Читать книгу Ликвидатор. Книга 3. И киллеру за державу обидно - Алексей Шерстобитов - Страница 5

Со стороны такая Надина забота о «пехоте» мало кому была понятна, но именно вышеперечисленные опера и следователи проводили с ней долгие беседы, уверяя, что убийцы по безысходности, по слабости, есть те же жертвы, как бы странно это ни звучало. Конечно, они должны, обязаны и непременно будут отвечать за свои поступки и преступления, никто их не собирается оправдывать, что невозможно в принципе, но учитывать это необходимо!

Киллерами тоже становятся по разным причинам, но и тех и других нельзя смешивать с другими, убивающими себе подобных, поскольку даже психиатрия подразделяет их всех по группам. Киллер – это, в отличии от убийцы, проводник зла, но не его генератор, убивающий выборочно, профессионально, имея свои принципы, берясь за убийства тех, кого считает возможным, впрочем, это очень индивидуально, здесь многое зависит от личностных качеств человека, к примеру одним нравится убивать, другим приходится перешагивать через себя. Кто-то совершает это, получая удовольствие, ища и предлагая новую жертву, иные, убив единожды, не знают, куда деваться от преследующих кошмаров.

Киллер, подходящий к своей «работе» профессионально, а не любительски, то есть не имея специальной подготовки, но взявшись за дело, будучи дилетантом, больным психически быть не может, напротив, психика такого обязана быть уравновешенной, надежной, лучшей среди людей. Так, по уверениям психиатров, должно быть, но, исходя из моего опыта, могу констатировать – и здесь случается по-разному! В основном, простые ребята, взяв оружие, употребляют его как получится, продумывая поверхностно свои действия, а может и вовсе палят куда и как придется.

Если брать примеры убивавших в нашем «профсоюзе» – это почти все его участники, то многие, вынужденные это делать, «отрабатывали» таким образом, чтобы все скорее закончилось. Примеров тому множество, некоторые приводятся здесь, какие-то могли быть прочитаны в предыдущих томах. Были и такие, по их личному признанию в разговорах «тет-а-тет», которые настолько желали окончания истории с порученным им убийством, что с радостью бы согласились быть задержанными на месте преступления, конечно, еще до его совершения. Может быть, так и было бы ими подстроено, если бы не уверенность, что это так же своего рода «билет в один» конец, после «приобретения» которого ожидать прощения не представлялось возможным, да и в случае такого счастья убивать все равно пришлось бы.

Не глупыми были и стоящие во главе, очень быстро они поняли, что вместе с новичком-исполнителем необходимо посылать и прошедшего такое «тестирование»: понимая, что сзади новоиспеченного стрелка стоит некто без страха и упрека, наблюдающий за его действиями, а в случае необходимости способный заставить стрелять, ведь пистолет, которым обладал «контролер» может быть направлен в любую сторону, молодой человек, как бы перекладывая мысленно свою вину именно на него, выполнял поставленную задачу более успешно, чем мог бы это сделать самостоятельно!

Потом о проделанной «работе» докладывали оба, естественно раздельно. Пылев, в основном он, внимательно выслушивал рассказы, сопоставлял, принимал решение о дальнейшем, оставляя на прежней работе, имеется в виду общие задачи «профсоюза», в выполнении которых «аттестуемый» принимал участие до «теста», или продолжая аттестацию следующим заданием. В «лучшем» случае человеку предлагалось войти в число штатных исполнителей, отказ от чего был равносилен, в конечном итоге, смерти, «Саныч»[12] не переносил отказов.

Нужно заметить, что после преодоления себя, хотя бы единожды, в памяти человека остается небывалый прежде восторг гордыни, поражающий каждого, прошедшего подобный рубеж, с обостренным ощущением своих силы и возможности, которые в себе индивид не знал и не чувствовал ранее. Далеко не все способны быстро прийти в себя, вспомнив, что именно он сделал и как это соотносится с моралью и законом. Подавляющее большинство людей легко согласятся стать сверхчеловеком, а множество из них способны считать, что первый шаг к этому – убийство себе подобного.

Не углубляясь в частности, более слабые, останавливаются на выполнении поставленных задач и получения за это денег, сполна исчерпывая этим свои амбиции, даже не ставя каких-то других целей. Другие, именно исходя из необходимости достижения целей, приходят к необходимости убивать, третьи имеют сторонние мотивации, и каждый по своему преодолевает чувство собственной безопасности, что на самом деле делать нельзя, поскольку именно оно и лежит в основе всех навыком, присущих этой древней аморальной «профессии».

Рано или поздно нормальный человек устанет, возведший ее в ранг искусства, скорее всего, захочет либо прекратить свою деятельность, либо окончить ее так, чтобы об этом, как он может надеяться, говорили веками, при этом желая погибнуть сам – это следствие видоизмененного сознания, извращенности понимания добра и зла, красоты и ее противоположности, первенства гордыни и привычки властвовать над чужими жизнями, что неминуемо отразится и на власти над своей собственной. Такой человек, становясь «художником», наверняка пожелает, как-то зафиксировать свое «творение» в истории, и рано или поздно начнет трудиться на созданием шедевра, как ему будет казаться. (Надеюсь, читатель понимает, что автор здесь пишет не о себе.)

На самом деле убийство всегда останется убийством, а смерть – переходом между двумя мирами… много ли вы видели киллеров, соответствующих последнему описанию? Пожалуй, ни одного. Причина в том, что они либо мало живут, либо подпадают под арест, и это для арестованного далеко не всегда плохо, либо зарабатывая[13], начинает ценить комфорт, богатство, спокойствие, свою жизнь и свободу, что приводит к неизбежным боязни и неотступному беспокойству, благодаря чему и разумный преступник начинает стремиться изо всех сил достичь статуса честного человека, отойти от рискованного криминала, «замести следы», при этом действительно пытаясь стать если не честным и добропорядочным гражданином, то хотя бы таким выглядеть, что мы и видим на примере многих выдающихся, как принято сегодня называть, «авторитетных бизнесменов».

Хотя странно было бы предполагать, что остаться на плаву с миллионами, не «закопав» при этом, ради своего спокойствия, очевидцев из среды своих подчиненных, имеющих о тебе опасную информацию, могущих в случае ареста дать показания на тебя, уже такого некриминального и правильного; иногда, как в случае с Пылевыми, требующих какую-то оплату, а денег жаль, да и перестроиться самому, отказавшись от такой надежной и простой формы решения любых вопросов, как прежние методы – «нет человека – нет проблем», вряд ли согласятся, а потому спрос на «штатных» киллеров всегда будет!

Конечно, если человек не собирается покидать криминальный мир, выбрав приверженность ему на всю оставшуюся жизнь, дело другое, но и тут действуют очень схожие с описанным механизмы, ведь ценности, богатство, власть и возможность всем этим пользоваться – и есть наиглавнейшая цель любого криминала…

* * *

Есть в преступных сообществах люди, уверенные в своей принадлежности к этой «профессии», однако на деле просто убийцы. Кому-то из них это нравится, кого-то тянет по диагнозу, кто-то доказывает таким образом себе свою состоятельность, самоутверждаясь, но большинство из них только проводники зла, аккумулируемого в других сердцах, как правило, предпочитающих не пачкать кровью свои руки. Вот где настоящее зло, вот кто действительно виновен на все сто процентов, имел мотивации, заставлял, шантажировал, платил, инициировал, был заинтересован. Именно от этих людей исходит смерть, уничтожь их – и исчезнут причины, убери же исполнителя – и на его месте появится другой, третий, а может быть и сразу несколько, способных забирать не по одной мешающей кому-то посторонней жизни, а по нескольку. Для правосудия же без этих «исполнителей» нет и заказчиков, они единственный путь к верху цепочки, учитывая именно это, Надежду аккуратно подводили к тому, что подходить к каждому необходимо индивидуально, скажем, не прощая, даже не обязательно понимая, но учитывая вклад каждого в расследование, что не только справедливо, но просто необходимо.

Не сразу она сознательно согласилась на это. Слишком тяжело, опасно, часто унизительно выглядел ее путь к этому суду, даже с оглядкой назад, когда многое сглаживается памятью, временем, многими другими меняющимися факторами. Но пришел день, когда смертельно раненное сердце не только успокоилось в отношении этих нескольких молодых людей, но и попыталось встать на их защиту.

Пристально вглядываясь в каждого, она смогла рассмотреть сквозь призму испытанного ей самой, ими пережитое, испытанное, их страхи, страдания, внутреннюю борьбу, продолжающиеся и сегодня. Конечно, не ко всем прогрелась ее душа, не к каждому тянулась в желании помочь, спасти.

Воистину, такие люди не только знают, но доказывают: насколько коротко расстояние от любви до ненависти, настолько же оно мало и в обратном направлении!

Хлебникова постепенно начала помогать убийцам, даже Кондратьеву, застрелившему ее мужа, пересилив себя, передала продуктовую передачу, понимая, что сейчас он такой же союзник, как и сами милиционеры. Деньги постепенно иссякли, большую сумму «съели» похороны и поминки, тогда она не была в состоянии думать о живых детях и себе больше, чем о необходимости, как ей казалось, увековечить память супруга. У нее осталась после него огромная квартира в центре города, прекрасная дорогая дача, продай что-то из этого и живи безбедно – далеко не всем выдаются при таком несчастье такие бонусы!

Надежда Юрьевна решила оставить все нетронутым, не станем разбираться почему, а денег никто не давал, потихоньку начала зарабатывать сама, благо промежуток этот оказался небольшим, пока ей не предложили неплохой и стабильный бизнес. Как могла в течении пяти лет, она надоедала всякого рода следователям, оперативным сотрудникам, прокурорам, даже высокопоставленным лицам, не очень желавшим заниматься при перегруженности того времени, очевидным «висяком», и происходило это тем более настойчиво, как только несчастная ощущала себя более-менее в безопасности.

Ей шли все-таки навстречу, не отталкивали, хотя и видели ее нерациональную импульсивную одержимость, с совершенно отсутствующим пониманием, что такая ее деятельность больше вредит ей, делу, лишний раз напрягает самих преступников, которых она безумно боялась, но, как маленький ребенок от любопытства лезет туда, где может убить, толкалась вперед, не остывая в порывах мести. Именно это было главным, она сама и дети, тем более весь окружающий мир оказались в конце списка.

Конечно, она не бросила своих чад, но так нужное им материнское тепло, любовь, связь и открытость сердец матери и ребенка она заменила минимумом – кормила, обстирывала, заботилась, как робот, почти безэмоционально, говоря даже с ними о кладбище, убийстве, ходе расследования, постоянно предупреждая об возможной опасности, заставляя быть внимательными и собранными, что детки и впитали с молоком матери ее холодность, чувство опасности, третьестепенность своего для нее существования, чем и отвечают ей, разумеется, сегодня…

Мы привыкли говоря о насильственной смерти, всегда подразумевать лишение жизни человека без его на то согласия, но так ли это? Что можно сказать о человеке, убившем любовь? А как относиться к матери, «греющей» своих малышей «льдом» безучастия? Что вы скажете о предпочтении всеуничтожающей внутри человека мести, убивающей не столько виновника своего возникновения в сердце несчастного, сколько душу своего временного хозяина? Что в нем одинакового с убийством обычного человека? Ничто из перечисленного не угодно Богу. Это может показаться надуманным, предрассудочным, устаревшим, даже невероятным, но именно так можно провести черту между добром и злом – так и только так! Что не угодно Господу – зло, на что Бог благословляет, может быть только добром.

В старину человека, осквернившего Имя Бога, подвергали казни, это было не так давно – четыре века назад на Руси, раньше или позже то же самое происходило по всему миру. Почему? Этот человек своими действиями соблазнял слабые души других, убивая в них веру, и назывался скверным. Женщину, предпочитающую заботе о своих детях водку или наркотики, лишают материнства, потому что предпочтение такое есть не человеческое и даже не животное действие. Месть нами объясняется и даже часто принимается за норму в реакции человека на причиненную ему обиду, однако и закон судит человека за убийство из-за мести равно с обычным убийством по любой другой причине.

Мать, сделавшая аборт, убила свое чадо уже живое и обладающее всем, чем обладает обычный человек, плод – это человек, как бы мы ни пытались доказать другое в попытке обосновать свое желание остаться свободными от забот по взращиванию и воспитанию маленького ребенка – в основе этого, как и всего ранее описанного, гордыня и эгоизм.

Так убийца кто?!

Если вы думаете, что я пытаюсь оправдать себе подобных, когда-то бывших преступников, то очень ошибаетесь. Все верно – это мои слова, мои мысли, мои обоснования, я высказал их вдове, совсем не желая ее оскорбить, и не обидел-таки, но услышал, что именно это она поняла, когда пыталась изменить свое мнение в отношении тех парней за решеткой. Надежда нашла в себе нечто равное убийству, что может обнаружить в себе почти каждый, долго признавала себя обладателем и споспешником этих действий, в результате чего смогла поставить себя на один уровень с убивавшими не по своей воле, и даже увидела себя в чем-то ниже их, так как, в отличии от них, посыл исходил не от кого-то, а от нее самой.

Конечно, сам человек не может захотеть мстить, это навязанная черными силами мысль, не оттолкнув которую, человек принимает ее всей темной стороной своего сердца, и в процессе следования этому выбору, вытесняет растущей страстью многое доброе из светлого хранилища его, становясь нервным, гневным, одержимым, но и здесь он всего лишь проводник зла, и остается им даже после совершенного возмездия. Именно поэтому произошедшее зло – вендетта, не только выжигает духовное и сердечное тепло, но и оставляет вакуум, очень быстро втягивающий в себя еще более худшее.

Надежда Юрьевна поняла все это, нашла в себе силы в какой-то период времени признать за собой падение в пропасть, но не сопротивляться этому, поэтому на суде она смогла защищать некоторых подсудимых, бывших такими же только проводниками зла, а не его генераторами, совершенно обессилев после вынесения приговора.

Состоявшаяся сатисфакция не принесла ожидаемой легкости, удовлетворения, но только разожгла бо́льшую ненависть к тем, кто остался жив, но был виновен в смерти ее мужа.

Такой была предыстория зарождавшихся отношений между несчастными и ей, становясь лишь признаками физического существования ради не торжества справедливости, но мести, хоть и носило оно возвышенное имя «Возмездие» – и другое было не приемлемо!!!

Приговор Пылеву отпустил вожжи внутренней напряженности и неожиданно направил лихих коней времени в сторону любимых ею в воспоминаниях, и так мучительно подвергающую страданиям в настоящем – прошлое начало постепенно захватывать вдову. Сегодняшнее 17 августа 2005 года отступило за горизонт бытия в спокойной уверенности, что никуда не денется…