Читать книгу Сталин против Троцкого - Алексей Щербаков - Страница 11

Вылетев из семинарии, Иосиф Джугашвили оказался в пустоте. В Тифлисе ему были негде и не на что жить. Пришлось возвращаться в Гори.

«Ничего хорошего от встречи с матерью он не ждал, однако куда денешься! Действительно, прием дома ему был оказан такой, что пришлось прятаться от матери. Скрывался он за городом, в садах, куда товарищи приносили еду, а потом отправился в село Цроми, где проводил лето у отца-священника его друг Михаил Монаселидзе. Молодые люди были полны планов и надежд. Время от времени к ним наведывался Ладо, все вместе они обсуждали будущую работу в Тифлисе – как от просветительства, которое давно уже в зубах навязло, перейти наконец к делу. Зачем создавали рабочий актив – естествознание в воскресных школах изучать, что ли? Лето кончилось, и Иосиф вернулся в Тифлис. Революционной работы было предостаточно, а вот жить оказалось негде и не на что. Он ночевал у товарищей, перебивался случайными уроками. Но не имей сто рублей, а имей сто друзей – помог Вано Кецховели, который работал в Тифлисской физической обсерватории и там же жил (за этим громким названием скрывалась банальная метеорологическая станция). Он разделил с бездомным другом казенную комнату, а вскоре устроил его на работу в ту же обсерваторию. Потребности у Иосифа были очень скромные. Питался он чем придется, одежды было – только то, что на нем, так что биографы довольно легко датируют фотографии Сталина по тому, во что он на этих фотографиях одет. В первый год своего самостоятельного плавания по волнам революции он носил черную русскую блузу-косоворотку, старый коричневый плащ, русский картуз, жил, как уже говорилось, в комнатке при обсерватории, занимался пропагандой, но все чаще задавал себе вопрос: а для чего ему заниматься пропагандой? Что дальше?»

(Елена Прудникова)

Между тем, дела-то у социал-демократов были паршивыми. Как уже упоминалось, РСДРП как единая организация существовала только на бумаге. Лидеров всероссийского масштаба не было. Будущие вожди – В. И. Ульянов и Ю. О. Мартов пока что таковыми не являлись, к тому же они находились в ссылке. Тифлисская организация была одна из немногих реально действовавших партийных структур. Неудивительно, что там начались процессы, которые на общероссийском уровне проявятся много позже.

«В тифлисской организации назревал раскол между „старыми“ и „молодыми“ эсдеками. „Старики“ по-прежнему занимались просвещением рабочих и считали, что ничего другого делать пока не нужно, – эта группа во главе с Ноем Жордания впоследствии составит ядро меньшевистской организации Закавказья. „Молодые“, которыми руководил Ладо Кецховели, требовали перехода к активным действиям, у них было много нерастраченных сил, однако недостаточно влияния и авторитета, чтобы настоять на своем и направить организацию по выбранному ими пути. Споры продолжались и продолжались, и вот Coco, набравшись решимости, вынес этот „верхушечный“ конфликт на рассмотрение рабочих. Впрочем, этот шаг тоже никакой пользы не принес, кроме того, что у него отобрали кружок. Уж очень разные были весовые категории – „старики“ создали организацию, за ними был статус руководителей, опыт работы, они держали в руках финансирование. Если бы хоть одно выступление трудящихся, хотя бы одна забастовка, чтобы стронуть эту лавину. А там пойдет.»

(Елена Прудникова)

Причины этого конфликта понятны. Я уже упоминал о «золотом периоде охранки». Любому, кто не совсем дурак, было ясно: если начать активную деятельность, то на свободе долго не погуляешь. Заметут. Не всем хотелось в Сибирь. Так что, в отличие от Лейбы Бронштейна, Иосиф Джугашвили отлично понимал, на что идет.

Неугомонная молодежь «стариков» не послушала и перешла к активным действиям. Ладо Кецховели организовал-таки забастовку тифлисской конки, которая началась 1 января 1900 года. Ничего путного из этого не вышло. Дело не дошло даже до переговоров с администрацией. Полиция просто-напросто арестовала всех рабочих активистов. Ладо избежал ареста, но ему пришлось «делать ноги» в Баку.

Однако эсдеки не расстроились, а продолжили свою деятельность. И это принесло плоды. В начале июля остановилась табачная фабрика Сафарова, в конце – табачная фабрика Бозарджианца, в августе – завод Яралова и еще одна табачная фабрика. Потом дошла очередь и до хорошо знакомой Иосифу Джугашвили обувной фабрики Адельханова. 1 августа забастовали железнодорожные мастерские.

Не стоит думать, что социал-демократы всем этим непосредственно руководили. Вообще-то организовать забастовку на пустом месте невозможно. Ведь для этого надо убедить большинство рабочих прекратить работу. То есть рискнуть своим заработком. Это молодым все равно, а у других, между прочим, дети… Никакими речами рабочих не проймешь. Другое дело – когда терпение доведенных до ручки рабочих истощалось, то забастовки нередко начинались и без всяких революционеров. Заметим, что до 1905 года требования рабочих были исключительно экономическими.

А что же социал-демократы? Они рассматривали экономические забастовки как способ завоевать авторитет среди рабочих. Ведь в самом деле – кому люди больше верят? Тому, кто к ним приперся с улицы речи толкать, – или тому, кто с ними боролся плечом к плечу?

Так что деятельность социал-демократов сводилась к следующему: в случае «пограничной ситуации» убедить колеблющихся, а когда забастовка началась – помочь с организацией, грамотно сформулировать требования и так далее. Немаловажным делом являлось информационное обеспечение. Тифлисские эсдеки подсуетились – начала работу подпольная типография, выпускавшая листовки.

Шум вышел изрядный. В город ввели войска, начались массовые увольнения рабочих и аресты зачинщиков. Тем не менее, организация РСДРП не только не была разгромлена, но и укрепилась. Более того, в нее пошли именно рабочие. Жандармы тоже не дремали. Впрочем, местные борцы с крамолой действовали совсем не по методу Зубатова. Возможно, дело тут как раз в большом количестве забастовок. Ведь как это бывает? Начальство стучит кулаком и требует принять решительные меры. Что остается? Изображать бурную деятельность и хватать всех попавших в поле зрения. Результаты этого были не слишком хорошие. Потому что гребли как раз «стариков», противников активных действий. А до не особо засветившихся молодых добраться не смогли. Так что организация становилась все более радикальной.

На квартире Иосифа также провели обыск. Правда, ничего не нашли, однако он понял, что достиг той точки, после которой действовать, находясь на легальном положении, уже не представляется возможным. Так что в мае 1901 года Джугашвили ушел в подполье, став одним из первых в России профессиональных революционеров.

В начале ноября Иосиф стал членом комитета тифлисской организации РСДРП. На такую должность он выбился потому, что более авторитетные товарищи уже смотрели на небо в клеточку. Но раз уж стал – так надо работать. Джугашвили послали организовывать работу в Батуме. И вот тут-то началось…

Батум (Батуми) являлся крупным портом на черноморском побережье Закавказья и крупным промышленным центром. Однако влияние социал-демократов было в этом городе минимальным. Но тут революционерам помогли… российские власти. Дело в том, что с забастовщиками власти боролись весьма интересным способом. Зачинщиков стачек вычислить было очень непросто. А еще сложнее – предъявить им судебное обвинение. Так что власти поступали следующим образом. Заподозренных рабочих высылали в административном порядке в глубинку – такое право имелось у губернаторов. Потом возник и специальный орган – Особое совещание при Министерстве внутренних дел. Так что большевики просто позаимствовали опыт Российской империи.

Более глупого способа борьбы с рабочим движением трудно придумать. Представьте – в спокойную глубинку прибывают люди с соответствующими настроениями и опытом. Что удивляться, если глубинка после этого перестает быть спокойной?

В Батум в 1900 году начали приезжать рабочие, «засветившиеся» в тифлисских забастовках. Ребята стали собирать вокруг себя недовольных. Это были стихийные кружки, лишенные какой-либо определенной идеологии. Но они являлись уже готовой средой для распространения социал-демократических идей. Так что вопрос заключался лишь в лидере, который рабочее недовольство направит в нужную сторону. И такой лидер появился.

Для начала Иосиф направился на завод Ротшильда, на котором имелся небольшой рабочий кружок. Джугашвили поставил вопрос ребром:

«Каждый из вас должен привести к нам еще хотя бы по одному человеку».

То же самое происходило и на собрании рабочих активистов завода Манташева. Следом произошло собрание людей с разных предприятий. Иосиф заявил:

«Вас семь человек, соберите каждый по семи человек у себя на предприятии и передайте им нашу беседу».

И дело пошло. Начались забастовки. Так на заводе Ротшильда в одном из цехов возник пожар. Рабочие приняли участие в борьбе с огнем. А вот премии выплатили только мастерам и бригадирам. Рабочих возмутила даже не «упущенная выгода», а несправедливость – лезли в огонь одни, деньги выплатили другим. Как часто бывает, руководство завода подвела жадность… Под чутким предводительством Джугашвили на заводе вспыхнула стачка. Причем рабочие заодно, раз уж все равно начали, потребовали отмены работы в выходные. Акция закончилась победой – администрация удовлетворила все требования рабочих.

«Более серьезная забастовка произошла на заводе Манташева – уже через неделю после первой. Во-первых, это было ничем не спровоцированное выступление. Во-вторых, и требований выставили больше. В „первой серии“ было: отмена ночных работ и работы в воскресные дни и вежливое обращение со стороны мастеров и администрации. Но, поскольку хозяева не спешили идти на уступки и даже вызвали полицию, то последовала и „вторая серия“ с требованием повышения заработной платы, отмены штрафов.

В конце концов, и эта забастовка закончилась победой рабочих. Да, опытный организатор – половина победы!»

(Елена Прудникова)

Тут я еще раз подчеркну. Для социал-демократов борьба за улучшение условий труда на том или ином предприятии не являлась самоцелью. Кроме завоевания авторитета, забастовки рассматривались как своего рода тренировка – рабочие учились действовать сплоченно, преодолевался стереотип: «А что мы можем». Так что успехи стачек являлись лучшей формой пропаганды. Дескать, видите, ребята? Если мы возьмемся все вместе, то можем и горы свернуть! При этом до поры до времени политические лозунги забастовщики не выставляли.

Одновременно эсдеки под руководством Иосифа перевезли в Батум типографию. Конечно, это было то еще чудо техники. Ни о каких печатных машинах речь не шла – эти сооружения были дорогими, громоздкими и работали с большим и очень характерным шумом.

Приходилось действовать «прадедовским способом». Набор и печать производились вручную. Причем наборная рамка была одна – так что для печати нескольких листов требовалось набрать и отпечатать один, потом набрать следующий… Дело непростое – но по сравнению с распространенными тогда у подпольщиков гектографами это был большой шаг вперед. Зато «типографию» было легко перемещать по городу. В конце концов она «прописалась» в одном из склепов городского кладбища.

Тем временем в российской экономике происходили невеселые события. Начался кризис. А это явление одинаково во все времена и во всех странах. Предприниматели начинают массовые увольнения и снижают расценки. Вот и в Батуме администрация завода Ротшильда объявила о намерении уволить 40 % рабочих. Снова началась забастовка. Однако тут у администрации позиция была выгоднее. Ведь в чем суть стачки? Предприятие прекращает работу – значит, хозяева не могут выполнить своих обязательств перед партнерами, несут убытки, подрывается их деловая репутация. Так что часто проще дать рабочим то, что они требуют. Однако во времена кризиса расклад иной – представители администрации говорят: «Не хотите работать? Так и идите за ворота!». Парадокс же в том, что именно во время кризиса количество забастовок резко возрастает.

На заводе Ротшильда начальство уперлось. Рабочие тоже отступать не желали. Так что забастовку попытались задавить привычными методами – была вызвана полиция, арестовавшая всех, кого сочла зачинщиками. Как правило, после таких действий забастовка прекращалась. Но не на этот раз. К пересыльной тюрьме, где содержались арестованные, явилось несколько сот рабочих. Лозунг был такой – или выпустите наших товарищей, или всех нас сажайте вместе с ними. Власти подумали – и в самом деле заперли всех участников митинга. Однако на следующий день пришли те рабочие завода Ротшильда, которые в первый день в митинге не участвовали, а вот теперь собрались штурмовать тюрьму. Между тем те, кто находились внутри, выломали двери и выскочили наружу. Дело принимало нешуточный оборот – полиция своими силами справиться уже не могла – а потому вызвала войска. Идея не самая лучшая – потому как солдаты обучены сразу стрелять на поражение. И они стали стрелять. Итог – 25 раненых, 13 убитых.