Читать книгу Слушатель в чёрном квадрате - Алексей Шамонов - Страница 2

Вот, что я хочу вам сказать, запомните: умение слушать собеседника ничуть не менее ценно, чем искусно говорить самому. Людей, обладающих этим исключительным качеством в разы меньше, чем страстных любителей отгрузить вам что-нибудь в уши.

Да, что там в разы; в десятки, в сотни раз меньше.

А вот индивидов, сочетающих в себе оба этих качества, можно пересчитать чуть-ли не по пальцам. Во всяком случае среди моих многочисленных знакомых таковых вообще не имеется. Ну, естественно, за исключением самого меня.

Но уж если честно, в последнее время слушать я люблю значительно больше, чем говорить. То ли жду услышать что-нибудь действительно новое и интересное, о чём и не догадывался, то ли пытаюсь лучшее разобраться в собеседнике и убедиться в его недалёкости или наоборот большом уме, а может, увы, из-за столь присущей мне лени. К последнему я склоняюсь более всего.

В оправдание себе, хочу вас уверить что слушать – это то ещё занятие, и уж досужим развлечением оно точно не является. Если хотите моё мнение, то слушание можно без всяких натяжек назвать трудом, причём не самым лёгким. Но в моём случае – любимым трудом, что согласитесь встречается достаточно редко. Причём, поверьте пока на слово, трудом благородным и чрезвычайно востребованным.

А сколько вполне приличных и много повидавших людей, у которых просто язык горит от желания поделиться с благодарным слушателем информацией, не могут найти себе достойного собеседника – уйма, и им очень повезёт если на их пути встретится такая «редкостная птица», как я.

Это лишь на первый взгляд кажется, что всё легко и просто – сиди, да смотри в рот разошедшемуся оратору, который чуть-ли не слюной брызжет от упоения собственной компетентностью и значимостью. Ан, нет, совсем и не легко, и вовсе не просто! Умение слушать, скажу я вам, – это не только труд, а нечто большее – целое искусство. И среди мне подобных есть свои Микеланджело, Рубенсы и Боттичелли, но таких уникумов, естественно, единицы; штучный, как и во все времена, товар. Но и слушатели рангом пониже, наподобие меня, в связи со своей малочисленностью, тоже очень и очень востребованы.

Сложность ещё и в том, что не все люди, готовы сразу же (на это есть множество различных причин) активно включиться с вами в беседу, и моя задача – всё же заставить их это сделать, при чём таким образом, чтобы разговор шёл для них в удовольствие, и рассказчик в общении не испытывал ни малейшего дискомфорта.

Обладая таким исключительным качеством, я, наверное, вполне мог бы стать успешным журналистом, и интервьюировать всевозможных знаменитостей, вынуждая их, на потеху публики, делиться сокровенным.

Хотя нет, востребованный журналист из меня не получится, ведь я с детства приучен говорить только правду.

Пристрастие к слушанию началось для меня незаметно, исподволь увлекая всё больше и больше. Ещё не так уж давно я сам был страстным любителем рассказать что-нибудь собеседникам, временами даже с жаром перебивая их речи. Ближе к годам тридцати, подобное стало происходить со мной всё реже и реже, и когда я это осознал и начал анализировать, то не смог объяснить причину произошедшей метаморфозы.

Более скажу, я даже испугался за своё психическое здоровье, и было собрался обратиться к соответствующему специалисту. Но когда понял, что людей я вовсе не сторонюсь, а даже наоборот, ещё больше ищу с ними общения чем раньше, и они при этом с охотой откликаются, успокоился. Что из того, что я стал меньше произносить слов, зато собеседник с лихвой компенсирует не сказанное мною.

У вас, наверное, сложилось впечатление, что я стал этаким молчуном, но это совершенно не так, я просто стараюсь не произносить фраз, сбивающих и мешающих моим собеседникам раскрыться. А если чувствую, что для этого требуется полноценный диалог, то активно в него включаюсь.

У меня нет ни от кого никаких секретов, и, если вы заинтересовались, и желаете овладеть умением слушать, я с радостью готов поделиться своим опытом и некоторыми хитростями. Возможно, многое из изложенного мной не станет для вас откровением, но о чём-то вы, наверняка, узнаете впервые.

***

Для начала, очень кратко пробегусь по некоторым постулатам этого мастерства. Чтобы с самого начала излишне вас не утомлять, прежде всего остановлюсь на основополагающих принципах.

Самый главный – основа основ, краеугольный камень, фундамент; называйте как больше нравится, – я сформулирую так: каждый человек просто жаждет быть услышанным, даже тот, который считает, что ни в каком общении совершенно не нуждается, и никому ничего рассказывать не желает. Здесь всё достаточно банально: просто такие люди пока не нашли именно своего слушателя, ведь в их случае это должен быть не абы кто, а человек умеющий помочь им преодолеть некие внутренние барьеры. Искать причины появления этих барьеров, на данный момент, не входит в сферу моих интересов, и при необходимости, оставим это на откуп соответствующим специалистам. В конце концов это их хлеб, который я не собираюсь у них отбирать.

Кстати, одним из приёмов временного снятия барьеров, является употребление алкоголя. Но этот способ не ахти какой надёжный, а также достаточно опасный, и до какого жалкого состояния может довести человека – общеизвестно. Так что намеренно применять его я настоятельно не рекомендую, хотя не имею ничего против если беседа происходит за столом, когда некоторое количества спиртного бывает очень даже уместно.

Теперь ещё один постулат: настоящий слушатель всегда должен стараться быть на одном уровне с собеседником, или (но далеко не всегда), чуть-чуть пониже. Но тут главное не переусердствовать, и не дать усомниться оппоненту в достойности того, чтобы с вами разговаривать на равных.

Если вы знаете, что выше его в интеллектуальном развитии, то никоим образом не показывайте этого. А если уверены, что собеседник явно умнее вас, то в начале беседы пытайтесь подвести его к той теме разговора, в которой вы компетентнее, или хотя бы находитесь на одной ступеньке с ним.

Комплексовать, а тем более бояться чего-либо, и из-за этого уклоняться от общения с людьми острого ума, никоим образом не стоит. Они отлично осознают свои способности, и, из-за отсутствия альтернативы, привыкли общаться с менее одарёнными личностями.

Запомните: Если вы не индивид, с заторможенной реакцией на действительность, назовём это так, то каждое общение с человеком в чём-то превосходящего вас, даст отличную возможность, хоть чуть-чуть, приблизиться к его уровню, тем самым повышая вашу привлекательность как собеседника, а в нашем случае – слушателя.

Итак, если передо мной малознакомый человек, то перво-наперво я стараюсь как можно быстрей понять к какому типу собеседников он относится.

Их на самом деле намного больше, но я для себя определил пять основных их видов.

Первые, и достаточно распространённые, это те, которые считают, что знают о жизни намного больше остальных, при этом имеют великую потребность поделиться своими мыслями и знаниями с окружающими. Их речь может длиться нескончаемым потоком сколь угодно долго; вплоть до того момента когда вам, найдя подходящий момент, удастся вклинить в их монолог пару фраз, на которые получите в ответ ещё несколько заурядных и скучных историй, произошедших с ними или с кем-то из их многочисленных знакомых.

С такими людьми достаточно сложно корректно закончить разговор, и когда мне совсем уж становится невмоготу, я, к своему стыду, предпочитаю просто-напросто ретироваться, сославшись на внезапно открывшиеся обстоятельства.

У меня было три случая, когда я, в то время, когда столь словоохотливый собеседник ненароком отвлекался, писал жене СМС с просьбой срочно позвонить мне, но ничего в трубку не говорить.

После одного такого звонка я придумал, что у меня дома начался пожар, в двух других случаях мне пришлось выдумать, что у моей, якобы беременной, жены начались преждевременные схватки, и надо срочно бежать к ней на помощь.

Я уже говорил о своей чрезвычайной правдивости, и отлично понимаю всю пагубность привычки обманывать. Но как же быть в данном случае? Ведь ещё хуже высказать собеседнику, что вы думаете о нём на самом деле, а именно то, какой он крайне занудный и малоинтересный в общении человек.

Нет и ещё раз нет! Допустить такое, хоть мало-мальски интеллигентный человек, а тем более слушатель, не имеет права.

Я крайне раскаиваюсь в столь некорректных с моей стороны поступках, и нахожу оправдание лишь в том, что они случились достаточно давно, после чего я не позволял себе ничего подобного.

Людей, отнесённых к данной категории, я называю – радио. С ними, на первый взгляд, проще всего. Сиди да делай вид что слушаешь, думая о чём-то своём, пока тебе совсем уж не станет тоскливо.

Второй тип, самый многочисленный, но и самый для меня интересный. В моей квалификации – зергуты, ниже я поясню, почему они с недавних пор, получили от меня такое необычное название.

Такие люди тоже уверены, что умнее, и знают о жизни намного больше тебя, но, если не слышат откликов на свои слова – тушуются, и, в отличии от «радио», могут зажаться, и даже прекратить общение.

Вот здесь начинается самое интересное, где и необходимо в полной мере проявить свой талант слушателя. Где-то своевременно улыбнуться или даже рассмеяться в голос, в нужный момент махнуть головой в знак согласия, где-то вставить уточняющую фразу или попросить рассказать поподробнее, задать какой-либо малозначительный вопрос по теме беседы; а где-то даже вскочить со стула и в восторге, разводя руки и смотря на него горящими глазами, с выдохом произнести – «не может такого быть». Всё! Теперь он знает кто его лучший друг от которого у него нет никаких тайн, а если вдруг таким собеседником стал непосредственный начальник, то ты теперь один из его лучших работников, даже несмотря на то, что бездельник, спустивший на тормоза не одно его задание.

Последнее рассуждение – вовсе не про меня, а приведён лишь некий эфемерный пример. Я, кстати, человек очень даже ответственный, и на работе у меня почти безупречная репутация.

К слову, хочу сразу предостеречь, что с начальниками есть один достаточно противоречивый нюанс: в разговоре с ним надо показать, что ты вовсе не дурак, но и не изображать из себя этакого умника.

Третий тип собеседников тоже требует постоянного отклика на их слова. Но не просто отклика, а активного несогласия с его трактовками событий. Они уверены, что оппонент должен обязательно иметь свою точку зрения, причём желательно кардинально отличающуюся от их версии, и всячески её отстаивать. В случае, если начинать во всём соглашаться, то такие люди чувствуют себя обманутыми, ставя в вину, что ты дескать не желаешь докопаться до истины, которая, как им известно рождается в споре.

Я крайне ценю философские взгляды великого Сократа, и преклоняюсь перед его мудростью, но с этим изречением категорически не согласен. Хотя в то далёкое время может было и по-другому – не знаю, но вряд ли.

Разве может столь серьёзная дама как Истина, родиться в таком бардаке как спор. Он скорее является отцом тупика. И в данном случае обоих спорящих можно смело назвать ту́пиками – они того вполне заслуживают. Именно так я и прозвал людей этой категории.

Никакую истину они родить не в состоянии; в большинстве случаев, нет у них соответствующих органов ни в голове, ни в каком-либо другом месте. А вот разругаться, или пуще того – подраться между собой, очень даже запросто. И вот вместо истины, которая и не подозревала, что её собрались родить, имеем вдрызг разорванные отношения, а то и подбитый глаз или шишку на лбу. Ну, да ладно, продолжаю дальше.

Четвёртый тип – соглашатели. Это те люди, которые вроде и имеют своё мнение, и охотно делятся им с тобой, но если возразить и высказать свою, отличную от их, точку зрения, то они тут же согласно машут головой, и моментально меняют свои позиции. При этом искренности в их словах столько же, сколько в вегетарианском супе мяса. В этой категории самое интересное выудить у собеседника, то, что он думает на самом деле, а не то, о чём говорит, пытаясь не вступать хоть в малейшую конфронтацию.

И, наконец, пятый тип – я назвал бизоны.

Чтобы услышать от них, то, о чём на самом деле им хочется рассказать, ни в коем случае нельзя подвергать ни малейшему сомнению их суждения. Пытаться хоть как-то изменить их позицию невозможно, что, в принципе, никогда и не входит в планы настоящего слушателя.

Да, забыл сказать, есть ещё одна, не классифицируемая группа людей – это мои друзья и товарищи, которых я знаю, как облупленных чуть ли не с самого детства. От общения с ними получаешь массу положительных эмоций. С ними, за полной ненадобностью, никаких своих слушательских приёмчиков я (за редким исключением) не применяю.

С говорунами первого и четвёртого типа я, конечно, достаточно часто общаюсь, но не очень это люблю, обычно с ними неинтересно и даже скучно, но тем не менее, иногда проскакивают достаточно забавные суждения. Людей третьего типа, во избежание нервирования моей достаточно уязвимой натуры, пытаюсь по возможности всячески избегать, а вот со вторым типом с превеликой охотой общаюсь, оттачивая на каждом из них своё умение быть их благодарным слушателем.

В пятой категории попадаются как очень умные люди, так и не обладающие хоть сколь-нибудь внятным интеллектом. Так что тут как повезёт. Хотя с умным человеком, к какой бы категории он не принадлежал, общение никогда не бывает пустой тратой времени.

Представители всех этих категорий, в чистом, эталонном виде, встречаются достаточно редко, чаще бывает, что человек сочетает в себе качества сразу нескольких групп. В этом случае я их классифицирую по доминирующей черте.

Причём у некоторых собеседников в различное время могут меняться сочетания черт. В один день в них больше радио, в другой раз они почти стопроцентные соглашатели или ту́пики.

От чего такое происходит я точно сказать не берусь. Может зависит от настроения человека, или погоды, да хоть от фазы Луны. Предположить можно всё что угодно. Но такое встречается крайне редко, и является исключением, которое пока можно не брать в расчёт.

***

Первым моим, если можно так сказать, клиентом, с лёгкой руки кого всё и началось, стал мой одногруппник. Очень замкнутый и чрезвычайно немногословный молодой человек. Даже в весёлых студенческих компаниях он всегда предпочитал молчать, правда, при этом вовсе не игнорируя питьё и закуску. В разгар веселья к нему, по уже сложившейся традиции, обязательно кто-то обращался с одной и той же просьбой:

– Вань, ну скажи хоть что-нибудь.

После этого он неизменно поднимал глаза на говорящего, и с каменным лицом, на полном серьёзе произносил:

– Да.

Все дружно хохотали и были чрезвычайно довольны. После чего оставляли Ивана в покое, продолжая веселиться. Не подумайте, что он оставался безучастным; вовсе нет. Если были танцы, то он отплясывал получше многих, если происходили какие-то застольные игры, то он и в них активно участвовал, но делал всё это исключительно молча, с лицом не выражающем никаких эмоций.

И вот однажды, когда мы, почти не обращая друг на друга внимания, сидели рядом в факультетском читальном зале, и корпели каждый над своей курсовой работой, мне совершенно случайно, тогда ещё ни в коей мере не ставя такой цели, удалось его разговорить.

У меня, как не напрягался, что-то никак не сходилось в формулах, и я от безысходности, попросил его помочь.

Да, забыл упомянуть, что Ванька уверенно шёл на красный диплом, и угрюмость ни коим образом на мешала его чрезвычайно «светлой» голове.

Он, явно нехотя, небрежно кинул взгляд на мои записи в тетраде, и через несколько секунд ткнул пальцем в одно из уравнений.

– Здесь не десятичный логарифм, а натуральный.

Задай я вопрос: типа – а почему, и думаю на этом всё бы завершилось. Едва ли бы он стал произносить много слов, пытаясь объяснить очевидные для него вещи. Но я как-то слёту разобрался в его правоте.

– Вот, это да! Никогда бы не подумал, что можно так быстро обнаружить настолько незаметную ошибку, – восхищённо произнёс я.

Через пару минут, обратив внимание на ещё одно замешательство, Ванька молча взял в руки мою тетрадь, и без всяких просьб обнаружил ещё две ошибки.

Я на него с таким изумлением и одновременно восторгом посмотрел, что на его, обычно безэмоцианальном лице появилась улыбка.

Дальше уже было всё просто. Когда мы вместе вышли из зала, он по дороге рассказал мне многое из своей жизни. Как ему тяжело учиться, живя в общежитии, где мало кто думает о занятиях, а большинство интересов сводятся к развлечениям, девчонкам и выпивке.

Выяснилось, что он недавно устроился по вечерам работать, и хочет снять маленькую комнату в коммуналке, чтобы всецело сосредоточиться на учёбе, ведь у него есть мечта – после получения диплома остаться на кафедре, поступить в аспирантуру, чтобы после её окончания и защиты диссертации, устроиться на престижную, высокооплачиваемую работу, и купить, пусть даже в ипотеку, квартиру.

Оказалось, что своего отца он плохо помнит, ведь тот ушёл из семьи, когда Ваньке едва исполнилось семь лет. Сам он родом из Ярославля, где и сейчас живёт его матушка. Она, работая нянечкой в детском саду, получает сущие копейки, и ничем не может помочь сыну, тем более на её попечении ещё Ванькина младшая сестра, которая через год заканчивает школу.

– Учится на одни пятёрки, – с гордостью похвастался Ванька, – Очень хочу, чтобы она поступила к нам в университет, а потом осталась жить в Москве, удачно вышла замуж, а я стал бы во всём ей помогать, – мечтательно произнёс он.

Я был просто ошеломлён, тем, что он начал говорить, и как уверенно и умиротворённо выглядел, когда мы расставались; и в этот самый момент я понял, что вовсе не хотя этого, совершил, наверное, первый в жизни, по-настоящему благородный поступок, предоставив человеку возможность выговориться.

Вот именно после этого случая у меня возникла какая-то внутренняя потребность слушать, и я впредь старался не пропускать возможности пообщаться с кем-либо. Скоро это вошло чуть-ли не в привычку, и я чувствовал себя крайне неуютно, считая день потерянным, если в течении его основательно не пообщался хотя бы с одним человеком. При этом, если отсутствовали явные предпосылки к активному диалогу, сам предпочитал молчать, ограничиваясь короткими фразами.

Правда, иногда буквально обуревает желание что-либо рассказать самому, и я, не выдерживая, начинаю без умолку говорить, а тогда меня уже остановить трудно. Хотя подозреваю, что в таких исключительно редких случаях, моими оппонентами являются такие же как я любители послушать, только более высокого ранга.

***

В скорости я понял, что в довесок, у меня появилось и достаточно занятное хобби. Я стал коллекционером, но собирал не марки, значки или монеты, а яркие высказывания моих собеседников.

Началось всё с рассказа одного знакомого студента медика, в речи которого однажды прозвучала фраза – «он стоял и гнул ноги». Выражение, конечно, так себе, но чем-то оно зацепило, и запомнилось. Затем последовали фразы некоего современного «Кулибина», похваставшегося изобретением противотанковых очков, а затем, вальяжно откинувшись на спинку стула, и водрузив ногу на ногу, он с гордостью признался, что после многих тщетных попыток, им наконец-то создана туалетная бумага с повышенным сроком эксплуатации. Я крайне заинтересовался и решил уточнить:

– Это получается, что она многоразовая что ли?

– А что в этом такого уж удивительного? – неожиданно обиделся чудо-изобретатель.

– Да, нет, – я стал оправдываться, – вовсе ничего такого удивительного, очень даже полезная в быту вещица.

Чтобы как-то сгладить создавшуюся неловкость, решил уточнить подробности. Но было уже поздно; я напрочь потерял его доверие, и он отказался делиться со мной информацией, сославшись на то, что ещё не успел запатентовать своё изобретение и боится, что я кому-нибудь проговорюсь, и этим воспользуется ловкий мошенник, коих сейчас развелась целая прорва, и опередит автора. При этом его интерес к разговору совершенно пропал, и, не смотря на все мои усилия, он поспешил ретироваться.

Так что и в деле слушания бывают сбои, и лишь постоянно накапливая опыт общения можно свети их к минимуму.

Ну что ж, признаю, что в этом случае сам виноват, теперь остаётся ждать, когда столь ценный предмет ежедневного обихода появится на прилавках магазинов. Всенепременно приобрету на пробу парочку рулонов. Впрочем, зачем два, и одного хватит за глаза, раз бумага многоразовая. Хотя, как инженер по образованию, даже боюсь предположить, на чём основан принцип действия этой много разовости.

Следующий собеседник рассказал мне по секрету, что у него появился новый объект вожделений;

– Поздравь, вчера в гостях у друзей познакомился с девушкой. Просто милейшее создание. Как она мне улыбалась через декольте, ты представить себе не можешь. Вся такая воздушная, утончённая, и так изысканно одета, не хуже, чем та Шанель номер пять. Я готов был снять перед ней шляпу.

И тут я, опять же ещё по неопытности, возьми да брякни:

– В таких случаях лучше уж снимать не шляпу, а сразу штаны.

Естественно, после таких опрометчивых с моей стороны слов, этот собеседник был для меня навсегда потерян.

Потом была женщина (не частые гости в моих беседах), которую чрезвычайно возмутило изобретение китайских учёных, про которое она прочитала в интернете: якобы они провели успешное испытание пули, цепляющих вражеских солдат за мошонки. – «Почему обязательно за мошонки, разве мало у мужчин других, менее ценных мест», – долго не унималась она, далее перечислив части тела, которые, по её мнению, более пригодные для зацепа.

Эта дама (не подумайте про меня ничего плохого), вообще кладезь всяческих импозантных выражений. Особенно ей удаются фразы касаемые отношению полов.

– Мы, женщины, хотим любви, и ради неё готовы на всё. Но не садиться же на рога мужа, и кричать об этом во весь голос.

Сомнительное, хочу я вам сказать, изречение. Или вот ещё:

– Если мужчина одет неподобающим образом, то на него могут позариться только шалашовки, камышовки, да эти, как их там, – мужеловки.

А буквально неделю назад она похвасталась, что была со своим новым кавалером на премьерном показе в театре.

– Ну, и как впечатление? – поинтересовался я.

– Ой, мне столько мыслей сразу навеяло, и какие-то они все квадратные, ни одной круглой.

Сразу стало понятно, что спектакль ей понравился.

Подобные яркие измышления я фиксирую в специально заведённой для этой цели тетраде, в которой накопилось уже больше двух сотен записей. Я решил, что как только накоплю тысячу такого рода выражений, то оформлю их в виде книги и опубликую, чтобы вы тоже смогли оценить их по достоинству.

Последние пять страниц я отвёл под перечень моих собеседников, куда заношу его имя, обстоятельства и место общения. Также напротив каждого имени имеется таблица из двух столбцов. В первом, я по десятибалльной шкале оцениваю глубину высказывания собеседника, а во второй его искренность.

У меня накопилось достаточно много выражений, которым я поставил пятёрки и шестёрки; есть несколько семёрок и восьмёрок, имеется даже две девятки, но вот досада, десяток пока нет ни одной.

Если бы вы знали, как я мечтаю о десятке! Об этом шедевре словесности; о «Джоконде» устной речи, о царице цариц фраз русского языка.

Я даже представляю свою реакцию на это событие. Я, к тому времени уже наверное почти седой, подойду и пожму руку этому суперчеловеку (если это будет женщина, то руку поцелую), потом обниму, прижму крепко-крепко к себе, а затем, держа за плечи и уткнув плачущее лицо ему в грудь (если это будет женщина, то пока даже не знаю куда уткнусь лицом), произнесу: «Спасибо, о мой ненаглядный кумир, благодаря тебе я наконец-то воистину познал ни с чем несравнимое наслаждение. Теперь можно и спокойно умереть. Мне нечего уже делать в этом мире, ведь всё что я столько лет мечтал услышать ты сейчас произнёс».

Уверен, что это великое для меня событие рано или поздно непременно произойдёт, и я приложу максимум усилий, чтобы это случилось как можно скорее, ведь к счастью, до старости мне ещё ой как далеко.

Кстати, с графой искренности у меня постоянно проблемы. С начала вроде поставишь человеку высокую оценку, а потом начинаешь сомневаться. Особенно тяжело определиться с женщинами. Я теперь им ставлю за искренность максимум тройку, так как с некоторых пор пришёл к убеждению, что всё что они говорят, сводится исключительно к достижению ими каких-либо своих многочисленных, и часто непонятным нам мужчинам, целей. Особенно слёзы: они считают это самым действенным способом получения желаемого, и готовы расплакаться при любом, в их понимании, подходящем случае.

Если мои рассуждения не соответствуют действительности, и оскорбляют нежную душевную организацию милых дам, то я прошу у них прощения, и умоляю скорее поправить меня, объяснив всю несостоятельность моих умозаключений.

Хорошего слушателя можно сравнить с опытным рыбаком. Как и в рыбной ловле, в разговоре многое зависит от прикормки и наживки. Для одного собеседника это будет вовремя заданный вопрос, для другого – ваше удивление услышанной информацией, третьему – нравится похвала, четвёртому – несогласие по второстепенному вопросу, пятому …, невозможно всё перечислить, каждый мой собеседник особенный, и прикормки могут быть самые разнообразные, коих у меня в арсенале имеется достаточное количество.

Но и это не гарантирует удачи. Тут надо как вовремя подсечь, так и умело выудить.

Какие прекрасные омонимы есть в русском языке. И в нашем случае можно разглядеть полную идентичность на первый взгляд совершенно разных процессов – вываживать рыбу или информацию. Сомневаюсь, что есть что-то подобное в других словарях.

Как и в рыбалке, где улов может быть совершенно разный, так и в разговоре, какой бы хитрой «наживка» не была, она никак не повлияет на поимку лишь только исключительно ценных экземпляров. Надо смириться с тем, что вам намного чаще будут попадаться условные пескари да огольцы, нежели осетры да стерляди.

Опять же здесь можно сопоставить два процесса. Для поимки крупной и ценной рыбы надо обладать определёнными знаниями и опытом, и приложить намного больше усилий, чем при рыбалке на обычного карася. Так, и чтобы слушателю заполучить достойного собеседника надо много знать и уметь.

Мне везёт на ценные экземпляры, и когда они попадаются в мои сети, то я всеми силами стараюсь не упустить их. С одним таким поистине эксклюзивным собеседником мне посчастливилось в прошлом году встретиться на отдыхе.

Чтобы вы тоже оценили всю незаурядность этого человека, я с удовольствием поделюсь обстоятельствами нашего знакомства, и содержанием бесед.