Читать книгу Загадка Сфинкса - Алексей Валерьевич Рябинин - Страница 5

Одновременно с тем, как в Фивах царствовал правнук Кадма Лаий, в Коринфе правили царь Полиб и его жена царица Меропа. И рос у них наследник, мальчик по имени Эдип.

Коринф, как известно, расположен на узком Истмийском перешейке, который соединяет Пелопоннесский полуостров с материковой Грецией. Любой пеший путник, проходя из одной части Эллады в другую, никак не мог миновать Коринф. Да и не только пеший – основные морские маршруты, которыми следовали в те времена суда, обязательно включали остановку в одном из двух портов Коринфа. Да, в Коринфе было целых два порта: первый – на западном берегу, омываемый Коринфским заливом, и второй – на восточном, здесь плескались воды Саронического залива. Коринф был единственным в мире городом, расположенным одновременно у двух морей.

Все прибывающие в Коринф путешественники доставляли сюда новости с разных краёв света. Времена тогда были дикие. Ещё не изобрели ни Интернет, ни газеты, ни радио, ни телевидение. Даже настоящих книг ещё не придумали. Самые важные сведения записывали на листках пергамента, которые скручивали в свитки и так хранили. Большая часть информации об окружающем мире, о разных событиях, да и все новости существовали исключительно в устном виде. Люди пересказывали друг другу то, что им было известно, а иногда такие истории переходили из одного поколения в другое. Понятно, что каждый рассказчик добавлял что-то при пересказе или, наоборот, не договаривал историю полностью. Это часто происходило не из-за желания соврать, а в силу особенностей человеческой памяти и мышления. Люди почти никогда не могут сохранить и передать информацию с точностью до мельчайших деталей, а всегда хоть немного, да что-нибудь изменят, сообразно собственным представлениям.

Эдип с упоением слушал все эти стекавшиеся со всего света в Коринф истории, в которых часто невозможно было отличить правду от вымысла. В основном рассказы были жуткие, с подробностями, от которых стыла кровь в жилах.

Как, например, история о кровожадной Ламии, несколько лет губившей младенцев в Аргосе. Ламия была чудовищем, выбравшимся из подземелий Тартара. С виду она походила на женщину, но в ней не было ничего человеческого. Из её пасти наружу выступали отвратительные клыки, костлявые когтистые руки беспрестанно шарили в поисках добычи, вместо волос на голове извивались и шипели ядовитые гадюки, красные глаза горели безумной злобой, всё тело было покрыто безобразными гноящимися язвами. Это существо питалось кровью младенцев, которых она похищала, стоило матери или няньке отлучиться куда-нибудь и оставить ребёнка без присмотра. Ламия обычно утаскивала малыша в укромное место, иногда прямо в родительском доме, и высасывала у него кровь. Выследить её мешало то, что она умела, когда надо, становиться невидимой и даже принимать облик животного – кошки, собаки или крысы.

Аргосцы никак не могли справиться с этим чудовищем. Даже если удавалось застать Ламию врасплох, она ускользала, наслав на людей что-то вроде гипнотического оцепенения, а бывало, что бросалась с остервенением на своих преследователей, впиваясь в них клыками и когтями, от которых потом оставались страшные, долго незаживающие раны. Жители Аргоса готовы были дать любую награду за избавление города от этой напасти.

В конце концов с Ламией удалось справиться молодому аргосскому смельчаку по имени Кореб. Он смог неведомо каким образом устоять перед гипнотическим воздействием монстра, пробил ей грудь копьём и пригвоздил к земле, а затем отсёк мечом голову. Аргосцы потом сожгли останки чудовища.

Таких страшных историй было множество в то время. Люди верили в них. Кто знает, может быть, правды в них больше, чем это может показаться современному читателю?

Когда Эдип вырос, он решил, как это было принято тогда, отправиться к Дельфийскому оракулу, чтобы узнать свою судьбу и предназначение. Полиб с Меропой снарядили его в дорогу, и Эдип бодро отправился в путь. Он добрался до Дельф без всяких приключений и, дождавшись назначенного жрецами дня, вошёл в прорицалище, где его ожидала Пифия, восседая на своём треножнике, установленном над расщелиной, из которой, клубясь, поднимался дурманящий зеленоватый дымок.

– Святая пророчица, что ждёт меня? Открой мне мою судьбу, – дрогнувшим голосом произнёс Эдип.

Пифия молчала, и Эдип повторил свой вопрос. Девушка молча раскачивалась в клубах ядовитого дыма, погрузившись в транс. Как Эдип ни бился, снова и снова спрашивая прорицательницу, ответом ему было только молчание. Отчаявшись дождаться хоть одного слова от Пифии, Эдип уже собрался выйти из святилища, как вдруг девица начала смеяться. Эдип застыл на месте и озадаченно глядел на Пифию, тело которой сотрясалось от приступов смеха. Наконец она подняла руку и, указывая на Эдипа, проговорила сонным голосом: