Читать книгу Белые командиры Гражданской войны - Алексей Шишов - Страница 4

В истории Гражданской войны в России признано считать атамана Анненкова одной из самых кровавых фигур. Действительно, в тех событиях, в которых участвовал этот человек, человеческая жизнь значила немного, и репрессивные меры, в данном случае со стороны белых – колчаковцев, впечатляют воображение.

Анненков родился на Киевщине в семье отставного полковника, мелкого помещика (имение в 70 гектаров земли на Волыни) и потомственного дворянина Новгородской губернии. Матерью будущего белого атамана была цыганка, что и заметно отразилось на его внешности. Один из его предков, Иван Анненков, поручик лейб-гвардии Кавалергардского полка, известен как декабрист.

В 17 лет окончил Одесский кадетский корпус, еще через два года (в 1908-м) – московское Александровское военное училище (по 1-му разряду), готовившее пехотных офицеров.

Молодой офицер, однако, пожелал служить в казачьих войсках, и его настойчивая просьба была начальством удовлетворена. Служба началась в «именном» 1-м Сибирском казачьем полку Ермака Тимофеева. Вскоре он становится командиром сотни, познав все невзгоды действительной службы в знойном Туркестане. В полку он стал одним из лучших наездников.

За «примерную» службу в Семиречье сотник был награжден своим первым орденом – Святого Станислава 3-й степени. Другие ордена он получит за боевые заслуги на Русском фронте Первой мировой войны.

1-м Сибирским казачьим полком в те годы командовал полковник П. Н. Краснов, будущий генерал и командующий белоказачьей Донской армией. Он в таких словах вспоминал об Анненкове, будучи в эмиграции:

«…Это был во всех отношениях выдающийся офицер.

Человек, богато одаренный Богом, смелый, решительный, умный, выносливый, всегда бодрый. Сам отличный наездник, спортсмен, великолепный стрелок, гимнаст, фехтовальщик и рубака – он умел свои знания полностью передать и своим подчиненным-казакам, умел увлечь их за собою.

Когда сотник Анненков временно… командовал 1-й сотней, сотня эта была и первой в полку. Когда потом он принял полковую учебную команду, команда эта стала на недосягаемую высоту.

Чтобы быть ближе к казакам, Анненков жил в казарме команды, отгородившись от казаков полотном. Он шел далеко впереди моих требований, угадывал их с налета, развивал мои мысли и доводил их до желаемого мною совершенства…

Он часто садился под поваленное дерево, имея на руках своего Фокса, и казаки сотни прыгали на лошадях через своего сотенного командира. Не было ничего рискованного, на что он не вызвался бы. Чистота одежды, опрятность казаков, их воспитание и развитие – все это было доведено у него в сотне, а потом в команде, до совершенства.

Как мне было не любить и не ценить такого офицера? Он никогда не „дулся“ на замечания, всегда был весел и в хорошем расположении духа…»

Там, в Сибири, карьера Анненкова едва не оборвалась самым неожиданным образом. Во время прохождения лагерных сборов под Кокчетавом он встал на сторону рядовых казаков, «взбунтовавшихся» против рукоприкладства начальника лагеря Бородихина. По просьбе нижних чинов сотенному командиру из второочередного 4-го Сибирского казачьего полка пришлось взять на себя командование тремя полками, бывшими на сборах.

Высокое начальство тот конфликт рассудило по-своему, поскольку дело закончилось убийством начальника лагеря. 80 казаков, в том числе офицер-дворянин Борис Анненков, были преданы военно-полевому суду. Его приговор к осужденным был суров.

Сотенного командира приговорили к одному году и 4 месяцам заключения в крепости (войсковой атаман заменил заключение в крепость содержанием на гауптвахте) с ограничением в правах, но без исключения с воинской службы. На суде он отказался назвать зачинщиков «бунта», хотя сумел удержать свою сотню от участия в беспорядках.

Начавшаяся Первая мировая война изменила решение суда: вместо крепости офицера отправляют на Германский фронт в составе 4-го Сибирского казачьего полка. Воевать пришлось в Белоруссии, в 1914 году – на Северо-Западном фронте. Получил шесть боевых наград, был ранен, произведен в чин подъесаула.

Во время жестоких боев в районе Пинских болот полк понес тяжелые потери в людях, но сотник Борис Анненков с остатками полка сумел пробиться в Гродно. Следует производство в есаулы.

В это время в казачьих и кавалерийских дивизиях начинают формироваться конные партизанские отряды для совершения рейдов и диверсий во вражеских тылах, ведения разведки. Анненков добивается назначения в подобный отряд, формируемый в Сибирской казачьей дивизии, вскоре став (в 1915 году) его командиром. Назначение тогда проводилось путем избрания наиболее авторитетного командира старшими офицерами партизанского отряда (Отряда особого назначения), состоявшего из более сотни казаков-добровольцев.

Партизанский отряд сибирских казаков отличался сплоченностью и боевитостью. Он отличился при проведении ряда операций в тылу врага, совершая диверсионные рейды через линию фронта. Анненков, произведенный в чин есаула, демонстрировал смелость и умение командовать людьми. За боевые заслуги (отличие в боях под городом Сувалки) 11 сентября 1917 года высочайшим приказом награждается почетным Георгиевским оружием. В том же году производится в войсковые старшины.

В декабре того же года Анненков во главе своего отряда прибывает на расформирование в Омск, столицу Сибирского казачьего войска. Там он отказался подчиниться приказу Совета казачьих депутатов о разоружении конно-партизанского отряда (перед этим его пытались разоружить в Орше и Пензе). Так начался его конфликт с советской властью. В результате командира партизан объявили вне закона.

Войсковой старшина уходит в подполье. В январе 1918 года он возглавляет созданную в Омске казачью организацию тринадцати. В том же месяце несколько таких небольших контрреволюционных групп, в том числе и анненковская (в нее входило уже 24 казака), на нелегальном собрании решили начать вооруженную борьбу против новой власти. Участники собрания покидают Омск и оседают в близлежащих от города казачьих станицах, в которых было неспокойно. Анненковцы укрылись близ станицы Шараповской.

В марте месяце нелегально созванный войсковой круг сибирского казачества, встававшего на сторону Белого движения, проведенный в станице Атаманской под Омском, избрал Б. В. Анненкова войсковым атаманом.

Выступление белых началось 19 марта 1918 года. Отряд Бориса Анненкова из станицы Захламинской, расположенной в шести верстах от Омска, совершил дерзкий налет на Омский казачий собор, захватив хранившиеся в нем «знамя Ермака» и знамя, врученное сибирскому казачеству в честь 300-летия дома Романовых. Стоя на санях со знаменем Ермака в руках, Анненков промчался по льду Иртыша. Он сумел уйти вместе с другими участникам налета от посланной за ним погони, уведя своих казаков в Кокчетавские степи.

«Знамя Ермака» было святыней сибирского казачества. Оно относилось к числу «простых» знамен. На одной стороне его было изображение Святого Михаила, на другой – Святого Дмитрия. Ранее эта войсковая регалия принадлежала Тобольскому казачьему пешему батальону.

Вскоре войсковой атаман вышел из Кокчетавских степей, обосновавшись недалеко, в 21 версте от Омска, в станице Мельничной. К весне 1918 года анненковский отряд вырос до 200 человек, взявшихся за оружие против Советов. Вскоре отряд, состоявший на тот период почти исключительно из хорошо организованных и дисциплинированных казаков, стал совершать налеты, занимаясь прежде всего добыванием оружия и боевых припасов. Вооружения белые казаки в самый короткий срок захватили достаточно много.

Отряд (атаман называл его теперь дивизией) состоял из двух Отдельных бригад – конной и стрелковой (300 сабель и 300 штыков). Вместе с Анненковым действовал отряд полковника Волкова численностью около 500 штыков и сабель.

Анненковцы захватили было город Омск, но силы оказались в схватке за него с красными не из равных. Белым пришлось уйти, но недалеко, из Омска, который на короткое время вновь оказался в руках большевиков.

Но ситуация в Сибири, на линии Транссиба, складывалась уже не в их пользу. По железнодорожной магистрали, растянувшись на многие тысячи верст на восток, в портовый город Владивосток тянулись эшелоны с частями Чехословацкого корпуса, ставшего в еще неоконченной Первой мировой войне частью французской армии.

Весной 1918 года отряд войскового старшины Бориса Анненкова уже представлял собой значительную силу антибольшевистского подполья в Сибири. Когда начался мятеж Чехословацкого корпуса, анненковцы активно поддержали белочехов. К тому времени численность белоказачьего отряда уже доходила до тысячи человек.

Анненков признал омское Временное Сибирское правительство. Белоказачий отряд (Партизанская дивизия) включается в состав 3-го Уральского армейского корпуса Сибирской армии. Он принимает в сентябре – октябре 1918 года участие в боях с красногвардейскими частями В. К. Блюхера и Н. Д. Каширина.

После взятия города Троицка Анненков сформировал отряд в составе четырех полков, артиллерийского дивизиона и несколько вспомогательных подразделений. По решению казачьего круга производится в полковники. На Уральском фронте анненковцы пробыли до октября 1918 года.

По приказу военного министра омского правительства генерала П. П. Иванова-Ринова анненковские части, снятые с фронта, приняли участие в подавлении крестьянского восстания на Алтае, в степном Славгородском уезде. Сводный карательный отряд состоял из двух стрелковых рот, двух казачьих сотен, эскадрона черных гусар и артиллерийской батареи. Всего: 497 штыков, около 200 шашек, 5 орудий, 8 пулеметов.

15 сентября дивизия Анненкова заняла Славгород, в котором каратели учинили массовые экзекуции противников власти, расстреливая местных большевиков и повстанцев. Всего в ходе подавления Славгородского восстания было убито 1667 человек. В уезде белые реквизировали почти две тысячи винтовок и призвано в армию 11 тысяч человек. Многие из них пополнили анненковские части и «вплоть до краха колчаковщины служили вполне исправно».

После подавления Славгородского восстания отряд получает имя атамана Анненкова. Его состав: 1230 штыков, 750 шашек, 12 орудий и 16 пулеметов. Отряд направляется в город Семипалатинск на переформирование и получение солидного пополнения. Анненков руководит созданием шести полков и нескольких артиллерийских батарей. Эти силы белых предназначались для Семиреченского фронта, для действий на юго-востоке современного Казахстана.

Семипалатинское станичное общество избрало Бориса Анненкова, офицера-неказака, почетным казаком своей станицы. Но это было всего лишь наименование, так как казачьи сословные права и обязанности на почетных казаков не распространялись.

Уже будучи в Семипалатинске, Борис Анненков перестал выполнять многие приказания, которые поступали к нему из Омска. Он был вызван туда Временным Сибирским правительством, но там отказался подчинить свои силы командиру 2-го Степного Сибирского корпуса, который действовал против красных в Семиречье. Возник кофликт белоказачьего атамана с омской властью.

Вернувшись в Семипалатинск, полковник Анненков, захватив с собой около полутысячи новобранцев, двинулся в Семиреченскую область. 23 октября 1918 года анненковский отряд разворачивается в Партизанскую атамана Анненкова дивизию. Началась подготовка к новому наступлению белых на Семиреченском фронте.

Партизанская дивизия прибыла в Семиреченскую область (юго-восточная часть современного Казахстана) тогда, когда атаман Семиреченского казачьего войска Генерального штаба генерал-майор А. М. Ионов находился в отъезде, будучи вызван в Омск для доклада. Борис Анненков смещает его с этой должности, самочинно объявив себя атаманом семиреченского казачества.

Но при этом он никак не объясняет, снимает ли он с себя присвоенное ему звание атамана сибирского казачества. Формально для истории он оказался в годы Гражданской войны в России атаманом двух казачьих войск. Случай во всех отношениях уникальный.

После прихода к власти адмирала А. В. Колчака Анненков проявил себя «автономистом» по отношению к Верховному правителю России. Атаман считал Колчака «слепым исполнителем воли союзников». Но это не помешало Анненкову после омского переворота 18 ноября 1918 года отправить Верховному правителю России телеграмму следующего содержания:

«Омск.

Верховному Правителю адмиралу Колчаку.

Ваше Высокопревосходительство!

Ваше назначение Верховным Правителем, в руках которого сосредотачивается вся полнота государственной власти, дало мне с первого же момента глубокую уверенность в том, что, наконец, настал тот час, когда наша измученная, истерзанная внутренними и внешними врагами Родина снова подымится и пойдет по пути возрождения и станет такой же великой, какой и была.

Я как атаман партизан, добровольно собравшихся отдать жизнь свою в любой час за нашу Родину, приветствую Ваше назначение и заверяю своим словом Атамана, что все мои силы и помыслы будут направлены к тому, чтобы Вы уверенно и твердо могли бы опереться на нас, и (мы) готовы в каждую минуту, по первому Вашему приказу, исполнить наш святой долг перед Отчизной.

С нами Бог.

Атаман Анненков».

Собственно говоря, неповиновение «автономиста» Анненкова выразилось, в частности, в его отказе принять присвоенное ему 25 ноября 1918 года, как командиру дивизии, звание генерал-майора. Но вскоре это желанное решение омского правителя все же было «востребовано».

В том случае монархист по политическим убеждениям Борис Анненков телеграфной строкой заявил военному министру омского правительства Иванову-Ринову:

«…Я бы хотел получить генеральский чин из рук Государя Императора».

6 января 1919 года адмирал А. В. Колчак своим приказом объявил Семиречье театром военных действий. Анненкову было приказано в составе сил 2-го Степного Сибирского корпуса освободить ту часть юго-востока Казахстана, которая находилась в руках красных. Речь шла о ликвидации «Черкасской обороны» – сопротивление белым 13 русских сел Лепсинского и Копальского уездов. Силы повстанцев состояли из 3–4 тысяч штыков, 1,5 тысячи сабель, 3 орудий и 5 пулеметов. Протяженность фронта составляла около 100 верст.

Анненков 20 января предпринял наступление на взятые в кольцо села, но оно успеха не имело. Его Партизанская дивизия имела в своем составе 1800 штыков, 1770 сабель. Только к июню 1919 года белое командование смогла начать развернутое наступление на Семиреченском фронте, захватывая с боем одно село за другим. К августу территория Черкасской обороны была сокращена до трех красных сел (Черкасское, Петропавловское и Антоновское).

В занятых населенных пунктах атаман Б. В. Анненков действовал и убеждением, и принуждением. Только после 16-месячных боев Семиреченская группа колчаковских войск смогла ликвидировать Черкасскую оборону, взяв последние повстанческие села. На сторону белых добровольно перешли вместе со своими командирами три роты красноармейцев, часть из них затем сражалась в рядах анненковской Партизанской дивизии.

«Замирив» Семиречье, атаман Борис Анненков попытался было увеличить численность Семиреченского казачьего войска. В его приказе от 20 декабря 1918 года по этому поводу говорилось следующее:

«Семиреченское казачество призывает все крестьянское население старожильческих русских поселков области, ближайших к казачьим районам, и тех новоселов, кому противна коммуна, а дорога Россия, влиться в казачество со своими землями…»

За ликвидацию большевистского сопротивления в Семиречье Верховный правитель России адмирал А. В. Колчак в 1919 году наградил генерал-майора Анненкова орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Этот чисто военный орден старой России был сохранен Верховным правителем России адмиралом Колчаком.

С самого начала формирования Партизанской дивизии Борис Анненков стремился насадить в ней железную дисциплину. Известны его приказы о запрещении в отряде пьянства, о предании употребляющих спиртное военно-полевому суду. Наркоманов атаман расстреливал, а продававших опиум и кокаин вешал.

Анненковцы обращались друг к другу, в том числе и к своему атаману, со словом «брат». У атамана был и другой способ «единения белых партизан» из своего ближайшего окружения:

«Каждый доброволец давал торжественное обещание служить верой и правдой атаману, никогда его не покидать, ни при каких условиях.

Внешним выражением преданности добровольцев были эмблемы анненковского отряда, которые выжигались на теле в виде причудливой татуировки. На груди крест, под крестом череп и две скрещенные кости и затем змеи, извиваясь и обтекая тело в различных направления и причудливейших формах, – были символом верности атаману и братства отрядников.

Эта же самая эмблема – череп и две скрещенные кости (Адамова голова. – А.Ш.) – носились солдатами всего отряда вместо кокард на фуражках…»

…Перелом на Восточном фронте в 1919 году в пользу Красной Армии сказался и на удаленном от него Семиречье. Командир 2-го Степного Сибирского корпуса генерал-майор И. С. Ефтин приказал Анненкову перебросить часть своих войск под Семипалатинск для защиты города от наступающих красных. Однако атаман отказался выполнить этот приказ.

Однако затем Анненков согласился исполнить такой приказ при непременном условии передачи ему в корпусе (в который входила его Партизанская дивизия) всей полноты власти. 26 ноября Ефтин своим приказом передал все руководство 2-м Степным Сибирским корпусом атаману Б. В. Анненкову.

2-й Степной Сибирский (Отдельный Степной) корпус на это время состоял из следующих войск:

– Партизанской генерала Анненкова дивизии в составе двух своих бригад: Стрелковой (1-й Оренбургский, 1-й Партизанский, 2-й Усть-Каменогорский и 1-й Киргизский партизанский полки) и Конной (полк черных гусар и лейб-Атаманский конвойный полк).

– 5-й Сибирской стрелковой дивизии генерала В. П. Гулидова в составе четырех Сибирских стрелковых полков.

– Отдельной Семиреченской казачьей бригады генерала Ф. Г. Ярушина.

Однако выправить дела под Семипалатинском было уже поздно: в ночь на 1 декабря 1919 года в городе началось восстание ряда корпусных частей, и вскоре в Семипалатинск вошла Красная Армия. Белые, отказавшись от борьбы за город, отошли южнее.

Стремясь удержать ситуацию в своих руках, атаман Б. В. Анненков объявил о введении в районе Семипалатинск – Копал военной диктатуры. Он подписывает один из многих своих карательных приказов, в котором говорилось:

«…Приказываю:

Замеченных в распространении провокационных и панических слухов, агитирующих в пользу большевизма – немедленно расстреливать на месте преступления.

Право приводить в исполнение расстрел таких негодяев даю каждому офицеру и добровольцу, как сознательно жертвующих своими жизнями на благо Родины.

Борьба с такими предателями должна вестись беспощадно, так как они хуже большевиков, ибо находятся среди нас и действуют подло среди нас.

Подлинный (приказ) подписал командующий Армией атаман Анненков».

Колчаковские войска отступали повсеместно. Остатки 2-го Степного Сибирского корпуса в конце 1919 года пополнились отступавшими из районов Атбасара, Акмолинска и Каркалинска поредевшими частями отдельной Оренбургской армии атамана А. И. Дутова. Эти белые войска были разгромлены Красной Армией в боях под Верхнеуральском и в районе Орск – Актюбинск. Они прибыли в Семиречье, совершив «Голодный поход» через Голодную степь Туркестана. Среди оренбуржцев в те дни свирепствовала эпидемия сыпного, брюшного и возвратного тифа.

Командир отдельного 4-го корпуса Оренбургской армии генерал-лейтенант А. С. Бакич, черногорец по происхождению, в одном из писем говорил:

«…Способ командования и порядки в партизанских частях Атамана Анненкова, где не соблюдались основные требования военной службы, отрицались законность и порядок, допускались невероятные бесчинства и грабежи, как по отношению к мирному населению деревень и станиц, а равно и по отношению к чинам моего отряда, вследствие болезни не могущих постоять за себя, вызвало озлобление против партизан Генерала Анненкова со стороны чинов моего Отряда.

Памятуя, однако, общую цель – борьбу с большевиками, пришлось со многим мириться и принять совместное участие в боях по тракту Сергиополь – Урджарская…»

В самом конце года на основе разрозненных белых сил Анненков, взяв за основу свой корпус и дутовцев, создает Отдельную Семиреченскую армию. На начало февраля 1920 года в ее состав входили:

– Оренбургский отряд атамана Дутова (1-я и 2-я Оренбургские казачьи дивизии, Сызранская егерская бригада);

– Партизанская атамана Анненкова дивизия, пополненная Степной стрелковой и Киргизской (казахской) конной бригадами;

– Отдельная Семиреченская казачья бригада.

29 февраля 1920 года красное командование предложило атаману Анненкову добровольно сложить оружие, но тот принял решение продолжать военные действия. Тогда советская делегация, прибывшая для ведения переговоров, 2 марта предъявила белому генералу ультиматум, который требовалось выполнить в течение 18 часов. Анненков попытался было продлить срок ультиматума до 24 часов, но противная сторона ему в том отказала.

Части советского Туркестанского фронта перешли в наступление. К концу марта 1920 года они заняли основные населенные пункты Семиреченской области. Стало ясно, что белым в восточной части Казахстана, в приграничье с Китаем, не удержаться ввиду превосходства сил красных. К тому же они не имели ни запасов оружия, ни боеприпасов.

Атаман Анненков принимает решение уйти до лучших времен в сопредельный Китай, в Синьцзян. Туда уходили и остатки колчаковских войск, отрезанных наступающей Красной Армией от Транссибирской железнодорожной магистрали. 27 марта 1920 года анненковский отряд расположился лагерем близ китайской границы на перевале через Алатау.

Перед этим Анненков совершил злодейство, оправдания которому просто нет. Он по дороге между Уч-Аралом и Глинковкой «разрешил» тем, кто не пожелал покидать Отечество, вернуться домой, но с условием сдачи оружия. Таких людей набралось 1500–2000. За атаманом изъявили желание следовать в Китай 4200 человек.

После такого «братского расставания» безоружные возвращенцы по пути к границе были порублены шашками и расстреляны из пулеметов. После этой карательной операции красные насчитали в урочище Ан-Агач около 900 трупов, за озером Ала-Куль – еще 600…

10 мая Анненков со своими войсками перешел границу и сдался китайским властям, которые оказались сильно обеспокоенными появлением на их территории многочисленных вооруженных людей. Сперва белый отряд расположился лагерем на реке Боротол севернее города Кульджи. Власти Синьцзяна потребовали разоружения отряда, то есть его интернирования.

Такое требование было вызвано следующим обстоятельством. Китайские власти стали сомневаться в целесообразности наращивания белогвардейских войск на своей территории на границе с советским Туркестаном. К тому же белые военные жили в Синьцзяне по своим законам.

Частичная сдача оружия китайским властям состоялась у селения Джимпань Илийского округа провинции Синьцзян. За сданное вооружение, в том числе пушки и пулеметы, китайцы обещали кормить интернированных белых: выдавать на день на человека 800 граммов муки и полтора килограмма дров для приготовления пищи. Лошади отобраны не были.

Аннеков не выполнил полностью этого требования и перевел отряд от Кульджи к городу Урумчи, чтобы затем перейти к Кобдо (западная часть Внутренней Монголии), и оттуда развернуть боевые действия против советской власти на Алтае, где имелись значительные, еще окончательно не разгромленные антибольшевистские силы.

Атаман стал для китайских властей неуправляемой фигурой. Он сумел под угрозой применения оружия получить от них денежные средства на содержание отряда и из Урумчи выступил к крепости Гучен. Белые взяли ее после небольшого боя с местным гарнизоном.

Войска местного губернатора попытались выбить белых из крепости Гучен, но безуспешно. Начались переговоры, и атаман согласился сдать большую часть оружия на условиях устройства и материального обеспечения чинов его отряда. По условиям переговоров после сдачи оружия анненковцы отправлялись в Пекин с перспективой оказаться для продолжения участия в Гражданской войне в Забайкалье и на Дальнем Востоке.

Действительно, белый отряд эшелонами был, за небольшим исключением, весь отправлен из Синьцзяна на восток, в район Пекина. Когда атаман лишился почти всех своих сил, он был в марте 1921 года арестован со своим штабом китайцами в крепости Гучен и препровожден в тюрьму города Урумчи. Китайцы «не без корысти» стали добиваться от Анненкова передачи им ценностей, которые белые вывезли из России.

Белый генерал был освобожден из урумчийской тюрьмы только после неоднократных обращений к властям Китая начальника штаба Партизанской дивизии полковника Н. А. Денисова, а также посланников стран Антанты (прежде всего Англии и Японии) в Китае. Арестанта атамана выпустили из тюрьмы только в феврале 1924 года. На радостях Борис Анненков произвел своего начальника штаба самоличным приказом в генерал-майоры.

Анненков и сам добивался своего освобождения из китайской тюрьмы, в которой пробыл почти три года. Он писал прошения разным адресатам, в том числе и к японскому посланнику в Китае?

«…Я кадровый офицер бывшего Императорского Российского правительства и участник войны с Германией. Восемь раз был ранен и имею все русские офицерские награды (?), а также французский крест Почетного легиона и английскую медаль королевы Виктории „За храбрость“…

Оставшись верным заветам своей борьбы с большевизмом, я был интернирован в Синьцзянской провинции…

Убедительно прошу Вас, представителя великой Японской Империи, дружественной по духу моему прошлому Императорскому правительству, верноподданным коего я себя считаю до настоящего времени, возбудить ходатайство о моем освобождении из Синьцзянской тюрьмы и пропустить на Дальний Восток.

Честью русского офицера, которая мне так дорога, я обязуюсь компенсировать великой Японии свою благодарность за мое освобождение…»

По всей видимости, в миросозерцании Бориса Анненкова в годы тюремного заключения произошли некоторые изменения. Получив долгожданную свободу, он решил полностью отойти от участия в эмигрантском движении, и уехать в Канаду, где проживало достаточно много выходцев из России. Однако необходимых денежных средств для получения визы Анненков так и не нашел.

С первых дней после освобождения решительный в действиях атаман стал получать многочисленные настойчивые предложения включиться в деятельность военной белой эмиграции. Ему предлагалось возглавить монархические организации и воинские отряды, сохранившие свою организованность и настроенные на радикальные действия.

Первоначально Б. В. Анненков всячески уклонялся от таких предложений, но в конце концов согласился сформировать из белогвардейцев воинский отряд, который должен был войти в состав китайских войск маршала Фэн Юйсяна. Но тот считался у белых сторонником красных. Однако повоевать под знаменами Фэн Юйсяна семиреченскому казачьему атаману-белоэмигранту так и не пришлось.

Маршал Фэн Юйсян считался не только в Китае сторонником Советской России. И поэтому данные о том, что он пытался склонить на ее сторону авторитетного белоказачьего атамана, не беспочвенны. Вероятнее всего такое и было в действительности. Историк В. В. Клавинг писал следующее:

«…При встречах с Анненковым Фын Юй Сян пытался склонить атамана к открытому (либо тайному) сотрудничеству с Россией. Но Анненков не давал определенных надежд китайскому компрадору по этому вопросу.

(Для уточнения отношения советских властей к Фын Юй Сяну достаточно напомнить, что он погиб вместе со своей дочерью в круизном рейсе при пожаре пассажирского судна „Победа“ на Черном море в 1957 году!)».

Последующие события вокруг Анненкова больше напоминали детективную историю, в которой и по сей день расставлены не все точки. 10 апреля 1926 года неожиданно для всех атаман со своими ближайшими соратниками был «отправлен» китайскими властями через территорию Монголии в Советскую Россию.

Как гром с ясного неба для белой эмиграции явилась статья в газете «Новая Шанхайская жизнь» от 26 апреля 1926 года. Она опубликовала обращение белоказачьего атамана в ЦИК СССР «с искренней и чистосердечной просьбой о прощении» и помиловании если не его самого, то менее виновных чинов его Партизанской дивизии.

Но это было еще не все. Колчаковский казачий генерал выступил с обращением к своим бывшим соратникам с предложением прекратить всякую вооруженную борьбу с «большевистской властью». Эти два обращения, якобы вышедшие из-под пера Бориса Анненкова, вызвали бурю негодования в рядах белой эмиграции и возмущенные публикации на страницах белоэмигрантской прессы.

Однако скоро многое в деле атамана Бориса Анненкова стало проясняться. Обстоятельства отправки его китайскими властями в Страну Советов оставались неясными. Появились две версии того, как Анненков оказался в СССР, каждая из которых имела под собой известную основу.

Так, «Шанхайская заря» в номере от 25 апреля 1926 года писала, что атаман был арестован китайским военным командованием (не властями Синьцзяна) по распоряжению (требованию) советского военного руководства. Причиной этого якобы был отказ атамана Анненкова перейти на сторону большевиков.

Но более реальной версией, которая спустя многие десятилетия получила веские подтверждения, являлась вторая. Согласной этой версии, белый генерал стал «добычей» специальной операции, проведенной ОГПУ на китайской территории. Анненков вместе со своим начальником штаба полковником Денисовым был захвачен в гостинице «Калган» оперативной группой чекистов – «агентами НКВД».

За белоказачьим атаманом Анненковым заинтересованно «наблюдали» с осени 1924 года. Резидент ОГПУ в Китае в сентябре того года доносил в Москву следующее:

«Анненков – быстрого и хорошего ума, громадной личной храбрости, остроумный, жестокий и ловкий…

Хорошо владеет английским, немецким, французским, китайским, кроме этого, говорит на мусульманских (среднеазиатских) наречиях, сочиняет стихи, пишет мемуары о Гражданской войне и о своем участии в белом движении…

Имеет средства и хорошо себя держит – это тип лихого казака…»

Операцией руководил старший Военный советник маршала Фын Юйсяна «господин Лин», он же «лейтенант Генри А. Ален» – известный советский военачальник В. М. Примаков, репрессированный в 30-х годах. Непосредственными исполнителями руководил опытный разведчик С. П. Лихарин. Считается, что они действовали с негласного одобрения «сильного человека» в Китае, каким являлся маршал Фын Юйсян.

Захваченных силой оружия известных белогвардейских лидеров тайно вывезли из Китая на территорию Советского Союза, в Москву. Следствия и допросы длились более двух лет.

В июле 1927 года в городе Семипалатинске состоялся открытый судебный процесс над привезенным сюда белым атаманом и начальником его штаба. По приговору Военной коллегии (выездной сессии) Верховного суда СССР под председательством Мелнгалва 12 августа 1927 года бывший атаман Семиреченского казачьего войска генерал-майор Б. В. Анненков «за зверства во время Гражданской войны» был 24 августа расстрелян в Семипалатинске. Вместе с ним был расстрелян начальник его штаба генерал-майор Н. А. Денисов.

Имя Анненкова носила не одна Партизанская дивизия колчаковских войск. Из бывших войск Отдельной Семиреченской армии, отступивших из Казахстана в китайский Туркестан и там интернированных (разоруженных), был сформирован Анненковский конный дивизион (в действительности он был пешим, 287 штыков) под командой полковника П. Д. Илларьева.

В апреле 1922 года дивизион прибыл из западной части Китая через Пекин в Приморье, где вошел в состав белой Дальневосточной армии. Анненковцы приняли участие в боях под городом Спасском. Оставшиеся в живых семиреченские, оренбургские и сибирские белоказаки атамана Анненкова во второй раз попали в белую эмиграцию. И вновь оказались по ту сторону китайской границы.

Не все анненковцы ушли со своим атаманом в эмиграцию. Многие белые из Партизанской дивизии семиреченского атамана по разным причинам остались в России или вскоре вернулись на родину. Отказ от участия в вооруженной борьбе против новой власти не дал им гарантий личной свободы, защиты от репрессий.

В год суда над атаманом казаку его дивизии Павлу Васильеву, сыну учителя математики, было 17 лет. Он пишет «Песнь о гибели казачьего войска», поэмы «Соляной бунт» и «Христолюбовские отцы». Последняя поэма была написана им в рязанской тюрьме. Васильев не скрывал, что целью его жизни является создание «казачьей Илиады». Трижды арестованный, он был расстрелян в 1937 году.

Образ казачьего атамана Бориса Анненкова – один из самых противоречивых в истории Гражданской войны в России. Большую часть XIX столетия он неизменно рисовался только в черных красках с кровавым оттенком. Соратники и многие современники видели его иным.