Читать книгу С парусами по жизни. Часть 1. Как я стал Капитаном - Алексей Ушаков - Страница 5

Я не просто мечтал о парусах и яхтах, меня всегда увлекали путешествия и жизнь на природе, к которым меня приучили родители. Мои мечты вызывали удивление у всех знакомых школьных и дворовых друзей. Мне говорили: иди в геологи, наездишься по стране. А знаете, о чём мечтали мои сверстники в 65—75 годы прошлого века: стать олимпийским чемпионом по хоккею, по лыжам и биатлону или по фигурному катанию, военным летчиком, космонавтом, хирургом, инженером, машинистом тепловоза, десантником, строить роботов (первый в Мире робот, показанный на выставке в Японии, был построен у нас на Чкаловской, на Станции юных техников Вадимом Мацкевичем – военный офицер, руководитель кружка), строить космические корабли, или самолеты – это мальчики, а девочки хотели быть учителями, врачами, программистами, художниками, химиками, юристами, модельерами, социологами, писателями или поэтессами. Все хотели начать прыгать с парашютом и научиться стрелять, и учиться, и получить высшее образование, чтобы строить социализм и коммунизм. Кем быть мне, я определился после 8-го класса, когда мне было 15 лет – или физиком, или хирургом, но я продолжал мечтать о парусах и яхтах.

Антонина сопровождала нас везде с рождения

Я мечтал о походах даже тогда, когда ходил на парусной доске. Все отпуска, еще в Советское время, мы с семьёй проводили у воды, где-нибудь на озере или водохранилище, и, конечно, я вез с собой парусную доску и разборный швертбот, на которых и упражнялся во владении парусами, оттачивал ощущение ветра, волны, старался предсказывать погоду и ветер по местным метеопризнакам. Страсть к путешествию приводила к тому, что пару раз я отправлялся в обзорный поход по водоему с рюкзаком за плечами на весь день на виндсёрфинге. Надо сказать, что это было настоящим испытанием – часто ветер иссякал, и приходилось двигаться, гребя парусом по нескольку часов. Места для отдыха мы всегда выбирали дикие, чтобы никто не мешал сживаться с природой и жить уединенно. Такими местами были и Озернинское водохранилище под Рузой в Московской области, и Жижицкое озеро под Псковом, а потом озера Онега и Ладога. Мечты о длительных походах не оставляли меня. Я читал все больше отчетов о путешествиях по рекам, озерам и морям, которые больше печатались в журнале «Катера и яхты», но и в тоненьких книгах малого формата «Библиотеки путешествий». В них было рассказано много нюансов о подготовке лодок/яхт и о самих путешествиях. Довольно быстро я понял три вещи: плавсредство должно быть надежно и хорошо оснащено, капитан должен быть хорошо подготовлен, знать маршрут и обладать массой навыков и знаний – на такое путешествие уходит целый сезон, а не отпуск! Сразу встал вопрос о том, а что будет делать жена и дочка, если я свалю на все лето? Как растянуть отпуск на 3—4 месяца, вопрос не стоял. Я работал во вредных условиях труда, где любая переработка по времени приносила отгулы. Более того, я был активным «дружинником» – были такие «добровольные дружины» в Советское время, члены которых с красными повязками и надписью «Дружинник» ходили по вечерам по темным улицам и следили за порядком, что давало отгулы. А отпуск у меня был совершенно официально «месяц +2 недели». Три месяца набрать было точно можно! А цель пойти в путешествие по диким местам на лодке с парусом начала серьезно раздваиваться – нужно было строить дом-дачу со всеми удобствами для семьи на летнее время и желательно у воды, чтобы иметь возможность поставить там и лодку и тренироваться. Оценивая предстоящее строительство, поговорив со знатоками дачного дела, я пришел к выводу, что дом должен быть таким же надежным и оснащенным, как у Наф-Нафа из «Трех поросят», т.е. зимним, если и не с отоплением, то точно с печкой и камином, ванной и туалетом, короче – «не хуже будущей яхты». Задача по тем временам непростая, если учесть, что и Землю получить было очень сложно, про «купить» и не говорю. Да и с материалами в начале 90-х было ещё очень трудно. Мой латеральный тип мышления, постоянно и во всем, на пути к цели, заставлял меня искать альтернативу. Вообще, вся жизнь – это набор компромиссов и выбор зачастую не лучших вариантов, а несущих наименьшие потери и затраты материальные и временные. И пока я искал свой вариант, мы семьёй продолжали ездить в мои отпуска на Жижицкое озеро на два месяца к ряду. Как мы говорили, на нашу «полиэтиленовую дачу», и «отдыхали дикарями», но со всеми удобствами. Наш лагерь обустраивался так, что имел закрытую от ветра и дождя «кухню» площадью 70 м², палатку с двумя спальнями и верандой, теннисный стол, баню (комната из полиэтилена, куда затаскивались раскаленные на костре камни и ведра с холодной и горячей водой) и крытый теплый туалет в сторонке от лагеря в кустах (брезентовая кабинка, где висел рулон туалетной бумаги, что по тем временам считалось шиком). Тут же стояла машина, а прицеп находился в кухне под тентом. Ближе к берегу под брезентом стоял собранный швертбот «Мева», лежала парусная доска, были разложены мачты, гики, паруса – «картина маслом». Я вез с собой около тонны груза на машине с багажником и прицепе, и мы выстраивали для себя каждый год новую дачу. Зеваки не верили, когда мы укладывали вещи в путь, что эта гора войдет в машину и прицеп.

Или с яхтой, или с прицепом, но тащил всегда более тонны груза

Из воспоминаний о семейных отпусках

Нет ничего лучше случайных встреч со старыми знакомыми и друзьями, с которыми давно не виделся. Тут такие откровения можно высказать или услышать – мама дорогая!

Удивительно, но увиделись со знакомым, стоя в одной очереди, – а разве бывают сегодня очереди? Разве стоят в очередях Генералы, да бывшие начальники Московской Региональной Таможни? Невероятно, но факт! Тут, конечно, кто-то скажет: какая такая очередь? И если раньше мы встречались на берегу Жижицкого озера, где отдыхали семьями и стояли большими лагерями, то тут в очереди за… (не думайте, что за золотыми унитазами) – судьба.

Обрадовались, бросили всё и углубились в воспоминания…

Было такое время, «СССР на излете» с середины 80-х до середины 90-х. Перестройка, когда мы ни черта не понимали, что происходит, и продолжали ездить семьями в Псковскую волость, Великолукский район, на Жижицкое озеро вблизи деревни Спичино.

Удивительные места: песчаный пляж в 3 км дугой с дюнами и кривыми соснами среди мха.

Первый раз Антонина оказалась в палатке в 11 месяцев

Там, среди мха и кривых сосен, мы и устраивали свои лагеря. Мы это Москвичи и Питерцы, досочники и катамаранщики – любители паруса, грибов, ягод и рыбалки. Это место считалось «клубом по интересам», куда принимали не всех. Здесь все были люди солидные, приезжали много лет подряд. О некоторых из них ходили легенды, их называли «настоящими шестидесятниками». Некоторые после перестройки уехали за границу, в основном в Америку и Израиль, но по возможности через общих знакомых передавали «Берегу» привет.

Само озеро – это блюдце диаметром 11.5 км с постоянными и ровными ветрами, средней глубиной в пять метров и постоянно теплой водой около 24^оС.

Рыбалка великолепная, грибы, ягоды, зверьё, отсутствие цивилизации. Через 4—6 дней после приезда и установки лагеря к нам уже заходили в гости утки на чай, а местные птицы развлекались, скатываясь с конька палаток по полиэтилену. К нам привыкали и нас не боялись.

Строим лагерь – осталось переднюю стенку поставить

По ночам мы иногда слышали вой волков. А когда ходили за малиной, пару раз натыкались на медведя, который драпал от нас. На берег, в километре от лагерей, часто выходили лоси на водопой. Белок, уток, ежей было много.

Постоянный шум прибоя и крики чаек. Днем выставлялась дистанция для гонок на парусных досках и большая часть приехавших, сменяя друг друга, гонялись или учились под присмотром мастеров, которые в соломенных шляпах сидели в креслах на песке у воды и давали указания/советы начинающим, следили за ходом гонок. Мастера, я был в их числе, в обычную погоду уже не катались, что толку стоять и держать мачту с парусом. Мы вылетали на воду, когда начинало дуть, когда шквал приходил или гроза. Вот тогда хватаешь доску с вставленной мачтой и парусом, бежишь с этим к воде, входишь в воду почти до пояса (а там мелко и надо идти метров 50), умываешься водой, поливаешь себя, как штангисты посыпают себя тальком перед подъёмом веса, и, дождавшись порыва ветра, вскакиваешь на доску и понеслась… (а катались мы в шортах и пляжных рубахах с поясом-трапецией). Это зрелище, когда человек пять носятся туда-сюда со скоростью 25—45 км/час, делая повороты с глиссированием и ныряя под парус, или кладя его на воду и обегая мачту. Помню, как перехватывало дыхание, как захлестывал восторг, когда ты висишь в трапеции и, держа гик одной рукой, управляешь парусом, а доска касается воды только плавником пяткой – вся над водой и полное ощущение полёта. Жаль, но таких ветров было не очень много и не так часто. Но иногда заряжали шторма – погода портилась, холодало до 12—14^оС, и ветер дул постоянно под 10—15 м/с – чудные были дни, мы катались часов по 5—7 кряду.

Внутренний дворик нашей «полиэтиленовой дачи»

А кто-то в это время уходил на парусном катамаране, а я еще и на «Меве», в дальний поход по озеру на целый день обследовать острова и дальние берега. Частенько у нас в лагере проходили теннисные турниры и для взрослых, и для детей и смешанных пар – вели Турнирную таблицу. А недалеко от места большого общего костра была натянута волейбольная сетка – там проводили турниры по пляжному волейболу. Команды играют – шутки и смех со стороны болельщиков, грызущих семечки – потом они меняются местами и шутки еще острее. Рядом с хозяевами их собаки – они или внимательно смотрят за игрой, когда хозяин болельщик, или пытаются помогать, путаясь под ногами, если хозяин/хозяйка играет. Настроение поднимало у всех. Мы там жили очень дружно и весело, полноценной жизнью любого курорта. Меньше чем на три недели люди не приезжали. Такая жизнь нас и наших детей закаляла и оздоравливала, поднимала настроение и развивала – это был настоящий глоток свежего воздуха и свободы!

«МЕВА» – удивительный кораблик, швертбот для туристов

Были дни, когда к нам в лагерь приходили семьи, и мы устраивали баню, разогревая в костре камни и затаскивая их потом в полиэтиленовую комнату, где ещё стояли ведра с холодной и горячей водой. Когда на камни плескали горячей водой, комната раздувалась и наполнялась паром, ничего снаружи видно не было, а там жарко и парная с веником – парились и мылись каждую неделю. Конечно, выбегали и в воду, а потом обратно. Когда все помылись, садились за стол. Праздник души и тела. В походе это важно!

Вечером, вдоль кромки прибоя, туристы ходили парами или группами, раскланиваясь и улыбаясь, приглашая друг друга в гости. К середине июля тут собиралось человек сорок-пятьдесят – все свои. К темноте, после ужина группки собирались поиграть в преферанс или сидели у большого костра, где несколько любимцев публики с гитарами пели туристические песни. Вообще, петь песни бардов под гитару у костра – это фишка тех времен, мы все на этих добрых песнях и выросли. Люди сидят вокруг костра, пьют чай и вино, а то и крепче что, слушают и поют хором, вспоминают дневные гонки на парусных досках и походы на разборных катамаранах по озеру, постоянно смеются, улыбаются, лица у всех загорелые и обветренные, голоса немного хрипят, волшебное настроение и аура – единение душ. И при этом дым от костра поднимается вверх и путается в ветвях кривых сосен, то вдруг кружит вокруг костра, накрывая сидящих и прогоняя комаров, то теплый ветерок из леса выгонит дым на берег и дальше на воду, расплываясь по зеркалу водной глади, он создаёт ощущение тумана. Костровой подходит, шевелит угли и обгоревшие дрова – костер вспыхивает, озаряя поляну и лица желтым светом огня. Ооох, а какие там закаты… Мы смотрели на них через всё озеро.

Каждый занят своим делом

Дружно жили. Если что-то у кого случится, сразу все прибегали и предлагали помочь, несли всё, что было. Сейчас люди не такие стали. В разведку ходить не с кем стало…, буйных больше нет, в глаза тебе не смотрят, норовят в экран смартфона – толерантность убивает.

Не думайте, что там были только взрослые – нет, все приезжали с детьми разного возраста и даже были груднички. Детей на побережье набиралось под два десятка. Они целыми днями носились по лесу и пляжу, купались столько, сколько хотели, пока зубы не начинали стучать. И никто их не выгонял из воды на берег. Вообще, дети занимались всем тем, чем и взрослые, только по-своему, по-детски в игре. И форма одежды простая – трусы, ну футболку наденут, и босиком целый день и без всяких там панам!

Мы привозили с собой грабли. Всю территорию лагеря и вокруг мы очищали от мусора, палок/веток и иголок так, что все ходили босиком. Тропинки от лагеря к лагерю через «лес», что проглядывался насквозь метров на 500, так же проходили граблями на ширину пару метров, чтобы удобнее было ходить в гости. Кстати, все дни рождения было принято праздновать всем «берегом». Мы соревновались, кто оригинальнее и нужнее придумает подарок. Писались поздравительные стихи и песни. Вечером перед общим костром было купание и салют.

Это мы можем

Это место был наш курорт. Дети здесь проходили такую закалку и практику выживания и обучения, сживаясь с природой, что опережали в своём развитии сверстников сразу на пару лет.

Единственным, что связывало нас с цивилизацией, был магазин «сельпо» и почта в деревне за 5—7 км от озера, куда мы ездили за хлебом. Располагались они в обычных бревенчатых избах. В магазине почти ничего не было кроме соли, спичек, серого хлеба, рыбных консервов «килька в томате», трехлитровых банок с томатным соком и солеными огурцами, крышек для консервирования, сухарей, сушек, чего-то из сладкого, уж и не помню, что еще. Спиртное завозили нечасто, и надо было попасть на него. Собственно, мы ездили только за хлебом, а все остальные продукты везли с собой из Москвы на всё время отпуска.

Рядом с этим магазином находилась почта, а вокруг, в небольшом отдалении, избы, крытые еще дранкой. Магазин, почта и дома побогаче были крыты железом или шифером. Все заросло бурьяном и крапивой, кроме тропинок и проездов между домами. Асфальтовых дорог не было, сплошь песчано-гравийные. Уличных фонарей и ТВ антенн не видно. На всем мох и следы времени.

Холодно и дождь, а умываться надо

Незабываемое ощущение вечности. Магазин и почта…, казалось, что они стоят вечно со времен царей. Под стать им и строения вокруг, и на хуторах, где были дома, крытые дранкой с земляным полом без электроэнергии. Выращивали местные в основном картошку и другие овощи. Фруктовых деревьев было мало, только кусты смородины. У всех были большие огороды.

Все, кого мы видели, бабушки, дедушки, их дети, все – неопределенного возраста, на их лицах отражена вся их трудная жизнь, но глаза и лица светлые и приветливые, добрые, полные достоинства. В них было то, чего я не вижу сегодня в селянах – спокойствия и достоинства (люди стали суетны, беспокойны, не могут смотреть тебе прямо в глаза). Морщины на лицах украшали их, передавая тяжесть пережитого и испытанного в этих лесах и болотах с еще оставшимися окопами и оружием времен войны.

Закаты мы наблюдали через всё озеро

На почте мы отправляли письма на «большую землю в Москву» и получали ответы «до востребования» – писали ручками/карандашами на бумаге в клетку или в линейку и запечатывали в конверт – никаких Е-мэйлов не было, но люди общались. Ой, какие мы письма писали и получали, как книги, их читали и перечитывали, а отправить/получить можно было только на почте (а сейчас родня даже по Е-мэйлам ленится писать, да и уж звонить по телефону не хотят, ну ещё черкнут 2—3 слова в мессенджере – что стало с людьми? Черствые, но красиво одетые и приятно пахнущие – доброты и уважения друг к другу не стало – «Я/Мы превыше всего). Помню, там на прилавке стоял телефон времен царя Гороха, но он исправно работал и по нему все говорили с «межгородом» без всяких кабинок. Тут же на прилавке были выложены милые открытки и простые конверты без марок. Огромная печка, круглая, в железе. Стоит особый запах веков, истории, основательности, все пропитано неспешностью, время там останавливалось.

Всё замирает после дневной суеты

А рядом, с почтой и магазином, водокачка с гнездом и журавлями на башне. И запах навоза, луговых трав, свежего сена и разлитого соляра.

Мы приезжали на озеро раньше всех, где-то 22—25 июня, а уезжали последними – 20—25 августа. Радость встреч в новом сезоне и горечь расставаний до следующего года. Мы поднимали Флаг нашего Берега, мы же его и спускали. В шутку многие называли меня Адмиралом – больше, наверное, по фамилии. Все туристы были дружной семьёй. В Москве часто ходили в гости на дни рождения. Незабываемое время. Интересная жизнь. Отличные перспективы у всех. Осталась масса фотографий нас всех, еще молодых, есть, что вспомнить… Спустя 25 лет мы собирались на юбилей у одного «из тех туристов», так он с детьми и внуками выпустили фотоальбом того времени, где все мы….

От себя ещё могу добавить, что погода нас иногда не баловала. Бывало, она портилась на неделю-две. Температура ночью падала до 9—11^оС, а днем не поднималась выше 12—14^оС, но вода все это время оставалась 24—26^оС и озеро парило, превращалось в теплую ванну, в которой все продолжали купаться, при том, что, не прекращаясь, шли дожди. Всё это сопровождалось сильными навальными северными и северо-западными ветрами до 15—17 м/с. Наступало время для катания продвинутых ребят – и ветер, и волна, и не жарко, жаль только фотографии этого времени серые.

Вечерние посиделки у костра

Никто не уезжал домой – не боялись такой погоды, и что дети заболеют. Все находили себе занятия. Тут и поездки за грибами и ягодами, тут и бани, и поездки по магазинам за спиртным. Кто-то скажет: да лучше жить в домиках на турбазе или в санаторий ездить. Люди не по-ни-ма-ют! Конечно, чтобы поставить такой лагерь для длительного проживания в таких условиях (а раньше не было большого выбора в туристических магазинах, многое сами делали), чтобы было комфортно и в сильный ветер, и в ливневые дожди, и не 1—2 дня, а и до 2-х недель, бывало, портилась погода, надо иметь навык, знания и опыт. И не удивительно, что на строительство лагеря уходило 3—5 дней упорного труда всей семьи. Готовили на газовых плитах. Костер нужен был для тепла, для разогрева камней для бани, для такого родного и вкусного дымка. Мы жили комфортно, кушали за нормальным столом и сидели в креслах. Вот посуда была вся металлическая, эмалированная. И есть надо было быстро, а то всё остынет. Важнейшая деталь быта – умывальник и зеркало – это умывальник/рукомойник со стержнем снизу, который висел на дереве под кухонным тентом, на нем мыльница с мылом и стакан с зубными щетками и пастой, а выше круглое зеркало, куда никогда не помещались наши круглые и довольные лица. Помню, мы повесили все это один раз и не снимали года 3—4 – приезжали на «своё» место, а они висят на месте – не было там мародёров.

За походами и не заметили, как мы подросли

У нас там был и курорт, и клуб для своих, и детский лагерь. Среди родителей всегда находились такие заводилы/профи по работе с детьми, что детей всего берега собирали и придумывали им такие игры, что и взрослые, свободные от дел и катания, принимали участие. Приезжали даже с грудными детьми. На весь берег набиралось до 15—17 детей разного возраста и пола – все очень дружили. В их среде больше всего ценилось, как быстро разжечь костер и собрать дрова, поставить тент для игры, накачать матрас или лодку, что-то починить, заклеить, сварить кашу, и конечно, детские простые игры на песке у воды. И конечно, бывали группки, которые утаскивали гитары у взрослых и разучивали первые аккорды, сидя под елкой. И не было сумасшедших мамашек, стоявших над своими детьми, хоть бы грязные руки в рот не сунул, хоть бы в воду не залез.

Дети очень рано вставали на доску, гребли веслом, удерживаясь на волне. А потом и детский парус поднимали и начинали кататься. Парни лихо управлялись с пилами и топорами, и им было точно меньше 7—9 лет. Дети учились играть в футбол и волейбол, в теннис, стрелять по мишени из самодельных луков и рогаток. Среди них были «снайперы». Никто из них не боялся дождя и грозы – так и продолжали играть на пляже, только в болоньевых куртках. Росли добрые, здоровые, общительные дети, готовые прийти и помогать друг другу.

В 12—14 Антонина уже осваивала доску

Почему об этом пишу и даже повторяюсь от части? Да дочь моя, Антонина, через это прошла, получив и физическую и психологическую закалку, никогда ничем не болела и те годы свои, как мне кажется, считает самыми классными.

Что могу сказать? Я долго живу и многое повидал. Чтобы стать правильным пацаном, следует посмотреть фильм «Последний дюйм» – лучший фильм моего детства. Посмотрев его, я решил, что когда-то полечу, и надо бы научиться с аквалангом нырять, но главное – надо упираться до получения результата даже если это тебе не под силу – нельзя отступать. Думаю, я стал круче – гонялся на авто, ходил и хожу под парусами, летал на параплане – это, в частности, от того, что ношу в памяти этот фильм. Покажите своим детям и внукам этот фильм.

Хочу только добавить, что в детстве надо читать правильные книги, которые подталкивают мечтать и к чему-то стремиться. Например, книга «Сердце на ладони» про хирурга натолкнула меня на мысль стать хирургом, и я стал по медицинской части совершенствоваться, а фильм «9 дней одного года» привел меня в МИФИ в ядерную физику. А многих в наш институт привели папы и мамы за ручку и устроили. Толку от них было потом, хоть и отличниками были, немного. В МАИ многие мои знакомые пришли после посещения кружков по авиа-моделированию и потом показали хорошие результаты, став кандидатами и докторами наук, создав то, за что люди военные кланялись им ножки.

С 3—5 лет дети осваивают плавстредства

Вот ядерная физика и привела меня на полигоны и на различные АЭС, а потом и в Чернобыль после аварии – я побывал как на войне – огромный, ни с чем не сравнимый опыт. Может быть, об этом потом.

После работы по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС я долго болел, ушел из НИИ – началась Перестройка, пошли перестановки кадров и пришли дураки. Денег в НИИ не было, наши темы закрыли, не было даже денег на содержание нашей экспериментальной лаборатории. Начал заниматься бизнесом, и даже заработал немного денег, так что удалось купить квартиру – решил основную задачу после женитьбы, а то мы снимали жилье целых 15 лет. Хватило и на иномарку – сменил свой легендарный «Москвич-2140», прошедший к этому времени за 15 лет около 320 тысяч километров (и он меня ни разу не подвел в дороге и путешествиях за эти годы), на б/у «БМВ-518» – «акула» – хорошая, комфортная машина. Всё начинало складываться. Мечта замаячила на горизонте событий. Все в Стране разваливалось. Деньги буквально валялись вокруг – не ленись и подбирай. Вот все и набросились разбирать плохо лежащее, и мы немного собрали – уже можно было думать и о строительстве дома, и о поиске яхты для путешествий.

Оборудование всё лучше

По жизни я успел позаниматься очень многим. И машины ремонтировал, и дороги к дачным кооперативам строил, и коробки домов-дач возводил, и посредником был, и торговал вьетнамскими шмотками на распродажах. Занимался даже добычей рассыпного золота, приняв участие в разработке технологий добычи мелкодисперсного золота из отвалов, и в работе самой фирмы в области финансов, а к старости даже яхты строил с французами в Волгодонске, но об этом позже.

В 94-м году мои друзья из Мэрии Москвы пригласили меня стать «исполнительным директором» в дачном кооперативе и построить дорогу, мост, забор, дом сторожа, 10 колодцев, пробурить скважину и поставить водонапорную башню, подвести линию электропередач… Короче, освоить участок, выделенный под дачный кооператив, а потом и дома для желающих строить. За эти мои труды Правление выделяло мне участок земли под дачу. Место было далековато – 100 км от МКАД в направлении Волоколамска. Но оно было уникально – поляна в лесу и недалеко небольшая речка. Участок был труднодоступен, даже дороги к нему не было и моста через речку, что в бандитские 90-е было очень кстати. Я согласился.

Походная баня – каждую неделю парилка с веником

Начинать пришлось с подъездной дороги и внутренних дорог в кооперативе, а это около 15 км. Да мост через речушку шириной в 22 метров пришлось строить. Всем будет интересно, но нам удалось пробить госфинансирование строительства всех коммуникаций. Схема была простая – мы делали за свой счет Проекты дорог, моста, линии ЛЭП и системы водоснабжения, а нам оплачивали только строительство. Проект моста мне пришлось делать самому – пригодились лекции по сопромату. Кто-то из профессиональных строителей из нашего кооператива, осмотрев мост, сказал: интересное решение, оригинальное, на распор берегов, где учились?…

Я контролировал весь ход строительства и соблюдение всех норм и проектных решений.

На освоение участка Кооператива на все сто процентов по плану и на строительство 15 домов для желающих у меня ушло два летних сезона. В те годы были такие холодные и снежные зимы, что заниматься строительством круглогодично было невозможно, и рабочий сезон длился с апреля по ноябрь. Дачники говорили, что я поставил рекорд скорости освоения участка земли. Действительно, обычно на освоение территории у дачников уходило 7—10 лет.

В начале 90-х стало появляться нормальное туристическое снаряжение

За это же время я успел построить дом и себе. Большой, деревянный, из бруса с отделкой вагонкой, и провел все коммуникации, начал обживать. Успел посадить сад и декоративные деревья. Конечно, строил не сам, я только контролировал ход всего строительства, а руководил нанятый мной профессиональный прораб Володя.

Для ведения работ в Кооперативе я пригласил рабочих с Западной Украины – 40 человек из Львовской области – они славились четкой, аккуратной, квалифицированной работой по 12 часов в день, не пили, не скулили по разным поводам и требовали три вещи: чтобы были продукты (готовил один из них), чтобы были стройматериалы и инструмент, если надо техника, и чтобы потом с ними честно расплатились, как обещали. А обещал я им, по тем временам, золотые горы – по $1000 на человека в месяц. И слово своё держал. За что и был уважаем последующие годы в среде строителей.

Такая вот она «микруха»

Когда начинали строить мой дом в сентябре – последним из всех построенных, мы с прорабом и двумя бригадирами долго изучали проект дома. Получалось, что из материалов, которые удалось достать на тот момент, соблюсти проектные размеры дома не удавалось. В частности, плиты бетонных перекрытий подвально-цокольной части дома были меньше по размеру, чем требовалось. Скрипя сердцем, я предложил изменить проект, уменьшив его в размерах. Но бригадир плотников мне тогда сказал:

– Алексей, не торопись что-то менять, ты же не палатку строишь на один сезон, а Дом на всю оставшуюся жизнь! Возможно, твои последние дни здесь пройдут, а этот Дом и Сад будут радовать твоих детей и внуков и при тебе, и после тебя. Надо строить на века, надежно, продуманно, из хороших материалов, чтобы это был Дом, построенный для твоей Фамилии, дом, в котором вся родня сможет собраться, ты должен душу в строительство вкладывать и сад вокруг посадить.

Бригада из 15 человек построила дом с отделкой за 100 дней

Конечно, построить дом на всю родню я и не мечтал, у меня таких средств просто не было – не успел столько поднять. Я понял только одно: дом, сад, само место и все в доме должно всем нравиться и радовать, создавать уют и приятную ауру. Это так совпадало с тем, что я думал о яхте, на которой можно пойти в путешествие. Так получилось, что после завершения строительства и отделки дома в конце декабря 95-го года, весной 96-го года я приобрел яхту микро-класса серии «Лена» и притащил её для оборудования и отделки на дачный участок. С этого момента дела мои в яхтинге и дачном строительстве переплелись, а мои яхты и мой дом стали моими кораблями в океане моих мечт, где я напрягался, работая, отдыхал и мечтал, где ко мне приходило вдохновение, и я писал, включая и эти строки.

Мне понадобился год, чтобы подготовить яхту и начать её осваивать на воде. А помогал мне Алексей, известный катамаранщик. Мачту достали и оснастили. Ванты собрали. Установили массу дельных вещей. Нашли и купили паруса. Сделали камбуз, где установили фирменную спиртовую плиту. Искали и устанавливали разные приборы, радиостанцию с усилителем и антенну на мачту, навигационные огни, аккумулятор, даже небольшую солнечную батарею. Поставили дополнительный штаг для штормового паруса. На передние паруса поставили закрутки. Установили лебедки, стопора, погоны. Потом я приобрел спинакер-гик и сам спинакер. Но самым главным приобретением был GPS навигатор фирмы Трембел Навигейшен, с макси-яхты «Гранд Мистраль», подаренный мне штурманом Сергеем Новоченко. В то время таких приборов ни у кого не было. Надо сказать, что мой бюджет, нет, бюджет семьи, таял на глазах одновременно с оснащением яхты. Помню, на подвесной яхтенный мотор Джонсон производства США пришлось деньги собирать. Дом требовал не меньше. Мои мечты были не из дешёвых, но это заставляло бегать и работать. Слава Богу, работа тогда была и сил хватало.

Яхта стоянка на дачном участке

Все основные работы по яхте и дому были завершены к июлю 96-го года, и мы с дочкой отправились на испытания новой яхты на Жижицкое озеро. Яхту спустили в воду прямо с трейлера/кильблока, который я загнал в воду своим автомобилем «АУДИ-100» – никто не ожидал, что получится, думали, что трактор надо будет вызывать вытаскивать машину, ан нет, всё сами. Так же и поднимали на кильблок – лодка зашла на притопленный кильблок, мы её закрепили и машиной вытащили.

Дочь ходить со мной на новой яхте первоначально опасалась – осваивала парусную доску, а я осваивал лодку в одиночку, пока не приехали все наши знакомые «туристы», и мы стали осуществлять коллективные вылазки. Яхта была каютной. При желании, в ней могло спать четыре человека. Пару ночей я провел в лодке, которая стояла на воде на якоре, недалеко от нашего лагеря. По итогам испытаний на воде и пробных ночевок с приготовлением ужина и завтрака, я составил список доработок и дооснащения яхты на 2-х листах – в мыслях был поход через Атлантику – вы представляете, что это такое, что за этим стоит? На дней 35—45 уйти в Океан. Да там 1—2 неверных решения в конструкции, или что-то сделанное ненадежно, и все, и до свидания до встречи в следующей жизни.

Такой же список меня ждал дома от жены по доработке дачи. Времени до начала следующего сезона было мало, а пойти я собирался на Онегу. Мне предстояло и лодку доделать, и матроса в команду найти, и домом заниматься. А пока я доделывал что-то в доме и на участке, яхта стояла рядом под навесом, ожидая своей команды и спуска на воду в одном из московских яхт-клубов. Когда я приезжал и работал на даче, мысленно начинал разговаривать и с домом, и с яхтой – они стали мне друзьями. «Ку-ку», парень, скажут многие, и будут правы – вот такие мы фанаты своего дела. В свое время я и с гамма-детектором своим в лаборатории так разговаривал, чтобы тот не подвел меня на измерениях…

С волнением я готовился и ожидал того дня, когда поведу яхту по Каналу им Москвы, через шлюзы, по Волге, по водохранилищам и другим рекам на Север, за тысячу километров от Москвы, на Онежское озеро, которое считалось Меккой советского яхтинга. Пружина во мне сжималась. По ночам мне уже виделись Онежские просторы со штормами, описания которых яхтенными гонщиками, я читал в журнале «Катера и яхты». Но предстояло еще определиться, кто пойдет со мной матросом, и кто еще пойдет на Онегу в конце июня на своей яхте, чтобы не идти одному, тем паче, что на «микрухах» на Онегу никто еще не ходил.

Я привык строить Планы не просто, а расписывать их во времени и деньгах, чтобы четко представлять, что и когда мне надо успеть сделать и какой результат получить. Деньги мне доставались не просто – из тумбочки я их не брал. И, конечно, я загадывал, что вот выгорит это дело, или другое, и будут деньги. Загадывать очень сложно и даже опасно. Мы предполагаем, а Бог располагает. Делай, что должно и будь, что будет. Я жил, работал и надеялся, что всё состоится. Моя будущая жена говорила: не рассчитывай на завтрашний день, пока он не наступил! Никто не знает, каким он будет! А вот моя мама говорила: что было мы знаем, что есть видим, а что будет – посмотрим.

Женщины умны от природы, думаю я, а мы, мужики, от прочитанных книг и размышлений, жизненного опыта, пережитого и преодоленного, достигнутого. Наша жизнь – результат наших мыслей и поступков, но мысль – начало любого поступка, а любое начало есть более половины поступка. Каждый день – это наша жизнь и это часть вечности. И живем мы не в прошлом и не в будущем, а в сегодняшнем дне, и, если мы свободны и не рабы своего состояния, нам все равно, где и когда умирать, и тогда есть только один путь – постижение нового, а значит – надо идти. Главное, это не бояться оступиться и верить в удачу. У каждого из нас свой путь, и мы должны пройти его до конца.

На природе дети проходят великолепную школу жизни и выживания

Получается, что жизнь имеет смысл, как долг или задача, которую надо решать каждый день, потому что кто-то постоянно меняет граничные условия или целевую функцию. Жизнь меняет нас, наши мысли взгляды и интересы, а мы меняем формы и механизмы этих изменений, не в силах изменить саму жизнь с ее стремлением найти баланс противоположностей добра и зла, света и тьмы. Нами руководят наши желания и интересы. Каждый добивается того, к чему он упорно стремится. Если помыслы чисты, то всем хорошо, а если не очень, то… на своём пути надо учитывать, что очень часто руководят чем-то вокруг не лучшие представители нас, а те, у кого желаний больше и кто наименьшее из зол при назначении. Эти люди пытаются соответствовать своему месту, превращая его в инструмент удовлетворения своих желаний. Они-то, как правило, и вставляют «палки в колеса» ваших планов. Тут и наказывают невинных и награждают непричастных.

И что делать?

Чего стоите Вы и ваша жизнь? Пытались ли Вы оценить свою жизнь и себя в ней или ждете момента, чтобы посмотреть, кто придет Вас проводить в последний путь и что скажет? Так ведь о мертвом или хорошо или ничего! Главное – знать себе правильную цену и, уговаривая других, какой Вы хороший, не уговорить себя самого. Переоценили себя, и Вас никто не купит, недооценили – за Вас дадут гроши. Обманули себя и потеряли ориентир. Конечно, можно жить и обманом, идя к ложной цели какое-то время, но при этом легче только Вам, а всем остальным несладко. Надо не просто верить в правильность своей мечты и цели, надо быть в этом уверенным и убежденным, что в итоге будет хорошо для всех. Но нельзя жить только для себя и своих или чьих-то хотелок – не предавай свою мечту и не обманывай себя!

Мне с детства снился сон:

Длинный, полутемный, сырой, изгибающийся тоннель. Я бреду по нему в поисках выхода. Мне навстречу начинает дуть ветер. Я пытаюсь ускориться и бежать, а поток воздуха все сильнее и жарче. Виден свет где-то далеко, а сил преодолеть поток нет, я гребу руками и вот уже, и вода прет навстречу…

Я думаю, мне снился путь к цели. Сон прекратился после первого похода на Онегу на «микрике», но об этом дальше.