Читать книгу Васиякота. Жизнь Романа Беглова, законного наследника и консерватора - Алексей Строганов - Страница 3

Переулок, где находится школа, узкий и дважды гнутый. Вереница авто медленно ползёт вдоль тротуара. Машины притормаживают, заглатывают детей по одному, редко по двое, и увозят.

Троица во главе с Ромиком Флинт Бегловым маневрирует на высокой скорости, проходит левый поворот, перебегает с индейским улюлюканьем дорогу и тормозит на Бульваре, возле стоянки электросамокатов.

Необходимая пояснялка.

У Бульвара есть вполне приличное официальное название, но мальчики окрестили его «Бульвар Их». Сначала говорили: «до встречи на Бульваре», «вечером собираемся на Бульваре». Потом стали говорить: «наш Бульвар», «на нашем Бульваре» и тому подобное, пока зимним холодным днём Ромик не оглоушил друзей:

– Теперь это «Бульвар Их».

Прозвучало, мягко говоря, нелогично. Рейс и Тью засмеялись, потребовали объяснений. Ромик Флинт закрутил сильный текст, в котором доказал, что бульвар они не купили, а значит, он не их. Раз не их, то чужой, но тоже их, в смысле принадлежит другим людям. У Рейса и Тью едва не закипели мозги. Ничего-то они не поняли, но спорить долго не стали – переспорить Флинта невозможно, это доказанный факт. Вскоре все привыкли и даже стали произносить с удовольствием:

– Бульвар Их. Бульвар Их. Бульварих.

– Круто, да? У Монте-Кристо был замок Иф, у нас Бульвар Их, – восторгался Ромик Флинт, и его друзья одобрительно поднимали большие пальцы вверх.

☺

Я окончательно пришёл в себя и хохочу вместе со всеми. Рейс оглядывается по сторонам, кивает на строгую тётеньку с палками для ходьбы. Мы отходим от самокатов, словно вовсе они нам не интересны. Тью, брызгая слюной (никак не избавится от дурной привычки), рассказывает, как он во время полёта упирался рукой в пол, чтобы сохранить равновесие на виражах. Получается, не я, а он всем рулил. Моментально придумалась фразочка, которая поставит Тью на место (финальное, замыкающее место в нашей банде), но строгая тётенька с палками удалилась на достаточное расстояние, и Рейс тянет к самокатам. Рейс – хакер и главный по техническим делам.

Объясню важное.

Мы не криминальная банда. Мы ещё дети, но как-то надо называться. Не стали придумывать глупые названия, просто – «банда».

Про наши прозвища.

Я – Ромик Флинт Беглов. Я широк в плечах, если захочу, стану тяжёлым атлетом или русским богатырём. Волосы у меня неповторимого рыжего оттенка. Это потому, что я родился на закате, осенью.

Мои друзья – Элик Рейс Юсупов и Глеб Тью Петров. Ничего сложного, просто заменили отчества в наших ФИО. Глебаню иногда называем Долговязым Тью, но это потому, что у него в первом классе было прозвище – Долговязый. Мы тогда ещё маленькие были. В сентябре, когда перешли в четвёртый класс, я придумал играть в воздушных пиратов. Идея понравилась. Элик Рейс, как я говорил, отвечает в банде за технику. У Тью авторитет, его даже пятиклассники побаиваются. Глеб Тью Петров, Глебчик – Глебаня – хочет стать пилотом, как мой деда. Иногда они с Эликом ссорятся, но я их мирю.

Наша дружба очень крепкая. С Эликом, вернее Рейсом, мы дружим ещё с садика. Рейс – он как я. Только легче меня в два раза и смотрит исподлобья. Элик друг, лучше Глеба, но с Глебом интересно, и вообще, дружбой нельзя бросаться. Когда была разборка в школе с «вэшками», только мы втроём и пошли. Ну ещё Гена Смирнов пошёл. И Васёк. И Холопов Юра. Остальные однокласснички забоялись. Я, Рейс и Тью первыми вышли. «Вэшки» нас увидели и сразу заднюю включили:

– Давайте один на один всё решим.

А какой там один на один, если их Збруй Рейса задирал. А Збруй длиннорукий, как осьминог. Схватит, повалит – и всё. Рейс упорный, никогда не сдастся, но Збруя ему не победить. И что это будет? Вечный бой до апокалипсиса? Папа говорит, что апокалипсис был в 2012-м и нового ждать сто лет. Лично у меня куча дел. В общем, «вэшки» увидели, что мы втроём стоим стеной. Ну ещё и Юра Холопов слева зашёл, Васёк и Генка справа встали. Забуксовали «вэшки». Я им сказал:

– Вызвали класс на класс драться, так и будет. Если боитесь (здесь использовал другое слово), то валите, личинусы. И ещё одно слово добавил. Специально, чтобы у них выбора не было. Только начали драться, завуч прибежала. Она, когда нервничает, теряет голос: «Ме-не, льзя-не-льзя». Ничего не понять. Загнала нас в школу, допрашивала: «Кто организатор беспорядков». Наши воды в рот набрали, а девчонки-«вэшки» сдали. Наши бы не сдали, а Валя сама легко пошла бы драться. Если бы позвали. У неё глаза красивые. Дедушка говорит, что все красивые женщины способны на поступок. Драка – поступок? Факт. Но я Валю не позвал, чтобы у «вэшек» отмазки не было, типа с девчонками не дерёмся. Я так и сказал: «Это, Валя, мужское дело». Она, кстати, не обиделась, посмотрела своими красивыми глазами и не обиделась.

На всех разборках Глеб много говорит, краснеет, как помидор. Элик стоит молча. Я плечом чувствую, какой он напряжённый. Молчун, а внутри всё бурлит. Вот такая между моими друзьями разница.

Непростое дело – рулить. Хорошо, меня дедушка научил правильным словам. Дедушка в таких делах понимает. Он раньше в авиации служил.

Кстати, про самокаты. Рейс ещё и хранитель нашей казны. Она у него дома, в надёжном сундучке с шифрозамком. Мы откладываем пятую часть нашей добычи. Половину храним в рублях, половину в иностранной валюте. Это меня папа научил – он у нас в семье очень финансово грамотный и любит цифры. Просто гений, по словам мамы. Вот так и летаем, в смысле живём.

Ой, опять сбился… Про самокаты. Я придумал давать самокатам имена. Я вообще всё придумываю в нашей банде. Пока у нас нет самолёта, мы гоняем на электросамокатах. Сегодня моя очередь, и я торжественно нарекаю фиолетовую машину:

– До окончания оплаченной шестидесятой минуты нарекаю тебя благородным именем «Месть королевы Анны». Каково? Целый месяц ждал, чтобы произнести эту фразу – то денег не было, то Рейс болел. Теперь задуманное исполнилось.

– Залезай уже, – торопят ребята.

Пора нарушить ещё кучу правил. Рейс, как самый маленький впереди, я в середине, что мне не по душе, но вариантов нет. Долговязый Тью – сзади.

– От винта!

Я вешу сорок два килограмма в одежде. Рейс – тридцать пять. Тью – сорок с половиной после обеда. Грузоподъёмность самоката сто пятьдесят. Значит, мы ничего не нарушаем. Почти ничего. Сегодня программа максимум – отработать десантирование на лёд, но сначала вволю накатаемся. Хотя шестьдесят минут – так себе воля.

☺

Бульвар длинный и ровный, как взлётная полоса. По выходным здесь гуляют мамы с колясками. По будням жирные голуби спят на деревьях и бомжи тихонько сидят в беседке. Когда у нас будет самолёт, мы обязательно полетаем над Бульваром Их, помашем крыльями всем его обитателям.

У нас будет свой самолёт. Не какой-нибудь, а настоящий стратосферный, с солнечными панелями на крыльях. У каждого из нас будет по самолёту. Как назовут свои машины Рейс и Тью, я не знаю. Мой точно будет «777». Три семёрки – счастливый номер. Счастье в кубе. Для надёжности. Если кто не в курсе, главное слово в авиации – надёжность. Так деда говорит, а в этом вопросе он эксперт. Так что три семёрки – это гарантия, что с самолётом ничего не случится. Ну, ещё испытания нужны. «777» – просто красиво. Скажи?

У нас будет не один самолёт, а три. Чтобы не подвергать нашу дружбу бытовым испытаниям. Вот у Тью дома одна приставка и что хорошего? Двое играют, третий ждёт. Мы постоянно ссоримся. Одним зимним днём я посмотрел на нашу жизнь со стороны и сказал:

– Парни, мы не тем занимаемся. Сжигаем впустую годы нашей жизни (деда по телефону кому-то так говорил).

У Рейса и Тью отвисли челюсти, но, когда я рассказал про стратосферный самолёт и что их будет три, показал видосы на телефоне, мы решили, что надо менять жизнь и вообще научиться отделять пустое от полного, то есть важного. Мы разработали план и уже полгода его выполняем. Никто не знает об этом. Это наша тайна. Потом, когда первый самолёт будет готов, я, наверное, покажу его Вале-Моднице. Или даже позову её посмотреть первый полёт. Хотя обычных людей на испытания не пускают. В целях безопасности и чтобы не сглазить. Мама, когда узнала, что у неё, то есть у нас у всех, будет Машенька, сказала, что ей теперь надо ограничить себя в общении с людьми: может попасться человек с дурным глазом и тогда беды не оберёшься. Но ведь у Вали глаза не дурные, а очень даже прекрасные. Так что с этой стороны беды не предвидится. А то, что она ходит на даче в модных платьях (так мама говорит), можно пережить. Снова я порхаю чуть-чуть…

Ещё у нас будет дирижабль. Только технически безграмотные люди думают, что можно вечно летать на самолётах. Теоретически да. «777» не нужен керосин, его электромоторы будут работать от солнечных батарей, а солнца в стратосфере полно, но пилоты не железные. Пилотам нужен отдых. Книги почитать, поговорить, в приставку поиграть. Иногда. Да куча разных дел в облаках. Самолёты нужно ремонтировать, бортовой журнал вести и др., и др. Дирижабль будет нашим воздушным портом и домом. Ведь мы не просто так улетим в стратосферу, у нас там будет работа. Выводить в ближний космос спутники связи, например. За это будут платить огромные деньги. Ещё мы будем предупреждать население Земли о пожарах. Это бесплатно, чтобы нас любили и уважали. Нам от спутников денег хватит. На сто лет вперёд. Рейс придумал оплату брать в цифровой валюте. Ну, а в чём ещё? В золотых слитках, что ли? Они тяжеленные, займут, наверное, половину дирижабля, а биткойны ничего не весят и помещаются в телефоне. Финансовая грамотность называется.

Я одному человеку рассказал о нашем проекте. Под честное слово. Очень надёжному человеку. Ему понравилось. Значит, у нас всё получится. Пока мы растём, технологии выйдут на новый уровень. Мы заработаем денег, построим самолёты и дирижабль. Чтобы никто ничего не узнал, будем покупать детали в разных местах, потом соберём летательные аппараты и вверх, поближе к космосу, любоваться красотой. Канал заведем в Телеграмм. Все про нас узнают, блогеры в очередь встанут за интервью. Как акробаты в цирке – один на плечи другого, и так десять тысяч блогеров, от земли до неба. Прикольно, если их ветром сдует…

Только надо многому ещё научиться в земной жизни. Это такое условие – хочешь жить на небе, научись жить на земле. Один человек сказал. Время пока есть: Рейс должен освоить финансовые технологии и заработать нам овердофига миллионов. Тью – стать пилотом мирового класса. Я должен всё придумывать. Кстати, дирижабль мы назовём «Бертран Пиккар». А как ещё? Это будет база для электросамолётов двух типов: три одномоторных типа «Чайка» и двухмоторный «Импульс» для буксировки спутников. Ещё спасательная сфера на четверых. Почему на четверых? Ну, может прилетит кто-нибудь погостить, а тут катастрофа ужасная. Рейс и Тью ранены. Я их тащу в спасательную сферу, отстреливаюсь из калашникова, и этого человека тоже спасаю… Ещё мы будем космический мусор убирать. По субботам.

Сегодня у нас не только катание на электросамокате. В конце Бульвара дворники не убрали лёд. Просто подарок. Мои друзья сомневаются, что я придумал хорошую тренировку. Рейс пятьдесят на пятьдесят, а Тью вообще против. У нас возникает спор. В итоге я говорю:

– Ладно, первым сегодня я. Рейс, разгоняйся, как можно быстрее. Затормозишь перед кромкой льда с разворотом. Тью, снимай на телефон, как я буду десантироваться. Потом изучим в режиме slow motion* (эффект замедления времени в видеосъемке). Готовы? От винта.

Без Долговязого Тью Рейс разогнал самокат быстрее ракеты. Прыгать не пришлось, я разжал руки, которыми держался за Рейса и, когда он затормозил с разворотом, меня выбросило как пулю, метров на сто. Или не на сто, а поближе, но выбросило так выбросило.

Я упал животом на лёд, принял форму «звезды» (руки-ноги в стороны и вверх, как парашютисты), закружился по часовой стрелке. Мокрая ледяная крошка залепила очки. Мелькание перед глазами, и кусочек невесомости в животе. Почему только кусочек? Потому что кое-кто нарочно встал столбом на пути, и я воткнулся подбородком в ботинок этого кое-кого. Ботинок из жёлтой и вишнёвой кожи, на толстенной подошве, шнурки завязаны двойным бантом, татуированный дракончик наполовину скрыт белым носочком.

Двуцветный ботинок мне до боли знаком. Прямо обувной день сегодня. Как-то со мной случилась грустная осень (отличная фраза для воспоминаний, когда в старости уйду в писатели), и я начал выцарапывать гвоздиком «ДАША ДУРА» на этом ботинке, но мне вовремя помешали и даже заехали в ухо. Даша и заехала. Она моя старшая сестра, ей шестнадцать с половиной лет, и, в принципе, хороший человек. Заехала справедливо – чего было обувь портить? Сам не знаю, как получилось. Наверное, вместе с уличной слякотью в мою душу проникли вандальные (так папа объяснил, когда мирил нас с Дашей) настроения. С другой стороны, даже «Д» не успел закончил. Могла поругать, а не драться, как хулиганская особа. Это Дашка от своих дружков переняла манеру руки распускать. Она ведь ужасно красивая, как солнце, и мальчишки добиваются её любви. Сначала Кирилл из её класса побил Юру Васечкина. Сильно, до крови. Потом Кот из параллельного побил Кирилла. Не насмерть, конечно, но по носу было заметно, как побил. Потом появился ещё один Кирилл. Он вообще не из нашей школы, я его видел два раза, когда он за Дашей на тачке заезжал. Говорят, Кот только его увидел и сразу испарился, даже улыбки в воздухе не осталось. Этот второй Кирилл – нормальный. Я об этом Даше сказал, а она побледнела, зашипела:

– Никому не говори, про него, а то я тебе… я с тобой…

А что она со мной? Чего она мне? Подумаешь, год на каратэ ходила. Не боюсь я. Так и сказал. Когда спокойно говоришь человеку и при этом в глаза не моргая смотришь, всё по-твоему сбывается. Это деда меня научил – водил в зоопарк, заставлял в глаза крокодилам смотреть. Дело трудное; если долго тренироваться, каймана можно пересмотреть – суетливые они, а вот тупорыла (порода крокодильская такая) гораздо сложнее. Так что Дашке в глаза смотреть просто – она не крокодил, а совсем наоборот. И я ей сказал, что бы она не переживала – я чужие тайны хранить умею. Нормально так сказал и сел в дедушкино кресло, открыл книгу свою любимую и углубился в чтение. Дашка прямо опешила от такого моего джентльменского поведения, стояла, ресницами хлопала, едва не взлетела под потолок, но сила тяжести удержала (ботинки на платформе тяжеленные носит). А я так листаю себе «Остров сокровищ» неспешно, на неё не смотрю. Она подошла, села рядом, меня за руку взяла. Я хотел опять ей в глаза посмотреть тренированным взглядом, но как-то не получилось. Даша что-то говорила тихо, шептала еле слышно, а я ничегошеньки не запомнил, только снова удивился, какие у неё глаза красивые. Ну, то есть у неё всё красивое, но глаза особенные. Такие серые и добрые, не крокодильские совсем. Даша меня поцеловала в лоб и ушла. Какое мне до её парней на тачках дело? Никакого. Но, как брат и мужчина, я должен за ней присматривать. Наверное. Красотки в фильмах всегда попадают в неприятности. Чем красивей, тем круче неприятности. Закон жизни. Вот и получается, раз Дашка самая-пре-самая, за ней глаз да глаз нужен.

Ботинок – дело прошлое. У нас с Дашей мир, к тому же у неё сегодня именины. В нашей семье всё-всё празднуют, а именины как Дни Варенья, только гостей не зовут. Мама обещала вишнёвый пирог, тётя Света, как всегда, принесёт маренговый рулет с малиной. Обожаю, но вида не показываю, чтобы маму не расстраивать.

– Ну, и чего ты разлёгся, Тумба?

Это Дашка мне говорит. Сверху вниз. Я, значит: «Моя принцесса», «красавица», а она обзывается старым прозвищем – Тумба. Так меня в детстве звали. Потому что я имею устойчивое телосложение и физически силён – если упрусь, не сдвинешь. Хочется ей ответить как-нибудь обидно, чтобы Рейс и Тью засмеялись. Особенно Тью. По-лошадиному. Но боевого настроения нет, и не хочется мне в день именин сестру злить. В другой день – пожалуйста. Хоть сто тысяч фраз произнесу, а сегодня считаю необходимым удержаться. Поднимаюсь, кряхтя, отряхиваюсь и всем своим видом даю Дашке понять, что не постигнет она девчачьим умом наши серьёзные дела. Достойно так, молча, отряхиваюсь, веду себя солидно, и тут приходит на ум фразочка. Кручу её в голове, хихикаю, понимаю, что нет сил удержать фразочку за зубами, сейчас выпущу на свободу и всё, опять Дашка полезет драться, опять ссора, но ничего не могу с собой поделать – больно уж придумал круто, сейчас выда-а-ам…

Звонко сигналит чёрное спортивное авто. За рулём Кирилл (второй). Моя принцесса, позабыв обо всём на свете, бежит напрямик, по рыхлому снегу, смешно размахивая руками. Авто Кирилла урчит двигателем, подгоняет. Ох уж эти шуры-муры. Тачка у Кирилла что надо, и сам он вроде ничего, но джентльмены так себя с дамами не ведут. В этом вопросе я ужасно консервативен. Из авто не вышел, дверь Дашке не открыл… О, цветы подарил. Большущий букет достал с заднего сиденья. Ладно, прощаю.

Рейс весело моргает, Тью ухмыляется. Тоже мне, весельчаки. На ум приходит коварная фразочка, будет точно в тему, в самую десяточку, прямо расстреляет их обоих в ноль. Но нет. Дружбу надо хранить и беречь. А кто кроме меня? Никто. Вспоминалка колет мне грудь. Ох, я, забываша.

– Сколько время? – кричу, забывая, что часы на руке.

Рейс пожимает плечами. Тью неспешно отвечает:

– Тринадцать с четвертью.

Вот он, английский джентльмен, выискался. Как на уроке у Нины Михайловны, так «презент-бэ-мэ-пёрфект», а тут – тринадцать с четвертью, ваше лордство. Бросаю сурово в ответ:

– Деда меня ждёт, надо бежать.

Рейс и Тью моего дедушку уважают. Раз надо, значит, надо.

– Давай на самокате, – предлагает Рейс.

Отказываюсь – могут оштрафовать за езду толпой, а нам штрафы платить нельзя, мы деньги копим на самолёты. Опять за всех приходится думать. Наскоро прощаюсь с друзьями, бегу на остановку трамвая. Всё-таки хорошо покатались сегодня.

☻☺☻