Читать книгу Эпоха одиночества - Алексей Банный, Алексей Сергеевич Банный - Страница 5

– В результате террористической атаки на космопорт Илкоса погибли, по уточненным данным, семьсот семьдесят три и ранены две тысячи сто сорок шесть человек. Пострадавшие доставлены в медицинские учреждения курортной планеты. Им оказана необходимая помощь, работают психологи. Ответственность за атаку взяла на себя радикальная группировка «Мир без распределения»…

Иван отключил коммуникатор, взятый им у пилота, и швырнул его в траву. Семьсот семьдесят три жизни. Знакомство Ахиты с Комитетом по контактам стоило семьсот семьдесят три жизни. И это еще не посчитали те три сотни несчастных, которые погибли в угнанном ими с орбиты челноке. И мужчина был больше чем уверен, что перед глазами еще долго будут стоять картины пережившей панику станции. Раздавленные, растоптанные люди, некоторые с лопнувшими глазами или вытекшими мозгами. Ахита била без промаха, а теперь, после станции и челнока, Иван уже не сомневался, что внезапная паника была делом ее рук, а вовсе не результатом стрельбы, открытой спецами. Бывалому солдату доводилось видеть панику, но никогда он не видел, чтобы она распространялась так быстро.

По сути, девушка-саат просто защищалась, не желая оказаться в застенках Комитета. Кто его знает, как процесс знакомства с новой формой жизни происходит в их мирах. Вот только вряд ли такая жестокость может быть оправдана самозащитой. Столько погибших… Всего за несколько минут, которые понадобились Ахите, чтобы довести Ивана до ближайшего челнока и запереться в нем вместе с пассажирами. Пока она смотрела ему в глаза, возвращая способность мыслить, мозги вытекли у всех, кто был в радиусе ста метров от девчонки. То есть даже у пилотов. Челноки на Илкосе никогда не были большими. Тут предпочитали уединенный отдых.

И именно поэтому Иван даже примерно не мог сказать, где оказался лишившийся управления челнок. Спасибо автоматике, определившей, что у пилотов остановился пульс, отключившей двигатель и отстрелившей тормозные парашюты. Иначе бы все уже закончилось. А сейчас инопланетная красотка как ни в чем не бывало ловила кого-то в неглубокой речушке. Она стояла, не двигаясь, по пояс в воде, сделав из крыльев что-то вроде купола, полностью под ним скрывшись. С десяти метров, отделявших сидящего на берегу мужчину от девушки, Ахита больше всего была похожа на валун, торчащий из реки.

Она стояла неподвижно уже минут двадцать, и у Ивана, удобно развалившегося в траве в паре метров от берега, было время, чтобы подумать обо всем, произошедшем с ним за эти дни. После прорыва через космопорт ему уже с трудом верилось в случайность появления странной капсулы на пути их лайнера. Иначе зачем ей было устраивать бойню в космопорте и при этом спасать ему жизнь. Он постоянно находился ближе всех к ней во время прорыва и при этом остался жив и даже не очень-то и пострадал. В то время как у тех, кто был дальше, кипели мозги и лопались глаза. Ивана передернуло от воспоминаний о той кровавой пелене перед глазами и одуряющей головной боли. Зачем-то он был нужен этой девчонке. Знать бы только зачем.

Из мыслей его выдернул неожиданный всплеск в воде. Мужчина вскочил и бросил быстрый взгляд на реку. Но Ахиты там не было. Как не было ее ни выше, ни ниже по течению. Промелькнула шальная мысль, что она все же сбежала и теперь можно выбираться к людям. Но эта мысль также быстро развеялась.

– Т`оаллар… Арк`тон…

Девушка протянула ему зажатую в руке рыбину килограмм на пятнадцать. «А с такой невестой не пропадешь,—подумал Иван, удивленно рассматривая представителя местной фауны. – Вот только можно ли ее есть?» Как предупреждали информационные карты: «на Илкосе много ядовитых для человека видов животных, и рекомендуется обращаться к сотрудникам пищеблоков туристических станций за разъяснениями».

Живую рыбу, а бившееся в руке у девушки-саат существо было, безусловно, еще живым, Иван видел всего второй раз. Первый раз был в далеком детстве, в еще не разрушенном Мурманске. Ему было семь, когда отец, простой рабочий с судоремонтного завода, каким-то чудом сумел выбить в городском отделении Комитета экологии лицензию на разовую рыбалку. На двоих. Они тогда наловили с десяток крупных рыбин, как сказал отец, в основном пикшу и треску. И в тот день маленький Ваня был по-настоящему счастлив. Радость не омрачило даже то, что весь улов пришлось сдать в промысловый штаб, так предписывала лицензия. Гражданин Земли мог развлечь себя иногда рыбной ловлей, но вот брать улов с собой…

Брать улов с собой означало нарушать порядок распределения. А это риск спровоцировать социальную нестабильность. Так это объясняли в Комитетах и новостных программах на телевидении. Периодически в разных частях планеты начинались манифестации и даже восстания недовольных распределением. Но в тот день Ивану не было дела до всех этих бунтов, они были где-то далеко… В растаскиваемом на баррикады Сингапуре, или в полыхающем Мельбурне, или в разрушенном орбитальной артиллерией Буэнос-Айресе… Мальчик еще не знал, что пройдет чуть меньше трех лет и его родной Мурманск будут закидывать бомбами и заливать напалмом карательные полки Комитетов.

Ребенок не думал ни о чем, он нес маме добычу. Старик, дежуривший в тот день в промысловом штабе, с улыбкой потрепал его по голове и вместо одиннадцати рыбин записал в улов десять. А суровые мужики, стоявшие за ними в очереди к стойке, тактично отвернулись, пряча улыбки. Как бы не было строго распределение, но у рожденных на берегах холодных северных морей были свои правила и традиции. Одна из которых гласила, что мальчик должен принести домой пойманную им рыбу. Должен понять, каково это – быть добытчиком, кормильцем. И сегодня маленький Ванька нес маме лично им пойманную треску… Из которой мама приготовит вкусный ужин.

– Сема! —это папу окликнули, когда они были почти возле дома. – Сема, погодь. Ты рыбалил, что ли?

– Ага, —это был Йозеф Гленски, близкий папин друг. Что-то вроде с детства вместе. – Ваньку на добычу водил.

– Ого. Мужик совсем. Ты значит не слышал еще?

– О чем?

– Комитетчики срезали детские талоны всем, у кого больше двух детей. Сказали, что на первых двух талоны дадут, а с третьего и дальше кормите, как хотите… Типа мы их ради талонов наклепали.

– Они совсем?.. Суки, – папа сжал кулаки, и Ваня испугался. Этот жест означал, что отец был очень зол.

– Мы завтра забастовку решили устроить. Один хрен без этих талонов нам семьи не вытянуть. У тебя трое, у меня пятеро, у Матвея вообще восемь… Короче, ты с нами?

– Где и во сколько?

– В девять, у первой проходной. Ладно, я дальше пошел. Пируйте сегодня, повод такой, что отменять нельзя.

Иван тогда не совсем понял, что Комитет по распределению в тот день отказал ему, как самому младшему в семье, в праве на еду. Он с нетерпением ждал ужина, а потом вместе с папой, мамой, дедом Веней и старшими сестрами, Верой и Ликой, наслаждался восхитительной натуральной треской, пожаренной на масле. А на следующий день ушел папа. Начиналось восстание Мурманска, отправная точка Северо-Карельского голодного бунта.

– Арк`тон, – повторила Ахита и бросила рыбеху Ивану под ноги.

И тем самым поставила своего спутника перед весьма сложным выбором. Рыбу стоило как-то приготовить, но Иван кашеварить так и не научился, тем более с натуральными продуктами. Это вам не сублимированные армейские сухпайки, в которые нужно просто добавить кипяток. Да и аккуратные коготки Ахиты, замершие в считаных миллиметрах от шеи судового кока, были еще очень свежи в памяти. Но при этом есть ему все же хотелось. Не то чтобы сильно, за час до стыковки он успел плотно пообедать. Франсуа порадовал его отварным рисом с овощами. Но кто знал, когда теперь удастся поесть в следующий раз. Да и как поведет себя инопланетянка, если он откажется от сырой рыбы с чужой для него планеты. Девушка тем временем уже вернулась в воду и замерла, укрыв голову капюшоном из крыльев. Иван решил рискнуть.

– Ахита, —окликнул он девушку.

Та шумно сложила крылья и обернулась.

– Я не буду арк тон. Я не голоден. Да и не могу я есть сырую рыбу. Давай ее сама ешь.

Два мощных взмаха крыльями, и инопланетянка оказалась сразу на высоте метров десяти, откуда и спланировала к мужчине. Едва опустившись на землю, подхватила рыбину и одним движением оторвала ей голову. Иван непроизвольно удивился той легкости, с которой она это сделала. А заодно отметил, что сила в ее тщедушном теле скрыта немалая. Даже с учетом всей армейской подготовки и того, что он считал себя довольно крепким человеком, повторить это он не рискнул бы.

– Так`хао хаар вир ках, —она, не дожидаясь ответа, пошла вдоль берега, на ходу уминая свою добычу.

Через шесть часов, уже в глубоких сумерках, Иван вышел к туристической базе. Ахита к тому времени уже давно порхала в небе, то превращаясь в едва различимую точку, то опускаясь метров до двадцати. И мужчина сделал вывод, что полет для нее —более привычный способ передвижения, чем пешие прогулки. Вот только ему самому не осталось ничего, кроме как продираться через совершенно дикие и нехоженые территории Илкоса, каждую секунду ожидая появления местных хищников. Впрочем, на судьбу он особо не жаловался. Плечо оттягивал забытой за полгода мирной жизни тяжестью лучемет, а к марш-броскам по пересеченной местности он уже давно привык относиться философски. И отмахал за эти часы почти двадцать километров, не особо устав.

На базе никого из людей не было. И это было удивительно. Можно объяснить отсутствие отдыхающих, но персонал… За каждой базой были закреплены колонисты, которые должны находиться на своих местах постоянно. Администраторы, обслуга, да те же повара. Не могли же они все разом взять отпуска, не говоря уже о том, чтобы уволиться. Иван пару минут всматривался в опустевшие здания базы и на всякий случай снял лучемет с предохранителя. И только после этого, поминутно оглядываясь, начал изучение брошенной людьми территории. Нужно было срочно решить три главных задачи: жажда, голод, и что делать дальше?..