Читать книгу «Темные пятна» в биографии советских писателей - Алексей Шарыпов - Страница 5

Владимир Маяковский – «агитатор, горлан, главарь», поэт, чьё имя было начертано на знамени советской эпохи. Он создал себя как монумент: мощный, революционный, безжалостный к старому миру. Но за этим гранитным фасадом скрывался ранимый, противоречивый и глубоко несчастный человек, чья жизнь и смерть оставили множество вопросов

.

Тюрьма и политический поворот: искренность или страх?

Ранний поворот Маяковского к революции часто подаётся как закономерное прозрение. Однако его истоки лежат в тёмной и травматичной истории. В 1909—1910 годах Маяковский, состоявший в РСДРП (б), трижды арестовывался и в итоге провёл 11 месяцев в одиночной камере №103 Бутырской тюрьмы.

Этот опыт оказался настолько шоковым для 17-летнего юноши, что, по его собственным словам, он решил «делать социалистическое искусство» лишь потому, что «искусство не требует компромиссов с совестью». Возникает вопрос: был ли его будущий футуризм и революционный пафос следствием глубокой политической убеждённости или, скорее, психологической травмы, страха перед повторением тюремного ужаса, который он мог преодолеть, только полностью присоединившись к силе, его победившей?

Семья Бриков: любовь, рабство и «тройственный союз»

Самая длительная и значимая связь в жизни Маяковского – с Лилей и Осипом Бриками – является главным источником слухов и психологических загадок.

«Лиличка! Вместо письма»… вместо свободы. Отношения с Лилей Брик быстро превратились для Маяковского в форму эмоционального рабства. Он финансировал семью Бриков, содержал их, был для них одновременно знаменосцем, источником дохода и объектом манипуляций. Лиля открыто говорила о своих романах на стороне, а Маяковский мучился ревностью, но уйти не мог. Его знаменитое стихотворение-завещание «Лиличка!» – крик отчаявшегося человека.

Роль Осипа Брика. Осип, муж Лили, не только мирился с этим «тройственным союзом», но и был его идеологом. Он видел в Маяковском гения, которого нужно «вести». Этот странный семейный треугольник, где поэт был фактически собственностью пары, ставит вопрос о природе его любви: была ли это возвышенная страсть или глубокая психологическая зависимость, граничащая с мазохизмом?

Реклама, гонорары и жизнь «совбуржуя»

Образ поэта-трибуна, живущего в «аду» капитализма, резко контрастировал с реальным образом жизни Маяковского. В годы НЭПа он был одним из самых богатых литераторов СССР. Он получал огромные гонорары, ездил за границу, привозил оттуда диковинные вещи (например, знаменитый «рено»), носил дорогую импортную одежду.

Его работа в рекламе («Нигде кроме, как в Моссельпроме») для части левой интеллигенции выглядела как откровенное попрание революционных идеалов, услужничество новой буржуазной власти. Его называли «совбуржуем». Это противоречие между плакатным аскетизмом его стихов и личным комфортом было очевидным и создавало ещё одну трещину в его публичном образе.

Отношения с властью: «пророк» или «попутчик»?

Маяковский позиционировал себя как «поэта революции». Но как к нему относилась сама власть?

Конфликт с РАПП. К концу 1920-х годов набиравшие силу пролетарские писатели из РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей) видели в Маяковском чужака – бывшего футуриста, «попутчика», а не своего. Его знаменитое вступление в ЛЕФ («Левый фронт») было попыткой создать альтернативу, но она провалилась. Травля со стороны рапповцев была систематической и жестокой.

Провал выставки «20 лет работы». В 1930 году Маяковский организовал грандиозную ретроспективу своей деятельности, чтобы доказать свою нужность стране. Выставку почти не посещали. Никто из высокопоставленных партийных деятелей на неё не пришёл. Это был сокрушительный удар по его самолюбию и статусу. Легенда о том, что Сталин назвал его «лучшим и талантливейшим поэтом», появится лишь посмертно, в 1935 году, и будет частью канонизации, которую сам Маяковский уже не увидел.

Ко времени его смерти он чувствовал себя отодвинутым на обочину, невостребованным и осмеянным теми, кому служил.

Загадка последнего выстрела

Самоубийство Маяковского 14 апреля 1930 года стало шоком для всей страны. Официальная версия – неразделённая любовь к актрисе Веронике Полонской, последней в череде его мучительных романов. Однако сводить всё только к личной драме – значит упрощать трагедию.

Самоубийство не было импульсивным. Маяковский написал предсмертную записку за два дня до смерти, привёл в порядок все дела. Это говорит о глубоком, выношенном решении. Выстрел в сердце стал кульминацией творческого кризиса и остракизма: провал выставки, травля со стороны РАПП, ощущение, что его голос больше не слышат.

Личная неудовлетворённость выражалась в исчерпанности отношений с Бриками, невозможность создать нормальную семью (Полонская, будучи замужем, не хотела бросать мужа).

Существуют версии о неизлечимой болезни (например, сифилис), которые могли повлиять на его психическое состояние, хотя прямых доказательств нет.

Версия об убийстве, в отличие от есенинской, не получила широкого распространения. Обстоятельства смерти слишком явно указывают на спланированный уход из жизни. Но вопрос «почему?» остаётся без однозначного ответа.

Тёмные пятна биографии Маяковского – это история колоссального разрыва. Разрыва между громоподобным образом трибуна и ранимой, зависимой в любви человеческой натурой. Между служением коллективу и личным одиночеством. Между верой в светлое будущее и жёсткой реальностью бюрократической системы, которая отторгала его. Его самоубийство было не просто следствием любовной драмы, а итогом системного кризиса: когда легенда, которую он так тщательно выстраивал, рухнула, погребая под обломками живого человека. Он был не только «горланом-главарём», но и одной из самых трагических жертв того времени, которое он с таким пафосом воспевал.