Читать книгу Перпендикуляр параллельности - Алексей Шамонов - Страница 2

Многие люди, когда им плохо и на душе скребут кошки, не желая никого видеть, пытаются найти уединение, дабы в одиночестве излечить душу тишиной и покоем, неспешно обдумывая создавшуюся ситуацию и ища из неё приемлемого выхода.

Но Николай Варенцов к таковым не относился. В подобных случаях он, напротив, всегда активно искал общения и был готов излить душу любому подвернувшемуся хоть мало-мальски знакомому собеседнику, поведав тому о приключившихся с ним неприятностях и обидах. Делал он это с такой истовой настойчивостью, что почти все знакомые Николая, едва завидев издали его высокий, худой и слегка сутулый силуэт, старались обойти Варенцова стороной. А уж если случалось быть застигнутыми врасплох, когда увильнуть от разговора с ним не удавалось, то старались сделать вид, что заняты неотложными и важными делами, и если сейчас им хоть на минуту отвлечься на беседу, то из-за этого их преступного промедления вот-вот может наступить конец света.

А поводы для недовольства у Николая находились всегда. Что бы вокруг него ни происходило, он во всём находил массу изъянов. Летом жаловался если не на духоту, то на обилие или нехватку дождей, зимой на сильные морозы или, наоборот, на их отсутствие. Опять же летом ранний рассвет мешал ему спать, а зимой избыточно посыпанная нерадивыми дворниками на дорогу соль разъедала подошвы ботинок. Суп всегда был если не жидок, то пересолен, хлеб чёрств, а сметана кисла.

Зайдя в офисную столовую и взяв поднос с комплексным обедом, он оглядел небольшое помещение. За дальним от него столиком Варенцов заметил сотрудника экономического отдела – Геннадия Сытова. Это был один из тех немногих, кто не гнушался выслушать его, а порой даже больше – любил сам подробно расспросить и с серьёзным лицом дать тому иногда очень даже дельные советы. За столом напротив Сытова обедал неизвестный Варенцову светловолосый молодой человек.

– Привет, Геннадий! Можно к вам присоединиться? – произнёс Варенцов и, не дожидаясь ответа, поставил поднос с тарелками на четырёхместный квадратный стол, накрытый бежевой клеёнчатой скатертью, с картинками, изображающими разноцветные тропические фрукты.

– А, Колюнчик! Садись, садись, дорогой. Что-то выглядишь сегодня неважнецки, давай выкладывай, что там у тебя опять приключилось? – громким голосом предложил Сытов, указывая рукой на свободный стул возле себя.

– Представляешь, вчера поцапался с женой! И знаешь на почве чего? Она меня упрекнула в том, что я мало зарабатываю. Якобы нам не хватает денег даже на то, чтобы купить сыну приличные кроссовки.

– Ха-ха! Ну, ты этим не удивил! Подобные обвинения от жён у нас чуть ли не ежедневно слышит каждый второй мужик, – грубо смеясь, произнёс Геннадий, отправляя в рот большую порцию спагетти, накрученных на вилку. – А что, действительно не хватает? – жуя, поинтересовался он.

– Ну, не так уж чтобы, но и не без этого, конечно, – обтекаемо ответил Николай. – Но ты же знаешь, что я из кожи вон лезу. Работаю на износ, словно ломовая лошадь. Прихожу в офис ни свет ни заря, а обратно дома иной раз оказываюсь только в одиннадцатом часу ночи. Наспех чем-нибудь поужинаешь, и сразу спать, а в шесть тридцать уже снова звонит этот треклятый будильник! – ища сочувствия, сообщил Николай, нервно жестикулируя.

– Убедительно излагаешь, но в таком случае, может, твоей жене вовсе и не кроссовки нужны, а нечто другое? Тогда, я почти уверен, про нехватку денег она и заикаться перестанет.

Варенцов уже жалел, что подсел к Сытову. Этот хамоватый мужлан и бабник вряд ли проявит сочувствие, а только высмеет, а потом вдобавок, всё перевернув с ног на голову и половину приврав, непременно расскажет чуть ли не всем сотрудникам фирмы.

– Это ты намекаешь на интимные отношения, что ли? – подумав и нахмурив брови, обиделся Николай.

Сытов с явным удовольствием запил проглоченные спагетти большим глотком компота из сухофруктов.

– Да ты что, ты что, как ты мог такое и подумать?! – вжав голову в плечи и скрестив на груди руки ладонями вперёд, состроив при этом испуганную физиономию, стал притворно отнекиваться Гена. – Какие ещё интимные отношения? Ерунда это всё и баловство. Я намекаю исключительно на абонемент в бассейн. Не веришь мне, спроси вот у нашего нового сотрудника, – обратился Сытов к своему соседу, с интересом слушающему разговор. – Ведь я же правильно говорю, Олег? Плавание, оно ведь благоприятно сказывается на нервной системе?

Варенцов только теперь внимательно посмотрел на голубоглазого, лет двадцати трёх, соседа по столу и обратил внимание на свежий шрам, вертикально пересекающий его лоб до самой правой брови. Спадающая русая чёлка частично прикрывала изъян, но, судя по не окончательно зарубцевавшимся следам от ниток, рана была довольно серьёзной.

– А разве нельзя просто подойти и поговорить по-человечески с директором, объяснить ему создавшуюся ситуацию и попросить прибавку к зарплате? – оторвавшись от еды, наивно предложил Олег.

– Ну вот и дождались! Угораздило же меня сесть вместе! Взял да опозорил на всю столовую, – не выпуская вилки, театрально развёл руки в стороны Сытов. – Я надеялся, ты умное что-то скажешь! Коля, не вздумай! Тебе Лазарев насоветует. Он у нас сотрудник молодой, не нюхавший здешнего пороху. К тому же недавно ворогами сильно контуженный. Порядков наших ещё не знает. А насчёт того, что допоздна засиживаешься на работе, могу рассказать тебе один случай, произошедший в моей предыдущей конторе. Так вот, там один крендель, наподобие тебя, вроде как при удобном случае решил поплакаться директору, как много, мол, трудится во благо организации и поэтому дома объявляется только поздно вечером, да и там его не оставляют думы о работе. И знаешь, что ему ответил хозяин тамошнего бизнеса? Мне очень понравилось, и я целиком и полностью с ним солидарен, честно так сказал, лаконично и доходчиво: «Ну и дурак!» А если нашему руководителю заикнёшься о деньгах, то кроме получения подобной характеристики ещё и вмиг вылетишь на улицу, до конца дня не досидишь, – прикрывая рот рукой, как сумел тише произнёс Геннадий.

– Я, что, похож на сумасшедшего? Человек в здравом рассудке с такой просьбой к Короткому никогда обращаться не станет, – ухмыльнувшись, ответил Николай, снисходительно посмотрев на Лазарева.

Олега несколько покорёжил тон ответа Варенцова и столь нелестное суждение о его простом и вполне естественном в его понимании предложении.

– А вот, кстати, и наш незабвенный, лёгок на помине, – Сытов глазами показал Олегу на вошедшего человека в тёмно-сером двубортном костюме, сиреневой рубашке и фисташкового цвета галстуке с большим прямым узлом. – Что-то рановато сегодня нарисовался, видно, в отпуске совсем не кормили. Обычно появляется здесь уже после того, как почти все поедят, чтобы не дай бог кто-нибудь из нас убогих к нему сдуру не подсел.

К Эдуарду Александровичу Короткому, генеральному директору и без пяти минут совладельцу тутошней коммерческой организации, а это именно о нём сейчас сигнализировал Сытов, тут же подбежала заведующая офисным кафе Людочка. Смахнув со стола салфеткой несуществующие крошки, поставила перед ним заранее оговорённые по телефону вегетарианские блюда – овощной салат и чечевичный суп с цветной капустой. Горячее он сегодня не заказывал.

– Приятного аппетита, Эдуард Александрович, – лебезя, пожелала заведующая и спешно удалилась за стойку раздачи.

– Спасибо, – с каменным лицом, не удосужившись даже приподнять голову, еле слышно ответил Короткий.

Вегетарианцем он стал всего три месяца назад. Подвигнуть к отказу от употребления мяса и рыбы его сподобили две причины. Во-первых – с недавних пор в кругу его общения это стало модным. Каждый второй человек, считающий себя хотя бы мало-мальски значимым членом общества (а с другими Короткий предпочитал не общаться), с поучительной важностью хвастался, что как все цивилизованные люди на Западе, он или она, из сострадания к живым существам, ну а также с целью не навредить своей ауре и поддержания организма в тонусе перешёл (перешла) на растительную пищу. Эдуард Александрович, чтобы не прослыть отсталым, конечно, поддакивал собеседнику, хотя для него самого подобные доводы были не столь важны. К тому же как питаются люди на Западе его, честно говоря, нисколько не волновало, более того – его даже совершенно не интересовало, едят они там хоть что-нибудь или питаются исключительно солнечными лучами, о чём он недавно с любопытством прочитал в интернете. В существование какой-то там непонятной ауры он вообще не верил, а людей с противоположным взглядом за глаза считал слегка не в себе.

Второй и главной причиной стали постоянные упрёки жены в том, что он настолько распустил себя и умудрился так неприлично растолстеть, что с этим надо срочно что-то делать, а то ей становится стыдно появляться с ним на людях. А отдыхать на Мальдивских островах, куда они летом собираются полететь, с человеком, имеющим такую комплекцию, она вообще не считает для себя возможным.

Наблюдая за тем, с каким намеренно изысканным благородством Короткий управляется с ложкой, могло показаться, что он сосредоточен исключительно на получении удовольствия от вкусной и полезной пищи, при этом совершенно не обращая внимания на сидящих за соседними столами сотрудников. Но это было совсем не так. Его слегка прищуренные, острые, зелёно-карие глазки незаметно для окружающих исподлобья сканировали всё небольшое пространство обеденного зала.

Настроение у него сегодня было хуже не придумаешь. Причём день не задался с самого утра, когда жена, лёжа в постели и безразлично наблюдая за сборами мужа на работу, потягиваясь, как бы между прочим поставила его перед фактом¸ что вечером идёт с подругами в ресторан по поводу празднования дня рождения одной из них. А в самом начале рабочего дня выяснилось, что утверждённый им план продаж за прошедший месяц выполнен всего на шестьдесят девять процентов. Накопившееся раздражение буквально обволокло каждую клеточку организма Короткова и настойчиво требовало скорейшего выхода наружу.

«Сидят, блин, куклы без дела… лясы точат… Небось, мужикам своим все до одной косточки уже перемыли. Поели… и марш работать, дармоедки! Дома будете сплетничать, – кипело всё внутри у Эдуарда Александровича от вида двух бухгалтеров, сидящих через стол от него. – А эта коза!.. Откуда у тебя взялся золотой браслет? Ты же, курва, на мои деньги его купила, это же я плачу тебе зарплату, – окинув исподлобья девушку, несущую на мойку поднос с использованной посудой, подумал Короткий… – А этот Варенцов! Достал уже меня своей постоянно кислой физиономией. Надо сегодня же посоветоваться с кадрами да, придумав какой-нибудь предлог, уволить его к чёртовой матери, пусть катится на все четыре стороны… А это ещё что за блондин сидит рядом с ним? Опять нанимают кого попало?! Сейчас я кадровикам устрою разнос, ведь предупреждал, чтобы без моего одобрения никого не брали… А вот и Сытов, разве можно здесь без него! Как ни зайду, всё сидит в кафе. То ест, то чай пьёт. Вечно что-то жуёт. Неправильная у него фамилия. Он не Сытовым должен быть, а Голодным».

Фамилия же самого Эдуарда Александровича также не соответствовала его внешнему виду – он был совершенно обычного, среднего роста мужчиной. Хотя некоторая полнота и появившиеся очертания слегка отвислого животика визуально делали его несколько ниже.

Удачно женившись на единственной дочке владельца склада бытовой химии, он в итоге получил в управление ловко приватизированную в своё время тестем территорию с несколькими строениями. Учитывая свои годами наработанные связи, тесть не стал менять профиль предприятия и продолжил оптовую торговлю столь ходовой во все времена продукцией, которая приносила не ахти какой, но достаточно устойчивый доход. Источником дополнительного поступления денег в семейный бюджет служило среднего размера трёхэтажное здание, полулегально сдаваемое в аренду двум десяткам небольших организаций.

Четыре года назад Борис Яковлевич Карманов решил отойти от дел и, вверив управление своим предприятием зятю, уехал со своей молодой пассией жить в Барселону, где ранее купил довольно просторную и при этом не очень дорогую квартиру в достаточно престижном районе, и вскорости сдал документы для получения вида на жительство. Тем не менее, он по нескольку раз в год непременно выбирался в Москву проведать дочку и двух внучек, очень похожих на него в детстве, а также чтобы воочию убедиться в правильности ведения оставленного им на попечительство бизнеса, половина доходов от которого ему ежемесячно переводилась на банковский счёт.

Лазарев несколько секунд с любопытством смотрел на Короткова, которого видел в первый раз. В пятницу, когда Олег приступил к работе, Эдуард Александрович находился ещё в отпуске. Никто из сотрудников не был в курсе, куда тот направился отдыхать. И поэтому строилось множество различных предположений. В итоге все сошлись во мнении, что тот уехал в Израиль, на свою якобы историческую родину.

– А по мне, так внешне вроде абсолютно нормальный, адекватный мужик. Лицо, конечно, состроил суровое. Но мне кажется, что это у него просто напускное, – резюмировал Олег свои наблюдения.

– Напускное? Попробуй, подойди к нему с каким-либо вопросом, и тогда узнаешь. Вот уж он на тебя напустится, – шёпотом предостерёг Варенцов, который от страха ни разу даже не повернул голову в сторону начальника, а лишь украдкой, боязливо скашивал глаза. «Принесло же меня сюда в столь неурочное время», – мысленно сокрушался Николай.

«А вот мы сейчас и посмотрим, в здравом ты рассудке или нет», – съехидничал про себя Лазарев, кинув взгляд на испуганного Николая, а потом посмотрев на директора. В это время Эдуард Александрович поднял глаза, и на несколько мгновений их взгляды пересеклись.

– Николай, мне кажется, у нашего начальника сегодня прекрасное настроение и сейчас самое время попросить у него прибавку к жалованию, – смотря на Варенцова, ещё раз посоветовал Олег. Тот, нахмурившись, с выразительным недоумением посмотрел на собеседника, явно желая отпустить колкость в адрес столь назойливого доброжелателя, но спустя короткую паузу вместо этого уверенным голосом произнёс:

– А что? Ты прав, конечно же, надо так и поступить. Под лежачий камень вода не течёт! – расправляя плечи, неожиданно выпалил Николай. – Да, тут и думать-то нечего! Вот прямо сейчас подойду, внаглую подсяду к нему и заявлю, что мне катастрофически не хватает денег на более-менее сносную жизнь, и такое положение дел я более терпеть не собираюсь.

После этих слов он, буквально бросив вилку в тарелку с недоеденным гуляшом, вскочил со стула и широкими шагами направился к столику Короткого, где, не дожидаясь ответа на своё приветствие, сел напротив руководителя.

Не успевший никак отреагировать на действия сослуживца Геннадий открыл рот с недожёванным куском свиного антрекота и замер, уставившись на разворачивающееся действо. Видя окаменевшего Сытова, можно было предположить, что того настиг внезапный столбняк. Только часто мигающие глаза выдавали, что человек пока ещё вроде как жив. Причём мигал он не одновременно, а поочерёдно, сначала одним, потом другим глазом. Его рот закрылся только спустя три минуты, когда к их столику с обалдевшим видом и обильной испариной на лице вернулся Варенцов. Оглаживая пунцовые щёки и зажмуривая нервно дёргающийся левый глаз, Коля словно ватный опустился на стул и, отрешённо смотря в спину уходящего директора, дрожащим голосом произнёс:

– Что это было? А?.. – и дальше, задумчиво повернувшись к собеседникам и смотря сквозь них, продолжил: – Вы не поверите, но он сказал, что с сегодняшнего дня назначает меня старшим менеджером и увеличивает мне зарплату вдвое.

Многострадальный кусок антрекота наконец-таки выпал из вновь открывшегося рта Геннадия, плюхнувшись в стакан с недопитым компотом.

– А что здесь такого уж удивительного? Нисколько не сомневался, что именно так всё и произойдёт, – улыбаясь, произнёс довольный Лазарев. – Я же вам сразу говорил, что по виду он абсолютно нормальный мужик.

– Что он тебе сказал? – выдохнув, только и смог спросить побелевший Сытов, машинально отряхивая рубашку от капель компота.

– Сказал, что якобы постоянно следит за моей работой и каждый раз с удовлетворением подмечает, как я усердно тружусь, поэтому уже давно планировал меня поощрить. Утверждает, что в отпуске только об этом и думал и как раз сегодня по этому поводу он собирался зайти в отдел кадров, распорядиться, чтобы те подготовили приказ о соответствующем изменении в штатном расписании, – словно читая молитву и закатив кверху глаза, вещал Николай.

Не проронив больше ни слова, не доев и не отнеся поднос, Варенцов поднялся и, бурча что-то нечленораздельное под нос, в полной прострации вышел из столовой. Придя на своё рабочее место, он, вновь вытерев испарину, в совершенном измождении опустился в офисное кресло.

«Надо будет вытребовать большой стол и цивильную подставку под канцелярские принадлежности, а не такую простецкую, как у меня сейчас. А вдруг он раздумает назначать меня старшим менеджером. А почему бы мне в итоге не стать начальником отдела, чем я хуже этого выскочки Заславского? И кресло обязательно должно быть кожаным и с высокой спинкой. Нет, просить надо только после того, как распишусь в приказе. Где же мне купить новый бумажник из змеиной кожи и золотистый галстук? Перстень! Нужен обязательно золотой перстень, как у Эдика. Надо срочно переделать визитные карточки, да чтобы только трёхцветные и с тиснением. Говорить или не говорить жене об удвоении оклада?» – сбиваясь в кучу, стремглав проносились мысли в голове Николая.