что все уже давно закончено, она подскакивает и смотрит, как Диме оказывают первую помощь.

Павел видит, как из дверей выставки выбегает человек и бежит в сторону моста. Тут же с другой стороны раздаются полицейские сирены.

– Слишком быстро – шепчет сам себе Павел и медленно уходит в третью сторону.

Телевизионный кадр.

Толстая женщина на фоне здания выставки, снизу слева надпись: Галина Елунина. Инженер связи.

– Да – говорит она – Это был шок. Врываются, стреляют. Я до этого-то звуки выстрела слышала только в телевизоре, а тут прямо уши закладывает. А этот молодой мужчина не испугался. Он как в боевики раз-два и всех их побил, и нас спас. Подождите, давайте переснимем, я хочу это по-другому сказать…

Иван смотрит на эти кадры по телевизору в полупустом баре. Это толстый молодой парень в очках. Он пишет статьи для интернет изданий.

Меняется кадр, снова показывают кадры ограбления выставки с камер.

– Похоже на цирк – рассуждает Иван вслух и отпивает пива из бокала.

– Что? – спрашивает у него рядом сидящей парень, лет тридцати.

– Да говорю похоже на цирк. Представление. Неужели кто-то в это поверит. На него направили пистолет, а он не упал. Почему?

– Ну а ты как думаешь?

– Думаю все это было подстроено. Может пиар ход такой. Сейчас на что только не идут ради рекламы.

– Не думаю, что это реклама – вмешивается в разговор толстый бармен – Два трупа.

– Ну а что тогда? – говорит Иван и наклоняется вперед – На него наставили ствол, а он стоял. Ради чего спрашивается. Я бы лично лег, а ты?

На экране появляется худой мужчина с усами. Надпись снизу слева: Владимир Потапов. Тренер.

– Кукуру – говорит он и сжимает руку в кулаке – Знаете, что это? Это яйца по-итальянски. У этого парня железные кукуру. Он герой. Это не вымышленный супермен откуда-то оттуда, он настоящий. Так разделался с грабителями.

– Почему вы так не сделали? – раздается женский голос за кадром.

Этот вопрос застает мужчину врасплох.

– Я? – говорит он и немного думает – Он стоял ближе к ним, а я был в дальнем углу. Расстояние не то. Но он герой с железными кукуру.

Людмила с полной решительностью толкает дверь маленького кабинета в здание выставки. Там на столе стоит телевизор, немного правее висит аппаратура для воспроизведения в большом зале музыки, а немного левее от входа на подоконнике сидит Игорь.

– Я возьму это дело – говорит она, закрывая дверь.

– По-моему он путает – произносит он, смотря в телевизор – яйца по-итальянски – кокко.

– Ты про что?

– Да мужик сейчас в новостях перевел яйца на итальянский, как кукуру. А по-моему это кокко.

– Причем здесь яйца. Это шумное дело, я возьму его.

– Да погоди ты – Игорь машет рукой и слезает с подоконника, он идет к телевизору и выключает его – запись то видела?

– Ну да пару раз в интернете посмотрела.

– Что ты мне про неё скажешь?

– Понятие не имею – отвечает Людмила – Она могла попасть к журналистам любыми путями. В конце концов они даже могли её украсть.

– Да я не про это! Что ты думаешь о ее содержание?

– Ааа о герое?

– Да.

– Скажу так, это все очень очень странно. На него наставили пистолет, а он не упал. Почему?

– Вот и у меня такой же вопрос. В общем уговор один. Прежде чем доносить репортерам результаты расследование, сначала все расскажешь мне.

– Но при любом раскладе интервью я им дам.

– Ладно… дело твое.

– Спасибо – улыбается она и открывает дверь, потом замирает, оборачивается и произносит – Коноли.

– Что?

– Яйца по-итальяски – коноли.

На экране молодая девушка. Надпись слева: Екатерина Кузеванова. Студенка.

– Все произошло очень неожиданно. Выстрелы, стрельба… Я сразу же упала на пол. Ничего не видела. Было страшно. А мальчик, он молодец, если бы не он…

Паша поднимается по ступенькам домой. В руках у него пакет с шоколадным мороженым. Алина, дочка, перед его уходом попросила купить шоколадное мороженое, и он пробежал четыре супермаркета в его поисках. Звонит маленький сотовый. Павел останавливается на первом этаже, закуривает и только потом берет трубку.

– Слушаю

– Я смотрю, ты не собираешься мне звонить – звучит голос Виктора в трубке.

– Ты разве еще все не видел в телевизоре? Нового я ничего не скажу. Листа не было, никого посторонних не было. Но полиция приехала слишком быстро.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Пока еще ничего. Пока это только факт.

– Понял. Завтра утром возле парка. И кстати познакомлю тебя с новым связным.

Связь обрывается, Павел начинает идти дальше. Его шаги медленные и словно подчинены какому-то только ему понятному ритму. На третьем этаже он выбрасывает сигарету на бетонный пол подъезда, зажевывает её вкус мятной жвачкой и открывает дверь ключом.

Он сразу замечает тишину. Нет, конечно до его ушей доносится звук включенного телевизора, но он не слышит скрипа дивана, шагов жены, хруста чипсов, чайника. Лишь яркий свет во всех комнатах и звук телевизора. Будто хозяева квартиры просто испарились, а бытовая техника и свет продолжают жить своей жизнью.

Он, не раздеваясь, проходит в зал. Расстеленный диван дочки, ее любимый сериал про врачей по телевизору, только её самой нет.

На мгновение у него обрывается дыхание, он впадает в ступор, закрывает глаза, сжимает левый кулак, бросает пакет с мороженным на пол.

– Как она? – говорит он в сотовый телефон.

– Нормально – голос жены дрожит.

– Где вы?

– В гор. больнице. Не приезжай. Не надо.

К его горлу подкатывает ком. Он сжимает зубы, идет к холодильнику, достает водку, наливает, ставит бутылку на стол. Смотрит на жидкость в стакане. И тут вдруг понимает, что сейчас пить нельзя, Юля ждет его там. Он выключает свет и уходит.

На экране телевизора девушка. Надпись снизу: Марина Яхонтова. Менеджер.

– Мне не было страшно. Видите ли, когда я услышала выстрелы, то первая мысль была спрятаться. А тут дверь в каморку… чулан… в общем дверь с надписью служебный вход. Я ручку дернула, забежала туда и закрыла её за собой. Смотрю, а там телевизор, он показывает то, что происходит в зале. Ну я и решила все это снять на сотовый. Я, наверное, единственная, кто все видел полностью, не прячась.

Людмила заходит домой. Её встречают две подруги Темнота и Одиночество. От одной она избавляется быстро, просто включив во всей квартире свет. А вот от второй просто так не избавишься… Она представляет, что её сейчас выйдет встречать любимый молодой человек. Он улыбнется, обнимет её и спросит:

«Как дела?».

«Хорошо» – ответит она ему.

«Я гляжу ты устала, давай поухаживаю за тобой».

Но стоит тишина, лишь говор людей из соседней квартиры нарушает её. Он делает ее одиночество более трагичным.

«Они там живут нормально, а я»

Она начинает снимать верхнею одежду, попутно прокручивая в голове события ограбления и действия этого «героя». Но, наверное, она слишком сегодня вымоталась, так как мысли об ограбление бьются в стену жуткой тишины.

И чтобы избавиться от нее, она включает телевизор.

На экране показывают кадры сегодняшнего ограбления. Она переключает на другой канал – тоже самое. На третьем – тоже ограбление. Она бросает пульт на диван и идет на кухню.

Поставив разогревать быстро приготовленную еду в микроволновку, она наливает в бокал вина и делает глоток.

– Почему он не испугался? – говорит она, представляя квартиру своим собеседником – Жаль, что мне не дали сегодня поговорить с ним. После ранения, он конечно бы ляпнул что-нибудь такое. Они всегда ляпают, думают облегчить себе боль, а потом адвокаты доказывают, что в те моменты они были без сознания. И все-таки почему он не упал?…

Раздается сигнал микроволновки. Её ужин готов, но ей вдруг хочется принять ванну. Она затыкает отверстие ванны, включает воду, а сама представляет себя на месте этого парня.

Упала бы она на пол или нет? Скорее всего упала.

Она уже давно на практике поняла, что все, что показывается в фильмах про полицейских – как главный герой смеется в лицо пистолету – не бывает в жизни. Это надуманно. В жизни стреляют сразу без монологов и падают на землю без геройства.

Но почему он не упал?

Людмила берет с собой в ванну бутылку вина и бокал, по пути съедет кусочек сыра, раздевается и погружается в теплую воду, дверь ванной комнаты настежь открыта, все равно она здесь одна.

На экране телевизора женщина. Надпись снизу: Наталья Хамкина. Домохозяйка.

– Знаете, сегодня я обрела смелость. Потому что есть такие люди. Они герои. Вот полиция… Не знаю можно ли такое говорить… Но я боюсь полиции. Столько историй плохих про неё. На мой взгляд она не защищает, она просто для галочки. А вот этот парень, он дает смелости идти одной по ночной улице…

Паша неровным шагом ступает по белой плитки длинного больничного коридора. Сколько раз он уже здесь был?

Пять.

Семь.

Десять.

Но память вновь пытается запустить тот первый раз, и даже уже начинает всплывать картинка, но он видит свою жену. Ему кажется, что она постарела. Может всему виной её поза. Она, сгорбившись, сидит на жестком стуле в коридоре больницы, покачивается вперед-назад и смотрит в пол.

– Юль – шепчет он.

Она смотрит на него, встает. Он подходит к ней, а она, как очень уставший работник, повисает на нем, уткнувшись в плечо.