Читать книгу Победы не будет. Апокалипсис - Алексей Васильевич Миронович - Страница 8

Великий раздор

Печать шестая

Острее совести – нет клинка

Спустя сто сорок девять лет

28 июля 20513 год (по летоисчислению «изначальных»)

Место: великая империя «изначальных», Махтэфиа

Точное местоположение: главный двор великих судей

Главный двор «великих судей», это, простите за тавтологию – двор. Как не странно, но это так. Для имперцев – это так. Для нас, их далёких и деградированных потомков, это, без преувеличения – целый город. Так как над этим исполинским – «двором», что занимал площадь целого города (современных деградантов), работали не покладая рук, миллионы самых лучших специалистов всех видов строительных отраслей в крепком конгломерате с художниками и архитекторами.

Средь рассекающих воздух многих птиц, мы снова спускаемся с небес, плавно окидывая взором всё это величие и красоту:

Зелёные поля… Пестрящие сочными оттенками, колышущиеся листвой – леса… Средь всего этого блаженства и стай гордых и великолепных оленей, вырастали прекрасные и умиротворённые все различные здания. Черепичные, сложные крыши, венчающиеся маленькими и средними шпилями. Светлые стены. Пёстрые цвета шёлков. И тут – ты, мой друг, что-то заподозрил:

«Так это же?..»

«Да! Именно так!» – отвечу я тебе смело. Это тот самый – восточный стиль, что есть сейчас, а точнее, уже его далёкие отголоски. Архитектура, в общем, являла собой всё величие гор и их великую мудрость. А мудрость, как вы знаете – это ум и добро. Но всё вокруг меркло на фоне главного храма «великих судей».

Всё: все различные здания, поля, леса, парки и тому подобные архитектурные украшения были мелкой букашкой по сравнению с центральным исполином власти и мудрости – главным храмом великих судей…

Главный храм, воплощал собой не только величие и мудрость, но и был самым технически и технологически сложным, продвинутым и огромным зданием на всей планете земля. Являя собой настоящую, рукотворную – гору…, что имела внешность здания.

Её величественный и острый как копьё – шпиль, протыкал голубые небеса, впившись в белую плоть облаков. Четыре квадратных километра, занимало основание величественного храма, и тысячу триста метров высоты, по острию золотого шпиля. Пред храмом, в трёхстах метрах от главных врат, возвышалась мраморная, двадцатиметровая скульптурная композиция:

Захватывающий дух – земной шар…, что был очень точно разрисован керамическими красками, от чего на первый взгляд казался стеклянным. Этот исполин, плавно вращался, якобы, в глыбе льда, с которой, падая водопадом, стекала лазурная вода. Пародию ледяной глыбы, держали двое, те самые два атланта, двое грозных и непоколебимых боевых киборга. Их мощные кисти буквально вмерзали в лёд, что означало – неизбежность, необратимость и тяжесть возложенной на их ответственности. А чуть впереди, в мантии судьи, маской на лице и с развёрнуым свитком, что уходил куда-то под воду, на краю обрыва скалы, стоял «великий судья». Взгляд его был устремлён куда-то вдаль, на запад. Если стоять перед этим монументом, то планета, что находилась в руках у «титанов», как раз заслоняла солнце, что создавала поистине завораживающе величественный эффект. Но мы с тобой, пропускаем этот значимый монумент и, пролетая сквозь потоки воды, устремляемся вдаль, к главным вратам циклопического храма. Мы приближаемся к парадному маршу, что вёл к величественным и расписным вратам. Восходя по бесчисленным ступеням, коих было ровно триста шестьдесят пять, хорошо охраняемая колонна двигалась вперёд, неумолимо поглощая ступени всей своей массой словно бело-золото-чёрным ковром. Но мы, не сбавляя ходу просачиваемся сквозь створы, и!.. Тут же разворачиваемся…

Пятидесяти тонные створы, с утробным гулом, начинают плавно распахиваться, а ослепительный свет принялся стремительно заполнять помещение…

Подобно «морской волне», разношёрстное грозное войско «старшего брата», излучая истинно пугающую строгость на своих лицах или мордах, стремительно вошло в величественный зал во главе с самим главой, Хроносом Рахмагарром. Топот их обуви, перемешивался с цокотом полу выпушенных грозных когтей страшных кибернетических волков – «хищников», и смешивался где-то там, в сводах, высоко вверху, создавая впечатление, что идёт целое войско средневековых рыцарей.

Знаете, не очень приятное зрелище, сулящее не чего хорошего.

Холоднокровные «хищники», просто так, выпускать когти – не станут. Это означало только одно: «их хозяин очень раздражён».

Ну вот, шесть врат пройдено, и последние оба расписных полотна уже возвеличиваются пред идущим войском. Самое, что меня поразило, так это то, что в храме не было видно не одного стражника. Из-за чего же это? Из-за того, что «великие судьи» абсолютно не имели врагов? Или не боялись их вовсе? Или же…, всяк туда входящий с умыслом убийства, уже не выйдет оттуда – не когда? Но, к сожалению, этого мы уже не узнаем, ровным счётом – не когда. И всё же, седьмые ворота, символизирующие семь печатей рока, ещё медленнее, чем все остальные, стали отворяться… Являя нам то, что кроется за седьмой печатью.

Поистине – гигаподобный…, величественный…, зал великого суда. Сердце величайшего храма. По краям, цилиндрического зала, пугающего своим полумраком, стоят шесть мощных атлантов. Шесть могучих великанов, что, тяжко склонив головы, взвалили на свои величественные плечи тяжкую и общую ношу – небо. Высоко сверху, из «словно бесконечного» потолка, подобно шестидесятиметровому в диаметре столбу, падал – свет, точечно освещая центр, сердце судебного зала. Основное пространство освещённого круга, было свободно для довольно-таки большого количества мест, и исключительно – стоячих. По фронтальному контуру шестидесятиметрового освещённого пятна, полукольцом, на вознесённых майстатах, восседали тридцать верховных судей. Они смотрелись так жутко, словно суровые, безликие, «чёрно-алые» статуи… Их не освещали основные солнечные лучи, но всё же, их тёмные фигуры было возможно различить уже с двухсотметрового расстояния. Но самое впечатляющее, до мурашек по коже, это было – то, что находилось у них за спинами. Только внутренняя часть трибун, что сходилась на две трети полукольцом, имела семьдесят метров в диаметре. Зрительные места возвышалась над залом подобно Колизею, и расширяясь – растворяясь во мраке…

Войско, во главе с суровым Хроносом Рахмагарром, вошло в это судебное полукольцо, что напоминало подкову…

Услышав чутким слухом высоких чёрных ушей, «хищник», тут же остановился и обернулся назад. И кибернетическое чудовище узрело величественную статую сурового атланта, с недвусмысленным, строгим взглядом. Как только обе створы массивных дверей захлопнулись. Грозный атлант, что был в доспехах и с седой бородой. Держа в правой руке копьё, а в левой, ещё более величественный каплеобразный щит, с утробным гулом, каменный страж начал опускать полотно щита и тем самым, преградил им врата, что виднелись одной четвертью прямо промеж мощных ног атланта. И все эти величественные статуи были именно людьми, хотя и великанами. Массивный, и на вид, не рушимый щит, с глухим и гулким ударом вошёл в открывшееся техническое углубление в полу и полностью перекрыл отход войску Рахмагарра. Сразу после, седовласая голова, в элегантном шлеме, слегка наклонилась вперёд и застыла, словно строго наблюдая за подсудимыми. Если сказать, что это реально напрягало, то это значит – не чего не сказать. По телу гостей, пробегал ледяная дрожь… Войско, остановилась посередь зала, в пятнадцати метрах от верховных судей. Сразу было заметно, кто их присутствующих воинов был живым, и в живом теле. Они начали плавно, даже как-то сдавленно – огладываться по сторонам… И, как ты думаешь, что они узрели там – во мраке?

Бесчисленное множество судей… все они, гордо восседали в креслах, что были подобны тронам.

Живое море…

Казалось, что им не было числа…

Фронтальные сенсоры солдат, уже пыхтели во всю, пытаясь отобразить силуэтами всех до единого. А счётчик на главном визире, уже начал переваливать за три тысячи целей. Ты даже и представить не можешь, какое напряжение летало «густой чёрной тучей» средь войска «среднего брата», в стенах такого величия, средь грозных атлантов. Взирающих на воинов, таких жалких, словно на фоне всей великой человеческой истории.

Крохотная армия, подобно маленькая черепашке, с трусливым «телом», и злобно-устремлённой головой – затихла. Замерла – здесь, пред теми, на ком лежит вся эта тяжкая ноша – жизнь человека…

Там, за дверьми, за толстыми неприступными стенами великого суда – сегодняшние гости, были – альфа и омега, умнейшие из умнейших, величайшие из великих – но здесь… Они все, до единого – просто толпа… Сплочённая свора воинственных гладиаторов деградантов. Самые глупейшие из глупцов. Самые жалкие – из падших. В данном месте. Над головами самых отважных воинов, нависало столько интеллекта, что казалось, одно неловкое движение, и их организованную толпу – раздавит…, словно коровью лепёшку, стальная гусеница огромного бульдозера…

Но, если имперцев, что были в своём, живом теле, что могло чувствовать – это реально волновало, то тех, кто был лишён тела по тем или иным причинам – это реально раздражало…, даже более того – злило. Но, нейро-био-химическая стимуляционная система, по воле старшего, быстро справлялась с неугодными, в данный момент – эмоциями киборгов. А вот вполне себе натуральное тело Хроноса Рахмагарра, не могло похвастаться такими способностями киборгов. Оно, как и всё живое, очень чувствительно реагировало на окружающую обстановку и личные эмоции. Но вот что насчёт – «последних», то они были не самые положительные и доброжелательные.

И тут грянул словно гром – голос…

Но не кто даже не дрогнул устами. Голос был искажён, синтезирован. Никто, и никогда, не должен был знать «великих судей». Ни – как они выглядят, ни – как их зовут, ни – сколько им лет – ничего, никогда, никому.

– Твоё возмущение, мы ещё можем объяснить, – донёсся строгий голос верховного судьи. Но все они оставались неподвижны, «подобно гранитным статуям». – Но зачем – ты, привёл сюда своё войско? Кто, как не ты – знает, что нашим прихожанам – здесь, абсолютно, ничего, не может угрожать.

– Вот именно так, я, до крайнего случая, и думал, судья, – с подозрительно-озлобленным лицом, ответил Рахмагарр. – Но теперь, я буду немного умнее, – и, не сменяя явно напряжённой стойки. Взирая едва из-под бровей; голос, слегка погрубел; речь, стала смелее. – Всё поменялось судья. Я крайне удивлён, что ты этого не понял, – (молчание. Судья, его терпеливо слушает). – Зачем – ты, призвал меня сюда? Ответь же мне судья.

(Повисла гробовая тишина) …

Думал ли в этот момент верховный судья, или же тянул время, для нас, это так и останется загадкой. Но, его неожиданный ответ застал врасплох всех до единого:

– Скажи мне, брат мой. Как тебе больше нравиться: «призвал», или же – «пригласил»?

– Я не понимаю тебя судья…, – ещё более напряжённее ответил Рахмагарр.

– Ну, подумай хорошенько, – голос судьи, оставался всё так же холоден и беспристрастен.

Военноначальник явно и тяжко, но аккуратно вздохнул…

– Мы, больше не ваши прислужники, и отказываемся подчиняться вам, – хронос Рахмагарр, хоть и с усилием, но всё ещё сохранял хладнокровие.

Следующее, удивило всех без исключения, в абсолюте! И даже более того, вызвало еле заметное замешательство. А случилось то, что верховный судья – тяжко вздохнул…, после, слегка опустил голову, снисходительно покачивая ей…

– О великие…, – толи тяжко, толи обречённо и на тяжком выдохе произнёс судья. – Как же тяжко мне, слышать эти слова…, от тебя, брат мой, – (снова сопереживающий вздо).

(Снова повисло томное молчание) …

– Зачем тебе всё это? – маска снова посмотрела в лицо гостя. – Ты вынесешь – это? – фигура снова распрямилась, – Что ты будешь делать дальше? Как как будешь жить?

Но, судье, отвечала лишь одинокая – тишина…

– Ты, брат мой. Когда-нибудь – думал, кто тебе самый страшный враг? – (снова томное молчание). – Это ты. Сам себе, – и опять, молчание, которое уже прямо-таки выворачивало наизнанку прославленного война и главу «брата среднего», Рахмагарра. – Ты, великий воин, когда-нибудь – задумывался, а что же – ты, будешь делать, – (томное молчание), – если твой враг, по щелчку пальца – исчезнет. Навсегда. Безвозвратно.

– Это не достижимая мечта каждого человека. И тебе это прекрасно известно, судья, – котёл терпенья Рахмагарра, уже начинал бурлить и грозился взорваться. – Зачем ты призвал меня сюда? Зачем, попусту тратишь моё время? – он уже еле скрывал своё раздражение.

Верховный судья, лишь понимающе, тихонечко кивал…

– Да, конечно. Я тебя понимаю брат, – (молчание). – Но, не стоит всех ровнять под одну гребёнку. Если таков – ты, – закачал в отрицании он головой, – не значит, что таковы – все. Ты, без своего врага – ничто. Ты, сгинешь ровно тогда, когда сложит кости – враг твой. Враг твой – твоя цель. А цель твоя, и есть – жизнь. И это – не рушимо, брат мой. Это и есть плоть человека. И – это, понял – я, не сразу, – закивал он, словно соглашаясь сам с собой, – но, только после того, как созрел.

(Снова повисла гнетущая тишина) …

Даже не из-за того, что Рахмагарру не было что ответить. А из-за того, что он пытался расшифровать посланный ему бесценный, и притом бесплатный – месседж…

– И заметь, – указал он, – я не призвал тебя, а пригласил. Ты же держишь на меня обиду, что я тебя якобы – призвал, подобно подчинённому. И ты не прав…, – закачал судья правым перстом. – Мы все – одной крови, брат мой бесценный. Мы все – дети одной матери. Мы все – из одной колыбели. И теперь вопрос: как – я, могу – тебе, что-либо приказывать? Как?! Можно воспользоваться своим братом. Как?! Можно воспользоваться им, словно ослом. Как?! Можно… Прогнать родного брата…, – явно голос его начал снисходить до жестокого. – Как?.. Можно его – убить…, – строго, и даже недвусмысленно жестоко, закончил судья. А неповторимый голос, лишь разукрасил и без того жуткую картину, но уже в багровые цвета.

Верховный судья, настолько ловко и намертво прижал военноначальника к стене собственного стыда, что «последний», даже не секунды воистину растерялся. Рахмагарр, узрел над его персоной, безжалостно вознесённое, самое страшное оружие – кислотный клинок стыда. Главное, и самое страшное оружие разума человека, то есть – его совести. Величайший воин, и уже Хронос – понял, что совесть бьёт со всей силы, прямо в сердце, и не когда не промахивается. Понимал он и то, что после всего, что он сотворил по «горячке», ответный удар – неизбежен… И остаётся лишь – уповать наудачу. И вот только сейчас, в эти секунды, он понял – кто такие, эти таинственные – «великие судьи». Так же он понял, что он совершил, и то, что пути назад уже нет. И тут, он, очень горько пожалел, что, как не пытались, но так и не смогли изобрести машину времени. В то же время, он воистину восхитился тем, как обычный человек, кем и являлись «великие судьи», обладая неимоверным интеллектом и душевным умиротворением – могут, без особого труда, буквально – раздавить…, уничтожить морально, хоть и малый, но целый отряд высококлассных воинов, вместе с их не менее легендарным предводителем.

Вот именно этот момент, в зале великого суда, и стал нежданным хуком справой, в висок.

Хроноса Рахмагарра, буквально заклинило «подобно резко сломавшемуся механизму»…

Вот именно так, выглядит безжалостный удар совести, «клинком стыда»…

Называй это уже как хочешь: «карма», «обратка», но – суть уже не изменить.

А вот «реакция», или процесс «гибели» – у всех разный:

Человек застыл…

После – побледнел…

Сердце его не начало колотиться быстрее, нет… Оно хотело буквально – остановиться, от растекающегося по всему телу, жгучего криогенным холодом – стыда, плавно перерождающегося в ужас…

Ноги дрогнули…

Но что-то внутри, «тот» самый огонь! Кое-как…, еле-еле…, удержал немеющее тело в горизонтальном положении. Собственное – «Я», то самое пламя, начало бороться за общее выживание. Тело, внутренние органы, мозг – превратились в пылающее поле боя. В полыхающий ад, в котором, в ожесточённой схватке не на жизнь, а насмерть, подобно двум церберам, сцепились пламенное – «Я», и – совесть…

Теперь приостановись…

И снова – подумай, над словом – «реакция»…

У каждого она своя. Кто-то как овечка – в ступор, и упал. А вот кто-то, тут же оскаливается, и уже готов вцепиться в глотку надвигающиеся угрозы, подобно загнанному в тупик волку. Но, великий судья сразу понял кто пред ним. Это, далеко не овца. «Это» – самый страшный волчара… Обожжённый пламенем. Пуганый, алыми ссаными тряпками. Стреляный, свинцовой дробью. Облаянный, всеми бранными словами матёрых, двуногих «собак». Но, и самый этот самый – жестокий «волк», не ведал, на кого воистину он, разинул свой окровавленный оскал.

Великий судья, чувствовал: как испуг превращается в стыд; стыд, в липкий, всё пожирающий – ужас; ужас, в не контролируемую ярость…

И тут, судья, «частично показал и свои зубы»… (Как говориться: «с волком – по волчьи»)

– Теперь слушай меня внимательно, брат мой, – громко и чётко начал говорить судья. – Отныне! Здесь и сейчас! Даю тебе последний – наказ! – предпоследнее слово было особенно выделено. – Ступай! И отыщи нашего «брата младшего»! Отыщи того, кого ты с позором и унижением – прогнал! С собственной колыбели. Ищи, где хочешь! Как хочешь! Но брат наш младший, обязан быть – найден… А вы! «Братья средние», – ткнул он словом, – прощены. А коль возгордитесь! Коль ослушаетесь наказания старшего! – и тут судья стал очень серьёзен, даже жесток. – То будет жжено клеймо – позора5…, на теле вашем. На всё оставшееся лето «брата среднего»… В наказание за вашу бесчеловечную жестокость.

И тут лицо Хроноса Рахмагарра, сжалось, искорёжилось от неистовой бурлящей ненависти… И только он хотел что-то сказать, как вдруг…

«Великий судья», потянулся к своей маске…

И вот от этого, воистину вздрогнули даже самые стойкие – сами судьи… Но, после телепатической команды, «они», вдруг, явно расслабились и все до единого посмотрели на разъярённого Хроноса Рахмагарра.

«Великий судья», плавно взялся за свою маску…

И тут, время для всех присутствующих гостей:

«Время загустело»…

Чёрная маска судьи, плавно сползла с головы человека, и…

Все до единого, воины – застыли…, подобно «каменным изваяниям»…

И узрели они, седовласого мужчину, с физической внешностью – семидесяти пяти лет. С сухим, но широким, крепким и чрезвычайно строгим лицом. Чьи мощные скулы, буквально пестрили шрамами, подобно боевым наградам за мужество. А густая, поседевшая борода, хлынула водопадом до самой груди, что была подобна неприступным горам. «Последняя», расцветая своей истиной мощью, былого, величайшего полководца, гордо и с достоинством – распрямилась… Плечи подобно «мостам» – разошлись, и судья – встал…, со своего майстата.

Окончательно ошеломлённый Хронос Рахмагарр, начал шевелить губами ещё до того, как смог выговорить первое слово. И первое слово его – было:

– Герриахон…, – просипел он. – Магистр, Герриахон?.. – окончательно опешил он.

Грудь правителя Рахмагарра закачалась ещё чаще. Сердце, заколотилось так, что грозилось выпрыгнуть из могучей, пышущей неистовой силой молодой груди.

– О, великие…, – переживая дикий шок, выдавил он, – Сколько же вам, – захлебнулся он собственными эмоциями, – лет…, – выдохнул правитель.

– Я, Магистр Герриахон, – категорически строго говорил судья. – Служу человечеству, уже две тысячи, триста двадцать пять лет. Я имел честь, обучать ратному делу, ещё твоего юного отца – щенок…, – вот тут, он, реально жёстко надавил на крайнее слово. – Теперь, скажи мне – юнец…, – произнёс он, и вдруг, его трон, буквально взмыл в воздух и подлетел к войску Рахмагарра.

Великий судья, и ещё более величайший военноначальник в далёком прошлом – Герриахон, не спеша сошёл с майстата, и крайних три метра, всё так же неспешно, но крайне достойно, подошёл чуть ли не вплотную к молодому Хроносу. Великий Герриахон, воистину оказался великим не только в делах, но и телом. Судья, возвышался на целую голову самого правителя Рахмагарра, не говоря уже о том, как они смотрелись по сравнению друг с другом в плечах.

– Теперь, скажи мне – юнец… Чем сможешь убедить, меня – ты…, – строго заглянув в глаза Рахмагарра, судья «словно взяв за горло саму душу собеседника».

Но в ответ, и без того величественный, ещё более великий в узких кругах – Герриахон, услышал лишь – многозначительное молчание, и содрогающиеся вздохи…

– Я так и знал…, – крайне жестоко, протянул он, «словно медленно просыпая соль, на открывшееся рану собеседника». – Я, всё сказал, – говорил он, неспешно заправляя бороду и снова надевая маску. – Выполнять…, – окончил беседу, грубый, синтезированный голос истинного верховного судьи.

Грозная фигура «великого судьи», вернулась на своё место, тем же способом, что и снизошла к «падшим». И после, снова превратилась в беспристрастную и неподвижную, чёрную «статую»…

– Ступай воин, – равнодушно произнёс судья. – Иди, и покажи своему народу, кем – ты, являешься на самом деле, – (молчание). – Ступай с миром. И помни мой наказ тебе, брат мой. И не только…, – как-то недвусмысленно он уточнил строгим голосом. – А теперь, – кивнул он, – ступай. С миром – к миру. Надеюсь…, – еле слышно пробасил он сам себе под нос.

И тут же, величественный стражник поднял огромный щит, а створы седьмых ворот, плавно – начали распахиваться…

Пустота…

Циклопических объёмов – пустота…, осталась в душе у Хроноса Рахмагарра. Вот и всё, что там осталось после этой краеугольной встречи, без преувеличения – с самой историей, целой эпохой, что запечаталась в одном человеке. Но, это было только начало. Теперь все и всё, зависело только от него – одного, Хроноса Рахмагарра.

***