Читать книгу Терпение дьявола - Алексей Соколов - Страница 2

Октябрьская ночь в провинции наступает быстро. Здесь ей не мешает неон городских реклам, блеск фар автомобильного потока и свет уличных фонарей. Здесь беспрепятственно сгущаются вечерние сумерки, постепенно скрывая детали окружающего ландшафта. А потом приходит по-настоящему ночная мгла. И уже с трудом можно различить силуэты деревьев, сливающиеся с черным, затянутым тучами небом. Только свет в одиноких оконцах деревянных домов нерешительно проникает сквозь тьму и мелкий осенний дождь…

Такая ночь опустилась на небольшой привокзальный поселок, единственной достопримечательностью которого служила железнодорожная станция. Настолько маленькая, что даже названия не имела, а довольствовалась указателем километра – 113.

На запасном пути стоял необычный вагон, ведомый видавшим виды дизельным тягачом. Его необычность заключалась в забранных железными листами окнах, и только по слабому свету, выбивающемуся из узких окошек под крышей, можно было понять, что внутри кто-то есть. Это был пассажирский вагон, переделанный в спецтранспорт для этапирования заключенных.

Почему для таких целей не использовался настоящий «столыпинский» вагонзак, немногочисленным местным жителям, как и сопровождавшим состав бравым сотрудникам Управления исполнения наказаний Украины, было неизвестно. Да и вряд ли те и другие задавались подобным вопросом. Ведь, когда каждый вечер пятницы поезд, следовавший в обход основных железнодорожных линий, подходил к станции, находились дела поважнее – конвоирам предоставлялось не больше четверти часа, чтобы размять затекшие ноги и купить в местном магазине несколько литров дешевой водки, а сельчанам выпадала возможность передать «с оказией» какую-нибудь посылку городским родственникам или знакомым.

Конечно, подобные остановки являлись серьезным нарушением режима и правил, которые, «в целях соблюдения общественной безопасности», предписывали безостановочное передвижение состава. Но условности не смущали начальника конвойной группы. После пятнадцати лет службы он хорошо знал, что заключенные если и совершают редкие попытки к бегству, то при погрузке-выгрузке на этап. А побег из камеры «столыпина», пусть и не совсем настоящего, – это уже из области фантастики. Еще никому на его памяти такого не удавалось. Почему бы и не остановиться?

До отправления поезда оставались считаные минуты, но ждали одного из конвойных, который почему-то задержался. Его товарищи уже начинали нервничать, когда за деревянным зданием вокзала послышался рев мотора и из влажной осенней темноты под свет одинокого фонаря вынырнул милицейский «УАЗ».

Лихо подкатив к локомотиву, автомобиль остановился, из него выскочил задержавшийся уиновец и полез в вагон. Через минуту в дверях тамбура появился начальник конвоя. Сойдя на землю, он неторопливо подошел к «УАЗу», заглянул в кабину, а потом быстро открыл дверь и сел на заднее сиденье.

Из машины послышался приглушенный разговор.

– …Взяли на рассвете… в Киев… особой важности… срочно!..

– А кто?..

– Не твое дело… с твоим начальством согласовано… головой и погонами!..

– Так точно…

Наконец начальник конвоя вылез из машины. Вслед за ним появились два широкоплечих оперативника, и последним из «УАЗа» выбрался грузный майор.

Вся компания правоохранителей направилась к задней двери, где находился «обезьянник» – отсек для перевозки задержанных. Когда оперативники встали с боков автомобиля, майор отворил дверь и скомандовал:

– На выход!

Пригнувшись, из «обезьянника» вылез невысокий мужчина в черной вязаной шапочке, потертой камуфляжной куртке и засаленных синих джинсах. Встав во весь рост, он постарался размять затекшие кисти рук, скованные наручниками за спиной, а потом, оглядевшись по сторонам, без особой злости посмотрел на майора и презрительно процедил:

– Мусор!

– Да пошел ты! – зло огрызнулся тот. – Грузите его!

Последние слова были адресованы оперативникам, которые, схватив арестованного под локти, повели его к «столыпину». Начальник этапа заспешил следом, успев козырнуть майору на прощание.

* * *

Лязг дверного замка и последующий скрип решетки-отсекателя прозвучали неожиданно громко, заставив двух обитателей камеры недовольно обернуться на шум.

Конвоир втолкнул внутрь нового пассажира.

– Принимайте пополнение, граждане уголовнички!

Когда «пополнение» сделало еще один шаг вперед, конвоир закрыл отсекатель и добавил:

– До отхода поезда не курить. Учую – в туалет пойдешь только завтрашним вечером. Усек?

– Да. – Голос арестанта не выражал никаких эмоций.

– Тогда располагайся.

За спиной новенького хлопнула тяжелая железная дверь.

Угрюмо осматривая тесное помещение, новый пассажир остановил взгляд на маленьком, размером не больше ладони, зарешеченном окошке, из-за которого виден свет единственного на весь здешний перрон уличного фонаря. Там свобода. А здесь?

Здесь вмонтированные в стену трехэтажные нары. На первом ярусе сидят двое и не без интереса смотрят на него, нового соседа, которому ранее в подобной обстановке бывать не приходилось. Вот и приплыл.

В камере повисло гнетущее молчание. Наконец один из заключенных, полуседой старик лет шестидесяти пяти, одетый в серую мешковатую робу, проговорил, ехидно прищурившись:

– А что говорят воспитанные люди, попав в приличное общество?

– Чего? – не сразу понял вопрос новенький.

– Здороваться надо, дядя, когда в хату входишь, епа, – подал голос второй зэк, короткостриженый молодой парень в спортивных штанах и черной футболке навыпуск. Судя по внушительной ширине плеч и развитой мускулатуре, спорт ему явно не был чужд.

– Здравствуйте.

Старый зэк кивнул.

– И тебе не хворать. Теперь надо бы обозначиться. Меня зовут Колода, а его, – он указал на своего молодого соседа, – Питон. Будь же любезен назвать и нам свое уважаемое погоняло.

– Игорь.

– Что, просто Игорь? И кликухи нет?

– Нет, просто Игорь. – Новенький огляделся. – Куда сесть можно?

– Сесть ты, мил-человек, уже успел. А присесть можешь хотя бы вот сюда, на шконку.

Колода подвинулся, освободив край нар. Игорь сел рядом. Беседа явно не клеилась, но расспрашивать его никто не спешил.

– Слышь, дядя, закурить не будет? – спросил Питон.

– Ты же слышал, что охранник сказал, – ответил Игорь. – До отхода поезда не курить.

– Да мне побоку, что этот цирик квакает. Я спрашиваю – у тебя есть закурить?

– Извини, не курю. – Игорь заслышал в голосе парня угрожающие интонации и решил не накалять обстановку. – Вредно мне, задыхаться начинаю.

– Я тоже не курю.

– А чего же спрашиваешь?

– Надо, значит, епа, если спрашиваю…

Питон хотел сказать что-то еще, но по вагону прошла сильная дрожь, и поезд тронулся с места.

– Пошел этап, – произнес Колода, неуловимым движением вынув откуда-то из рукава смятую папиросу и спичечный коробок. Прикурив, он с наслаждением втянул вонючий дым. – Питон, че на котлах?

Тот извлек из кармана своих широких спортивных штанов китайские электронные часы.

– Без пяти десять.

– Лады. Теперь можно и покемарить.

Докурив папиросу до половины, Колода затушил окурок и, укладываясь на нижнюю койку, сказал:

– Ты если располагаться будешь, то двигай на пальму. Чемодан уже Питон забил.

– Не понял? – Игорь недоуменно посмотрел на зэка.

– На верхнюю шконку лезь, говорю. Питон вторую раньше тебя облюбовал.

– Ясно.

Игорь подтянулся и полез на самый верхний ярус. Ему действительно уже хотелось спать, поэтому он, сняв высокие армейские ботинки, с удовольствием растянулся на тощем тюремном матрасе. Но, вопреки ожиданиям, сон не шел. В голове роились тяжелые мысли.

…Угораздило же так глупо встрять. Три месяца потихоньку сбывал бирюльки по одной, а тут черт дернул сразу пять штук скинуть. Ведь как чувствовал, что покупатель темнит что-то. Как знал. Вот и встрял. И за что?! За две сотни кусков! А ведь канал бармена давно налажен и работает без перебоев. Отбил бы те же двести штук спокойно, под нормальной крышей. По времени вышло бы, конечно, намного дольше, но зато без проблем. Пусть платит Скряба сравнительно немного, но одно то, что он договорился с военными об относительно спокойном проходе через Периметр, – уже огромный плюс в деловых отношениях. Да к тому же и выход тоже не представляет особых трудностей. Главное – знать, когда подкупленные вояки отключат ток и снимут с маршрута патруль. А об этом бармен всегда заранее сообщает полезным для себя людям. Например, таким, как он – Сапсан. Ну а теперь все потеряно. Все. Попытка сбыть хабар в обход Скрябиных рук обернулась самой плачевной ситуацией, в которую только может вляпаться сталкер, находящийся вне Периметра, – арестом за контрабанду аномальных элементов из Зоны Посещения. Или, если короче, за нелегальный сбыт артефактов. А наказываются такие проделки строго. Мало того что за решетку попадешь лет эдак на пять, так еще и после освобождения на всю жизнь запретят подходить к Зоне ближе чем на сотню километров. Невесело. Совсем невесело. Эх ты, сталкер, сталкер! Почти два года жизни отдать Зоне, чтобы потом так нелепо съехать под откос…

С этими невеселыми раздумьями сталкер Сапсан не заметил, как провалился в глубокий сон.

Разбудили его весьма бесцеремонно – Питон настойчиво и весьма чувствительно толкал Сапсана кулаком под ребра, негромко повторяя:

– Э-э! Слышь, вставай! Вставай, епа, дело есть!

Сапсан приподнялся на локте и, недовольно щурясь от света тусклой лампочки дежурного освещения, повернул к Питону заспанное лицо.

– Чего тебе?

– Вставай, говорю. Колода тебя разбудить велел. Дело есть срочное, сползай вниз.

– До утра дело не дотерпит, что ли?

Сталкер взглянул в узкое окно, которое находилось аккурат на уровне его лежанки. За окном стояла темнота.

– Ночь на дворе. Сколько времени-то?

– Половина четвертого. Скорей давай.

– Да иду уже. Поспать не дадут человеку…

Но сон уже слетел окончательно. Свесив ноги, Сапсан упруго и бесшумно спрыгнул на пол.

Колода сидел на своей койке со скрещенными в позе лотоса ногами, словно старый факир из восточных сказок. Зэк исподлобья глядел в лицо сталкера, и только сейчас Сапсан обратил внимание на холодный блеск выцветших глаз. Выдержать такой взгляд было нелегко – сталкер почувствовал себя кроликом напротив удава.

– Слушай меня внимательно, парень, – сказал Колода. – Слушай внимательно и не перебивай. Сейчас мне нужно кое-что узнать, поэтому я задам тебе несколько вопросов, а ты постараешься на них ответить. Настоятельно советую отвечать честно, иначе нам придется с тобой сильно поссориться, а очень бы не хотелось. Согласен?

– Валяй. – Сапсан не удивился. Мало ли какие правила у этих уголовников. Ехать с ними ему еще долго, и ссориться, действительно, не стоит. К тому же скрывать ему почти нечего. Почти.

– За что тебя повязали?

Этот вопрос слегка смутил сталкера. Он не собирался рассказывать о своих делах, поэтому решил ответить, не вдаваясь в подробности.

– За контрабанду. Прямо во время сделки.

– Ширево или цацки? – Прищурился зэк.

– Цацки, – спокойно кивнул Сапсан.

– Ясно. На местности ориентироваться умеешь? Что-то подсказывает мне, что ты не городской закалки.

– Есть такое, приходилось до недавних пор по лесам побегать. А что?

– Ничего. На волю хочешь?

– Ты к чему это?

– Повторяю для особо одаренных. На волю хочешь? – Колода спрашивал спокойно, но настойчиво.

– Хочу. – Сталкер пожал плечами. – А что решает мое желание?

– Оно, парень, решает все. – Колода бросил быстрый взгляд на стоящего за спиной сталкера Питона и скомандовал: – Давай на шухер к решке.

Тот быстро подошел к отсекателю, прислушался и одобрительно кивнул. Кивнув в ответ, Колода снова обратился к Сапсану:

– Значит, слушай, парень. Времени в обрез, волынку тянуть некогда. Мы с Питоном рвем отсюда когти. Твое явление немного попутало карты, но мы перетерли, пока ты спал, и решили, что в стукачи тебя определять не стоит. Уж я насмотрелся на это сучье племя и мыслю так, что к красноперым ты никоим боком не относишься. Спрашиваю прямо, отвечай быстро – с нами пойдешь?

У Сапсана перехватило дыхание. Вот он! Шанс. Его Величество Случай! Эх, где наша не пропадала!

– Да! – выдохнул он.

– Заметано. Я был уверен, что ты согласишься. Смотри сюда.

Колода сделал руками движение, будто умывал их под краном, и в его ладонях появился маленький бумажный комочек. Не обращая внимания на удивленный взгляд сталкера, зэк быстро расправил его, и перед Сапсаном лег тетрадный лист с детально прорисованной тонким карандашом картой местности. С первого взгляда было понятно, что карту чертил мастер своего дела.

– Знакомые места? – спросил старый зэк.

– Конечно. – Сапсану хватило нескольких секунд, чтобы найти на бумаге исходную точку своей вынужденной поездки и ткнуть в нее пальцем: – Это сто тринадцатый, где меня взяли.

– Быстро соображаешь, молоток. – Колода провел татуированным пальцем вдоль жирной черной линии. – Вот дорога, по которой мы сейчас тащимся. Полчаса назад мы прошли этот мост, а значит, при нашей скорости, сейчас мы примерно здесь, – он отметил на карте место. – Через десять – пятнадцать минут поезд пойдет в гору и сбавит скорость. В это время нам нужно успеть соскочить. Ну а там как сам пожелаешь. Нам с Питоном на север переть нужно, в сторону Белоруссии. А ты уж по своим дорогам двигай. Что скажешь?

– Погоди. – Сапсан показал в самый верх карты, где неизвестный топограф не удосужился поставить ни одного обозначения. – Ты знаешь, что это?

– Конечно, знаю, – ухмыльнулся Колода. – Это Чернобыльская зона отчуждения. Интересное место, я тебе скажу. Там в восемьдесят шестом году станция атомная взорвалась, радиацией все загадила…

– А про Посещение знаешь? – перебил его Сапсан.

– Которое в начале девяностых было? – Колода небрежно отмахнулся. – Слышал. Что ловушки какие-то появились, вещи чудесатые, солдатня набежала, академики – знаю, знаю. А еще знаю, что через три или четыре года все затихло и расползлось, так что теперь это дело прошлое. Сейчас там уже никого нет, кроме мелкой ученой шушеры. Да и та, наверное, без огонька ерзает. Только тебе чего волноваться? С нами же идти не заставляем.

– Да я… – Сталкер замялся.

Выложить всю правду? Это хорошо, если не поверят. Но если струхнут уголовники? Струхнут запросто. И что тогда? Снова ждать у моря погоды? А вдруг второго такого случая не будет?

– Ну чего замолчал? – Колода пытливо глядел на него.

Сапсан, наконец, обдумал ответ:

– Ну как тебе сказать, – он, будто нехотя, пожал плечами, – примерно шесть лет назад в Чернобыле снова повысился радиационный фон, поэтому длительное нахождение на территории Зоны может привести к нехорошим последствиям.

– Про это я тоже слышал. – Зэк усмехнулся. – Ну и хрен-то с этой радиацией, парень! Мы ж там не жить собрались. За пару-тройку дней до границы доберемся, и всего делов. А там…

– Как уходить-то будем? – спросил Сапсан.

– Ногами, – ответил Колода. – Только обуть их не забудь. А вот рвать будем по плану. У нас с Питоном все рассчитано. Рассчитано, правда, на двоих, но третий игрок будет только на руку. Твоя задача – бить при надобности. Быстро и неожиданно. Справишься?

– Не волнуйся. – Сталкер усмехнулся. – Не впервой.

– Ну не подведи.

Через минуту Питон яростно сотрясал решетку отсекателя и, перемежая ее лязг гулкими ударами по двери, истерично вопил:

– Начальник! Ты кого нам подсунул, э?! Че за прожарки, в натуре?! Он же сдохнет сейчас!

Шторка глазка сдвинулась, сменившись заспанным и недовольным глазом конвоира.

– Командир, че так долго, епа?! – продолжал бесноваться Питон. – Зови лепилу скорей!

– Не гони, зепура, – раздался снаружи приглушенный тяжелой дверью голос. – Какой тебе доктор посреди ночи? Ну-ка, слиняй с экрана. Что у вас там?

Питон поспешно отошел от решетки, открыв взгляду надзирателя совсем уж неприятное зрелище, – на полу рядом с нарами, дергая ногами и пуская слюни, валялся, утробно хрипя, новенький заключенный. На нижнем ярусе, забившись от припадочного подальше, сидел Колода.

Шторка глазка захлопнулась, загремели ключи. Войдя в камеру, конвоир подошел к корчившемуся на полу Сапсану, который, уже багровея и лязгая зубами, так таращил на него безумные глаза, что казалось, будто они сейчас выпадут из орбит. Уиновец присел на корточки.

И тут же получил удар в пах. А последовавший за ним мощный удар по затылку лишил доверчивого надзирателя сознания.

Отвалив с себя тело находящегося в глубоком нокауте конвоира, Сапсан быстро поднялся и стал обыскивать его карманы. Питон, держа в руке холщовый узел с едой и еще какими-то припасами, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Че там копаешься? – спросил он сталкера. – Волыну ищешь, что ли?

– Ну, – ответил Сапсан, не отвлекаясь от обыска.

– Хрена гну. Стали б они тут со стволами ходить. Ссут легавые, что отнимем, епа. – Питон гоготнул.

– Тихо! – злым шепотом осек его Колода. – Игорь, ты, в натуре, помидорами-то шевели. Эта мышь серогорбая вот-вот очухается, а нам подальше уйти надо.

– Иду. – Сталкер торопливо сунул в карман найденную у охранника зажигалку и, подняв выпавшую из его же рук резиновую дубинку, подошел к зэкам, напряженно поглядывающим в пустой коридор.

– Все, парни, – прошептал Колода, – если сейчас не оплошаем, то через три дня с девками в «люблю-куплю-полетим» играть будете. А сейчас по очереди – Питон первым, Игорь следом, я в хвосте. Дернули…

Три темные фигуры с бесшумной быстротой протрусили по полутемному коридору до тамбура. Запыленная лампочка, вмонтированная в потолок, едва освещала их лица и последнее препятствие – железную дверь с массивным засовом. Выйдя вперед, Колода на ощупь нашел замочную скважину и стал поочередно подбирать к ней ключ.

– Какой же… – сквозь зубы шипел он. – Ну, лапоть краснопузый! Не мог честным ворам подсказать чуток. Эх, мусор он и есть мусор, сколько его ни… А-а, вот!

Найдя наконец нужный ключ, старый зэк провернул его в замке и, с силой дернув засов, чуть не упал от его неожиданной податливости. Ночная свежесть мгновенно проникла в вагон, опьяняя сознание и вызвав у Сапсана еле сдерживаемый восторг. Перед обомлевшими беглецами открылся путь к свободе.

– Станция Дерезай, кому надо вылезай! – Колода отворил дверь шире.

Поезд мерно стучал колесами. Внизу, рядом с железнодорожным полотном, змеилась заросшая осокой канава, за которой расстилалось широкое поле. А за полем в темное беззвездное небо устремлялись стволы деревьев хорошо знакомого сталкеру леса. Там начиналась Зона.

Набрав полную грудь воздуха, Колода шумно выдохнул и сказал:

– Сигать вперед, по ходу поезда. Как приземлитесь, пробегите чутка, чтоб не шваркнуться. И зекайте лучше, а то еще в столб впилитесь. Ну, хиляем, парняги!

Выглянув из дверного проема, он выждал несколько секунд, пропуская мимо столб линии электропередач, и прыгнул в канаву. Неожиданно ловко для своего возраста удержавшись на ногах, зэк сделал несколько длинных прыжков и остановился. Питон прыгнул следом, но не рассчитал силы толчка и, приземлившись на противоположном откосе канавы, плюхнулся на ее заросшее дно. Сапсан прыгнул не хуже Колоды, но по инерции влетел в какой-то кустарник и едва не выколол глаза острыми ветками. Потеряв в спутанных ветвях дубинку, он с треском вырвался из их цепких объятий и, поправив съехавшую на глаза шапочку, поспешил к остальным.

Когда он подошел, Питон уже поднялся и стряхивал длинные мокрые травинки со своей спортивной синей куртки, надетой перед побегом. Позади него закашлялся Колода. Все трое, не сговариваясь, посмотрели на темный силуэт уходящего поезда, который уже начал исчезать за холмом.

– А ведь сдернули, мужики! – расхохотался Сапсан, хлопнув себя по коленям в порыве радости.

– За базаром следи, епа! – все еще отряхиваясь, хмуро буркнул Питон. – Здесь мужиков нету. Но сдернули, в натуре, конкретно! Че скажешь, Колода?

Старый уголовник фыркнул.

– Я скажу, что, если тебе в елку тут стоять и ждать, пока этот гусь в лампасах оклемается и кипеж поднимет, – дело твое. Ему башляли только за правильный побег.

– Заплачено? – удивился Сапсан.

– Конечно. – Колода усмехнулся. – Или ты думаешь, что такие дела на халпяк делаются? Отстегнули хорошие люди аккурат на рывок и спектакль, чтоб натурально все выглядело. Дальше уже самим надо.

– М-да… – протянул сталкер. – Я-то уж подумал.

– Поздно думать, Игорек. Мне зэком противным быть опухло, а тебе и не надо. – Колода махнул рукой в сторону леса. – Нам туда, а твоя тропка наверняка в другую сторону бежит. Верно я говорю?

Сапсан задумался. С одной стороны, старик прав – у них с Питоном свои дела. Но с другой стороны – куда идти самому? Он, можно сказать, уже в розыске. Если поймают, то к продаже артефактов прибавят еще несколько лет за побег. А поймают быстро – без денег, документов и нужных связей далеко не уйдешь. Поэтому самый лучший вариант – уйти в Зону. А там в знакомой обстановке уже сориентироваться, что делать дальше. Может, и перед Скрябой удастся реабилитироваться. Хорошо бы…

Сталкер взглянул на ждавших его ответа уголовников и решительно произнес:

– Нам по дороге.

Они бежали пригнувшись. Мокрые стебли травы холодили щиколотки, а небольшие канавки, заполненные дождевой водой, будто нарочно лезли под ноги. Противная морось проникала в каждую складку, отчего одежда неприятно липла к телу.

Сапсан бросил взгляд на спутников. Бегущий рядом Питон размеренно двигал локтями и экономно дышал, устремив вперед ничего не выражающие глаза. Понятно, что здоровяку подобные пробежки не впервой. А вот Колода, хоть и старался не подавать виду, стал немного сдавать. Ничего, совсем чуть-чуть осталось до подлеска. Оттуда уже и до Периметра рукой подать.

Последнюю сотню метров до ближайших деревьев беглецы преодолели шумно отдуваясь. Даже Питон сбил дыхание и прислонился к осиновому стволу, утирая пот мокрым рукавом. Колода зашелся в кашле, предусмотрительно прикрываясь воротом фуфайки, которую надел перед побегом.

Немного отдышавшись, Сапсан сел на корточки и посмотрел на оставленное позади поле, которое уже затягивало дымкой предутреннего тумана. Здесь, у края леса, можно немного передохнуть. Даже если их уже спохватились, обнаружить следы будет очень трудно, а через час и вовсе не возможно – не каждая собака возьмет след при такой влажной погоде. Впрочем, задерживаться здесь никто из них не собирается.

Он поднялся и подошел к сидящему на камне Колоде. Старый зэк курил, глядя на туман.

– Некисло драпанули, а? – Уголовник бросил окурок и старательно втер его в землю носком тяжелого кирзового башмака. – Не бывал здесь?

– Надо карту посмотреть, определиться, – уклончиво ответил Сапсан.

– А ну посвети-ка.

Колода снова сделал загадочный жест руками, извлекая уже знакомый бумажный комочек. Сталкер зажег изъятую у охранника зажигалку, ладонями оберегая пламя от порывов ветра. Колода расправил карту и стал ее рассматривать, нахмурив седые брови. Только теперь Сапсан увидел, как дрожат от холода пальцы старого зэка.

– Не курил бы ты, – участливо сказал он. – Еще сильнее продрогнешь.

– Брось, – отмахнулся Колода. – Гляди.

Он обвел на карте небольшой круг.

– Это место, где мы сошли. Вот поле. Если мы, пока чапали, не забрали в сторону, то мы здесь. – Дрожащий палец ткнулся рядом с темным пятном, символизировавшим лес. – Даже если и забрали чутка, то полкилометра погоды не сделают, и, значит, все по наметке. Лес перейдем, там просека будет, а за просекой эта Зона начинается. Через забор, или чем там она огорожена, махнем – и все. Мусора уже до фени будут. За нами они, зуб даю, не полезут.

– Да, – усмехнулся Сапсан. – Не полезут…

– Сжечь надо. – Колода протянул ему листок. – Больше не понадобится.

Сапсан снова чиркнул зажигалкой и сказал, глядя на пожирающий бумагу огонек:

– А ловко ты ее из рукава вынимал. Вообще незаметно получалось.

– В рукавах такие штуки стремно держать, – ответил зэк, протягивая ладонь. – Зекай, как в натуре малявы гонять надо.

Он отставил большой палец от указательного и немного потянул кожу, отчего на перепонке между пальцами открылся небольшой продольный разрез.

– Ни хрена себе, – уважительно присвистнул Сапсан. – Прямо карман.

– Карман в штанах, – сказал Колода, – а это нычка. Только очень опытный цирик просечет…

– Колода, че там? – Подошедший Питон передал сталкеру узел с провиантом и присел рядом с ним. – Куда дальше-то, епа?

– Туда, – Колода кивнул в темноту деревьев, – а куда же еще? Парняги, минут пять еще покашляем и тронемся. Питон, ты впереди пойдешь.

Пробираться через лес пришлось практически на ощупь. Шедший в авангарде Питон то и дело натыкался на ветви и, матерясь вполголоса, придерживал их, чтобы уберечь остальных. Иногда он задевал плечом какое-нибудь молодое деревце, а оно в ответ щедро окропляло троицу накопившимися в листьях дождевыми каплями и обломками сучьев. Это и освежало, и бодрило, и злило одновременно. Сапсану постепенно начинало казаться, что обещанная картой просека была лишь плодом воображения неизвестного картографа. Но это, конечно, только казалось. Ведь если учесть хорошее качество прорисовки местности, то надо просто согласиться с поговоркой, что гладко было-то на бумаге, да забыли про овраги.

Деревья расступились неожиданно. По инерции шагнувший Питон чуть не упал, споткнувшись о покрытый мхом старый пень. Тучи слегка расчистили небо, позволив луне скупо осветить не только просеку, оказавшуюся шириной всего с десяток метров, но и тянущийся вдоль нее высокий забор, добротно опутанный рядами колючей проволоки. Питон дернулся было вперед, но Колода вовремя ухватил его за рукав и прошипел:

– Куда прешь, конь трелевочный! Если есть колючка, значит, где-то наверняка есть и охрана. Осмотреться надо. А ты что?

Последние слова адресовались Сапсану, который замер, борясь с нахлынувшими эмоциями и желанием выкрикнуть что-нибудь бравурное.

Получилось ведь. Дошли! И он дошел! Хотя еще несколько часов назад оставил всякую надежду на… на что? Не-ет, это вам не просто забор, граждане бандиты. Это – граница между реальностью и неизвестностью. Между страхом и отчаянием. И никто из пересекавших эту границу не знает, с какой ее стороны одно, а с какой – другое. Да и кому нужно такое знание? Одно можно сказать точно – Периметр. Он снова перед Сапсаном.

– Чего застыл, спрашиваю? – Колода хлопнул сталкера по спине. – Не ожидал такого? Так никто не обещал, что будет легко. Ты глянь – тут метра на три прыгать надо.

– На три с половиной, – уточнил Сапсан на автомате.

– Чего? А-а-а. Ну, может быть. Да какая хрен разница, все равно высоко. Думать надо, а времени в обрез. Тут наверняка где-то рядом вертухаи торчат. Идеи есть?

– Тсс! – Сапсан прислушался. – Слышите?

Сам он уже вычленил из общего фона природных звуков тихое, но знакомое басовитое гудение. Видимо, поняв, что к чему, Колода озабоченно щелкнул языком.

– Под напругой, да?

– Угу, – задумчиво ответил сталкер.

Если проволока под напряжением, значит, патруль военных проходит здесь два раза в сутки – в шесть утра и в шесть вечера. У армейцев не так много людей, чтобы выставить вдоль всей Зоны постоянные караульные посты, поэтому командование больше рассчитывает на электрическую неприступность Периметра.

– Сколько времени? – спросил он Питона.

– Пять без четверти, – ответил тот. – А что?

– Да не, я так…

Сапсан размышлял. Будь это участок Скрябы, проблема бы решилась сама собой – бармен уже давно понял, что если сталкеры будут гробиться почти при каждом переходе Периметра, то бар останется без клиентуры, а сам он без артефактов и, как следствие, без денег. Поэтому Скряба еженедельно отстегивал военным некую четырехзначную сумму в твердой валюте, чтобы в определенные часы они отключали ток на своем участке и немного ослабляли бдительность.

Об отключении электричества бармен договаривается с военными практически каждый день. Правда, не всегда по утрам, но шанс все равно был бы. Однако до Скрябиных договорняков километров пятнадцать влево, а времени нет. Нет совсем. Так-так-так…

Ход мыслей сталкера прервал резкий треск.

– Мокрая. – Питон помахал свежевыломанной палкой. – Может, ею коротнуть, а? Аккуратненько только надо бросить, чтоб рядов на пять легла. А пока искрить будет – вторым дрыном оборвать.

– Нет, не получится, – ответил Сапсан. – Замыкания не будет, а шум поднимется.

– Ты почем знаешь?

– Догадываюсь. Сам посмотри – столбы бетонные, колючка ровная, без срывов. Тут не пьяный электрик тяп-ляп работал, тут с умом делали. И наверняка предусмотрели, что кто-нибудь захочет твоим способом сработать.

– Ну прыгай тогда, покажи пример.

– Тихо вы, – шикнул Колода. Он подошел вплотную к забору и ковырнул землю носком ботинка. – Нижний ряд почти лежит… Глубоко копать придется.

– Осторожнее колупай, – сказал Сапсан. – А лучше вообще отойди, пока не напоролся.

– Делать-то что, епа? – снова подал голос Питон.

– Физику вспоминать, – ответил Сапсан, – которая говорит, что для того, чтобы дернуло, нужна «земля». То есть тронешь проволоку – ток по тебе уйдет в землю. А ты, с румяной корочкой, будешь уже совсем не живой.

– Может, в натуре, напрыгнуть? – откликнулся Колода. – Фуфайку подложить, тогда и не поранит. Знакомый ход, проверенный.

– Не пойдет, – отрицательно мотнул головой Сапсан. – Напряжение подведено не для того, чтобы тут все желающие с фуфайками скакали. Наверняка сделано хитрее. Скорее всего, какой-то ряд под напряжением, а какой-то – нет. То есть прыгнешь ты на забор, ногами встанешь на «ноль», а схватишься за «фазу». И кранты. А с ходу определить, где что, никак. Для этого инструменты нужны. И, кстати, будь я главным по этому забору, я бы еще и автоматический рубильник поставил. Который периодически «фазу» на «ноль», а «ноль» на «фазу» меняет.

– Ну завернул! – Питон покрутил головой. – Я смотрю, тебе волю дай, так ты бы и бетоном залил, чтоб не подкопать было. Или че, в натуре так все серьезно?

Сапсан пропустил это замечание мимо ушей. В его голове уже рождалась опасная, но единственно верная идея.

Колючка обычная – грубые шипы, накрученные на проволочную нить. «Голубые каски» обычно тянут поверху спираль Бруно, а тут ее нет. Значит, забор ставили местные вояки, которых, в отличие от помешанных на строжайшем контроле всех и вся миротворцев, мало беспокоит, что кто-то может несанкционированно пройти «туда», – по их разумению, очередной искатель приключений интереса не представляет. Зачем на смертника время и нервы тратить? Как понял Сапсан за почти два года своего сталкерства, главная задача Периметра – не выпускать «оттуда».

Да, еще год назад между военными патрулями и возвращающимися из очередного рейда сталкерами происходили серьезные стычки. Но сейчас перестрелка между честным бродягой и караульным взводом уже редкость на многих участках Периметра. Теперь нормальный сталкер, идущий из Зоны, через колючку не полезет. Ведь он же нормальный, он же с хабаром, он же поделится. Отчего же его, такого нормального, не выпустить через КПП? И сопроводить салютом автоматных очередей «в молоко», чтоб сонному начальству о своей бдительности напомнить.

Остается проблема со зверьем. Ведь если какая-нибудь тварь просочится за Периметр, то шум поднимется невообразимый. Однако те редкие мутанты, которые по окраинам шастают, умом и дерзостью не отличаются. Иногда, правда, захаживают псы-интуиты, но и они максимум на что способны, так это броситься на проволоку и молча обуглиться. Ставить от подобных «героев» какую-то адски адскую защиту – слишком дорогое удовольствие. А от радиации никакая колючка не спасет, хоть ДнепроГЭС на нее замкни.

Ладно, вернемся к фактам. Дано – колючая проволока под напряжением. Плюс – рассчитана в основном на тупых мутантов. Минус – она, кровоглот ее дери, под напряжением. И вариант «ноль-фаза» тоже надо учесть. И обязательно его просчитать. Эх, где там Шерлок Холмс со своим дедуктивным методом!

Под выжидающими взглядами зэков Сапсан подошел к столбу и присмотрелся. Ну конечно!

– Ну-с, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы! – с широкой улыбкой обернулся он к недоумевающим спутникам. – Кто хочет сегодня на ту сторону?

– Слышь, не хами, – процедил Питон, отбросив сук, который до сих пор держал в руках. – Придумал чего, так говори проще.

– Питон, не бухти. – Колода заметно оживился. – Игорь?

– Как я и говорил, на колючку даны «ноль» и «фаза», – пояснил сталкер. – Каждый ряд проволоки держится на небольшом штырьке и некоторые из них, смотрите, покрыты керамикой. Это изоляция. Изолирована, конечно, «фаза», чтобы не заземляло. Если лезть по неизолированным, «нулевым» рядам, то все – бинго.

– Тут ни хрена не все! – Питон вспылил. – Как ты собираешься по этим закорючкам лезть? Я не понял, что такое бинго, но понял, что если коснуться вот этих беленьких, то «все» будет точно. Такое «все», когда крышкой накрывают и гвозди заколачивают, епа. Да?

– А ты чего хотел-то? – Сапсан начал нервничать, но старался не повышать голос. – Другие предложения есть? Нет? А это реальный и, по ходу, единственный шанс. Можно еще патруля дождаться, который обязательно появится, но этот вариант мне как-то не нравится. Просто надо внимательно, повторяю – внимательно, ступать. Аккуратно и без паники. И трусы придерживать.

– Какие трусы? – удивился Колода.

– Те самые. Мужи… парни, что вы как маленькие-то? – Сталкер уже расстегивал камуфляжную куртку. – Лезть придется голыми, потому что если штанина или что-то еще зацепится за «фазу»… Могу первым пойти, если дрейфите.

– Да никто не дрейфит, че ты. – Питон, уже поняв, что к чему, тоже начал разоблачаться. – Но ты, в натуре, первый иди. А я Колоду подстрахую.

– Да, попал ты, Колода, на прожарку, – сказал старый зэк и, скинув фуфайку, добавил: – Холодно, язви ее…

Сапсан, уже раздетый до трусов, стоял в одних берцах и связывал джинсы с курткой. Потом, широко размахнувшись, перебросил узел через забор. Переступив с ноги на ногу, сказал:

– Я пошел. Если что, не поминайте лихом.

– Давай, Игорек. – Колода хлопнул его по плечу. – Чтоб они все сдохли.

Подойдя к столбу, Сапсан, внутренне сжавшись, взялся рукой за неизолированный ряд. Как в омут нырнул. Тишина. Жив, что ли? Не отпуская руку, обернулся к напряженно смотрящим на него зэкам и выдохнул:

– «Ноль». Лезу.

Итак – аккуратно, без паники. Нижний ряд – «ноль». Спокойно. Дальше. Не нервничаем… ногу сюда не ставим! А ручку кладем сюда… тихо… «фаза»… тихо… так… вот, зараза! На шип наткнулся. Ничего, терпимо, крови почти нет. Спокойно… Ага, вот и верх. Теперь извернуться так, чтобы и ноги подогнуть, и вниз не сверзиться. Сложно, да. Но… правая нога уже на торце столба. Последний ряд – «фаза». Если пытаться подтянуть левую, то можно задеть коленом.

Сапсан не стал испытывать судьбу. Расставив для равновесия руки, он слегка приподнялся и, оттолкнувшись, ринулся вперед, перебросив левую ногу через смертельную проволочную нить.

Какое там «сгруппироваться в прыжке». Свалился в раскорячку, приложившись бедром об какой-то камень. Не обращая внимания на боль, вскочил, быстро ощупал тело – ничего не сломано.

Стряхнув с себя лесной мусор, сталкер вплотную подошел к забору и сказал зэкам:

– Нормально. Давайте тоже и не забудьте – идти по неизолированным.

– Да помню я, – буркнул Колода. – Питон, подсади, что ли. Хотя нет, я сам.

Он взялся за проволоку, и Сапсан заметил, что пальцы старого уголовника, несмотря на холод, уже совсем не дрожат. То ли не волновался совсем, то ли адреналин заставил сконцентрироваться даже немолодой организм.

Глядя под ноги, прежде чем поставить башмак на очередной ряд, Колода медленно, но уверенно лез вверх. Достигнув вершины столба, он, как ранее Сапсан, немного замешкался. Видимо понимая, что вряд ли сможет так же лихо сигануть, Колода стал подтягивать ногу, помогая ей одной рукой. Но тут его вестибулярный аппарат дал сбой, и зэк, коротко вскрикнув, свалился вниз, прямо на пытавшегося его подхватить Сапсана.

– Так. Фу, так, – заполошно пропыхтел он. – Что-то я оплошал чутка… Игорек, живой?

– Ну тяжелый ты. – Сталкер потер ушибленное плечо. – А с виду и не скажешь.

– Живой, – хмыкнул Колода и повернулся к Питону, который уже намеревался начать восхождение. – Питон, шмотье перекинь! А то в одних невыразимых тут как-то стремно торчать.

– Тьфу ты, сейчас оставили бы! Ловите. – Питон, споро перекинув узлы с одеждой и припасами, полез через забор. На самом верху он, ни секунды не раздумывая, уперся обеими руками в торец столба и, широко раскинув ноги, ловко перемахнул через него, как через «козла». Успешно приземлившись, он гордо оглядел спутников:

– Качаться надо, епа.

– Одеваться надо. Спортсмен, епа, – нервно передразнил его Сапсан, натягивая джинсы. – Не ровен час, какой-нибудь обход будет.

– Не каркай, – буркнул Колода.

Упоминание о возможном патруле несколько перебило радость от удачного форсирования Периметра. Одевались молча, то и дело поглядывая по сторонам. Вдруг Питон пригнулся и, ткнув пальцем по направлению вдоль забора, тихо сказал:

– Кто-то идет!

В полусотне метров от них мерно покачивалось белое пятно – чьи-то руки несли довольно мощный фонарь, луч которого наверняка был способен пронзить влажную дымку тумана и выхватить из нее три полуодетые фигуры. Счет пошел на секунды, и Питон с Колодой, подхватив остатки одежды, шмыгнули в тень деревьев. Сапсан замешкался.

Невидимый счетчик уже перевел его сознание в режим «Зона». А этот режим не подразумевает бездумных перебежек по незнакомой местности. Да и по знакомой тоже. Поэтому Сапсан, не отрывая взгляда от приближающегося фонаря, медленно нагнулся, поднял куртку, нащупал мешок с припасами и осторожно отступил в темноту.

Едва сталкер оказался среди деревьев, как кто-то из зэков дернул его за штанину.

– Ложись, – послышался шепот Колоды. – Если сейчас ломанемся, цирики сразу подорвутся. Пусть пройдут, обождем.

Ждать пришлось недолго. Сначала место, где несколько минут назад была спонтанная раздевалка, осветил луч фонаря, потом послышались шаги и приглушенные голоса. Патруль. Странно, обычно вояки раньше шести утра не выходят. Голоса зазвучали громче, и можно было уловить отдельные фразы:

– Поспали бы лучше… не сидится им в своих Европах… своих бы и гоняли почем зря… тоже мне – затейники.

– Ну, может, узнали что-то. Они же не докладывают. Наши вон тоже переполошились.

– Да пошли они…

– Согласен. Дай-ка докурить.

В нескольких метрах от затаившихся беглецов прошли шестеро солдат, по трое с каждой стороны забора. Немного приподняв голову, Сапсан успел заметить, что увешаны бойцы обычным арсеналом – «калаши» с примкнутыми штыками и жилеты-разгрузки с красноречиво оттопыренными карманами под магазины. Значит, ничего особенного, обычный караульный рейд, только чуть раньше. У Периметра не встретились – и чудно. Еще бы век вас не видать, товарищи бойцы.

Но вот о чем они говорят, интересно знать? Побег трех зэков, пускай и довольно дерзкий, можно отбросить сразу – не международный это уровень. А просто так миротворцы местных не дергают. Значит, есть наводка и выбор невелик – или Зону скоро накроет Серая радуга, или нагрянут какие-то высокопоставленные персоны. Учитывая, что перед приездом больших шишек на всех пропускных пунктах начинают строго блюсти устав, а убойные спецгруппы активно зачищают как внешние, так и внутренние подступы к Периметру, то даже сложно сказать, что хуже – аномальная активность или армейские инициативы.

Солдаты, как назло, остановились. Чиркнула зажигалка. Перекур – дело нужное. Как говорится, одна сигарета отнимает пять минут службы и два часа жизни. Ну покурите, сволочи, покурите. Мы поваляемся, чего уж.

Неподвижно лежать на мокрой земле – удовольствия мало. Одна отрада, что всякие букашки, будучи прибитыми моросью, не ползают по лицу и другим частям сталкерского организма. Но Сапсан, имевший опыт таких лежанок, считал, что все-таки лучше периодически сдувать с носа обнаглевших муравьев, чем пропитывать влагой каждую ниточку, после чего подниматься и тащиться дальше в отсыревшей и грязной снаряге.

Через несколько минут, когда мокрый холод стал чувствоваться беглецами во всей своей омерзительности, военные снова отправились по своим делам. Дав патрульным отойти подальше, спутники, наконец, смогли подняться.

– Автоматик бы у них прихватить, – мечтательно протянул Питон. – Троих с нашей стороны я бы уделал. Пока они там сигарету бросят, стволы поднимут, предохранитель скинут, патрон дошлют. Может, стоило рискнуть, а?

Он повернулся в сторону Колоды, как бы спрашивая у него запоздалого разрешения. Тот отрицательно покрутил головой.

– Не дергай фарт за яйца, а то он расстроится. На кой ляд пыжиться-то? Тут людей мало, а дичи совсем нет. Сейчас лучше ходу дать. Как-то не понравился мне их треп, что где-то кто-то переполошился. Я так мыслю, что нам надо на открытое место выбраться и разобраться, в какую сторону дальше рвать. А то уж светать скоро начнет.

Сталкер в обсуждении оружейной надобности участия не принимал. Узнай Питон, что на автоматах ушедших солдат не только предохранители сняты и патрон в ствол загнан, но что и стрелять они начнут на любой шорох, не спрашивая «кто идет», – много вопросов зародилось бы в его, Питоновой, голове. Зато у Колоды голова на шаг вперед работает, поэтому в ней вопросы, кажется, быстрее появятся. И ответы на них надо искать уже сейчас. Может, стоило еще в поезде все рассказать? В поезде, может, и стоило. А теперь момент совсем неподходящий. Спортсмен заметно нервничает, Колода тоже, хоть и виду не подает. Нет, пока рановато. Могут дров наломать. Но и затягивать нельзя – совсем скоро аномалии пойдут. Так что окунуть компаньонов в местные реалии лучше бы на первом же привале. Кстати, почему компаньонов? Подельники, самые натуральные. Докатился, хех.

Продавливая грязными ботинками мокрый густой мох, они, не оглядываясь, шагали вперед. Шли быстро, не пригибаясь, полной грудью вбирая запах старой хвои и опавших, начинающих гнить листьев. В другое время такое ни капельки не бодрящее амбре, подкрепленное промокшими ногами, неминуемо нагнало бы уныние на любого путника. Однако все недружелюбие окружающей обстановки перебивал аромат свободы. Стойкий, терпкий, пьянящий. И только проснувшееся сталкерское чутье уже улавливало ноты другого запаха – опасной неизвестности.

Через четверть часа бойкой ходьбы лес кончился, дав, наконец, беглецам возможность осмотреться. Перед ними расстилался озаренный лунным светом густой малинник. Колючие сухие заросли, заволоченные легким туманом, тянулись метров на сто, добираясь до подножия небольшого холма. Помотав головой влево-вправо, Колода проговорил:

– Все, парняги. Дуем до этой горки, оглядимся, перевалим на другую сторону, разложим тихий костерок и отдохнем. А то совсем я задрог что-то.

– Там вроде кусты примяты. Как тропа, будто шел кто-то. – Питон махнул рукой в сторону узкой темной прогалины, начинавшейся от холма и обрывающейся в некогда ягодной чаще. – Тут медведей-то нет? Они ведь до малины охотники.

– Говорю же, нет здесь никого. Летом, наверное, кто-то из очкариков шастал, – ответил Колода. – Пошли.

– Только ступайте осторожнее, – предупредил Сапсан. Поймав недоуменный взгляд Колоды, уточнил: – Змеи. Может, не спят еще.

И первый шагнул в кусты.

Питон с Колодой последовали за ним. Оба нет-нет да и поглядывали под ноги, не забывая при этом негромко ругаться, когда очередная колючка царапала ладони. Но, когда добрались до указанной спортсменом прогалины, брань непроизвольно стала громче.

– Тва-а-аю же в душу! – протянул Колода.

– Ни хрена себе подарочек, епа! – Питон отпрянул. – Это как же его? И кто?

Сапсан тихо присвистнул.

Среди поломанных кустов лежал мертвец. Скрюченные пальцы его правой руки сжимали обрез двуствольного ружья, а рядом валялся темный куль, видимо рюкзак. Быстро обойдя тело, сталкер присел рядом с ним и чиркнул зажигалкой.

Лужа крови и рваные мелкие раны на трупе говорили о том, что играть с зэками в молчанку больше нет смысла. Крантец подкрался незаметно.

– Не шумите, – прошептал он оторопевшим спутникам.

Разжав пальцы неизвестного бедолаги, Сапсан взял обрез и быстро ощупал карманы изодранной куртки мертвеца. Пусто. На поясе патронташа тоже нет. О покойных, конечно, либо хорошо, либо ничего, но этот гуляка был, похоже, совсем дурак. И, судя по одежде, совсем не сталкер. Ни ножа, ни счетчика радиации. Компьютера-наладонника – обязательного атрибута искателей хабара – тоже не нашлось. Даже зажигалки нет. Если это все лежит в рюкзаке, то дурак в квадрате.

Сапсан переломил обрез – оба патрона на месте, капсюли целые. Ну хоть что-то. А поработали ведь над дядькой неслабо. И недавно поработали – кровь едва запеклась. Еще живого трепали, иначе такая лужа не натекла бы. Только кто его? Похоже… Ну конечно!

– Бегом! – рявкнул он, резко распрямившись. – На холм!

К счастью, задавать вопросов никто не стал.

Питон рванул с ускорением заправского бегуна, Колода, несмотря на возраст и явную усталость, почти не отставал. Сапсан, подхватив рюкзак мертвеца, бежал последним.

До холма было метров пятьдесят, и, пока он преодолел почти половину из них, спортсмен уже поднимался по склону. В это время Колода споткнулся и, коротко ухнув, растянулся посреди зарослей. Сапсан в два прыжка догнал его, сграбастал за широкий воротник фуфайки, рывком поднял на ноги и потянул за собой.

Под ноги выскочил первый тушкарь. Сталкер отреагировал мгновенно – пнул мелкого падальщика, отправив его облезлое тело обратно в малинник. Тут же со всех сторон раздалось многоголосое верещание. Оглядываться было некогда.

До холма оставались считаные метры, когда еще одна тварь размером с кошку выскочила наперерез и попала под тяжелый зэковский башмак, переломивший ей позвоночник. Взбежав по склону и втащив за собой Колоду, Сапсан обернулся назад. Вскинул, но тут же опустил обрез.

Тушкари хоть и бегают шустро, пригорки, тем более открытые, не любят. Этот уродливый народец предпочитает заросли и низины, исподтишка нападая на забредшего в свои владения человека или мутанта. Атакуют тушкари всем скопом, но если не теряться и не впадать в панику, то отбиться от них можно без особых потерь для здоровья. Конечно, когда идешь по какому-нибудь орешнику, а тут со всех сторон неожиданно раздается пронзительный визг, соблюдать спокойствие сложно. Тем более, в ноги сразу вцепляются острые зубы и когти. Но тушкари трусливы, и обычно пары выстрелов хватает, чтобы хоть ненадолго умерить их аппетит. А пока твари, отбежав, напрягают крохотный мозг, следует давать деру. Главное – не стараться их перестрелять. Пока будешь целиться в одну прыткую сволочь, соплеменники доберутся до подколенных впадин, и бежать уже будет некуда. И нечем.

Сейчас по мерзкому верещанию можно было предположить, что у подножия холма ошивается около двух дюжин тушкарей.

– Вот, суки, – скривился подошедший Питон. Не отрывая взгляд от кишащего в лунном свете сборища, спросил: – Это они, что ль, того мужика порешили?

– Они, – ответил Сапсан. – Такой оравой им человека повалить несложно, а дальше дело техники. Глубоких ран не нанесли, но артерию рванули. И жрали, пока дергался. Потом нас учуяли и затихарились. Но сюда они не полезут.

– А ты, Игорек, я гляжу, сечешь в здешнем зоопарке, – раздался сзади голос Колоды. – Что-то мне…

Раздавшееся рядом хрюканье заставило старого зэка умолкнуть на полуслове. Оглянувшись, Сапсан успел заметить грузный силуэт.

Двухсоткилограммовая туша выскочила из темноты внезапно. «Плакуша». Впотьмах и без оружия с ней шутки плохи.

Сбив с ног зазевавшегося Питона, «плакуша» по инерции протопала несколько метров и, остановившись, быстро развернулась. Сапсан бросил взгляд на поверженного спортсмена, который, покряхтывая, уже поднялся на ноги. Колоды видно не было. Подняв обрез, сталкер ждал, когда мутант снова пойдет в атаку. Царапнув острым копытом по подвернувшемуся камню, «плакуша» кинулась на Сапсана.

Ближе. Еще немного. Еще! Ну!.. Бабушка, зачем тебе такие большие глаза?

С двух шагов трудно промахнуться даже во мраке. Заряд картечи разворотил огромное слезящееся глазное яблоко тяжеловесного мутанта и, пробив кость, засел в мозгу. Сапсан вовремя увернулся от уже мертвого тела, пробороздившего по траве плоской, словно вдавленной в плечи мордой.

Повисшую на несколько мгновений тишину прервал кашель – это Колода поднимался из небольшой ложбинки, в которую успел залечь перед последней атакой «плакуши». Питон, прихрамывая, подошел к замершему мутанту и присмотрелся.

– Свинья, что ли? – спросил он. – Чуть не затоптала меня, падла жирная! – Он с остервенением пнул мертвую тушу и обернулся к сталкеру: – Ловко ты ее, прямо в глаз. Тут второй такой не появится?

– Не думаю. Так бы они одновременно напали. Но обычно по окраине зверья мало ходит…

Сапсан не договорил.

Питон ударом ноги выбил оружие из его рук и, не дав опомниться, нанес оглушительный хук справа. Сапсан упал и тут же получил сильный удар ногой по ребрам, потом еще и еще. Спортсмен бил молча и умело. Он нанес не меньше пяти ударов, прежде чем раздался окрик Колоды:

– Хватит, Питон, остынь. Ты сейчас его замордуешь, а нам еще поговорить надо. Надо ведь, Игорек?

Подняв обрез и передав его Питону, старый зэк присел на корточки рядом со сталкером. Сапсан приподнялся на локте, вытер кровь, сочащуюся из разбитой губы, и едва заметно кивнул.

– Вот и молодец. Дай-ка ручку, я тебе встать помогу. Мы ж не отморозки какие. А то, что Питон перенервничал, – так кто сейчас не нервничает. Время такое, нервное. Вот давай сюда присядь, у камушка.

Под прицелом обреза в руках Питона сталкер доковылял до камня, который несколькими минутами ранее служил Колоде укрытием. Едва он опустился подле валуна, как со старого зэка слетело все напускное участие.

– Питон, глаз с него не спускай, – распорядился Колода. – Чуть дернется – колено прошиби. Ногу не оторвет, но все равно приятного будет мало. Ну что, просто Игорь. Рассказывай, негодник, что это за такое и куда мы попали?

Сапсан сплюнул накопившуюся кровь и усмехнулся:

– Тебе, старче, с самого начала рассказать? Так это долго будет. Сейчас светать начнет, и, кто его знает, какая зараза сюда еще подрулит. А патрон-то один. И тот на меня потратите.

– Будешь паинькой – не потратим, не бзди. С самого начала не надо, в общих чертах обрисуй. И улыбочку эту сотри, пакостник.

– Дай я ему втащу раза, епа, – подал голос Питон. – Сразу поймет, что к чему.

– Ты от ствола не отвлекайся. Он сам расскажет, если не дурак, а я уверен, что не дурак. – Колода ткнул пальцем в сторону остывающего трупа «плакуши». – Ну трави, Игорек. Для начала скажи, что это за стерва.

Сапсан прикрыл глаза и позволил себе немного расслабиться.

Бить наверняка больше не будут. Стрелять тоже. Пока не будут. Сейчас надо дать этим ухарям понять, что без него им больше километра не пройти. Что, кстати, чистая правда. А там посмотрим.

– Это «плакуша», – медленно сказал он. – Свинья-мутант. Тупая, как пробка. Не хищник, но и не совсем травоядное. Перебивается чем придется, хотя сдуру может и броситься. Ее, кстати, жрать можно, так что, если кто проголодался – валяйте.

– Ты давай с темы не съезжай. Эти крысы облезлые из кустов – тоже мутанты?

– Ага. Тушкари. Но они больше падальщики.

– И много тут этих зверюг? – спросил Колода. – «Плакуш».

– А я откуда знаю? – Сталкер пожал плечами. – Может, выводок у нее неподалеку, а может, просто приблудилась. Или ты популяцию по всей Зоне спрашиваешь? Тогда извини, мне их считать как-то недосуг было.

– Я ему сейчас точно втащу! – Спортсмен замахнулся.

– Не шуми, – снова одернул его Колода и обратился к Сапсану: – Ты еще не понял, что шутки кончились? Еще раз взбрыкнешь – и Питон на тебя последний патрон изведет, хрен с ним. И мы уйдем. И я даже допускаю, что далеко уйти не сможем. Но тебе будет уже все равно. Как думаешь, быстро тебя эти визгуны в зарослях сберляют, а? Так что не кобенься. Я уже понял, что нам без тебя тяжело будет. И ты это тоже понимаешь, потому и ершишься. Поэтому предлагаю сделку – даешь вводную, и идем дальше. Ровно идем, без трепыханий. А об этом, так сказать, инциденте, дружно забудем.

– Какие у меня гарантии, что…

– Никаких, – Колода осклабился, – кроме моего честного-пречестного слова. Ты не на рынке, парень. Рассказываешь – идем. Молчишь – ловишь маслину и отправляешься к своим тушкарям. Я за базар отвечаю.

– Вводную? – Сапсан усмехнулся. – Можно и вводную. Ты еще в поезде говорил, что знаешь про скачок радиации в две тысячи восьмом году. Правильно знаешь. Ровно столько, сколько положено было знать нормальному человеку, для которого мясорубка – это штука, на которой жена котлеты вертит. А о здешних «мясорубках», делающих котлету из самого человека, тебе, как и всем остальным, знать необязательно. Так наверху решили, когда поняли, что в Зону вернулись лихие девяностые. Но не те девяностые, которыми нас политики так любят стращать, а другие. Понимаешь меня?

– Типа снова Посещение? – спросил Колода. – Но ведь в прошлый раз никаких тварей не было.

– Они появились только пару лет назад, – ответил Сапсан. – Тогда все ждали, что следы Посещения снова исчезнут, как в девяносто пятом. А вышло, как видишь, совсем наоборот. Откуда мутанты взялись, я не знаю. Некоторые считают, что инопланетяне прилетали, другие говорят, что здесь вход в параллельный мир открылся, третьи… Короче, придумывают кто во что горазд. Может, это и не мутанты даже, а нормальные животные, только не для нашего понимания. Я фантазер никудышный, поэтому скажу так – Чернобыльская зона превратилась если не в ад, то в его предбанник точно. Долго рассказывать не буду, потому что всего не перебрать, но мякотка в том, что каждый шаг в Зоне Посещения может стать последним. Этих тварей здесь больше, чем ментов на Крещатике в праздничный день. И не только этих, и не только тварей. Я твоего слова не знаю, поэтому извини, все секреты местной фауны раскрывать не собираюсь. Такой вводной пока достаточно будет, остальное по дороге покажу, если вместе пойдем. А если не вместе, то сам все увидишь. Но уже поздно будет. Ну как? Сойдет?

– А ты борзый. Не в меру борзый, – задумчиво произнес Колода. – Питон, что скажешь?

– Че тут говорить? – Питон красноречиво переложил обрез из одной руки в другую. – Скинуть его, в натуре, этим тварям, и всего делов. С «плакушами»-макушами, и кто тут еще водится, как-нибудь разберемся.

– «Как-нибудь» не канает, – сказал старый зэк. – От «как-нибудь» уже столько честных фраеров сгинуло, что с ними и тайги бы не было – вырубили. А что ж ты раньше-то, в вагоне не сказал? – обратился он к Сапсану.

Тот невесело усмехнулся и в свою очередь спросил:

– А вот сказал бы я, куда бежать собираетесь, – и что? Побежали бы?

Колода прищурил выцветшие серые глаза.

– Я бы к черту в пасть побежал, лишь бы на воле сдохнуть.

– Так вот теперь ты поверь мне на слово, – сталкер подался вперед и пристально посмотрел на старого зэка. – К черту в пасть мы и попали. Но я – не в первый раз. Изображать супергероя не хочу и не буду, но так сложилось, что сейчас вывести вас двоих живыми могу только я. А если не вывести, то хотя бы очень сильно постараться. Гарантия, как и у тебя, только одна – мое слово. Сталкера Сапсана.

Повисла гнетущая пауза. Сапсану показалось, что он видит, с какой скоростью в мыслях Колоды прокручиваются варианты, каждый из которых наверняка просчитывается на несколько шагов вперед. Поверит – не поверит? Эту уголовную акулу на понт не возьмешь. Если только она сама не блефует. А она, похоже, так и поступает. Не дурак, дедуля, ой не дурак. Обязательно вспомнит, чьими мозгами Периметр переходили и как к тушкарям на завтрак чуть было не отправился. Вспомнит и…

– Хорош рассиживаться, – сказал Колода. – Успеем еще отдохнуть. Вон светает уже. Питон, ствол опусти, шмалять не в кого.

Спортсмен зло сплюнул, но подчинился. Сапсан медленно встал.

– Вот схвачу ревматизм, – сказал он, отряхиваясь, – долго вас поминать недобрым словом буду.

– Главное, что железку лишнюю не схватил, – ответил Колода. – А ревматизм тебя сам схватит, когда время придет. Ходу, парняги! От одной зоны сбежали, теперь по другой бегать будем.

Наступал рассвет. Первые лучи холодного осеннего солнца с трудом пробивались сквозь пелену туч, снова появившихся на небе после недолгого ночного прояснения. Туман сменился утренним полумраком, который придал ландшафту серую тоскливую призрачность. С еще не облетевших листьев, тихо шелестящих под порывами холодного ветра, то и дело срывались капли, оставшиеся после недавнего дождя, а между кочками пожухлой травы и покрытыми мхом камнями тускло блестели грязные лужи.

Может ли быть уютно в Зоне? Сапсан, как, пожалуй, любой сталкер, часто задавался этим вопросом, коротая минуты редких передышек от длительных поисков артефактов, скоротечных стычек с мутантами или – тьфу-тьфу-тьфу – затяжных перестрелок с… да с кем угодно. Мало ли конкурентов.

Но сейчас, пытаясь развести костер между тремя небольшими камнями, Сапсан думал не об уюте. Его мысли целиком были заняты поиском выхода из сложившейся ситуации.

Ситуация, надо признать, очень щекотливая, ведь, как говорится, «давши слово»… Хотя иначе было никак. Пристрелили бы, как паршивую лжесобаку, без всяких шуток. Питон хоть и здоровый лось, но разумением, похоже, небогат. Не чета лагерному пенсионеру – этот-то волчара тертый и калач битый. С таким играть – себе дороже.

А если подумать – зачем с этой уголовной парочкой возиться? Дождаться случая и скинуть к лешему таких пассажиров. Все ведь по-честному – вы помогли сбежать из «столыпина», вам помогли пройти сюда. Все, квиты. Адиос, амигос. Пускай с вами Зона разбирается, а у нас, честных сталкеров, свои дела есть. К Скрябе идти надо. И желательно побыстрее. Надо думать, надо думать…

– Черт! – выругался он, в очередной раз без толку чиркая зажигалкой, пытаясь запалить влажный валежник. – Питон, посуше не нашел, что ли?

– Где я тебе сухой возьму, епа? Дождь же всю ночь шел.

– На кой ты вообще этот мусор приволок? Я же сказал – бери ветки, и чтоб мха на них побольше было. Вон же деревья стоят.

– Да они вообще сырые. Умничать он еще будет, – огрызнулся спортсмен.

– Конечно, сырые. Но только снаружи, потому что мох в себе воду задерживает. Под ним кора, она тоже мокрая, но уже не очень сильно. А если ее снять, то получишь практически сухие дрова. Камешком чуть поскоблить, расщепить – и растопка готова. Только успевай подбрасывать.

– Хорош лаяться, братва, – сказал Колода. – Питон, подай-ка сидор, который мы у жмура подняли. Глянем, чем разжились, а заодно, может, и бумага найдется.

– Только потроши аккуратней, – предупредил его Сапсан. – Мало ли что там заваляться может.

– Боишься, что он бомбу волок? Под забор положить? – хохотнул Питон.

– Бомбу не бомбу, а осторожность не повредит. Колода, – обратился сталкер к старому зэку, – лучше давай я сам посмотрю.

– Стремный ты какой-то, Игорек. – Тот недоверчиво покосился на сталкера, но ранец протянул: – На, смотри. Но все, что там есть, выкладывай так, чтоб я видел.

– Угу. – Сапсан уже разглядывал находку.

Почти новый рюкзак темно-зеленого цвета. Ребра жесткие, оба отсека запираются на молнию и, дополнительно, клапаном с кнопкой. Все стандартно, все обычно. Но есть один нюанс. Сапсан взглянул на зэков.

– Коллеги, – сказал он, – как вы полагаете – откуда у бродяги, который не озаботился даже запасом патронов для дешевого обреза, мог оказаться термоустойчивый ранец от модернизированного исследовательского костюма?

– Чего? – удивленно переспросил Питон.

– Дороговата, говорю, вещица, – пояснил сталкер. – Эти ранцы входят в индивидуальные защитные спецкомплекты, которые выдаются сотрудникам закрытых научных лабораторий. В огне не горит, в воде не тонет, и даже не всякая кислота его возьмет. Короче говоря – на барахолке такой рюкзачок не купишь.

– Хм. – Колода озадаченно почесал морщинистую шею и прищурился. – Интересный вопрос. Мы обязательно рассмотрим его на следующем заседании нашего клуба юных интеллектуалов. А сейчас, батенька, потрудитесь явить нам содержимое этой ценной авоськи, ибо розжиг костра неприлично долго задерживается.

– Зря иронизируешь, старче. – Сапсан расстегнул молнию первого отсека, и сразу глазам всех троих представилась мигающая красная лампочка. Упреждая вопросы или, что хуже, панику, он быстро сказал: – Спокойно. Это встроенный контейнер для артефактов. Если горит красным – значит, в нем что-то есть. Но лучше его напоследок посмотрим.

Открыв второй отсек и запустив в него руку, сталкер первым делом вытащил толстый потрепанный блокнот. Беглый осмотр имеющихся в нем записей ничего не дал – от «врачебного» почерка непосвященным проку мало. Вслед за блокнотом на свет появился карманный набор пластиковых карт местности, радиационный дозиметр, полулитровая жестяная фляга, в которой плескалась какая-то жидкость, плитка шоколада, обернутая в фольгу без каких-либо намеков на название, и початая пачка табака. Последняя сразу перекочевала в руки Колоды.

– А покойничек-то, мир его праху, гурманом был, – довольно сказал старый зэк. – Может, там и трубочка найдется?

– Сейчас посмотрим. – Сапсан пошуровал в ранце. – Нету. В кармане, наверное, нес.

– Ну все равно подгон жиганский, – удовлетворенно заключил Колода, разворачивая пачку и принюхиваясь к черно-коричневой смеси. – У меня как раз последняя цигарка осталась.

Опустошив рюкзак, сталкер, как рекомендовалось при осмотре незнакомого хабара, поднес свеженайденный дозиметр к контейнеру и стал скручивать крышку. Дисплей дозиметра не показал никаких отклонений от местной нормы радиации, когда красная лампочка, потеряв контакт с корпусом контейнера, мигнув, потухла.

– Сейчас рванет, – попытался сострить Питон, заглядывая через плечо сталкера.

– Не ляпай под руку, – буркнул Сапсан, снимая крышку. – Готово. Кто там у нас? Оп-па!

Зона рождает множество загадок, сущность которых удается выяснить не сразу и, как правило, только опытным путем. Артефакты – странные по форме и аномальные по происхождению предметы – как раз из таких загадок. И сейчас один из них, излучая яркие сине-фиолетовые всполохи, почти выкатился на ладонь Сапсана. Не успев коснуться светящегося шарика, сталкер сбросил его на землю.

– Чего ж бросаешь красоту такую? – спросил Колода, вместе с Питоном восхищенно разглядывая мерцающую диковинку размером с грецкий орех. – Ишь как переливается. Это что, и есть артефакт?

– Он самый. – Сталкер поднял тонкую веточку и перевернул артефакт на другой бок, чем вызвал новые световые переливы. – Мне подобные экземпляры не попадались, и ни от кого про них не слышал. Поэтому руками трогать не советую – черт его знает, откуда он такой взялся и какие у него свойства. В руку возьмешь, а потом нос отвалится. И еще что-нибудь. Лучше так посмотрим, а потом обратно в контейнер положим. Будет возможность – разберемся.

– Нос и еще что-нибудь обычно от других вещей отваливаются, – ответил Колода. Однако, чуть подавшись назад, согласился: – Хороша Маша, да не наша. А смотреть точно без опаски можно?

– Можно. Он не радиоактивный, я проверил, – ответил Сапсан. – Артефакты, вообще, разные бывают. Одни, например, как источники энергии работают или нуклиды из организма выводят. Некоторые кровь так разбавят, что не остановить потом, а какие-то вообще никак своих свойств не проявляют – эти самые дешевые, их только как красивую побрякушку носить. Самых разных много, но, вообще, их у нас все наперечет знают, хоть и не каждый в руках держали. А такой я впервые вижу.

– Костер-то будет? – нетерпеливо спросил Питон. – Цацка классная, но если от нее никакого кайфа, то давайте уже пожрать замутим.

– Согласен. – Колода взял блокнот и вырвал из него пару листков. – Растопка есть. Запаливай, Игорь.

На этот раз огонь занялся быстро. Небольшой ветер лениво рассеивал белые клубы густого дыма, поднимавшиеся от влажного валежника. Но беспокоиться о серьезной маскировке не было никакой нужды. От Периметра их не видать, а со стороны Зоны здесь и бояться некого – мутанты на окраинах понимают, что возле костров не легкая добыча собирается, поэтому дым за три версты обходят. Другое дело – мародеры. Правда, здесь их быть не должно. Вроде бы.

Подождав, пока пламя разгорится нормально, Сапсан подбросил в костер несколько принесенных Питоном веток. Тем временем Колода развязал мешок, который они тащили от самого «столыпина», и выудил из него двухлитровую пластиковую бутылку с водой, огромную железную кружку и маленький бумажный кулек.

– Чифирить не будем, – сказал он, – а вот чайку дернем. Я заварю, а ты, Питон, хлеба пока отрежь. Он там, в мешке. И канатик тоже.

Спортсмен вытащил не очень аппетитного вида ржаную буханку, зажал ее коленями и, намотав на пальцы концы самодельной бечевки, быстро начал пластать хлеб на аккуратные ломти, пользуясь ею, как пилой. Заметив удивленный взгляд сталкера, Колода сдержанно улыбнулся.

– А ты как думал? На нашей зоне тоже артефакты есть. Ножи в дефиците, вот и приспособился народ. Моток ниток в умелых руках может такие чудеса творить, что на воле и не додумаешься. Сплетешь такой канатик – и хата на связи. Через окно к соседям коня запустил и, к примеру, сигареты загоняешь. А они заваркой поделятся. Заварку, кстати, держи вот. Только кругаль аккуратней поставь, чтоб не опрокинулся.

Через четверть часа все трое сидели у тлеющих углей и, передавая друг другу горячую кружку, по очереди пили обжигающий чай. Вороны, изредка пролетавшие над верхушками оголяющихся деревьев, нехотя каркали, будто возмущаясь странной компанией, оказавшейся в их охотничьих угодьях.

Сапсан давно заметил, что вороньи крики действуют на него удручающе. Они могли испортить настроение даже тогда, когда хабар приятно тянет плечи, а до Периметра с уже отключенным током остаются две-три сотни метров. Каркнет лениво какая-нибудь дура над самой головой, а в голове словно оживает мерзкий червяк и шепчет гнусно – все кончается. И хабар твой, сталкер, кончится, и деньги кончатся. И снова полезешь искать на свой горб новых приключений. Вот только повезет ли вернуться в следующий раз – это вопрос, сталкер. Большой вопрос.

Ладно, лирика потом. А сейчас ближе к делу.

Отправив в рот последний кусок вязкого, напоминающего пластилин хлеба, Сапсан взял найденную в ранце стопку карт и начал ее вдумчиво разбирать. Карты оказались не шибко подробные, но определить место входа удалось довольно быстро. Граница с Белоруссией прямо на север, но идти напрямки – значит идти через Припять. А вот туда-то как раз совсем и не тянет. Вообще, если по совести, то с такими напарничками под боком и одним патроном в стволе надо просто идти к ближайшему КПП и уповать, что караул на подходе не пристрелит. Но где мы, а где совесть.

Значит, будем думать. Впрочем, думать тут нечего. Умный гору обойдет. Если еще немного углубиться, а потом уйти направо, то можно эдаким макаром прочесать до самого упора, сиречь – до Скрябы. На окраине риск закончить свой жизненный путь в лапах какой-нибудь зверюги практически нулевой. К тому же здесь и аномалий серьезных обычно не бывает. А по дороге можно какой-нибудь мелочи артефактной набрать и к Скрябе заявиться уже с хабаром. Так что расклад вроде бы неплохой. Неплохой.

Уложив карты обратно в ранец, Сапсан встал и, невзирая на протестующие возгласы зэков, решительно стал затаптывать умирающий костер. Посидели, подзаправились, надо и честь знать. Тут вам не курорт. Пора бы напомнить этой уголовной парочке, куда они попали.

– Значит, так, граждане бандиты. Рассвело окончательно, поэтому хорош рассиживаться и пора топать. Судя по картам, нам на север, а это вон туда, – сталкер махнул рукой, указывая направление. – Пройдем еще с километр и заберем вправо, чтобы не встретить все те радости, которые вовсе не радости. По моим прикидкам, дня через два-три будем на границе. Вопросы есть?

– Есть один, – сказал Питон, с деланой задумчивостью разглядывая обрез, который держал в руках. – А ты че, в натуре, раскомандовался? Думаешь, если жути нагнал – то и начальника включить можно? Давай, слышь, обороты сбавь.

– А Питоша прав. – Колода, затоптав окурок, встал. – Игорек, тут лохов нет, разводить некого. С такой твариной, которая на горке осталась, мы, сам понимаешь, и вдвоем, если что, управимся. Я поначалу-то решил, что без тебя сложно будет. Но сейчас других страстей что-то не вижу. И есть ли они, кроме артефакта этого красивого? Может, на горке и закончились? Так что давай без гонора, чтоб все ровно было. Лады?

Сапсан расплылся в циничной ухмылке. Без гонора? Конечно, о чем речь, господа. Хотите в демократию поиграть? Посмотрим, после какой по счету оторванной или отъеденной конечности вы поймете, что здешняя жизнь не предусматривает равноправия. Что проводник – это царь, бог и воинский начальник, а все остальные должны молчать, кивать и слушаться. Хотите? Давайте поиграем.

– Да конечно, парни! – сказал он. – Ну погорячился. С кем не бывает. Волнуюсь все-таки. Так идем?

– Идем-идем, – ответил Питон, собирая остатки их нехитрого завтрака. – Цацку только подбери.

Тучи окончательно поглотили небо, затянув редкие голубые проплешины белесой пеленой. Ветер стих, и вместе с ним исчез вкрадчивый шелест немногих оставшихся на деревьях листьев. Даже вода в лужах, еще недавно звонко хлюпавшая под ногами, будто стала гуще и уже не вздымалась брызгами, а медленно обволакивала подошвы башмаков.

Брели гуськом. На этот раз впереди шел Сапсан. Перекинув через плечо найденный ранец, он привычно игнорировал пейзажное недружелюбие, уделяя большее внимание тем местам, куда собирался сделать шаг.

Питон с обрезом следовал в паре метров сзади, и сталкер чуть не физически ощущал, как в спортсмене тлеет презрение. Наверное, такое же презрение – глухое и непредсказуемое – испытывают дворовые гопники к скрипачу-очкарику. Сапсан никогда не разделял подобных эмоций, хотя кротким нравом в подростковые и юношеские годы не отличался. Тоже мог посидеть с расхлябанной гитарой и дешевым пивом на лавочке у подъезда, задирая вместе с такими же приятелями-оболтусами проходящих мимо ботанов, старающихся испуганной тенью прошмыгнуть под сень своих окон, где умничку-сыночка бдительно высматривает строгая мама. Но уже тогда Сапсан, который был еще и не Сапсан, а Игорян, понимал, что презирать этих бледных очкариков не за что. Не уважать – сколько угодно. Ведь уважение заслужить надо. Но и презирать человека только за то, что у него другая дорога, – глупо. Потому что презрение тоже должно быть заслуженным.

Позже сталкерская жизнь, самой своей сутью обнажающая всю человеческую гниль, утвердила его в правильности этой мысли. На пустых или неинтересных людей сталкеры просто не обращают внимания. А вот те, кого сталкеры презирают, заслуживают такого отношения полностью. И, понимая это, долго глаза не мозолят – уходят. А если не понимают и не уходят, то мрут. Но мрут, надо отдать им должное, с пользой для других. Правда, очень часто с помощью этих самых других.

Питон, похоже, принадлежал к другой касте. Касте самопровозглашенных «правильных пацанов». У которых и сила есть, и наглости хоть отбавляй. Все бы хорошо, но вот беда – быть умным для «правильного» пацана лютое западло. Ну-ну. Таких «правильных» в Зоне пруд пруди. Мародерами называются. Шакалы здешних прерий. Бандиты, в общем…

Звук автоматной очереди протрещал неожиданно. Пули взрыхлили землю в нескольких метрах перед путниками.

Сталкер тут же рухнул как подкошенный, судорожно высматривая что-нибудь, подходящее для укрытия. Быстро оглянувшись назад, он встретил недоумевающе-злобный взгляд распластавшегося Питона. Шедший позади всех Колода тоже среагировал правильно – лежал и не дергался.

Воздух разорвала еще одна короткая очередь. Сталкеры на окраинах без разбору не стреляют, группировки по окраинам вообще не шляются, а военные, как правило, на Периметре сидят. Хотя сейчас вроде бы рейд у них. Нет, погонники бы еще после первой же очереди голос подали. Так что гадать нечего. Тьфу ты, вспомни его – вот и оно. То есть они. Местные правильные пацаны.

– Это че? – прохрипел Питон. – Кто шмаляет? Вояки?

– Бандиты, – не поднимая головы, сказал Сапсан. – Вляпались мы.

Питон собрался что-то ответить, но его опередил голос, донесшийся со стороны, откуда прилетели пули:

– Э, але! Кто там колеса катит? Вставайте, чтоб мы видели, и грабли над башкой держите. Не ссыте, чушбаны, не прострелим. Отвечаю!

– Встаем! – Сталкер поднялся, задрав руки к небу, как требовал невидимый «шакал здешних прерий». – Нас трое, мы пустые и без стволов!

Убедившись, что Колода с Питоном последовали его примеру, Сапсан сделал шаг вперед. Раздался окрик:

– Куда попер! Стой на месте, сами подойдем!

Из-за растущих поодаль кустов выдвинулись четыре фигуры, и через несколько секунд перед беглецами стояли трое угрюмых парней в темно-синих спортивных куртках. Еще один, видимо главный, щеголял в потрепанной кожанке. Головы всех четверых покрывали капюшоны, а руки были заняты автоматами. Недорогие АКС-74У, конечно. Благодаря габаритам и традиционной неприхотливости, укороченный «калаш» – один из любимых стволов местных отщепенцев, каковыми эта компания, собственно, и являлась.

– Кто старший? – спросил тот, который был в кожанке. – Ты?

Он ткнул дулом в стоявшего ближе всех Сапсана. Тот не успел ответить.

– Я. – Колода вышел вперед. Он опустил руки и скрестил их на животе, продолжая держать на виду. – Я старший. Капюшон сними, если не видно.

Мародер окинул взглядом наглого старика и, очевидно заметив его густо татуированные фаланги пальцев, удивленно спросил:

– Сежавый, что ль?

– Сежавый, сежавый, – ответил Колода. – Ты бы пугач свой заховал, а то ведь, не ровен час, шмальнет с дуру-то.

– Не дерзи, слышь, – огрызнулся мародер, но автомат чуть опустил. – Ты откуда нарисовался, такой бодрый?

– Оттуда, где тебя с корешами давно ждут, – сказал Колода, не повышая голоса. – И молись, чтоб не дождались. Пахан кто?

– Пахан на базе.

– Откричи ему, что вор пришел, погоняло Колода. Или сведи, я сам с ним побазарю.

– Законник? – Мародер полностью опустил оружие. – В натуре, что ли?

– «Законник», – передразнил его старый зэк. – Где вас таких делают, кто вас такому учит. В законе и в натуре. Зекай.

Он приподнял рукав фуфайки и легонько постучал по татуировке на тыльной стороне ладони. Сапсан, до сих пор стоявший в позе пленного немца, не успел разглядеть, что именно было там вытатуировано, но это «что-то» на бандита в кожанке явно произвело впечатление.

Повисла пауза. Сталкер украдкой переводил взгляд то на усмехающегося Колоду, то на лицо мародера, на котором явственно читалось сомнение – верить словам незнакомого уголовника бандит, похоже, не спешил. Да и кто такой для него этот дед? Вальнуть его – и всего делов. И этих двоих тоже. Наверняка ведь не впервой.

– Убираем волыны, пацаны, – скомандовал наконец мародер, обернувшись к своим спутникам. – Я здесь эта… как его… не уполномочен, во. Надо к Гарику идти.

Сталкер перевел дух. Пронесло, что ли?! Ну, старый, ты даешь. Теперь булькни авторитетом, чтоб и этот их Гарик проникся к тебе уважухой. Авось и вовсе проскочим.

– Руки-то опустить можно? – спросил он, переминаясь с ноги на ногу.

– Можно, только осторожно, – ответил бандит. Кивнул своим товарищам: – Киря, ты с нами. Славян с Бобром – остаетесь, и смотрите не дрыхнуть тут.

– Да ты че, Шпора! Никогда ведь, в натуре! – наперебой загалдели те двое, которым адресовались последние слова.

– Да вас только оставь, – отмахнулся Шпора. – Через час вернусь и воды захвачу заодно. Киря, держись сзади.

Распределив таким образом наряды, он снова обратился к беглецам:

– Шмонать вас не будем, но обрез пусть Киря несет. Не люблю волыны в незнакомых руках.

Бандитские группировки редко выставляют посты в большом отдалении от основного лагеря. Широкий охват подразумевает наличие связи, с которой у многих мародеров напряженка, поскольку доступа в электронную сталкерскую сеть у них, по понятным причинам, нет. А так как и доставать рацию их новый знакомый не спешил, Сапсан сделал вывод, что она тоже отсутствует. Значит, гнездовье пахана Гарика наверняка где-то недалеко.

Сталкер оказался прав. Уже через пятнадцать минут небыстрого шага в воздухе запахло дымом и практически сразу показалось то, что их провожатый гордо именовал «базой», – два плохо замаскированных ветками тента, растянутых над сваленными в кучу рюкзаками вперемешку с еще каким-то скарбом, и костер, разложенный под большим валуном. У огня на корточках сидели несколько человек и, судя по активной жестикуляции, о чем-то спорили. Сапсан посчитал присутствующих – шестеро. Еще плюс Шпора с Кирей. Плюс парочка оставшихся на посту. Итого десяток. Неплохой личный состав для банды средней руки.

А вот место вы, ребята, выбрали поганенькое. С одной стороны заросли шиповника, с другой – куцый подлесок. Летом густо-лиственный, а сейчас, ввиду сезона, насквозь простреливаемый. Так что ваш Гарик или стратег хреновый, или смельчак большой.

Их заметили. Один из сидевших у костра указал на их провожатого, после чего остальные встали и в сторону прибывших уставились дула разномастных стволов.

– Кого приволок, Шпора? – спросил здоровый блондинистый детина лет тридцати пяти в черном непромокаемом плаще.

– Не поверишь, Гарик, – отозвался их провожатый, подходя к костру. – Вора встретил.

– Кого? – удивленно поднял белесые брови Гарик. – Какого вора?

– Вора в законе. – Колода вышел вперед, снова сложив руки на животе…

Сапсан, Питон и Колода сидели у костра и жадно ели из армейских котелков гречневую кашу, принесенную кем-то из подручных Гарика. Сам главарь сидел рядом, а остальные бандиты, дабы не мешать разговору, расположились под одним из тентов, где, судя по доносящимся звукам щелбанов, играли во что-то интересное.

Лениво перекатывая по дну открытого контейнера артефакт, Гарик слушал подробный рассказ Колоды о событиях последней ночи. Иногда артефакт озарял квадратное лицо бандита фиолетовым светом, и тогда в глазах Гарика вспыхивал алчный огонек. Но, видимо вспоминая, чья это вещь, главарь быстро придавал взгляду невозмутимость.

Когда недлинное повествование зэка подошло к концу, Гарик обратился к Сапсану:

– Какому барыге хабар сдаешь? Только туфту не гони.

– Скрябе, – честно ответил Сапсан. Пользы от вранья сейчас никакой, как и вреда. А кто его знает, этого здоровяка? Начнет про местных торговцев выспрашивать, зараз на брехне поймает.

– Слышал о таком. Хорошо устроился, значит. В Зону чистенький, из Зоны по расписанию. К ментам как попал?

– Несколько артефактов не тому человеку предложил, вот и попал.

– А чего ж своему Скрябе не отдал? Скрысить хотел? – Главарь беззлобно гоготнул. – Слышь, Колода, у тебя мышь под боком ходит, а ты и не в курсах.

Старый вор шутливо развел руками:

– Нечасто сейчас встретишь ровного парнягу. У всех какой-нибудь изъян да найдется. Зато он здешние места знает. Правильно я говорю, Игорек?

Сапсан кивнул, сделав вид, что каша – это единственная отрада в его жизни. Неплохая, кстати, каша. Не подгорелая, в меру рассыпчатая, и соленость в норме. Приятного аппетита, сталкер.

В это время Питон, доев свою порцию, сказал, кивая на него:

– Мне он еще в «столыпине» не понравился. Мутный какой-то, епа.

– Верно базаришь, братан, – поддержал его Гарик. – Сам-то, кстати, за что встрял?

– Торгаша одного бомбанули с пацанами, – ответил Питон, отставляя пустой котелок. – Он потом в больничке кони двинул, а на меня записали. Хотя я пальцем его не тронул.

– Да ладно тебе, «не тронул», – снова гоготнул Гарик. – На его голове небось дольше всех прыгал.

– Зуб даю – только рядом стоял!

– Ну не трогал так не трогал. – Главарь подкинул в костер сухую ветку. – Я ж не прокурор, мне вообще до фени. А менты, да. Беспределят, суки, по-черному. Лишь бы закрыть кого. Не повезло тебе, че сказать…

Завинтив крышкой контейнер с артефактом, Гарик хлопнул себя по коленям.

– Ладно, побазарили за жизнь прошлую, надо о будущей подумать, правильно? В общем, расклад такой – вас я, без базара, отпущу. Только помочь ничем не могу. Ты, Колода, с понятием, я тоже законы знаю. Помог бы, в натуре, от души, но нечем. Мы тут с парнями типа в отпуске, отлеживаемся. Нас неделю назад «приоритетовцы» потрепали сильно, и у меня сейчас каждый человек на учете. А в проводники вам и этот крысеныш сойдет. Могу, правда, ствол подогнать. «Хеклер», если в хороших руках – вещь сильная. Вовчика наследство, чтоб ему лежалось хорошо. К «хеклеру» пара обойм еще есть, и для обреза десяток патронов найдется – вам этого за глаза хватит, если в глубь Зоны не соваться. Двигайте по окраине, карты у вас какие-никакие есть.

Колода вытащил из-за пазухи найденные в ранце блокнот и пачку табака. Вырвав из блокнота листок, споро свернул «козью ногу», прикурил ее угольком и сказал:

– Ты, Гарик, бедолагу не корчи. Сам ведь понимаешь, да и я тебе тоже со всей уважухой скажу – помог ты уже по совести. С волыной нам сильно легче будет, а бог не фраер, глядишь, и сочтемся.

– Тогда все в ажуре. Смешной! – позвал Гарик кого-то из сидевших под тентом. – Подготовь Вовкин «хеклер», два магазина и дробных для обреза отсыпь. Во – консервов дай пяток. Питон, братуха, помоги ему, что ли.

Спортсмен сыто отрыгнул, плюнул в огонь и пошел к тентам. Главарь снова обратился к Колоде:

– Отсюда до границы с бульбашами топать дня три-четыре. Если из братвы кто докопается, скажи, что Гарик Лабарь еще не стух – отвалят без вопросов. У наших, кто по окраинам бродит, все по-чесноку – хоть и хаваем из разных шлемок, а дорогу друг другу не переходим. Вот глубже – там жесть жестянская. Лучше со зверьем поцапаться, чем с тамошними уродами.

– Почему это? – с неподдельным интересом спросил Колода.

– А сталкерюга твой не рассказывал, что ли? Думаешь, чего мы на окраине сидим? Потому что в глубине, – Гарик показал на север, – там чуваки вообще отмороженные. Один «Приоритет» чего стоит – их почти триста стволов, уставников долбаных. Не то что за артефакт – они за кусок железа, который на большую землю вынести захочешь, тебя к стенке поставят. Причем в буквальном смысле: часок помурыжат – типа военно-полевой суд проведут, – потом зачитают приговор и торжественно расстреляют. Против Зоны они так борются, чтоб никто ничего из нее никуда. Они за это «Волю» и не любят. Это тоже группировка такая. Хотя, как сказать, группировка. Блаженные они какие-то. Свободу всем даром, даешь миру правду о Посещении и прочая муть. Но если их не трогать, то и они не тронут. Хуже всех – наемники. Спецы конкретные, но и на голову хромают тоже конкретно. Ни законов, ни понятий, ни тормозов. За хорошие бабки родителей на развес продадут. Поэтому, кстати, в большие стаи не сбиваются – постоянно грызутся. Но ради серьезной делюги могут и организоваться на полста душ. Тогда туши свет, сливай масло. Порвут как грелку любого тузика. Так что мы в этот котел не лезем, нам здесь хватает, эти вон груши ходячие околачивать. А, сталкер?

Сапсан, слушая этот разговор, при последних словах главаря не выдержал.

– Пошел ты, ублюдок! – злобно сказал он.

– Чего-о? – опешил Гарик.

– Что слышал. Нравится тебе, козлу, шакалить тут со своими сявками? А по-серьезному работать, значит, кишка тонка? Я хоть и у Скрябы кантуюсь, но про ваше отродье часто слышу. Как наваливаетесь скопом на одного, обдираете, да еще и уработаете, как бог черепаху. Хотите, уроды, на чужом горбу в рай въехать? Ты, может, слыхал, как по весне пятеро ваших с бошками отрезанными и руками, по локоть оттяпанными, на Западном валу висели? Помнишь ведь, да? У одного из них еще кликуха была такая звучная – Лютый. Подходящая кликуха – видел я, как он люто обделался, когда ему Медведь первую руку отчекрыживал. Обделался – и сдох. Все вы такие, вши болотные…

Гарик перемахнул через костер и, выхватив из-за голенища длинный нож, навис над сидящим сталкером. Приставив блестящее лезвие к его животу, главарь негромко процедил:

– Каша вкусная была? Сейчас я ее наружу вытащу, через новую дырку в твоем брюхе. Вшей болотных, так и быть, прощу. А за козла ответишь.

Сапсан поднял голову и, ненавидяще глядя на бандита, сказал:

– Завалишь? Давай. Только вон ему, – он кивнул на Колоду, – без меня никуда не дойти. А вместо меня ты своих гоблинов не дашь, потому что проводники из них – дерьмо. И ты это лучше меня знаешь.

– Гарик, – окликнул бандита старый зэк. – Гарик, тормози! Про проводника он прав, других нет.

– Ты че, Колода! – Гарик аж задохнулся – Ты ж в авторитете! Сам знаешь, как за такой базар подтягивают.

– Знаю! – резко ответил вор. – А еще я знаю, что козла на свою жизнь только дураки меняют. И если он дурак, то я нет. Поэтому ты его слов не слышал, Гарик. И у меня слух совсем плохой стал, так что я, век воли не видать, тоже ничего не разобрал. Сядь!

Гарик еще несколько секунд раздумывал, вперив в Сапсана взгляд водянисто-голубых глаз. Потом медленно убрал нож и негромко сказал:

– Повезло тебе, гнида радиоактивная, что за тебя уважаемый человек просит. Не будь его, лежать бы твоим кишкам на солнышке, ворон радовать. А так живи пока, крохобор. Колода, я пойду, Смешного потороплю. Забирай своего крысеныша, чтоб он воздух здесь больше не поганил.

Распрямившись во весь свой немаленький рост, главарь направился в сторону тентов. Весь его вид выражал едва сдерживаемую ярость, которой мешает прорваться наружу лишь авторитет вора в законе.

Сапсан выдохнул. Что тебе стоило смолчать, сталкер? Ведь и накормили тебя, и отпустили, и ствол какой-никакой дали. Ну захотел этот урод напоследок покуражиться – и пусть его. А так чуть к праотцам не загремел. Хотя, может, оно и правильно, что не промолчал. За всех высказал. За Ваську, за Серго Кларнета, за Пыжика – за всех, кто по милости таких вот гариков до Периметра не дошел. И за всех, кто не дойдет. А что до гостеприимства бандитского, так необходимое оно. Грязное – да. Но необходимое. Как засохшее кабанье дерьмо, которое в костер бросаешь, если дров нормальных нет. Бросаешь, а потом сидишь и греешься.

– Питон идет, – сказал Колода вставая. Покашливая, поднял их сидор с едой и вместе с ранцем передал его сталкеру. – Хлеб и заварку переложи, нечего с собой два кутуля таскать. Пузырь с водой не забудь.

Подошедший Питон с видимым удовольствием вертел в руках видавший виды «хеклер» – несколько устаревший, но довольно распространенный в Зоне пистолет-пулемет MP5. Присоединив стандартный магазин на тридцать патронов, спортсмен оттянул затвор и, убедившись, что патрон дослан, удовлетворенно отметил:

– Хорошая игрушка. Немчура, однако. – Обведя глазами угрюмо собирающихся спутников, он спросил: – А че случилось-то, епа? Мы там со Смешным волыну чистим, вдруг Гарик подлетает. Рявкнул про какую-то суку конченую и велел уматывать.

– Да мы тут о бабах заговорили, вот он и вспомнил о какой-то своей лярве, – ответил Колода, застегивая фуфайку. – Расстроился.

– А-а-а! Бывает…

Проверив дозиметр, Сапсан убрал его в ранец, где уже лежали остатки еды. Следом за дозиметром отправились карты, которые несколько минут назад смотрел главарь, и принесенные Питоном консервы. Мясных Гарик не дал – пожлобился, видимо. Только каша одна. Лампочка на контейнере горит – артефакт на месте. Пора валить.

– Все, парняги, уходим, – будто прочитав его мысли, сказал Колода. – Питон, котлы?

– Одиннадцать, – ответил Питон, с гордым видом положивший мускулистые руки с засученными рукавами на болтавшийся у живота автомат.

– Добро. – Колода кивнул. – Игорь, до темноты сколько отмахаем?

– Если хорошо поднажмем, километров десять – двенадцать осилим.

Краем глаза сталкер заметил вновь подошедшего Гарика. Успокоился, похоже.

– Колода, базар есть, – сказал главарь. – Отойдем.

Старый зэк махнул спутникам рукой.

– Сейчас приду.

Вместе с Гариком он отошел на несколько метров, откуда Сапсан, сколько ни прислушивался, не смог уловить ни одного слова. А разговор, судя по сосредоточенным лицам обоих, был важный. Гарик иногда поглядывал в их сторону, а Колода задумчиво кивал головой.

Через пару минут совещание было окончено. Пожав Гарику руку, Колода вернулся к костру и, встретив на лицах спутников немой вопрос, сказал:

– Пошли, по дороге расскажу.

По дороге так по дороге. Сапсану вообще было безразлично, о чем могут шептаться два уркагана. Чай не тайны Мадридского двора обсуждали. Гарик наверняка что-нибудь пакостное про него сказал. Может, посоветовал Колоде держать ухо востро или еще что-нибудь в этом духе. Да это уже как-то все равно. К вечеру, конечно, не получится, а вот к завтрашнему полудню на знакомые скрябинские тропы выйдем. И тогда ищите, граждане подельнички, ветра в поле. Покинет вас сталкер Сапсан, слишком тяжко становится ему ваши душонки гнилые волочь.

– Игорь, ствол подбери. – Колода указал на прислоненный к камню обрез. – И патроны у Питона возьми, себе ссыпь.

– Эй, а как же… – возмутился спортсмен.

– Никак, – перебил его старик. – Или ты стремаешься, что Игорек у нас с приветом?

– Да не, – стушевался Питон. – Просто все равно как-то…

– Не доверяешь? – ухмыльнулся Сапсан, подняв обрез. – У самого вон какая красотка на пузе болтается, а очко все равно играет, да? Патроны давай.

– А ты не скалься, – ответил Питон, передавая десять патронов. – Эта красотка за тобой внимательно смотреть будет. И в морду плюнет, если что не понравится.

– Ну-ну.

Прощальной церемонии им никто не организовывал. Все трое просто развернулись и двинулись в сторону подлеска. Кроме обреза, второй ствол которого он уже, разумеется, снарядил, сталкер нес на плечах ранец. Питон с Колодой держались позади.

Некоторое время шли молча, но, едва лагерь мародеров окончательно скрылся из виду, Колода объявил:

– Перекур, парняги.

Сапсан остановился, перехватил поудобнее обрез и недовольно заметил:

– Не наотдыхался? Мы такими темпами и за месяц не доберемся.

– Цыц, – беззлобно осадил его зэк, опускаясь на мокрый камень. – Дело у меня к вам, братва. Важное.

– Гарик чего-то наговорил? – спросил Питон.

– Нет. Он просто сказал, чтоб мы нос по ветру держали. Ну и парочку мелких советов по жизни дал. Базар сейчас не об этом. Планы у нас меняются, господа хорошие. То есть у меня как раз все в елку и по ниточке, а меняются они у вас. Куда мы, Игорек, чешем-то?

– К бульбашам, – пожал плечами сталкер, недоуменно глядя на Колоду. – По окраине обходим, как твой новый дружбан советовал. Да мы и сами, если помнишь, тоже так еще поутру рассчитывали. Чего вдруг менять-то?

– Чего менять? – усмехнувшись, переспросил Колода. – А все менять. Не туда мы идем, парни. В город нам надо, в Припять.

Сапсан озадаченно помотал головой и сказал:

– Что-то ты темнишь, старче. На кой хрен нам через центр переться, если до границы можно тихой сапой по краю дойти? Не-е, мы так не договаривались.

Старый зэк скрутил «козью ногу». Протянув ему зажигалку, Сапсан приготовился узнать, чем Колода объяснит свое очень не заманчивое предложение. Чисто из любопытства. Или интереса. Такого, который испытывает молодой психиатр к новенькому сумасшедшему, поступившему с диагнозом «галлюцинаторный бред». А предложение Колоды, чем бы он его ни обосновал, – бред. Потому что поход в Припять по любым раскладам сулил всему путешествию быстрый, но чрезвычайно грустный финал. И поэтому, что бы ни взбрело в голову этому пенсионеру в законе, Сапсан однозначно скажет твердое «нет». Пусть хоть режут, а в Припять он не пойдет. Впрочем, еще посмотрим, кто кого резать будет. Стоянки бандитов уже не видать, и, случись что, подмога с их стороны вряд ли придет.

Прикурив, Колода откашлялся и сказал:

– В общем, так, парняги. Я вам разменяю махонькую историю, а вы потом сами решайте, чего да как. С «жили-были» не начну, а летом семьдесят седьмого, когда мне четвертак стукнул, приехал я в Ереван на гастроли. Чур чего посмотреть и местных дуриков за кошельки подергать. Месяцок щипал по троллейбусам и однажды, после фартового дня, познакомился в местном кабаке с Колей Калачяном. Посидели с ним, за жизнь побазарили, девок потанцевали. В общем, как-то скорешились. Через пару дней он свел меня с Феликсом, братом своим двоюродным. Покантовались мы с ними по мелочи еще пару недель, поделали чего-то вместе. Ну и сработались в натуре. А однажды Колян возьми и предложи – давайте банк возьмем. Мы-то с Феликсом решили, что он про сберкассу думает. Нет, говорит, Госбанк. Ну мы поржали, конечно. А Коляну эта идея запала так, что ни о чем другом думать не мог. Весь вечер на мозги капал. Феликс вообще ни в какую не шел. Инкассатора мы еще могли бы окучить, если без мокрухи, но чтоб банк – это даже думать было стремно, на советские банки даже воры коронованные не зарились. На следующий день Колян пропал. Феликс его весь обыскался, вечером ко мне на хазу ввалился, шухер нагнал – решил, что замели братана. Мы к ним двинули, приходим – а Колян там сидит, довольный такой. Где был, спрашиваем. Гулял, отвечает. И хоть ты тресни, но больше ничего не говорит. На следующий день снова пропал, только к ночи пришел. Феликс его больше и не спрашивал, решил, что братан с бабой какой-то милуется. Проходит неделя таких отлучек, и вдруг однажды Колян выдает расклад. Оказывается, этот балдакрут за банком следил. Все вычислил, стервец, – и режим охраны, и кто куда когда ходит, и по какому графику машины ездят. А самое главное – выяснил, что внутренней охраны в банке нет. На сигнализацию, видать, надеялись. Подробностей описывать не буду, но в целом получалось так – две стены банка выходили на улицу, одна в глухой двор, а к четвертой примыкал небольшой жилой дом. По замыслу Коляна, Феликс должен был засесть на чердаке этого дома и пробуравить сначала чердачную стену, а потом и стоящую к ней впритык банковскую, за которой находилась комната отдыха третьего этажа. И аккурат под ней было хранилище. Тут Феликсу нужно было продолбить дырку в полу, спуститься в хранилище и вычерпать оттуда все, до чего руки дотянутся. Феликс парняга крепкий, гибкий, так что дальше уже дело техники – вылезти наверх, перекидать бабки нам на чердак и сделать ноги. И так Колян все толково расписал, что у Феликса, хоть он поначалу только ухмылялся, глаза загорелись. Ага, у вас, я гляжу, они тоже поблескивают.

Колода сделал последнюю затяжку, откашлялся и, выбросив окурок, самодовольно прищурился.

– До сих пор приятно вспомнить, как мы тогда наварились. Все прошло чисто, и даже быстрее, чем задумывалось. В пятницу пятого августа, когда Феликс стал кабур на чердаке вертеть, он вспотел. Хотя братец говорил ему с собой не меньше пяти бутылок воды взять, взял он только три и быстро их истратил – сам пил и сверло охлаждал. А ереванский август, скажу вам, парняги, такой, что с самого утра не продохнуть. Так вот, вспотел он, значит, и в слуховое окно высунулся. И от удивления чуть из него не выпал – увидел, что в выходящем во двор банковском окне, которое только на метр ниже чердака, рама выставлена. И решки тоже нет – ремонт в банке был, оказывается. Так Феликс смекнул, что две стены долбить теперь не надо, а остается только прыгнуть половчее. И прыгнул. Оказавшись в банке, он начал было колдовать над полом комнаты отдыха, но тут ему от жажды совсем худо стало, и он вернулся обратно. Колян, как узнал, что братан с водой лопухнулся, орать сразу начал. Даже врезал ему вроде бы. А Феликс тогда нам ничего про окно не сказал, сразу спать рухнул. Следующей ночью, с субботы на воскресенье, он снова вернулся в банк и взялся за дело со всем старанием. Тут, кстати, Колина сметка опять помогла. Инструменты-то я подыскивал. И сначала не понял, почему кроме сверл и прочего барахла Колян сказал еще зонтик детский купить. Оказывается, Феликс, когда дырку в полу провертел, он сначала зонтик на веревке в нее просунул и раскрыл – чтобы, значит, все бетонные куски не на пол хранилища грохались, а аккуратненько в зонтик ложились. Руки-то заняты были, так он зонтик к ноге привязал и, как тот наполнялся, опускал, высыпал тихонечко и снова к дырке подтягивал. Одним словом, маэстро. Короче, когда Феликс в хранилище уже спустился, то, как он потом рассказывал, чуть умом не тронулся – столько бабок он даже в кино не видел. Больше пуда в рюкзак нагреб да после еще столько же. Мы потом полтора лимона с гаком насчитали. И сразу деру дали не только из Еревана, а вообще из республики. Колян предложил бабки через акции госзайма чистить, и они с Феликсом в Москву поехали… М-да…

Колода тяжело вздохнул. Сапсану вдруг показалось, что в морщинистых уголках зэковских глаз показались маленькие капли. Ну да, расчувствуешься, эдакий барыш вспоминая. Колода быстро вытер глаза и невесело усмехнулся:

– Ветрено что-то. На чем я… ах да. Поехали они в Москву, и больше мы с ними не свиделись. Потом я уже узнал, что стали они деньги с помощью какого-то вальта отмывать – брата бабешки, с которой Колян там познакомился. Не знаю, кто там и как напортачил, да только взяли через год братцев Калачянов. По тем временам им вышка корячилась, ее и дали. Расстреляли Коляна с Феликсом.

Питон цокнул языком.

– Во звери-то были. Сейчас, получается, жить даже по кайфу. Посадить, может, и посадят, но не шлепнут хоть.

– Это да, – согласился Колода. – А самое стремное в этом деле, что они помилованы были. Бумага сверху пришла, но опоздала на сутки. Вот так.

– Очень интересная и поучительная история, – сказал Сапсан. – Она наглядно иллюстрирует заповедь, что воровать грешно. Даже у государства. Но при всей ее занятности я все в толк не возьму – в Припять ты зачем собрался? Марш памяти в честь усопших братьев? Это как-нибудь без меня.

– Вот ты не дослушал, Игорек, а уже стебаешься, – терпеливо ответил Колода, поглаживая колени морщинистыми руками с побледневшими от времени татуировками. – Я ведь еще самого главного не сказал. Из банка мы тогда не только деньги хапнули. Феликс, когда второй раз в хранилище лез, уже уставший был, и я решил за ним почистить – мало ли, обронил что-нибудь или ломик внизу оставил. Спустился, значит, вниз, начал осматриваться. А потом, век воли не видать, чуть не заорал.

Колода, глядя на заинтересованные глаза спутников, сделал театральную паузу и как-то по-детски хихикнул.

– Рыжее там лежало, ребятушки! Деньги-то прямо на столах валялись, а оно чуть сбоку на поддоне было, пустым мешком прикрытое. Слитки в три слоя уложены, будто поленница какая. Поработали мы над ним капитально, но все равно больше половины не вытащили – не силы, а нервы сдали. И когда на хату шли, каждой тени шарахались. На троих парней, ползущих ночью и согнутых в три погибели, любой мент всегда внимание обратит. Два рейса сделать пришлось, но обошлось как-то. Доперли до хаты, посчитали слитки, посмотрели клейма – и припухли. Восемнадцать кусков по пятнадцать килограмм высшей пробы! Тут мы очухались и крепко струхнули, честно скажу. Рыжее так просто не обменяешь, тут думать надо, и думать очень хорошо. Первым делом надо было его вывезти, но прикиньте – вывезти двести семьдесят килограммов золота из города, где все менты и гэбэшники уже завтра на ушах стоять будут. Хорошо, что у нас сна ни в одном глазу не было. Да и какой, к лешему, сон. Тут Колян говорит – надо Рафика искать. Рафик Хой тогда по Еревану смотрящим был. Очень авторитетный вор. Помер не так давно. Своей смертью, кстати, да. Не знаю уж, через кого Колян на него вышел и что рассказывал, но уже к вечеру воскресенья Рафик у нас был, злой как кобель. Он ведь понимал, что за банк теперь весь Ереван перепашут, каждый карманник по струнке шагать будет, все ходы застопорятся надолго. А так как все в общак сбрасываются, убытки огромные пойдут, за которые центровые союзные воры с него же, Рафика, и спросят. Ведь, раз без его ведома и разрешения какие-то фраера Госбанк взрывают, значит, он плохо за городом смотрит. За такое можно и короны лишиться. Мы все это тоже понимали, поэтому, когда Рафик пять слитков потребовал, ерепениться не стали – нам в любом случае оставалась неописуемая сумма. За свою долю он нам все устроил. Через два часа мы тряслись – во всех смыслах – в машине какого-то барыги-мороженщика, а уже утром были в Грузии и легли на дно. Не помню, кому первому пришла в голову такая мысль, но условились мы с братьями, что золотишко трогать не будем до тех пор, пока бумагу не истратим. Пусть оно лежит себе спокойно в тихом месте, а когда время придет, и все краснопузые окончательно угомонятся – тогда и будем его потихоньку вытаривать. Но это только кажется, что заныкать два центнера рыжья это как два пальца обделать. Его ведь потом забирать надо. Да и слух все равно пойдет, что где-то в Закавказье неизвестные ухари золото могли сныкать. Крысы – они везде водятся. И тут меня, как говорится, осенило. У меня в Ленинграде подруга детства была, Светка. Пока я свои дела-делишки крутил, она закончила что-то там шибко умное и собиралась, как я слыхал, на Украине работать. Из Рустави, где мы осели, я ее мамашке отзвонил и узнал, что да как. Оказалось, перебралась она в Припять. Город этот тогда был совсем молодой, еще и городом не назывался. Загнал ей по телеграфу маляву. Дескать, приеду с подарками, вспомним дворовые годы, покажешь мне мирный атом и, может, еще чего-нибудь. Ну про последнее-то я, ясен-красен, не писал. Хотя подразумевал, конечно. Она ответила, что, мол, а давай, в натуре. Тут хорошо, красиво, но вот знакомых нет, и грустно молодому специалисту на танцы одной ходить. Долго рисовать не буду, но все наше золото я переволок. Не за раз, конечно. Каждое воскресенье уезжал в Рустави, брал слиток, потом садился на хвост нужному лайбашнику и мотал обратно. Обычно в пятницу я был уже в Припяти. Светке плел, что дела у меня в Киеве, но она особо-то и не спрашивала. Молодая девчонка, если к ней с цветами-конфетами при параде заявляться, вообще много чего не спросит. Да…

Колода снова зашелся кашлем. Сапсан взглянул на смешно закусившего нижнюю губу Питона и вдруг представил, как выглядит со стороны сам. А выглядит, наверное, тоже презабавно – с отвисшей-то челюстью.

– Это что же получается, – сказал Питон, когда старый зэк откашлялся. – Где-то здесь у тебя все золото и лежит? И никто о нем не знает и никто за ним не придет?

– Ну не здесь, конечно, – напомнил Колода. – В Припяти. Только почему же никто не придет? Я вот иду. Но сейчас вижу, что просто так до него не добраться, и потому спрашиваю – меняются наши планы? А, Игорек?

Сапсан не сразу нашелся что ответить. Если старик не брешет, то где-то в покинутом городе лежит самый настоящий клад, своей ценой способный изменить – да что там изменить – полностью перевернуть его жизнь. Это тебе не мифический Золотой шар, в котором из золотого только красивое название. Речь о настоящем сокровище! Реальном! И к черту тогда жмота Скрябу, к черту страхи за свою шкуру, защищая которую дрожишь над каждым патроном! Один раз переступить грань безрассудства, вырвать у шлюхи по имени Фортуна свой кусок презренного металла – и прыгнуть обратно, пока не отняли. А отнимать будут, сталкер. Но зато если отстоишь…

– Что же ты раньше золото не забрал? – спросил он. – Может, и раздербанили твой схрон давно. Почти сорок лет прошло.

– А ведь верно, епа! – добавил Питон с заметным унынием в голосе. – Колода, тут ведь сам видишь, какие перемены. Загорает уже кто-нибудь под пальмами на твои бабки. Или свиньи пучеглазые растащили.

Колода усмехнулся, почесал подбородок и сказал:

– Может, и так. Но я почему-то уверен, что какие бы твари здесь ни водились, а некрофилов среди них нет. Да и я хоть молодой, но не полный же дурак был. Так что не загоняйтесь, ребятки. Лежит оно себе глубоко и тихо, в компании спокойных, вернее – покойных, людей.

– На кладбище! – выразил догадку Сапсан.

Колода молча кивнул и, встав с камня, спросил:

– Ну что, парни? Рванем по бездорожью за лучшей долей или будем проторенными дорогами до смерти ковылять? Никого не напрягаю, но покумекайте хорошенько. Особенно ты, Игорек. У тебя, как мне Гарик цинканул, делишки швах, а?

– Почему это? – удивился Сапсан.

Старый зэк ехидно поморщился.

– Только бровки домиком строить не надо, – сказал он. – Сколько отсюда до твоего барыги тараканить-то? Верст пятнадцать? А там чифир-колорифир и все свои. И зачем тогда двух зэков противных на картошку тянуть?.. Как считаешь?

Сапсан оторопел. Да уж, подсуропил ему Гарик на посошок. Теперь надо, как там у них говорится, съезжать с предъявы. А то ведь, не ровен час, еще что-нибудь подбросят.

– Ты, старый, гони, да не загоняйся! – наконец буркнул он, постаравшись изобразить на лице праведное негодование. – Я сказал, что доведу до границы, значит, доведу.

– Доведешь, Игорек, – сказал Колода. – Только лично мне в Белоруссию уже не надо, а к барыге тебе хода нет.

– С чего вдруг?

– А с того, парень, что сегодня вечером твоя морда лица будет в международном розыске с соответствующей припиской. И Скряба твой ее срисует. А потом сразу поймет, как торпеда его объегорить решила, да не сумела. Рад он будет такому раскладу? Гарик думает, что не очень. И я с ним согласен. А ты?

Это был, фигурально выражаясь, удар под дых. Мысленно стараясь найти выход из своего нынешнего положения, Сапсан на секунду прикрыл глаза. Все правильно говорит Колода. Посторонние торговцы о разыскиваемом сталкере узнают вряд ли, но Скряба – дядька обстоятельный. Любая связанная с Зоной информация попадает в его руки очень быстро, а уж сводки о пойманных на левом сбыте сталкерах он просматривает в числе первых. И надо же было до такого самому не додуматься!

Многозначительно пощелкивая предохранителем «хеклера», Питон исподлобья смотрел на Сапсана. Сапсан, в свою очередь, задумчиво поглаживал обрез. Попал ты, бродяга, в переплет. Да, к Скрябе сейчас податься нельзя – это однозначно. Расстроен сейчас Скряба, очень расстроен. Но соглашаться на дичайшую авантюру, которую предлагает Колода… Гарик ведь правду про центр Зоны сказал – жесть жестянская.

Правда, одного только эта бандитская рожа не учла – сидя на окраине, увидишь немногое. И к тому же у страха глаза велики. Вон о некоторых сталкерах из бара в бар легенды ходят. Да что там легенды! Профессор с Медведем в Припяти были? Были. Вернулись? Еще как вернулись! Скряба после этого за два дня четыре раза весь алкогольный ассортимент полностью обновлял. А сейчас Сапсану в его бар ход закрыт. И задобрить бармена нечем – еще неизвестно, сколько стоит этот жмуровский артефакт. Ну как окажется очередной бирюлькой вроде «булавки»? А золото – оно всегда цену имеет. Всегда и везде.

Сталкер еще раз провел рукой по гладким стволам обреза. Не подведи, стервец.

– Раньше смерти не умрем, а пожить красиво тоже хочется, – сказал он. – По поводу того, что слиться хотел, говорить ничего не стану, потому что не слился. Вместе пойдем. Только, чур, уговор – меня слушаться во всем и сразу. Скажу стоять – стоим, лежать – лежим. И лежим хоть сутки до тех пор, пока не прикажу встать. И вариантов быть не может.

– Снова начинаешь командира корчить? – окрысился Питон.

– Цыц! – с неожиданной злобой в голосе прикрикнул на спортсмена Колода. – Он дело говорит. Но за свой базар ответить должен будет. Так что если в бозе почить придется, то всем вместе. Как тебе, Игорек, такая обратка?

Сапсан кивнул:

– Идет. Но чуть кто рыпаться начнет, – он многозначительно посмотрел на спортсмена, – дорога сразу кончится.

– Не начнет, – уже без прежнего гонора процедил тот. – За собой лучше смотри.

– Да, парни, – хохотнул Колода, – чую я, скорешитесь вы быстро.

Зона, как шутят сталкеры, похожа на сказку. Чем дальше – тем страшнее. Поймаешь удачу или пулю, найдешь дорогой артефакт или нарвешься на логово снарка – никто не знает, чем обернется очередная вылазка в аномальные дебри. Поэтому опытный сталкер, отправляясь в глубокий рейд, старается не оставлять долгов вне Периметра. А когда собирается идти не в одиночку, то сперва обязательно проверит, есть ли невыполненные обязательства у компаньонов.

Неписаное правило всех бродяг «кто вернулся – тот за всех и платит» Сапсан узнал, будучи еще новичком, когда попытался примкнуть к группе Худого, отправлявшейся следующим утром на Агротех. Худой тогда быстро выяснил, что он Скрябе еще десять штук за прибор ночного видения не отдал.

«Представь, – объяснял Худой, прихлебывая пиво из большой кружки, – что ты пошел со мной и не вернулся. Сдох, короче. И твой чирик уже я буду Скрябе должен. Знаешь, почему? Потому что никто и никогда не узнает, как ты сдох. Может, ты в какую-нибудь „изнанку“ по своей дури вляпался, а может, я тебя специально в нее загнал. Или, вообще, мутантам скормил, чтоб самому уйти. Зона никому не расскажет, как на самом деле было, а я, когда вернусь, любого наплету. Я-то не урод какой-нибудь, пацанов никогда не кидал – кого хошь спроси. Но люди разные бывают, и ни одному барыге не хочется из-за чужого косяка или подставы своих деньжат лишаться. Поэтому или ты заплатишь ему за всех, кого по дороге потерял, или больше здесь не появишься. А виноват ты в их смерти или не виноват – уже Зона рассудит. Она все видит… Ты по Рубежу погуляй пока, „рачьих глаз“ каких-нибудь посшибай. А когда Скрябе долг вернешь – приходи, покумекаем, куда тебя пристроить. Если у тебя желание еще не пропадет».

Конечно, не все было так однозначно, и зачастую многое решал опыт. Если ходка сулила хороший улов, то ветераны, уверенные в надежности и честности своих товарищей, могли пойти, невзирая на то что компаньоны обросли многотысячными долгами. Однако правило «платит вернувшийся» соблюдалось всегда. Закон един для всех.

Придирчиво всматриваясь в каждую кочку, подозревая в смертельной опасности любой внешне безобидный пенек и с каждым шагом все больше углубляясь в Зону, Сапсан сильнее и сильнее понимал, какую мог бы сделать глупость, вернувшись к Скрябе. Но одновременно с этим он понимал и то, что, поведясь на предложение старого зэка, сделал другую глупость. И Зона покажет, какая из этих глупостей хуже.

Недостаток оружия пока отошел на второй план, уступив место другой проблеме – впервые он шел в большой рейд без напарника. Спутники-то вот они – рядом ползут. А напарника среди них нет. Питон, судя по манерам, не первый раз ствол в руках держит. Но успеет ли применить его в нужный момент? Знаем мы таких удальцов, которые, если в одиночку куда-то встревают, сразу чудеса стайерского бега показывают. Понту много, а на деле пшик. Хотя, может, он и не из таких. Нет, похоже, что этот молодчик из другого теста слеплен. Все для меня – ничего от меня. Ходит у них, гопников-переростков, такой принцип. Поганенький принцип, но живучий. Плюс его в том, что ради своей доли золотишка спортсмен пойдет на все, из любой дыры будет ценного проводника вытаскивать. Но, если поймет, что в этом проводнике уже надобности нет, – бросит не задумываясь. И хорошо еще, если не пристрелит напоследок. Ладно хоть Колода для него не пустое место. Вон как рявкнул, когда Сапсан правила местных реалий излагал. И послушался ведь Питон. Не зря старик свой авторитет получил и тоже наверняка все понимает. Только виду не подает. Знает, старый сиделец, когда стоит пальцы татуированные гнуть, а когда и воздержаться не повредит. Но вот кашлять что-то часто начал. Эпа, куда?!

– Стой! – Ухватив за рукав вырвавшегося вперед Питона, сталкер скомандовал: – Назад. Забыл, о чем условились?

– Да хорош тебе, епа! – сбросив его руку, ответил Питон. – Никого вокруг нет, а час уже ползем, как черепахи. Хоть бы показался кто, все развлекуха.

– Будет тебе развлекуха, – хмыкнул Сапсан. – Такая развлекуха будет, что пальчики оближешь. А сейчас вали назад и чтобы поперек меня не дергался. Ясно?

– Ясно, что ты баклан ссыкливый, – не скрывая презрения, сказал Питон. – Вокруг ни леса толкового, ни кустов больших нет, а мы все щемимся. Да, короче, епа! Вон пригорок небольшой, а под ним ложбинка. Я там вас подожду.

Сапсан посмотрел туда, куда указывал Питон. Действительно, ложбинка как ложбинка. Ничего себе такая, вполне обычная. Только листики в ней причудливо кружатся. Понятное дело – куда же приличной ложбинке и без маленькой аномалии. Хотя бы и такой простенькой, как «верти-лети». Эх, отправить бы в нее этого строптивого засранца, чтобы понял, почему черепахи при своей медлительности живут долго.

– Иди, – непринужденным тоном сказал он. – Только видишь, листики кружатся? Когда подойдешь метров на пять, камешек в них брось. Чисто для развлекухи.

– И че будет? – все же спросил спортсмен с некоторой опаской.

– А пойдем, покажу, – ответил Сапсан, обращаясь не только к нему, но и к Колоде, который, видимо сообразив, что сталкер готовит милую потешку, в разговор не встревал. – Если тебе понравится, дальше пойдем в таком темпе, какой тебе нужен.

Питон, похоже, учуял подвох, поэтому до ложбинки шли прежним порядком. Не доходя нескольких метров, Сапсан поднял руку, давая понять, что дальше нельзя, потом наклонился, поднял камень размером с желудь и, коротко размахнувшись, бросил его в аномалию. Прямо в центр попал.

«Верти-лети» отреагировала мгновенно. Сначала сонм лениво кружащихся листьев набрал обороты, втягивая в образовавшийся вихрь мелкие веточки и прочий лесной мусор, а через секунду вся эта шелуха, подняв вместе с собой брошенный сталкером камень, взвилась вверх. Бешено покрутившись на уровне второго этажа еще немного, «верти-лети» издала хлопок, похожий на звук петарды, и взорвалась, осыпав троицу дождем из грязного песка и мокрых глиняных комочков. Камень, сыгравший роль наглядного пособия, под изумленными взорами зэков приземлился метрах в десяти от разрядившейся аномалии.

Сталкер обернулся к спутникам и голосом заправского лектора сказал:

– Это «верти-лети». Ученые головы, чей рюкзачок, кстати, до сих пор тащу почему-то именно я, относят эту аномалию к категории гравитационных. Если бы на месте камня оказалось тело – не буду тыкать пальцем, чье, – то оно шлепнулось бы не в одном месте, а разлетелось по ближайшим кустам свежими мясными хлопьями. Будь «верти-лети» чуть мощнее, кусты были бы не ближайшими. Желающие развлечься и побегать еще есть?

– Нет, – буркнул Питон. И уже громче добавил: – Охренеть можно! Ты чего сразу не сказал, какие штуки здесь попадаются?

– А ты бы поверил? – в свою очередь спросил Сапсан, снимая с плеч и передавая ранец спортсмену, который его безропотно взял. – Я, пока подобный фокус собственными глазами не увидел пару лет назад, думал, что это обычные страшилки из местного фольклора. Только при мне тогда не камень раскрутило, а пса-интуита. Водится тут такая тварь безглазая. До сих пор в толк не возьму, как она в аномалию попасть умудрилась. Обычно слепыши их за версту чуют.

Колода кашлянул и поежился, опасливо глядя на вновь кружащиеся листья. Сапсан, решив ковать железо, пока оно горячо, кивнул в сторону возрождающейся «верти-лети».

– Это только одна из многих. Аномалии разные есть, но благодаря им сталкеры и кормятся.

– То есть? – спросил Колода, запахивая фуфайку, которую расстегнул по дороге.

– В аномалиях артефакты создаются. Было бы у нас что-нибудь железное и времени на подождать суток трое, можно было бы «губку» добыть. Или «зуду». Но тут не угадаешь, что именно «верти-лети» выдаст. Может из ржавого болта даже «браслет» сварганить, а может его и просто выплюнуть. Обычно так и бывает, кстати. Ученые голову ломают, но, как артефакты создаются – понять не могут. Из аномалии – и все тут. А почему, при каких условиях – черт его знает. Это Зона, она капризна.

Когда «верти-лети» осталась позади, сталкер указал на ближайший пригорок и сказал:

– Сейчас надо подняться и карту глянуть. Если аномалии пошли, значит, теперь и остальные радости появятся.

Пока поднимались по скользкому склону, Сапсан поглядывал на державшегося позади Питона и с удовлетворением отметил, что демонстрация с «верти-лети» дала-таки спортсмену понять, кто здесь старший. Обходя камни и переступая попадавшиеся рытвины, Питон размеренно переставлял крепкие ноги в замызганных серой глиной кроссовках, полностью повторяя маневры сталкера. Вот и отлично. Менжеваться в случае чего этот бойскаут рэкета вряд ли будет, но и нахально путаться под ногами больше не станет. Status quo ante bellum восстановлен, с чем можно себя поздравить.

Добравшись до вершины холма, Сапсан осмотрел окрестности. Первым делом он невольно бросил взгляд на юг. Где-то там за перелеском сидел у костра со своими паскудными корешами здоровяк Гарик. Там же, но чуть дальше возлежал на пригорке, подобном этому, труп «плакуши», а в кустах малинника тушкари доедали тело неизвестного бедолаги, невольно подарившего беглецам загадочный артефакт.

Запад и восток сталкера не интересовали. По этим сторонам света не было ничего, что могло привлечь внимание трех охотников за желтым дьяволом. На север, на север – как говаривал незабвенный Сеченый. Именно там распростерлись безжизненные кварталы Припяти, прорезаемые растрескавшимся асфальтом улиц. И молись, бродяга, Вечному сталкеру, чтобы не встретиться с теми, кто ходит по этим улицам.

Сейчас перед Сапсаном открылся вид, который любому наблюдателю ясно давал понять, что гостеприимством эти земли вовсе не страдают. Сапсану всегда было сложно осознать, что сюда когда-то приходило лето. Кажется, осень царит в Зоне вечно, лишь плавно меняя фазы – от едва начавшейся, еще позволяющей природе поиграть блеклой зеленью на редко появляющемся солнце, до глубокой, когда постоянные дожди, перемежаемые порывами ветра, прибивают к земле гниющие желто-черные остатки растительной роскоши.

То, что лежало перед сталкером и его спутниками, учебники по природоведению и географии называют пересеченной местностью. Высота холма не позволяла взору разгуляться, однако ее хватило, чтобы разглядеть поросший молодым ельником неглубокий овраг. За ним раскинулось испещренное ямами каменистое поле, служащее подступом к узкому перелеску из редко растущих деревьев, еще пару недель назад колыхавших листвой. А уже из-за перелеска проглядывала территория, разбившая остатки и без того едва теплившегося оптимизма.

– Равнину видите? – спросил Сапсан, указывая на грязно-зеленое поле, затянутое бледно-голубой дымкой. – Это, скорее всего, болото. Можно попробовать его обойти, но тогда придется протопать до самого утра. А ночью бродить по лесу без детектора аномалий рисково. Поэтому надо идти напрямик, на болоте хоть видимость более-менее нормальная. Но сначала определимся с маршрутом – на картах, какие бы убогие они ни были, брод должен обозначаться.

Взяв у Питона ранец, он вытащил стопку карт и стал их перелистывать, разбирая нумерацию от южной части Периметра. Наконец найдя нужную, стал внимательно ее изучать.

– Мы здесь. – Ткнув в неправильный овал, обозначающий пригорок, сталкер повел палец выше и остановил его на широком заштрихованном участке. – Да, это болото. Пунктир – это, конечно, тропа. Не думаю, что там очень топко, но слеги выломать придется. В любом случае, деваться некуда. Ну спускаемся, что ли?

– Не спеши, – сказал Колода, расстегивая ворот фуфайки. – Дай попить, а то жарко мне что-то. Упрел совсем.

– Сейчас. – Сапсан снова полез в ранец и достал полупустую бутылку. – Воды мало. Если по дороге ничего не попадется, замаемся потом.

– Там фляга жмуровская есть, давай ее. – Колода протянул руку. – Сразу не проверили, а просто так таскать неинтересно.

Открыв флягу, зэк понюхал плескавшуюся в ней жидкость. Потом пожевал губами и понюхал еще.

– Конина, – наконец вынес он свой вердикт. – Век воли не видать, коньяк это. А ну…

Наклонив горлышко, Колода аккуратно наполнил жестяную крышку янтарной влагой. Обмакнул палец, лизнул его и широко улыбнулся, обнажив два ряда стальных зубов:

– Я же говорил.

С этими словами он опрокинул в себя налитое. Дернувшийся кадык, покрытый седой щетиной, засвидетельствовал успешное прохождение спиртосодержащего продукта в пожилой организм. Шумно выдохнув, Колода поболтал флягу в руках и довольным голосом сказал:

– Земля пухом тому фраерку. – Завинтив крышку и отдавая флягу Сапсану, добавил: – Теперь пошли.

Спуск не занял много времени. Пока они шли, вернее – скользили по мокрому склону, наметанный глаз сталкера обнаружил за оврагом два аномальных пятна: чуть левее притаилась средних размеров «верти-лети», а вот прямо за оврагом разлеглась крупная «комариная плешь». Темное пятно в ее центре говорило о том, что аномалия уже успела поймать в свою могучую утробу что-то или кого-то.

Неизвестно, чем руководствовался человек, давший аномалии такое заковыристое название, но Сапсан, как и многие другие сталкеры, всегда считал, что правильнее называть ее просто «прессом». Ведь, по сути, «комариная плешь» просто втягивает в себя любой предмет и сжимает его до максимальной плотности. Но первоначальные имена, которые давали чудесам Зоны еще первые сталкеры, редко замещались на новые, хоть и более точные определения. Однако бывали прецеденты, как, например, с «лжеплакушей», прозванной так за вечно мокрые, словно плачущие глаза. Через некоторое время «лжеплакуша» стала просто «плакушей» – точности от такого сокращения не убавилось, а звучало проще. Другое дело – оставшаяся сама собой лжесобака, которая если кому и друг, то явно не человеку.

Спустившись первым, Сапсан подошел к покатому краю оврага и отметил, что хвойная поросль, на которую он обратил внимание еще с вершины холма, выглядит вполне обычно. Будь на дне балки какая-нибудь аномалия, молодые ели под ее воздействием обязательно или бы изогнулись, или вообще не выросли.

Тушкарей, любителей низин, здесь можно не опасаться. Мало того что трава в овраге невысокая, да и та давно полегла, так еще и запах хвои маленькие трупоеды не выносят. Нет, тут чисто. Спуститься, забрать вправо, чтобы обогнуть лежащую с другой стороны «комариную плешь», и можно спокойно вылезать. А там по полю уже и до перелеска всего ничего будет.

Придя к такому выводу, сталкер махнул зэкам, приглашая следовать за собой. Уже собираясь ступить в глубь оврага, Сапсан услышал гул, заставивший его позабыть о медлительности.

– Быстро! – громко прошипел он, ринувшись вперед и дернув за собой спутников.

Оказавшись внизу, он отполз под ближайшую елочку, как можно сильнее поджал ноги и жестами приказал зэкам сделать то же самое. По счастью, мешкать никто из них не стал.

Гулкий звук нарастал, переходя в тягучий клекот. Сторожко отодвинув еловую лапу, Сапсан посмотрел вверх и через пару минут вынужденно убедился в своем нехорошем предположении.

Транспортно-боевой вертолет МИ-24 не зря прозван «крокодилом». Претерпев за свою многолетнюю боевую историю череду различных модификаций, этот воздушный крейсер не избавился от характерного профиля, придающего ему сходство с пресмыкающимся хищником. И сейчас из-за холма, с которого они только что спустились, вылетел один из таких «крокодилов».

Провожая его взглядом, сталкер нахмурился. Интересно, что понадобилось военным в этой довольно безлюдной части Зоны? Идут на большой высоте и с приличной скоростью – значит, о детальной разведке местности речи не идет. Так спешить военные могут либо на выручку к сослуживцам, попавшим в какую-нибудь серьезную передрягу, либо к ученым, внезапно возжелавшим силовой поддержки и огневого сочувствия. Вспомнив разговоры патрульных на Периметре, Сапсан сорвал иголочку и начал ее задумчиво жевать. Но, быстро опомнившись, с отвращением выплюнул. Когда же отстанет от него эта детская манера! Вот вроде взрослый мужик, а тянет в рот всякую гадость.

По щиколотке стукнул камешек. Оглянувшись, сталкер увидел под соседней елочкой настороженное лицо Питона. Да, пора вылезать из своего неказистого укрытия.

Выбравшись из оврага и поднявшись во весь рост, Сапсан посмотрел в сторону, куда улетел вертолет. Что же они, черти зеленые, там забыли? Оглянувшись к зэкам, коротко сказал:

– Если вояки вертолет подняли, значит, в Зоне что-то случилось. Помните, еще у забора они что-то про миротворцев говорили? Так что это «ж-ж-ж» неспроста. И очень оно мне не нравится. Колода, ты еще не передумал свой Форт-Нокс расковыривать?

– Нет, – лаконично ответил старый вор, отряхивая с фуфайки прилипший песок и иголки.

Питон покрутил головой и усмехнулся, подтягивая рукава:

– Ну вертолет, епа, и че? Теперь из-за этого приседать, что ли?

– Приседать мы, конечно, будем, – парировал Сапсан. – Но приседать – не убегать. Так ведь? Просто теперь будем иметь в виду, что могут появиться непредвиденные сложности. Какие – не знаю. Но могут. А пока давайте-ка в прежнем темпе вон до тех деревьев. Колода, ты как?

– Нормально, нормально, – хрипло сказал тот. – Есть еще порох в пороховницах и ягоды в ягодицах.

– Тогда айда, господа старатели.

Обойдя стороной жадно хватающую пустоту «комариную плешь», все трое спорым шагом направились к перелеску. Попадавшиеся по дороге ямы и рытвины, заполненные грязной водой, Сапсан воспринимал как необходимую тренировку перед грядущей переправой через болото. Питон с Колодой не отставали, но было заметно, что старый зэк, хоть и старался держаться бодрячком, начал откровенно сдавать. То и дело слыша за спиной его натужный кашель, сталкер крепче задумывался над длительным привалом с хорошим костром. При такой погоде схватить воспаление легких – раз плюнуть. Только где бы разжечь этот костер, чтобы не привлекать лишнего внимания? В общем, перейдем болото, а там видно будет.

Перелесок оказался совсем небольшим. Но облетевшие осинки и березки, как ни воспевали их родимую красоту патриотично настроенные поэты, не могли бы толком схоронить беглецов от нескромных взглядов с борта «крокодила», вздумай он вернуться. Топь же и вовсе представит троицу суетливыми тараканами, захваченными врасплох посреди грязной кухни. Следовало спешить.

Неподалеку раздался хруст веток. Вскинув обрез, Сапсан оглянулся, приготовившись дробью объяснить неизвестно какому мутанту, что обедом здесь не пахнет. Но, увидев зад удирающей «плакуши», облегченно выдохнул. Отдыхала тетушка, никого не трогала. А тут пришли, разбудили, прогнали. Зато жива осталась, радуйся. А Питон, смотри-ка, тоже быстро среагировал. И Колода не замешкался – вон как расторопно за его широкую спину отскочил.

– Неплохо, – похвалил он спортсмена, все еще целящегося вслед мутанту. – Но с такого расстояния ты ей только шкуру поцарапаешь и даже не разозлишь. Пойдем-ка делом займемся.

Придирчиво осмотрев несколько молодых деревьев, сталкер остановил выбор на трех осинах, толщина которых заслуживала доверия и не представляла особых сложностей для вандальского вылома.

Подозвав Питона, который вместе с Колодой сбивал с ног налипшие комья грязи, он указал на одну из выбранных осин и спросил:

– Сломать можешь?

Спортсмен не ответил. Перекинув «хеклер» за спину, он деловито взялся за ствол дерева и рывком прижал его к земле. Потом подобрал валяющийся рядом камень с острыми краями и со скоростью перворазрядного молотобойца стал лупить им по месту изгиба. Через пару минут раздался тихий треск, после которого деревце осталось лежать на земле. Покончив подобным образом с оставшимися двумя деревцами, Питон выбросил камень и, утирая лоб, повернулся к Сапсану:

– Ну?

– Все, – ответил сталкер. – Только ветки обломаем – и нормально. На карте болото тянется примерно километра на два. С той стороны, если обойдется без задержек, окажемся еще до наступления темноты. А там уже будем думать о ночлеге. Хотя есть у меня одна мысль… Но это потом, сейчас пока Колоде помоги.

Путешествия по болотам никогда не бывают приятными. Коварные недра, покрытые толстым слоем осоки и вереска, которые, в свою очередь, таят под собой вязкую трясину, грозят неосторожному гуляке скоропостижной смертью, главный ужас которой заключается в ее медленном наступлении. Постепенно погружаясь в черную, как нефть, и холодную, как лед, пучину, издевательски и неумолимо колышущуюся вокруг, человек судорожно хватается за любой стебель. И с каждой секундой испытывает все больший ужас, заполняющий сознание мерзкой, как окружающая топь, мыслью – погиб.

После подземелий, байки о которых зачастую представляют собой фееричную смесь ночного кошмара и извращенной выдумки рассказчика, болота по праву считаются самыми опасными местами Зоны. В отличие от своих товарок, томно вздыхающих вне Периметра, здешние топи любят и умеют похвастаться еще одной достопримечательностью – аномалиями, нежданно возникающими посреди тропы, знакомой, казалось бы, до последнего кустика.

Сапсан, как и все сталкеры, болота не любил. Сейчас эта нелюбовь, подзуживаемая отсутствием резиновых сапог, выражалась особенно сильно. Тщательно ощупывая слегой каждый участок мшистой мякоти, перед тем как погрузить в нее ногу в насквозь промокшем ботинке, Сапсан ежеминутно сверялся с картой, зажатой в левой руке. Иногда ему приходилось останавливаться, чтобы пристальнее взглянуть на подозрительное колыхание расстилавшейся впереди легкой дымки.

Подозрения, как правило, оправдывались. И тогда всем троим приходилось огибать очередную аномалию, затаившуюся среди примятых кочек и заполненных темной торфяной водой прогалин. Только изредка попадавшиеся деревья своим чахлым и уродливым видом хоть и не придавали обстановке дружелюбия, тем не менее, служили доказательством, что почва, пусть и некрепкая, здесь все же есть.

Они шли уже не меньше двух часов, когда Сапсан вдруг понял, что жутко устал – будто невидимые руки надели на него пудовые колодки. От постоянного высматривания аномалий болели глаза, а ноющая спина тоскливо вспоминала о мягкой обшарпанном стуле в теплом барном закутке, где так хорошо посидеть с простодушным увальнем Мякишем и балагуром Тошей, за наличие высшего образования получившим кличку Профессор.

Только не сейчас, только не здесь. Восстание мышц и внутренних органов признается незаконным и откладывается на неопределенный срок. Хотя бы до того момента, пока ступни, наконец, не почувствуют твердую землю. А до нее осталось немного, совсем немного.

Энергично тряхнув головой, сталкер постарался сбросить внезапную слабость. Зачерпнув холодной воды из первой попавшейся прогалины, он омыл лицо. Пить нельзя, поэтому хоть так.

Помогло. Боль из мышц хоть никуда не ушла, но голова все же заметно прояснилась. Чавкающие звуки шагов и приглушенное чертыхание позади напомнили, что в своих чаяниях он не одинок. Удивительно, но взгляд на державшегося из последних сил Колоду, поддерживаемого запыхавшимся Питоном, придал Сапсану энергии. Развернувшись, он подошел к отставшим спутникам и сказал, стараясь добавить голосу как можно больше уверенности:

– Еще чуть-чуть. Метров триста осталось. Ну? Это, вообще, даже почти и не считается, братва!

Он впервые так назвал своих компаньонов и тут же об этом пожалел. Нашел время брататься. И нашел еще с кем. Один – отморозок, по которому пуля плачет, второй – вообще урка закоренелый, за свои шестьдесят с лишним лет ни дня не проживший честно! Вот так компания подобралась…

Впрочем, тут уж самому перед собой оправдываться не надо. Ты вместе с ними идешь, сталкер. Идешь не к соседке за солью – за краденым идешь. Потому что деться тебе некуда. Потому что своими выходками ты сам себе под ноги насрал и не нужен сейчас никому. Без оружия, без еды, без снаряги толковой – а идешь. И дойдешь, сволочь! А ну!

– Слышьте, подельнички хреновы! – остервенело гаркнул он на зэков. – Подтянули портки и дунули за мной. Я из-за вас здесь подыхать не собираюсь! Чего стоишь, вылупившись? Хватай деда в охапку и хоть на горбу его волоки, но чтоб не отставать мне тут!

Последние слова относились к Питону. Спортсмен уже вознамерился было поднять огромные кулаки, как вдруг Колода затрясся, зайдясь мелким смехом.

– Игорек, хр-р, ты… – сдавленно кашляя, проговорил он, – а ведь ты струхнул, Игорек, э? Аха-ха-хр-р! Помереть боишься? Не боись. И не такое видали, не таких уделывали. – Резко вдруг посерьезнев, Колода выпрямился и уже без тени юмора произнес: – Все, хватит! Размокли мы тут. Осталось-то, в натуре, совсем немного.

Питон не стал давать волю своему самолюбию, очевидно поняв его несвоевременность. Злобно глянув на сталкера, он насупился и решительно перехватил слегу. Вот это другое дело.

– Ладно, забыли. – Сапсан сдержанно улыбнулся. – И так уже времени сколько потеряли. Когда выйдем, уже темнеть начнет. А надо еще ночевку соорудить.

Теперь они шли не растягиваясь. Колода, по примеру Сапсана, ополоснул лицо и заметно приободрился. Только Питон, погруженный в какие-то свои мысли, угрюмо раздвигал ногами листья осоки. Внезапно его лицо прояснилось и, ткнув пальцем куда-то вперед, спортсмен хрипло сказал:

– Кажись, пришли, епа.

Сапсан, еще раньше заметивший долгожданный лесок, согласно кивнул:

– Ну да. Последний рывок остался. И аномалий тоже не видно. Стой!

Он опоздал. Питон успел сделать только несколько шагов, когда словно исполинская бита ударила его в спину. Описав дугу, кувыркающееся тело спортсмена полетело ровнехонько в сторону берега. Подхватив оторопевшего Колоду, Сапсан собрал остатки сил и, не теряя ни секунды, рванул вперед.

В отличие от других аномалий, «попрыгун», чем он меньше, тем дольше перезаряжается. Тот пятачок, в который угодил Питон, явно был совсем молодым, иначе была бы морока снимать переломанного спортсмена с далеких сосен Рыжего леса.

Придерживая старого зэка за плечи, сталкер вдвое пристальней смотрел под ноги, стараясь не сбавлять хода и при этом не повторить печальной участи Питона. Немного не доходя до того места, где болотная жижа соприкасалась с кромкой земли, они, наконец, увидели спортсмена, лежащего среди раздавленных кочек.

Дотащив тяжело дышащего Колоду до твердого берега, Сапсан подбежал к распластанному Питону и, присев на корточки, с облегчением убедился, что тот дышит. Это хорошо! Потеря бойца, хоть и такого строптивого, была бы ненужным расточительством.

Дождавшись, пока Питон поднимет голову, он непринужденно спросил:

– Добегался?

– А-ы-ы… – промычал спортсмен, снова уронив голову обратно в грязь.

– Хорошо хоть рюкзак не слетел. – Сапсан снял с его плеч опутанный тиной ранец и деловито осведомился: – Ствол где?

– По-по-по…

– Потерял?

– По-подо мной. Больно, епа… – Питон медленно приподнялся и сел на кочку, потирая ушибленные места. – Нехреново я так влетел.

– Радуйся, что «попрыгун» слабый попался, – наставительно сказал сталкер. – Будь он посильнее, кружился бы ты сейчас на околоземной орбите. Какой леший тебя вперед понес?

– Так ты же сказал, что аномалий не видно, – буркнул Питон, озадаченно ощупывая спину.

– Не видно не значит, что их нет. Попалась бы «комариная плешь» такого же размера, пригвоздила бы на месте и ступни раздавила. Вот хоть говори, хоть…

– Да понял я, понял. Не гунди, епа. – Питон, покряхтывая, встал. – А Колода где?

– Отдыхает, – ответил Сапсан, тоже поднимаясь. – Сам-то оклемался? Пошли, надо осмотреться и устроиться где-нибудь. И как-нибудь.

Небо медленно темнело. Солнце, до сих пор прячущееся за сплошной пеленой туч, начинало клониться к закату, поэтому мысли о том, где провести ночь, не покидали голову сталкера.

Тут уже не окраина, поэтому поиски какого-нибудь заброшенного хутора или даже деревеньки, коих в свое время было много раскидано по здешним местам, вполне могут оказаться удачными. Надо снова посмотреть карты. Хоть что-то на них должно быть указано. Подойдет любая развалюха, главное, чтоб крыша над головой была. Быстро же день пролетел.

Вместе с прихрамывающим Питоном, сокрушенно оглядывающим окончательно изгвазданные штаны и куртку, они вернулись к Колоде. Слабо улыбнувшись при виде спортсмена, старый зэк спросил его:

– Стремно без крыльев-то?

– Не, нормально, – отмахнулся Питон. Постучал по висящему на животе «хеклеру». – Ребра болят только, грудаком на ствол упал.

– Ну это семечки, – усмехнулся Колода. – Попал бы ты на Соликамск, в пересыльный отсек, вот тогда бы знал, что такое, когда ребра болят. А это… кхе-кхе…

Пока вор откашливался, Сапсан рассматривал карту. У окончания брода он отметил их нынешнее местонахождение и стал изучать окружающие метки, взяв радиус примерно в километр. Если ничего не найдется, то придется, конечно, расширить круг поисков.

Согласно карте, перелесок, где они оказались, окружал болото почти полностью, прерываясь только на северо-западе, куда забирать смысла нет – там поле без всяких интересных обозначений. С одной стороны, поле – это хорошо, ибо мутанты не очень любят открытые пространства. Однако на этом же поле можно стать хорошей мишенью для тех, кто к мутантам не относится. Вот это уже плохо. Вполне возможно, что здесь начинаются хоженые места и к хорошо видимому издалека костру может выйти кто угодно. Сталкеры если и не подстрелят, то косых взглядов и ненужных расспросов не оберешься. А если попадутся не сталкеры? Военные патрули ведь не только на вертолетах летают.