Читать книгу Стихотворения. Поэмы - Алексей Толстой - Страница 32

В жизни светской, в жизни душной

Песнопевца не узнать!

В нем личиной равнодушной

Скрыта Божия печать.

В нем таится гордый гений,

Душу в нем скрывает прах,

Дремлет буря вдохновений

В отдыхающих струнах.

Жизни ток его спокоен,

Как река среди равнин,

Меж людей он добрый воин

Или мирный гражданин.

Но порой мечтою странной

Он томится, одинок;

В час великий, в час нежданный

Пробуждается пророк.

Свет чела его коснется,

Дрожь по жилам пробежит,

Сердце чутко встрепенется —

И исчезнет прежний вид.

Ангел, Богом вдохновенный,

С ним беседовать слетел,

Он умчался дерзновенно

За вещественный предел…

Уже́, вихрями несомый,

Позабыл он здешний мир,

В облаках под голос грома

Он настроил свой псалтырь,

Мир далекий, мир незримый

Зрит его орлиный взгляд,

И от крыльев херувима

Струны мощные звучат!

Коль любить, так без рассудку,

Коль грозить, так не на шутку,

Коль ругнуть, так сгоряча,

Коль рубнуть, так уж сплеча!

Коли спорить, так уж смело,

Коль карать, так уж за дело,

Коль простить, так всей душой,

Коли пир, так пир горой!

Пусто в покое моем. Один я сижу у камина,

Свечи давно погасил, но не могу я заснуть.

Бледные тени дрожат на стене, на ковре, на картинах,

Книги лежат на полу, письма я вижу кругом.

Книги и письма! Давно ль вас касалася ручка младая?

Серые очи давно ль вас пробегали, шутя?

Медленно катится ночь надо мной тяжелою тканью,

Грустно сидеть одному. Пусто в покое моем!

Думаю я про себя, на цветок взирая увядший:

«Утро настанет, и грусть с темною ночью пройдет!»

Ночь прокатилась, и весело солнце на окнах играет,

Утро настало, но грусть с тенью ночной не прошла!

Средь шумного бала, случайно,

В тревоге мирской суеты,

Тебя я увидел, но тайна

Твои покрывала черты;

Лишь очи печально глядели,

А голос так дивно звучал,

Как звон отдаленной свирели,

Как моря играющий вал.

Мне стан твой понравился тонкий

И весь твой задумчивый вид,

А смех твой, и грустный и звонкий,

С тех пор в моем сердце звучит.

В часы одинокие ночи

Люблю я, усталый, прилечь;

Я вижу печальные очи,

Я слышу веселую речь,

И грустно я так засыпаю,

И в грезах неведомых сплю…

Люблю ли тебя, я не знаю —

Но кажется мне, что люблю!

Слушая повесть твою, полюбил я тебя, моя радость!

Жизнью твоею я жил, и слезами твоими я плакал;

Мысленно вместе с тобой прострадал я минувшие годы,

Всё перечувствовал вместе с тобой, и печаль и надежды,

Многое больно мне было, во многом тебя упрекнул я;

Но позабыть не хочу ни ошибок твоих, ни страданий;

Дороги мне твои слезы, и дорого каждое слово!

Бедное вижу в тебе я дитя, без отца, без опоры;

Рано познала ты горе, обман и людское злословье,

Рано под тяжестью бед твои преломилися силы!

Бедное ты деревцо, поникшее долу головкой!

Ты прислонися ко мне, деревцо, к зеленому вязу:

Ты прислонися ко мне, я стою надежно и прочно!

Ты не спрашивай, не распытывай,

Умом-разумом не раскидывай:

Как люблю тебя, почему люблю,

И за что люблю, и надолго ли?

Ты не спрашивай, не распытывай:

Что сестра ль ты мне, молода ль жена

Или детище ты мне малое?

И не знаю я, и не ведаю,

Как назвать тебя, как прикликати.

Много цветиков во чистом поле,

Много звезд горит по поднебесью,

А назвать-то их нет умения,

Распознать-то их нету силушки.

Полюбив тебя, я не спрашивал,

Не разгадывал, не распытывал;

Полюбив тебя, я махнул рукой,

Очертил свою буйну голову!

С ружьем за плечами один при луне

Я по полю еду на добром коне.

Я бросил поводья, я мыслю о ней,

Ступай же, мой конь, по траве веселей!

Я мыслю так тихо, так сладко, но вот

Неведомый спутник ко мне пристает,

Одет он, как я, на таком же коне,

Ружье за плечами блестит при луне.

«Ты, спутник, скажи мне, скажи мне, кто ты?

Твои мне как будто знакомы черты.

Скажи, что тебя в этот час привело?

Чему ты смеешься так горько и зло?» —

«Смеюсь я, товарищ, мечтаньям твоим,

Смеюсь, что ты будущность губишь;

Ты мыслишь, что вправду ты ею любим?

Что вправду ты сам ее любишь?

Смешно мне, смешно, что так пылко любя,

Ее ты не любишь, а любишь себя.

Опомнись! Порывы твои уж не те,

Она для тебя уж не тайна,

Случайно сошлись вы в мирской суете,

Вы в ней разойдетесь случайно.

Смеюся я горько, смеюся я зло

Тому, что вздыхаешь ты так тяжело».

Всё тихо, объято молчаньем и сном,

Исчез мой товарищ в тумане ночном,

В тяжелом раздумье, один, при луне,

Я по полю еду на добром коне…

Мне в душу, полную ничтожной суеты,

Как бурный вихрь, страсть ворвалась нежданно,

С налета смяла в ней нарядные цветы

И разметала сад, тщеславием убранный.

Условий мелкий сор крутящимся столбом

Из мысли унесла живительная сила

И током теплых слез, как благостным дождем,

Опустошенную мне душу оросила.

И над обломками безмолвен я стою,

И трепетом еще неведомым объятый,

Воскреснувшего дня пью свежую струю,

И грома дальнего внимаю перекаты…

Не ветер, вея с высоты,

Листов коснулся ночью лунной —

Моей души коснулась ты:

Она тревожна, как листы,

Она, как гусли, многострунна!

Житейский вихрь ее терзал

И сокрушительным набегом,

Свистя и воя, струны рвал

И заносил холодным снегом;

Твоя же речь ласкает слух,

Твое легко прикосновенье,

Как от цветов летящий пух,

Как майской ночи дуновенье.

Меня, во мраке и в пыли

Досель влачившего оковы,

Любови крылья вознесли

В отчизну пламени и Слова;

И просветлел мой темный взор,

И стал мне виден мир незримый,

И слышит ухо с этих пор,

Что для других неуловимо.

И с горней выси я сошел,

Проникнут весь ее лучами,

И на волнующийся дол

Взираю новыми очами.

И слышу я, как разговор

Везде немолчный раздается,

Как сердце каменное гор

С любовью в темных недрах бьется,

С любовью в тверди голубой

Клубятся медленные тучи,

И под древесною корой,

Весною свежей и пахучей,

С любовью в листья сок живой

Струей подъемлется певучей.

И вещим сердцем понял я,

Что всё, рожденное от Слова,

Лучи любви кругом лия,

К Нему вернуться жаждет снова,

И жизни каждая струя,

Любви покорная закону,

Стремится силой бытия

Неудержимо к Божью лону,

И всюду звук, и всюду свет,

И всем мирам одно начало,

И ничего в природе нет,

Что бы любовью не дышало…

Поразмыслив аккуратно,

Я избрал себе дорожку

И иду по ней без шума,

Понемножку, понемножку!

Впрочем, я ведь не бесстрастен,

Я не холоден душою,

И во мне ведь закипает

Ретивое, ретивое!

Если кто меня обидит,

Не спущу я, как же можно!

Из себя как раз я выйду,

Осторожно, осторожно!

Без ума могу любить я,

Но любить, конечно, с толком;

Я готов и правду резать,

Тихомолком, тихомолком!

Если б брат мой захлебнулся,

Я б не стал махать руками,

Тотчас кинулся бы в воду,

С пузырями, с пузырями!

Рад за родину сразиться!

Пусть услышу лишь картечь я —

Грудью лягу в чистом поле,

Без увечья, без увечья!

Послужу я и в синклите,

Так чтоб ведали потомки,

Но уж если пасть придется —

Так соломки, так соломки!

Кто мне друг, тот друг мне вечно.

Все родные сердцу близки,

Всем союзникам служу я

По-австрийски, по-австрийски!

Вхожу в твой кабинет,

Ищу тебя, бездельник,

Тебя же нет как нет,

Знать, нынче понедельник.

Пожалуй приезжай

Ко мне сегодня с братом:

Со мной откушать чай

И утку с кресс-салатом.

Венгерское вино

Вас ждет (в бутылке ль, в штофе ль —

Не знаю), но давно

Заказан уж картофель.

Я в городе один,

А мать живет на даче,

Из-за таких причин

Жду ужину удачи.

Армянский славный край

Лежит за Араратом,

Пожалуй приезжай

Ко мне сегодня с братом!

Уж ты, мать-тоска, горе-гореваньице,

Ты скажи, скажи, ты поведай мне:

На добычу-то как выходишь ты?

Как сживаешь люд Божий со свету?

Ты змеей ли ползешь подколодною?

Ты ли бьешь с неба бурым коршуном?

Серым волком ли рыщешь по полю?

Аль ты, горе, богатырь могуч,

Выезжаешь со многой силою,

Выезжаешь со гридни и отроки?

Уж вскочу в седло, захвачу тугой лук,

Уж доеду тебя, горе горючее,

Подстрелю тебя, тоску лютую!

«Полно, полно, добрый молодец,

Бранью на ветер кидатися,

Неразумны слова выговаривать.

Я не волком бегу, не змеей ползу,

Я не коршуном бью из поднебесья,

Не с дружиною выезжаю я,

Выступаю-то я красной девицей,

Подхожу-то я молодицею,

Подношу чару, в пояс кланяюсь,

И ты сам слезешь с коня долой,

Красной девице отдашь поклон,

Выпьешь чару, отуманишься,

Отуманишься, сердцем всплачешься,

Ноги скорые-то подкосятся,

И тугой лук из рук выпадет».

Уж ты, нива моя, нивушка,

Не скосить тебя с маху единого,

Не связать тебя всю во единый сноп!

Уж вы, думы мои, думушки,

Не стряхнуть вас разом с плеч долой,

Одной речью-то вас не высказать!

По тебе ль, нива, ветер разгуливал,

Гнул колосья твои до земли,

Зрелы зерна все разметывал!

Широко вы, думы, порассыпались,

Куда пала какая думушка,

Там всходила люта печаль-трава,

Вырастало горе горючее.

И у меня был край родной когда-то;

            Со всех сторон

Синела степь; на ней белели хаты —

            Всё это сон!

Я помню дом и пестрые узоры

            Вокруг окон,

Под тенью лип душистых разговоры —

            Всё это сон!

Я там мечтою чистой, безмятежной

            Был озарен,

Я был любим так искренно, так нежно —

            Всё это сон!

И думал я: на смерть за край родимый

            Я обречен!

Но гром умолк; гроза промчалась мимо —

            Всё было сон!

Летучий ветр, неси ж родному краю,

            Неси поклон;

В чужбине век я праздно доживаю —

            Всё было сон!

Спускается солнце за степи,

Вдали золотится ковыль, —

Колодников звонкие цепи

Взметают дорожную пыль.

Идут они с бритыми лбами,

Шагают вперед тяжело,

Угрюмые сдвинули брови,

На сердце раздумье легло.

Идут с ними длинные тени,

Две клячи телегу везут,

Лениво сгибая колени,

Конвойные с ними идут.

«Что, братцы, затянемте песню,

Забудем лихую беду!

Уж, видно, такая невзгода

Написана нам на роду!»

И вот повели, затянули,

Поют, заливаясь, они

Про Волги широкой раздолье,

Про даром минувшие дни,

Поют про свободные степи,

Про дикую волю поют,

День меркнет всё боле, – а цепи

Дорогу метут да метут…

В колокол, мирно дремавший, с налета тяжелая бомба

Грянула. С треском кругом от нее разлетелись осколки,

Он же вздрогну́л – и к народу могучие медные звуки

Вдаль потекли, негодуя, гудя и на бой созывая.

Слава на небе солнцу высокому!

                     Слава!

На земле государю великому

                     Слава!

Слава на небе светлым звездам,

                     Слава!

На земле государевым стрелкам

                     Слава!

Чтобы рука их была всегда тверда,

                     Слава!

Око быстрее, светлей соколиного,

                     Слава!

Чтобы привел Бог за матушку-Русь постоять,

                     Слава!

Наших врагов за рубеж провожать,

                     Слава!

Чтобы нам дума была лишь о родине,

                     Слава!

Ину ж печаль мы закинем за синюю даль,

                     Слава!

Чтобы не было, опричь Руси, царства сильней.

                     Слава!

Нашего ласкова государя добрей,

                     Слава!

Чтобы не было русского слова крепчей.

                     Слава!

Чтобы не было русской славы громчей,

                     Слава!

     Чтобы не было русской песни звучней,

                          Слава!

Да чтоб не было царских стрелков удалей,

                          Слава!

Уж как молодцы пируют

Вкруг дубового стола;

Их кафтаны нараспашку,

Их беседа весела.

По столу-то ходят чарки,

Золоченые звенят.

Что же чарки говорят?

Вот что чарки говорят:

– Нет! Нет!

Не бывать,

Не бывать тому,

Чтобы мог француз

Нашу Русь завоевать!

Нет!

Ой, каб Волга-матушка да вспять побежала!

Кабы можно, братцы, начать жить сначала!

Ой, кабы зимою цветы расцветали!

Кабы мы любили да не разлюбляли!

Кабы дно морское достать да измерить!

Кабы можно, братцы, красным девкам верить!

Ой, кабы все бабы были б молодицы!

Кабы в полугаре поменьше водицы!

Кабы всегда чарка доходила до рту!

Да кабы приказных по боку да к черту!

Да кабы звенели завсегда карманы!

Да кабы нам, братцы, да свои кафтаны!

Да кабы голодный всякий день обедал!

Да батюшка б царь наш всю правду бы ведал!