Читать книгу Нейроморф - Алексей Соколов - Страница 8

Тим не верил своим ушам, девочка была такой же, как и он. Ну, или хотела ему казаться такой же. И, несмотря на кажущийся абсурд, в ее словах было гораздо больше правды и резона, чем у Юрия, который сейчас отдал всю инициативу ребенку, предпочтя вновь поставить чайник на электрическую плиту.

– Так значит, ты тоже была в этой чертовой капсуле? – спросил юноша, после нескольких минут тишины.

– Да, – ответила Татьяна.

– И как ощущения?

– Как будто я до сих пор в ней нахожусь.

– Согласен. Именно так я до сих пор себя и чувствую. И вы вдвоем это ощущение старательно подогреваете.

– Понимаю, – согласилась девочка. – Но поверь, мы тебя не обманываем.

– Я бы на вашем месте говорил тоже самое, а то и вообще начал сказки рассказывать, чтобы легче верилось. Лапша – она всегда такая вкусная, особенно если приправить ее слезливой историей, – съязвил юноша. – Хотелось бы услышать что-то более вразумительное.

– А что тут рассказывать, Тим?! – мрачно сказала собеседница. – Ты живешь чужой жизнью, не подозревая, что все это одна огромная иллюзия. Тебя окружают знакомые, друзья, коллеги с которыми ты дружно работаешь, весело проводишь выходные и грызешься за очередной проект. Временами у тебя происходят провалы в памяти, часто сменяемые срывами и затяжной депрессией. И вроде все хорошо, ты понимаешь, что живешь не хуже, чем остальные, однако тебя постоянно что-то гнетет. Резко увеличивается подозрительность, начинается мания преследования, нереальности происходящего. Затем все приходит в норму, однако все чаще и чаще ощущения возвращаются. Жизнь разделяется на две части: когда ты в обществе и когда ты один. В итоге, ты просто начинаешь медленно сходить сума. И если тебя не извлечь из программы, то есть действительно реальный шанс того, что кукушка отвалится. Вот такие чувства были у меня, когда я пребывала в хедкапсуле. Знакомо, не правда ли?

– Знакомо, – согласился Тим. – Я верю тебе, Таня. Точнее, верю в то, что ты была в такой же капсуле, что и я. Однако, я также хочу знать, что вы еще от меня скрыли или то, о чем умолчали? Я чувствую, вы не все мне говорите. Так к чему тогда все эти игры?

Как ни странно, но злость и обида, еще недавно терзавшие его, стали медленно проходить, наступило некоторое чувство облегчения в душе. Наконец-то он нашел кого-то, кто чувствовал себя также. Наконец, ему удалось встретить того, кто скажет, что все было лишь игрой его сознания и манипуляцией компьютерной программы, которая теперь позади. Теперь Тим мог расслабиться и почувствовать себя в относительной безопасности, хотя бы на короткое время. Однако полностью расслабляться было нельзя, поскольку мир, в котором он оказался, был гораздо хуже того, что предлагала ему программа во главе с нейротроном. И доверять Тим никому не мог, даже своим спасителям. Да и спасители, откровенно говоря, не вызывали у него сочувствия. Их истории могли быть правдивыми, могли являться реальностью, но во всех них чего-то не хватало. И это что-то не давало ему покоя. Какая- то деталь, которую он не замечал, все навязчивей и навязчивей старалась проступить, постоянно включая ощущение легкой тревоги. Это злило.

– Скрывать мы от тебя ничего не скрывали, просто умолчали о некоторых вещах, – уже спокойно произнесла Татьяна. – Деда, может еще чаю попьем? Здесь холодно…

– Ага, так я вам и поверил, – мрачно подумал про себя Тим, произнеся: – Поддерживаю идею еще по чашке чая. Здесь действительно, прохладно.

– Это тоже специфическая реакция, – снова стала пояснять девочка. – Видишь ли, когда людей запирают в эту капсулу, то в ней искусственно поддерживается определенный температурный режим, а все ощущения для тела создаются искусственно мозгом, который и включает все необходимые рецепторы, будь то так называемая «гусиная кожа» или обильное потовыделение. Меня, когда достали из капсулы, еще пару недель трясло и до сих пор еще иногда пробирает на дрожь или случаются панические атаки. А иногда я, как и ты, начинаю сходить сума, подвергая под сомнение все, что со мной происходит.

– Да, со мной тоже самое, – согласился юноша, про себя отметив, что у него таких проблем с преодолением температурных барьеров нет. – Я кстати, еще до сих пор не могу отойти от этих всех панических атак. Поделишься секретом, как от них избавиться?

– Тут все просто, – улыбнулась Таня, протягивая руку к горячей чашке с чаем, которую заботливо передал ей Юрий. – Спасибо большое. И Тиму тоже налей. Мы с ним одного поля ягоды.

Мужчина после того, как внучка взяла инициативу в беседе в свои руки, молчал, то ли не желая выдать что-либо еще, то ли боясь за что-то. Однако слушался он девочку беспрекословно. Еще минута и чашка горячего и ароматного чая уже стояла перед Тимом.

– Так я продолжаю, – ответила собеседница, после того, как сделала несколько глотков. – Меня отрезвила сама реальность. Ощущения, образ мыслей, отношение с людьми – все было абсолютно другим. Да, было что-то похожее, но все равно, контрасты были разительные. Да и я очнулась сразу же после извлечения. И увидела знакомое лицо. Понимаешь?

Тим промолчал.

– Ну да, откуда тебе знать, тебя ведь вытащили без сознания.

– А кто вытащил? – тут же спросил Тим. Для него ответ на этот вопрос казался ключевым.

– Может не стоит? – осторожно вмешался в разговор Юрий. – Эти знания ему ни к чему.

– Наоборот, дедуля, – спокойно ответила Таня, – чем больше узнает Тим, тем легче ему будет жить в этом мире и понимать, что вокруг него реальность, а не компьютерная программа. Поэтому от того, насколько мы будем с ним откровенны, зависит его доверие к нам. Врать смысла нет, недоговаривать тоже, так что эта информация не будет лишней. Тебя, как и меня из хедкапсулы вытащил мой брат.

– Брат? А он откуда взялся? Ты ж в семье одна?

– Это не родной брат, – пояснила девочка. – Это сын моего отца от первого брака.

– И где он теперь?

– Об этом позже, – уклонилась от ответа собеседница. – Сейчас я хочу довести до тебя мысль о том, что ни я, ни мой дедушка не являемся тебе врагами. Я также хочу, чтобы ты понял, что находишься сейчас в реальном мире. Это важно.

– Согласен, – кивнул Тим, делая несколько глотков обжигающе горячего чая. – Только я не знаю, чего вы хотите. То, что ты тут ищешь свою маму для меня не очевидно. Я не чувствую привязанности к ней. Не чувствую эмоций.

– Откуда же взяться эмоциям, если мы с ней почти не виделись? – пожала плечами девочка. – Она постоянно была в разъездах, постоянно чем-то занята. Мой непутевый папаша тоже не проявлял ко мне должной любви и уважения. Да, были звонки, да были прогулки в день рождения, но это максимум что я получала от него. Моим родителем стал дедушка. Он меня воспитывал, и спасал тоже он, вместе с братом. Поэтому никакой эмоциональной привязки к матери у меня нет. Но ее судьба для меня не безразлична. Хочешь – верь, а хочешь – нет, но я хочу узнать, что произошло в этой чертовой лаборатории. Это как незакрытый гештальт. Зудит, постоянно напоминает о себе. С ним нужно разобраться. Понимаешь?

– Понимаю, что вы мне вдвоем тут сказки рассказываете. Понимаю, что вы не те, за кого себя выдаете. Понимаю, что ваша история высосана из пальца, и также понимаю, что пока что мне не стоит особо дергаться и лучше просто послушать, – думал между тем Тим, слушая очередную душещипательную историю, рассказ, в который он должен был поверить, но вопреки всему не верил, ни на грамм, и лишь кивал в знак согласия.

На улице начался мелкий дождик, капли весело затараторили по крыше и стеклам, придавая беседе еще больший уют. Разговор затягивался, его фальшивость начинала проступать для юноши все белее и более очевидно, но сметать все фигуры с шахматной доски было еще рано. Поэтому Тим решил в который раз тихо и мирно подыгрывать.

– Понимаю, Таня. Вот только я до сих пор не получил ответов на два вопроса. Первый – как ты поняла, что находишься в реальности. Второй – как бороться с паническими атаками. И третий… Впрочем, об этом можно и потом.