Читать книгу Архитектор реальности - Алексей Вадимович Зылев - Страница 4

Часть 2.

Оглавление

Алекс потянулся, устроился в кресле поудобнее и закинул ноги на стол. Закурил сигарету, закрыл глаза, и раскинул руки. Такая поза никак не соответствовала началу рабочего дня. Впрочем, какой день – такая и поза… А день обещал быть обычным, рутинным и крайне скучным. Как, впрочем, и предыдущие сто… или сто пятьдесят? Или уже двести? Нет, все таки – сто… Да, чуть больше трех месяцев прошло, с того знаменательного события, как при проведении очередного, совершенно обыденного эксперимента в лаборатории взорвался анализатор спектра. Собственно, взрыва как такого не было, был негромкий хлопок, из прибора пошел дым, и сильно запахло горелой изоляцией. Привычный запах неудачи… Тем не менее – Алекс квалифицировал этот хлопок как взрыв, тем более, что анализатор все – таки погиб. Почему он взорвался – осталось загадкой, так как вскрывать прибор и проводить анализ, где именно и чего взорвалось, а самое главное – по какой причине, Алексу запретили. Категорически и однозначно. Такой немотивированный отказ Алекса озадачил. Служба безопасности спешно изъяла неисправный прибор и также спешно выдала Алексу новый. Очередная странность. С какого такого перепуга служба безопасности занимается рутинной работой службы обеспечения? Непонятно… Алекс ничего не стал предпринимать, но кое-какие выводы для себя сделал. Скорее всего, прибор обладал некими недокументированными возможностями, о которых Алексу знать не полагалось. Например, аппаратурой для прослушивания помещений. Или там был встроенный детектор пси-поля. Или еще что-нибудь. Впрочем, это не важно. По большому счету, на то он и есть – институт, чтобы подвергать всех и вся анализу и экспериментам. В том числе – сотрудников.

С тех пор – абсолютно никаких интересных событий… Каждый день, в принципе, одно и тоже. Есть некий электрический сигнал Х, есть его форма и иногда – некоторые дополнительные параметры. Вопрос – что нужно сделать с исходным сигналом (сигналами) чтобы получить такой же сигнал Х или максимально близкий к нему. Сперва задачи были простыми. Но сейчас – начали подкидывать очень странные задачи. Подшумовые сигналы (ниже уровня шума) с двойным или даже тройным шумоподобным кодированием с минимальной (а иногда и максимальной) избыточностью и повышенной устойчивостью… Скользкая и неизведанная область, даже учебники об этом как-то стыдливо умалчивали… Но Алекс работал, распутывая загадки и ребусы. Он уже мог сам написать приличную монографию по теории сигналов, помехоустойчивому кодированию, компрессированию и прочей обработке сигналов… Зато Алексу разрешили затребовать любые приборы, лишь бы был результат. И такие мучения – каждый рабочий день. Скука! По сути – одни и те же дела, одни и те же люди. Вот и сейчас – дробно простучали каблучки. Время – 8.47. Нет сомнений – это Катарина. Алекс, не открывая глаз, лениво помахал рукой.

– И тебе привет, Алекс!

Каблучки удалились за шкаф. Иззашкафье, хмыкнул Алекс. Сложная фраза, сочиненная Юрковым. Да, пожалуй, хватит медитировать, пора включать приборы и начинать работать. Он открыл глаза, погасил окурок, встал и начал поочередно включать приборы. Техника есть техника, особенно лабораторная. Даже суперсовременная. Включить, подождать – 5-10 минут для установления тепловых режимов приборов.

На главном мониторе компьютера всплыло уведомление о новом сообщении. Алекс хмыкнул и скомандовал.

– Алехандро, открой сообщение.

Компьютер послушно открыл сообщение, и с укоризной пробурчал:

– Мастер, мои газоанализаторы уловили сигаретный дым. Вы опять курите, причем на рабочем месте. Хотя, кому я об этом сообщаю…

Все-таки техника в институте была на высоте. Особенно радовал Алекса компьютер. Голосовое управление компьютером изрядно избавляло от рутины. Команды, правда, были довольно простыми, но все же, при желании, с компьютером можно было пообщаться на очень приличном уровне. Алекс, в первые же дни своего пребывания в лаборатории освоил именно голосовое управление компьютером, полностью перенастроив его и даже немного усовершенствовал. Вторым делом, все, что можно хоть как-то подключить к компьютеру, Алекс подключил и настроил. Теперь компьютер, с гордым именем Алехандро, выполнял всю рутинную работу, записывал показания приборов, составлял отчеты, формировал заявки, и временами отчаянно спорил с Алексом.

Почему Алехандро? Алекс наверно и сам не смог бы объяснить, почему он выбрал именно такое имя. Просто Алехандро и все. Хотя, надо отметить, слово это родилось в тот момент, когда Алекс с удивлением разглядывал ту непонятную штуковину, в виде правильного куба, которая была установлена на материнской плате вместо главного процессора. Окружал этот куб сложной формы радиатор с четырьмя вентиляторами охлаждения. Покрутив плату, Алекс понял, что производитель превзошел все ожидания, и этот куб – это действительно процессор, реализованный в виде слоистой структуры. Многослойность позволяла разместить ядра процессора не на площади, как обычно, а в объеме, что выгодно отличало такую структуру. Проблема отвода тепла решалась, как понял Алекс, слоями, выполненными из алмазных или графитовых пленок, отводивших тепло на боковые грани, имеющими тепловой контакт с радиатором. Алекс посмотрел на верхнюю грань куба, на которой был нанесен логотип – стилизованная буква «А» с завитушками и название фирмы – производителя «LexAN». Поиски в сети информации о производителе не привели ни к чему. Не было такой фирмы. Алекс тогда покачал головой и пробормотал: «Обалдеть, какие тут технологии…» Такая вещь требовала собственное имя, и Алекс имя дал, сложив логотип с названием фирмы. Так возник Алехандро.

Посмотрев на экран, Алекс непроизвольно присвистнул.

– Это что за… Алехандро, на что похож сигнал из сообщения?

– Мастер, распознавание сигнала, отсканированного с монитора, затруднено. База данных по сигналам заполнена на 42 процента. Подобные сигналы отсутствуют в моей базе данных.

– Понятно. А ведь где-то я уже такое встречал… Алехандро, проведи поиск по внешним сетям… Стоп! Отмена поиска. Я вспомнил! Это же ЭЭГ! Интересно, какой умник мне прислал энцефалограммы работы головного мозга? И как я должен это моделировать? И где взять приличную думающую голову? Хотя… Если шутят над тобой – придумай свою шутку в ответ. Алехандро, отправь заявку Администратору, мне нужен генератор пси-поля.

– Извините, мастер, Ваш запрос не может быть удовлетворен.

– Не понял. У меня открытый карт-бланш по заказу приборов! Алехандро, поясни отказ.

– Мастер, любые заявки на оружие не рассматриваются принципиально. Даже Администратором.

– А! Вот в чем дело… Алехандро, уточнение. Мне не нужно оружие. Мне нужен прибор под названием генератор пси-поля малой мощности или генератор торсионных полей. Отправь заявку на прибор.

– Мастер, приборы с таким названием внесены в отдельный список потенциального оружия. Приборы, перечисленные в этом списке, не могут быть выданы, без специального разрешения, согласно внутренней инструкции А-45СР. Специальное разрешение может быть выдано только после согласования со Службой Безопасности и Ученого Совета головного института, согласно регламента Р – 137СБ. Но даже в случае положительного решения о предоставлении приборов из отдельного списка, при работе с такими приборами необходимо постоянное присутствие специального технического специалиста Службы Безопасности. Отправить заявку на согласование?

– Алехандро, да, отправь.

– Заявка подготовлена. Вы подтверждаете заявку? Достаточно устного подтверждения.

– Да, Алехандро, заявку подтверждаю.

– Заявка сформирована, подкреплена записью Вашего устного подтверждения с фиксацией времени и отправлена в соответствующие структуры, мастер.

– Спасибо, Алехандро. Как быстро ответят?

– Мастер, обычно срок рассмотрения подобных заявок – от десяти дней.

Алекс хмыкнул. Похоже на сегодня работы не предвидится. И на завтра, скорее всего, тоже. И вообще, на всю неделю.

– Алехандро, спасибо. Займись поиском во внешней сети сигналов, аналогичных тому, что были в задании. Сравни найденные сигналы по амплитудам и частотам с тем сигналом, что был в задании. Выясни, какой ритм был записан. Есть предположение, что в задании был сигнал гамма-ритма работы головного мозга.

– Задание понял. Выполняю.

– Да, Алехандро, подключение к внешней сети нужно прикрыть несуществующими IP и MAC адресами.

– Да, мастер, я помню инструкции.

– Тогда работай.

– Ну что, дождались? Пакуем чемоданы? – Юрков влетел в лабораторию, привычно сметая на своем пути бумагу, письменные принадлежности и мелкие не закрепленные приборы. Впрочем, к этому уже все привыкли. Юрков всегда двигался именно так – по прямой, на максимальной скорости, и совершенно не обращая особого внимания на всякие мелочи. Юрков искренне считал, что попутные разрушения с ним, как правило, никак не связаны и слишком мелки, чтобы с ними считаться. Следом за суетливым, невысоким и полноватым Юрковым появился всегда неторопливый, спокойный и молчаливый Ияри.

Ияри Аран Атра. Ияри был наполовину сириец, наполовину русский. Высокий, смуглый, подтянутый и всегда собранный, как сжатая пружина. Алекс считал, и не без оснований, что Ияри когда-то был военным. Разговаривать Ияри не любил, хотя в совершенстве знал русский, арабский, арамейский, английский и латынь, но очень любил слушать. Поэтому, войдя, Ияри молча кивнул, здороваясь сразу со всеми, и не обращая внимания на Юркова, также молча прошел на свое рабочее место. Они работали в тандеме, Алекс разгадывал загадки сигналов, а Ияри воплощал некоторую часть ответов в микропроцессорные узлы и блоки, по тем разгадкам, которые нашел Алекс. Ияри работал в институте очень давно, но сколько именно – никто не знал, кроме Комова, но Комова спрашивать было бесполезно, а Ияри об этом никогда не говорил, даже если его спрашивали. Также Ияри не отвечал, когда разговор заходил о его прошлом.

– Чего это тут у тебя? Ух ты! Ты смотри, вот это комплект!!!– Юрков воткнулся в большой деревянный ящик и остановил свое разрушительное движение, кивнув Ияри и помахав Алексу рукой.

– Володька, кыш! Оставь мне родные заводские кабели!– Алекс поднялся с кресла и погрозил Юркову кулаком.

– Алекс, родной! Да тут целый комплект! А ты… Ты же с паяльником на ты! Спаяешь себе новый, это для тебя раз плюнуть… Ну, или Ияри попросишь, он тоже гений в части пайки… – Юрков внимательно рассматривал упаковку с кабелями.

– Володенька, а знаешь ли ты, как называют тех, кто ворует у друзей? И как с такими эээ… людьми… поступают? – Алекс угрожающе покачался из стороны в сторону.

– Алекс, я вообще никогда не ворую, тем более – у тебя! Что я, с дуба упал, что ли? Ияри, подтверди! Нет, нет, я прошу тебя, о мой лучший и надежнейший друг; тебя, чья доброта соизмерима с твоим ростом, а великодушие не меньше твоего веса, сжалится над сим недостойным, пухлым малоросликом, и одарить сего малодостойного человечишку этим великолепнейшим комплектом кабелей исключительно заводского исполнения…

Ияри засмеялся. Алекс тоже захохотал.

– Что ж, будь по твоему, володей сим комплектом, Володимир, да не во век, и не до скончания веков, но до поры, до времени. Короче, вернешь! И вольтметр мой цифровой верни! И вообще, объясни, зачем математику вольтметр? У тебя же есть калькулятор!

– Я, как ученый, как технический специалист, искренне обижен тем, что у меня нет ни одного прибора, кроме тупого калькулятора и еще более тупейшего компьютера! У тебя вот Алехандро есть, а у меня тупая необучаемая железяка, с которой просто невозможно договориться ни о чем! И вот, кстати – истинное лицо руководящего научного работника. Одной рукой дает, другой отбирает. – Юрков сделал обиженное лицо. – Что ж, раз так, значит, ты не узнаешь самые последние новости раньше всех… Я приложу все усилия, чтобы новости обошли тебя стороной…

– Ах так… Шантаж, значит… Жаль, мелкий шантаж, но все равно…Ой, как давно я не бил шантажистов…

– Алекс… Ты того… сядь, не напрягайся, а… Я пошутил… Шутка юмора… Ияри! А, нет! Катарина!!! – Юрков стремительно спрятался за деревянный ящик.

– Мальчики, мне некогда, я сильно занята! Алекс, не трогай Володеньку! Алехандро, будь готов вызвать службу безопасности! Ияри, проследи за ними…

Ияри вопросительно взглянул на Алекса. Алекс улыбнулся, покачал головой и фыркнул в сторону Юркова.

– Фу, опять запрещенный прием! А, нет, не так! Так знай, несчастный, мелкий шантажист, усугубил ты вину свою, призвав на помощь, в сию пору, саму нимфу Иззашкафья, тем самым побеспокоив ее, за что будешь наказан, сей же час, без всякого малого промедления и фальшивого сожаления! Ступай, неразумный, вон, в смысле в свой кабинет, и там преклони колени свои на горох сроком на пять часов и так осознай всю низость твоего падения, а затем испроси прощения у всех нас, подношением кофе из шефского автомата. Хотя, ладно, пять часов это много. Не выдержишь. Пять минут меня устроят.

Ияри одобрительно кивнул. Юрков метнулся к двери.

– Да продлит всемогущий Аллах твои года, о достойнейший сын своего достойнейшего отца! Но на шефский кофе не рассчитывай!

Алекс улыбнулся.

– Принесешь кофе – так и быть, получишь кабели, на две недели я забуду про вольтметр, и мы выслушаем твои, без сомнения, самые свежие новости. Катарина! Володенька пошел за кофе! Ияри?

Ияри, с умилением наблюдавший за привычной, но каждый раз разной, сценой, отрицательно покачал головой и показал Алексу бутылку с водой.

Алекс кивнул.

– Значит, три кофе.

– Погоди, а как я три кружки-то принесу?– Юрков сосредоточенно разглядывал свои руки, словно впервые узнав, что их всего две.

– Володя! Включи уже голову! Ты так-то тоже сотрудник научного института! Технический специалист! Ученый! Без полчаса как профессор, и в потенциале, будущий академик с Нобелевской или иной какой околонаучной премией.

– Ага! – Юрков вылетел из лаборатории. Ияри засмеялся.

Алекс вздохнул. Юрков занимался математической поддержкой всех работ лаборатории. Юрков, конечно, математический талант, хоть и не везде, и далеко не всеми признанный, но в общении бывал иногда весьма труден. Особенно трудно давалось Юркову общение со своими коллегами – математиками, которых он, почему-то, терпеть не мог. А вот молчаливого Ияри Юрков очень уважал. И в ответ Ияри очень уважал Юркова. Но дружбы между ними не было, потому что они были двумя полюсами – абсолютно противоположны во всем. Именно поэтому Юрков выбрал себе в друзья Алекса, большого, сильного и очень терпеливого. Вот Катарина – другое дело. Белая, по сравнению с Ияри, тоненькая, по сравнению с пухлым Юрковым, маленькая, по сравнению с двухметровым Алексом, и звонкая, по сравнению с институтским вороном Карлом. Еще бы характер ей подправить – и цены бы ей не было… Кстати, насчет Карла… Куда пропал этот горлопан?

Ожил интерком на столе Алекса. Женский голос строго произнес:

– Алекс, зайди к Юстасу. Тьфу, шалопаи, и меня сбили с толку. К Комову зайди. Слышишь, Алекс, зайди к Комову. Андрей Севастьянович тебя вызывал.

Алехин нажал кнопку ответа на интеркоме и спросил:

– Доброго утра, Жанна! А зачем? А когда? А по какому вопросу? А шифровку слать или пешком принести? А пароль сегодня какой?

Женский голос в интеркоме фыркнул:

– Алекс, ну что за детский сад! Пароль, шифровка… К Юстасу… К Андрею Севастьяновичу в кабинет залетел Карл. Я открыла дверь, но Карл не улетает. А Комов с Карлом… Ну, ты сам знаешь… Карл сожрал все запасы овсяного печенья и специально испортил особый документ, растерзав бумагу своим клювищем… Комов сказал, что только ты можешь с этим пернатым вымогателем договорится, тем более, что это так-то твой ворон.

– Жанна! Ты чего? С каких это пор Карл стал моим?

– Но ты же его принес! Комов сказал, что раз ты Карла принес – тебе за него и отвечать.

– Да? Не, ну это уже совсем интересно… Ладно, жди, сейчас появлюсь…

– Ага! Хорошо! Очень ждем. Ой… Все, не надо уже! Улетел Карл. Отбой!

Алекс выключил интерком, дошел до двери и распахнул ее. В лабораторию влетел Карл, а следом влетел Юрков с подносом в руках. На подносе стояли три большие кружки. Аромат кофе заполнил помещение. Юрков поставил поднос на цифровой осциллограф и торжественно произнес:

– Вот!

Алекс подошел и переставил поднос с осциллографа на стол. Из-за шкафа появилась тоненькая Катарина. Даже просторный лабораторный халат не мог изменить ее фигуру. Юрков опустился на одно колено и произнес:

– О, прекрасная нимфа Иззашкафья, уже ль явила миру ты свое лицо?

– Болтуны! Лучше бы угостили… Ияри?

На сей раз Ияри ответил.

– Нет, спасибо, Катарина.

Алекс протянул ей кружку.

– Прошу! Как там дела?

– Все хорошо! Закончила оформлять январские отчеты.

Юрков, поднявшийся с колен, разочарованно протянул, отряхивая джинсы:

– Январские…. Это когда же ты до мартовских дойдешь? Там же самое интересное…

– После февральских. И только так.

– Катариночка, давай плюнем на февральские опыты, они все за Алексом, там все равно ничего интересного…

– Володя, это тебе, математику, не интересно, а Алекс, между прочим, перелопатил целую кучу сигналов, и все их воспроизвел! Вот так-то! И Ияри, между прочим, по Алексовым отчетам четыре схемы собрал, и все работали! И не могу я плюнуть, мне Комов сказал, отчеты за февраль особо тщательно сделать… Так что, сам плюнь, без меня.

– О, женщина! Ты не любишь математику и ничего не понимаешь в преобразованиях! Только Алекс и Ияри оценили мою работу по достоинству… Ну и эти… братья – программисты из подвала.

– Не упоминай всуе программистов из подвала! А то ведь опять припрутся со своими идеями спасения мира путем глобальной компьютеризации… Ты новость хотел рассказать, помнишь? – Алекс достал сигарету из кармана, пристроился под вентиляцию и закурил.

Карл прокаркал какое-то свое воронье ругательство.

Алекс фыркнул:

– Карл, не смей выражаться при дамах! И не ври, что дым тебе мешает.

Юрков смешно наморщил лоб, что-то вспоминая.

– Новости? Какие еще новости… О! Точно! Но новость так себе… Пора паковать чемоданы. Скоро нас разгонят всех. Институт наш переезжает. Вернее сказать, нас здесь прикроют, а в другом месте откроют. Ну и профессура вся переедет, и начальство, конечно, а нам пора отправляться в поиск новых рабочих мест.

– Вот откуда ты такие новости откапываешь? – Катарина была возмущена.

– Видел одну бумажку. И даже заснял на телефон, супротив закону. Сейчас достану. Ну вот. Бумажка, формат А4. Гриф «секретно». В бумажке, ежели коротко, сказано, что в связи с низким финансированием на текущий год и ввиду отсутствия положительных результатов, проект «Скульптор» следует свернуть. Согласно инструкции номер И-57С и регламента Р-41ПП, все наработанные данные, в том числе материальную часть, следует передать в головной проект «Архитектор», а исходные данные в подпроект «Индиго». Перевозку с объекта «Апельсин» на объект «Манго» осуществлять в соответствии с инструкцией номер ИЛ-254. Контингент ведущих исследователей и исследователей переместить, согласно инструкции номер ИИ-108, и приказом по институту номер Пр-3290 утвердить на соответствующих должностях по проекту «Архитектор». Легенды и прикрытие разработать согласно пп. 18, 19, 23, 47, 52, 57 и 59 инструкции А-27. Проекты «Л-207», «Л-208» закрыть в связи с летальными исходами всех «Л». Закрытие проектов «Л-207» и «Л-208» проводить в соответствии с регламентом Р-21ЛИ. Проект «Л-209» закрыть в связи с неадекватными реакциями объекта на световые раздражители, и передать объект для лечения и наблюдения в специализированное изолированное лечебное учреждение по месту проживания. Закрытие проекта «Л-209» провести в соответствии с регламентом Р-21НР. Проекты «Леший» и «Лектор» активировать в рамках проекта «Архитектор». Остальные проекты серии «Л» оставить в латентном состоянии. Подписи: Иванов, Петров.

– Летальные исходы… Это неприятно… Ну и с чего ты решил, что ты в проекте «Скульптор» работаешь? И что такое объекты «Апельсин» и «Манго»? – Алекс невозмутимо курил сигарету.

Ияри подал голос.

– «Апельсин» – это наш филиал, а «Манго» – это такой же филиал нашего института только в Нижегородской области.

Катарина кивнула.

– Да, я тоже эти названия встречала. Но, Володенька, никто ведь из нас не знает, на какой проект работает. Я всего лишь какие-то данные заношу в анонимную базу данных, иногда и данные, которые вы с Алексом даете, Алекс с формами сигналов колдует, Ияри электронику мучает, ты всем помогаешь по математической части. Серго из полей не вылезает со своими биоэнергополями и структурными анализами энергетических свойств аномальных и нормализованных зон… Даниил с Натальей со своими излучателями и облучателями за стенкой сидят безвылазно. На совсем нижние этажи нас не пускают, поскольку пропуска нет, и что там происходит – никто не знает… А соседи нижние, братья-программисты, нас визитами не жалуют… Единственно, кто радует – это биологи из третьей лаборатории и шаман-теоретики из четвертой…

Ияри кашлянул.

– Кхе… Проекты серии «Л» – они давно начаты и входят в проект «Скульптор». «Скульптор» – это вроде создание очередного сверхчеловека посредством химических препаратов. Очередной провальный проект. А «Индиго» – тот же сверхчеловек только посредством облучений…

Юрков возмущенно махнул рукой.

– Это откуда такая информация, уважаемый Ияри?

Ияри пожал плечами.

– Это давно известно. Всем, кто в проект входил.

Алекс хмыкнул.

– Спасибо, Ияри. А скажи мне, о, великий разведчик Штырррлицц, по фамилии Юрков, а где ты сию бумажку нашел?

Юрков засопел и нехотя выдавил:

– На столе… На столе Миши – безопасника… Я в урну полез, а потом смотрю – на столе бумага…

– В урну полез? А чего вдруг ты в урну полез? Диссертацию свою уронил туда?

– Нет… Я расчеты выбросил… Неделю считал, и ничего… Пусто все, неопределенности дурацкие вылезают ото всюду… Ну и выбросил все… А потом подумал, что зря, есть там кое-какое рациональное зерно, которое может, в принципе, в будущем пригодится, ну и полез в урну. А кабинет у меня, как вы знаете пополам с Мишей – безопасником, вот я и решил, что он оставил, не убрал в сейф…

Алекс засмеялся.

– Круто! Безопасник вышел из кабинета и оставил рабочее распоряжение, «верхнего» начальства с грифом «секретно» на столе в открытом доступе в своем кабинете, при наличии рабочего сейфа. Хотя, по правилам, он должен эту бумагу упрятать в сейф, в особую папку. Ему видать жить вообще надоело.

– Володенька, Миша над тобой пошутил, а ты попался на эту старую шутку. Ладно, мальчики, спасибо за кофе, я пошла работать.

Катарина упорхнула за шкаф. Иззашкафье, хмыкнул Алекс.

– Ладно, может быть и правда эта бумага… Видно будет… Фото удали. На всякий случай. Сам понимаешь, режим, и гриф «секретно». Ты и так много чего нарушил. Да, друг мой любезный, Володимир, а над чем это ты цельную неделю корпел? Чего считал?

Юрков засопел. Потыкал пальцем в телефон, удаляя фото секретного документа. Потом нехотя произнес:

– Проверял.

– Вот как! Кто бы мог подумать… И что же ты проверял?

Юрков махнул рукой.

– Очередную бредовую мысль нашего гениального Абрама Лазаревича, о том, как можно заработать очень много денег, не вкладывая ничего.

Алекс улыбнулся.

– Разве Абрам Лазаревич еще жив? Мне казалось, что после попытки реализации последней его идеи мы не увидим больше никогда любезнейшего господина Шлицермана.

– Здравствовать всем! Но вот, что я слышу? И вы тоже, Алекс? Весь мир отвернулся от несчастного еврея, начиная от верхнего начальства и заканчивая вами, Алекс. И это при всем том, что именно этот добрый, честный, но немножечко несчастный еврей пытается сделать этот несовершенный мир хоть чуточку лучше…

Алекс обернулся. В дверях стоял Абрам Лазаревич Шлицерман. Вид у него был обиженный, впрочем, никто и никогда не видел Абрама Лазаревича довольным и счастливым. Он был очень молод, но старался держаться очень солидно и что называется «по взрослому». В первый раз попав в лабораторию Алекса он огляделся, хмыкнул и представился: «Абрам Лазаревич Шлицерман. Генератор идей. Неутомимый скептик и ортодоксальный пессимист. И не терплю панибратства.» Но, надо признать, при всех своих недостатках, Шлицерман был весьма талантливым «генератором идей». Ошибался он редко, но зато всегда по крупному. Последняя ошибка «доброго, талантливого, но немножечко несчастного» Шлицермана, по официальной, но непроверенной информации, стоила больших и теплых институтских кресел замдиректора по новациям, замдиректора по экономике и замдиректора по безопасности. При этом, по слухам, сумма потраченных в пустую денег равнялась примерно четырем современным авиалайнерам с последующим десятилетним обслуживанием. Самому же Шлицерману объявили выговор, и лишили премии на месяц. Шлицерман об этой несправедливости пожаловался Алексу. Шлицерману было абсолютно все равно кому жаловаться на несправедливость. Единственный с кем, Абрам Лазаревич старался вообще не общаться – это был Ияри. Ияри, в свою очередь, старался не сталкиваться со Шлицерманом. Алекс, зная и понимая причины такого нейтралитета, всячески старался организовать работу так, чтобы Ияри и Шлицерман как можно реже оказывались в одном помещении одни.

– Ну что Вы, Абрам Лазаревич, я к Вам всегда с большим уважением. Кстати, хотите кофе? Володя сейчас принесет. – Алекс сделал неопределенный жест рукой.

– Алекс, Вы, как всегда, корректны и вежливы. Кофе? Вы спрашиваете, хочу ли я кофе? Конечно, хочу! Владимир Викторович, можно Вас попросить… Тем более, что, собственно, за этим я и шел против всего этого институтского шума. – Шлицерман быстро прошел в лабораторию и пристроился в свободное кресло.

Юрков вздохнул, поглядел на Ияри. Тот кивнул. Юрков кивнул, что понял и пошел за кофе, прихватив поднос. Спорить с Абрамом Лазаревичем было делом безнадежным. Одолеть Шлицермана в споре могли только Комов и Алекс. Остальных оппонентов Шлицерман просто игнорировал и в качестве достойных противников не рассматривал.

– Разрешите полюбопытствовать, как же Ваше ничего, Абрам Лазаревич?

– Ой, Алекс, бросьте… Неужели у Вас есть хоть какой-то интерес к моему состоянию? Хотя, не скрою, Ваша учтивость весьма лестна, особенно в моей сложившейся трагической ситуации.

– Абрам Лазаревич, Вы же знаете, что я ко всем отношусь очень ровно. Но Вы работаете рядом с нами, значит, в какой-то мере Ваше … эээ… состояние меня определенно интересует, поскольку нужны свежие, хорошие и желательно, эээ… не очень провальные идеи… Поэтому мне нужно, чтобы Вы были в хорошем рабочем состоянии.

Шлицерман поерзал в кресле.

– Я знал, куда шел… Всем все известно… Знаете, Алекс, иногда мне кажется, что Вы больше еврей, чем вся моя семья вместе взятые. Вас выгодно отличает только ваше желание добиться общего результата для всех, а не только для себя. Впрочем, это же стремление к общему счастью отличает всех евреев.

– Ой, Абрам Лазаревич, можно подумать, что Вы ищете здесь славу только для себя любимого…

– Увы мне, грешному… Вместо того, чтобы зарабатывать на себя, и быть в итоге вполне себе респектабельным господином, я вынужден работать на общество. Ибо так прописано в контракте, а не в правилах каждого честного и порядочного еврея нарушать контракт, даже столь не выгодный, как мой, отчего, кстати, я и есть – немного несчастен. Владимир Викторович, я благодарен Вам за кофе и Вашу заботу обо мне, даже по указанию руководства.

Юрков кивнул и поставил кружку на стол перед Шлицерманом. Вторую кружку он поставил перед Ияри. Ияри молча кивнул, в знак благодарности. Шлицерман отпил глоток и поморщился.

– Ну кто бы сомневался… И даже тут не повезло бедному еврею… Опять дешевая арабика. Фи! Неужели нельзя сделать, хотя бы специально для меня, кофе, хотя бы из робусты сорта Конилон?

Ияри засмеялся. Юрков хмыкнул.

– Арабика, как известно, бывает дешевой и дорогой, ровно как и робуста. Может Вам, любезный, нужен кофе мокко урожая 1926 года? Или Вы желаете кофе из либерики?

Алекс кивнул.

– Или из эксцельзы.

Шлицерман отпил еще глоток и снова поморщился.

– Арабика… Впрочем, чего ожидать еврею от казенного учреждения. Что касается либерики, Владимир Викторович, то я не слышал, чтобы кто-то в мире пил кофе из либерики. Равно как и из эксцельзы.

Алекс хмыкнул.

– Абрам Лазаревич, сожалею, но у Вас очень устаревшие данные. Я, лично, пил кофе из либерики. Кстати, Юрков тоже.

Шлицерман поперхнулся кофе.

– Как? Как это возможно?

Алекс улыбнулся.

– Привозили как-то из Африки. Мои знакомые, по моей специальной просьбе. Впрочем, кофе из либерики – это крайне сильно на любителя. Я таковым любителем не оказался. Юрков тоже. Поэтому предпочитаю просто классическую арабику.

– Почему? Ну почему, все в мире проходит мимо несчастного еврея? А Вам, Алекс, я не верю! Матэ Вы пили, а не кофе из либерики!

Юрков захохотал.

– Помнишь, Алекс, как мы с тобой первый раз матэ пили без калабаса и бомбильи? Это потом нам из Парагвая привезли бомбилью и калабас.

Алекс кивнул.

– Это у тебя парагвайский калабас. А мне подарили уругвайский. И, Абрам Лазаревич, поверьте, я могу отличить матэ от кофе. И да, я немного разбираюсь в кофе и чае. Не на уровне эксперта, но на приличном любительском уровне. И даже отличаю пуэр от масалы, а ройбуш от улуна… Впрочем, Вам, наверно, эти названия ни о чем не говорят…

– Я на Вас удивляюсь, Алекс… Откуда у Вас такие специфичные познания? И зачем они Вам? От них же нет никакой прибыли… И, насколько я помню, масала – это что-то типа чая из Саудовской Аравии?

– Не совсем. Не совсем чай, и не совсем из Саудовской Аравии. Это скорее набор специй из Ближнего Востока, Средней Азии, Индии, и даже Китая. Причем в каждой стране свой рецепт масалы, и соответственно меняется состав специй и рецепт приготовления. Хотя да, часто пьют его именно как чай… Мне, например, больше нравится индийский вариант масалы. А вот Ияри, например, любит арабский вариант, если память мне не изменяет – называется он керэк. Так, Ияри?

Ияри одобрительно кивнул головой.

Послышался шелест бумаги. Это Юрков перебирал на столе какие-то бумаги, задумчиво покусывая карандаш.

– Думаю, Абрам Лазаревич, что Вам либерика тоже не понравилась бы. А потом, еще два месяца назад Вы, помнится, пили только… эээ… как бы это назвать… крайне слабый чайный напиток. Причем только бледного зеленоватого такого оттенка… И, откровенно говоря, не самого лучшего качества… Неужели знакомство с настоящим благородным чаем сорта Ассам, на Вас так повлияло? Или все же это была правильно заваренная чайная смолка? А! Я вспомнил! Это был «каркадэ»!

– Оставьте Ваши шуточки, Алекс. Мое чувство юмора выше Вашего сарказма… Каркадэ какой-то выдумали… Владимир Викторович, а как Вы оцените… Владимир Викторович, а что это с Вами?

Юрков сосредоточенно грыз карандаш. Алекс громко щелкнул пальцами. Карл каркнул откуда-то сверху. Юрков стоял и, не мигая, смотрел в одну точку, и при этом грыз карандаш.

– Володя? Ох, как же ты не вовремя… Абрам Лазаревич, не надо… Не трогайте… Это «творческий ступор». Юрков, в настоящее время все равно никого не слышит и не видит.

– Это, случаем, не заразно? Впрочем, Вас, Алекс, ни одна зараза не возьмет, даже язва моровая… А я, знаете ли, как-то беспокоюсь о своем здоровье. Оно у меня одно и то, что есть – не сравнится с Вашим. Да и, что тут скрывать, болеть нынче – ой, как не дешево…

В лабораторию неспешно вплыл Комов. Ворон Карл предупредительно курлыкнул откуда-то сверху.

– Здравствовать всем присутствующим… Вижу, все на местах и работают… Алекс, Ваш ворон… эээ… Карл, помнится… эээ… так вот, он мешает всем, и мне в частности. Летает по коридорам, пугает охрану… Это первое. Второе – Шлицерман. Он что здесь делает, будучи в опале и крайней немилости, вне стен своего кабинета? Третье – я не вижу Ияри. А, все, уже вижу, доброго дня, Ияри. Четвертое – мне нужен Серго. Желательно быстро. Очень быстро. Максимально быстро. Он что-то там нашел… Существенное… Очень существенное… Пусть упакует и несет сюда… Согласно набору инструкций. И Юрков… ээээ… Алекс, а что с Юрковым?

Алекс хмыкнул.

– Андрей Севастьянович, у Юркова состояние, близкое к каталептическому ступору, так называемый «творческий ступор». Это состояние временное, мы уже привыкли. После него Юрков обычно «рождает» новые идеи. Серго, как обычно, в «поле», по последней его информации – энергоаномалия в 11 квадрате северо-западного сектора. Я считаю, по тем описаниям, что давал Серго, что там «заросший энерговывод» в виде какого-то древнего артефакта, Серго же думает, что там либо остатки НЛО, либо «заросший хронопрорыв», который вполне можно «расшевелить» и реанимировать, воссоздав «портал». Шлицерман здесь употребляет Ваш кофе, зализывает нанесенные ему ранее раны и приходит в нормальное агрессивно-рабочее состояние, необходимое для последующей продуктивной работы. И относительно Карла – этот ворон не может быть ни моим, ни чьим–либо вообще. Карл, видите ли, вольная птица и не признает никого, следовательно, ни чьим быть не может по определению… Да, не спорю, принес его я. Но остался он здесь с Вашего устного разрешения. Кроме того, Вы сами балуете Карла овсяным печением с изюмом, за казенный счет. Именно за овсяным печением он собственно и прилетает в Ваш кабинет.

Комов поморщился.

– Как у Вас все запущено… Нет у Вас в лаборатории никакого порядка, Алекс. А это не хорошо. В учреждении должен быть порядок. Особенно в первой лаборатории. Вот, вижу и самый ответственный работник, господин эээ… Ияри Аран Атра со мной согласен.

Ияри отрицательно покачал головой. Шлицерман фыркнул.

– Андрей Севастьянович, порядок – это явление относительное и понятие это, кстати, сугубо субъективное. Кстати, еще древние заметили, что отсутствие порядка, господин Комов, изрядно стимулирует творчество, а у нас, как-никак, работа по большей части творческая. Научная, но творческая…

– Ваше… эээ… господин Шлицерман… «творчество», эээ… оно, чревато, знаете ли, весьма тяжелыми последствиями… Особенно в последнее время… Да, именно Ваше, Абрам Лазаревич! Не надо морщится, это Вам не идет, поскольку Вы еще молоды… Именно поэтому, господин Шлицерман, Вы и не являетесь начальником лаборатории, хотя многократно об этом мечтали, причем вслух. Так что, допивайте кофе и срочно работать! Исправлять, так сказать, свои… эээ… огрехи… Дайте уже новые идеи… Алекс, срочно вызовите Серго в институт. Посмотрите, что он там нашел, и разберитесь, что с этим делать… У Вас есть опыт в подобных делах, насколько мне известно… И потрудитесь получить у секретаря новые задания. Всем, кроме господина Атра. Он продолжает работать по прежним тематикам.

Комов развернулся и выплыл из лаборатории. Ворон Карл радостно каркнул.

Алекс вздохнул, достал мобильный телефон, быстро набрал и отправил сообщение. Звонить Серго было делом бесполезным, когда он был в поле. Связь в зоне энергоаномалии в большее время суток отсутствовала. Общение с Серго было преимущественно односторонним и только сообщениями.

– Вот Серго обрадуется. – Шлицерман обреченно вздохнул. – Выдернут его из любимого поля… Свернут все поиски… Бедный грузин…

– Серго не грузин. Дед Серго – грузин, другой дед – армянин, а по женской линии все были русские. Так что Серго – да… Не чисто грузин. Впрочем, Абрам Лазаревич, Ваш дедушка, насколько мне известно, был не еврей, а белорус.

– Зато отец – еврей! И мама! И бабушка! Кстати, откуда же это Вам известно, Алекс?

– Если дед – белорус, то папа Ваш, как минимум – наполовину белорус. А известно, потому что я читал все личные дела. Мне, как начальнику лаборатории, позволили ознакомиться. Я же должен был знать, с кем мне работать.

Шлицерман фыркнул.

– Что за контора… Всем все известно, кроме, конечно же, несчастного еврея…

– Бросьте причитать, и помогите усадить Юркова.

– Честно говоря, Алекс, первый раз вижу «творческий ступор». Это довольно страшно. И не очень приятно… Но, делать нечего…

Вдвоем они передвинули Юркова и усадили его в кресло.

– Скажите, Алекс, а каковы результаты такого «творческого ступора»?

– Да всякий раз разные, Абрам Лазаревич. Примерно как у меня, и примерно как у Вас. Иногда полезные, иногда не очень. Ну, вот недавно Юрков придумал совершенно новое, нетривиальное доказательство теоремы Виета. Для чего это нам – до сих пор не знаю. Отправил все, что он в отчете написал «наверх». Пусть они там разбираются.

– То есть, все наработки, Вы отправляете «наверх»? И мои?

– Увы, Абрам Лазаревич… И Вы, и я – всего лишь наемные работники. Вас наняли генерировать идеи, а меня – моделировать различные электрические сигналы и управлять лабораторией. Скажу больше – ни Вы, ни я никогда не заработаем здесь ученую степень. Режим секретности не позволит. И да, мне приходится отправлять все, что мы наработаем «наверх». Таковы условия договора. А Вы на что надеялись? Кстати, Ваш последний проект – ведь Вы сами отправили его «наверх», помимо меня, «через голову».

– Да… Извините, Алекс, так получилось…

– Надо было Ваш проект мне наперво показать…

– Это Вы так шутите?

– Нет. Очевидно, что в Вашем проекте была ошибка, и Вы ее не обнаружили. Есть большая вероятность, что я обнаружил бы эту ошибку и Ваш проект не провалился бы. Впрочем, я не настаиваю. Случилось так, как случилось. И я не в обиде на Вас, как Вы, наверное, думаете.

– Знаете, Алекс, Вы каждый раз меня удивляете. Вы настолько цельная личность, что мне трудно представить Вас каким- то иным. Но, я знаком с другим человеком, и Вы напоминаете мне его. Разница в том, что Вы курите сигареты, а он трубку. Ну и внешне, несколько, конечно, различаетесь. И Вы, и он, удивительным способом, как-то заставляете всех вокруг работать. Ваша целостность стимулирует всех нас. А это… Это… Хм… Это… Да… Пожалуй, я вас покину, Алекс, мне надо срочно записать новые мысли.

– О чем на этот раз?

– О Вас, Алекс, вернее, о таких, как Вы. И о Вашем влиянии на социум. Надеюсь, это хоть как-то меня реабилитирует, после моего недавнего провала.

– Насчет провала… Абрам Лазаревич, все мы люди, а людям свойственно иногда ошибаться. Не ошибается тот, кто ничего не делает.

– Я давно заметил, Алекс, что Вы, не ошибаетесь. Никогда. И, в этом смысле, я начинаю сомневаться в том, что Вы человек, Алекс. Но вот кто Вы на самом деле – это не понятно. Может Вы инопланетный разведчик?

– О, это было бы, безусловно, интересно! Но, разочарую Вас, Абрам Лазаревич – я человек. И во мне течет кровь и органы самые обычные – человеческие. Меня уже не один десяток раз проверяли разные врачи. И я люблю вкусно покушать, выкурить сигарету, хорошо поспать и поработать, послушать хорошую музыку и почитать хорошую книгу.

– Да? Точно человек? Очень жаль… Что ж, поверю врачам, тем более, что ничего другого пока не остается. Все, я поспешу оформлять идею.

Шлицерман резво покинул лабораторию.

Ияри встал, подошел к Юркову, быстро осмотрел его и покачал головой. Алекс внимательно наблюдал. Ияри кивнул на шкаф, за которым скрывалась Катарина. Алекс кивнул. Ияри ушел на свое рабочее место.

Ворон Карл пробормотал откуда-то сверху: «Кррррааахххрр»

– Карл… Все-то ты видишь… Скажи, друг мой, ты голоден?

–Ккрр… Ккрр… Кхххрр… Кррррхх…

– Понятно… Ты прилетел за печеньками, а Комов печенья тебе не дал… Поэтому ты его украл… Но мало… И кто же тебя накормил сегодня?

– Кркрх…

– Ах, вот как? Нимфа «Иззашкафья»? Сама? Удивительно…

– Между прочим, Алекс, я все слышу!

– Милая девушка, ты нужна мне, надо Юркова реанимировать…

– Я не могу. Я работаю. Я занята.

– Катарина, я всегда подозревал, что ты совершенно равнодушна к Юркову, но не равнодушна ко мне. Правильный выбор!

– Ты такой большой, Алекс, но такой дурак!

Катарина выпорхнула из своего закутка, подошла к Юркову и быстро осмотрела его. Вздохнула, достала из кармана халата шприц и ампулу. Вскрыв ампулу, Катарина набрала нужное количество препарата в шприц и быстро воткнула иглу в предплечье Юркову, прямо через одежду.

Алекс поинтересовался:

– Бензодиазепин?

– Ну, ты даешь! Бензодиазепин устарел давно и безвозвратно… Нет. Это очень сильно расширенная и кардинально обновленная вариация сочетания нимодипина и галоперидола. Чрезвычайно эффективный препарат. Экспериментальная, поскольку еще не завершена процедура сертификации, версия. Слушай, а ты откуда такие слова знаешь, как бензодиазепин? Это же не твоя область…

Архитектор реальности

Подняться наверх