Читать книгу Сенявин - Алексей Викторович Федотов - Страница 4

Наступил новый 1789 год. Армия ушла на зимние квартиры, оставя небольшой гарнизон в Очакове. Около крепости Кинбурн обмёрз льдом 66-пушечный линейный корабль «Св. Владимир» недалеко от моря. После смерти контр-адмирала Алексиано им временно командовал капитан-поручик Пётр Клавер, так как капитана 2 ранга Михаила Чефалиано поставили командовать гребной эскадрой. Князь Григорий Потёмкин посылает на этот корабль своего генеральс-адьютанта, капитана 2 ранга Дмитрия Сенявина и приказывает его вывести в море. Имея опыт освобождения от ледового плена, Дмитрий вместе с многочисленной командой, высадившейся на лёд, прорубали канал. Они даже при помощи пушки делали полыньи и спустя несколько дней вывели корабль на чистую воду. Контр-адмирал Марко Войнович для вступления в новую должность «командующим морским департаментом» уже 8 января прибыл к крепости Кинбурн. В помощь Сенявину дали двухмачтовое транспортное судно «Березань» и навстречу из Севастополя вышли на полакрах неутомимые греки с капитаном Григорием Ганале. 12 января капитан Дмитрий Сенявин при сильном зимним ветре повёл линкор в сторону Тарханкута западной оконечности Крыма. Впереди двигалось «форзейлем» вышеупомянутое судно. Берега по крымскому полуострову были освещены ночью при помощи костров. Посылаемые раньше в таких зимних условиях суда неоднократно терпели крушения у берегов полуострова. Спустя шесть дней капитан 2 ранга Сенявин успешно завёл линкор «Св. Владимир» в Севастопольскую гавань, где его встречал Фёдор Ушаков. Князь Григорий Потёмкин в это время направлялся в Санкт-Петербург и с дороги писал Императрице: «…чрез прибывшего курьера из Севастополя стало известно, что корабль „Владимир“ в гавань пришёл. Слава Богу, я очень безпокоился об нём. Граф Войнович, быв на корабле „Мария“, строящемся в Херсоне, с верхних лесов поскользнувшись упал. Я был встревожен. Однако ныне пишут, что ему легче». За этот зимний перевод корабля Дмитрий Сенявин был позже награждён орденом «Святого Владимира» 4 степени с бантом, что давалось за боевые заслуги. Потёмкин писал в своём указе: «…я ожидаю и впредь новых от вас заслуг, которые мне ещё приятный случай засвидетельствовать об оных».

Контр-адмирал Марко Войнович при отъезде из Севастополя поручил командовать эскадрой бригадиру флота Фёдору Ушакову «предписываю употребить всевозможные меры и старание в исправлении судов и килевания кораблей, дабы всё поспело к открытию мореплавания». Сам же он в зимнее время у Кинбурна начал снимать пушки с затонувшего фрегата «Василий Великий» и других повреждённых судов. В Севастополе князь Потёмкин решает открыть «контору порта» и назначает на неё начальником капитана 1 ранга Дмитрия Доможирова. В начале апреля Войнович приказывает капитану Сенявину, собрать греческие полакры для сопровождения транспортов и всем отрядом прибыть в Днепровский лиман. Начальником этой эскадры был назначен флаг-офицер контр-адмирала лейтенант флота Иоанис (Иван) Бардаки, который на эти 18 судов посадил Балаклавский греческий батальон и вольнонаёмных греков (более 600 человек) майора Константина Чапони. Прибыв вместе с ними к назначенному месту у Глубокой пристани Дмитрий Сенявин, отправился далее в Херсон для принятия в командование 80-пушечного линкора «Иосиф II», который вооружался в этой гавани.

Готовых на всё греческих «арматоров» контр-адмирал Марко Войнович отправляет «для поиску неприятеля к румелийским берегам». 18 апреля этот отряд наших судов подошли вдоль берега к Акерману, где выходил из устья большой транспортный трекатер. Десант, спущенный на баркасах, его захватил, а турки спаслись бегством. Транспортник с ячменём, кожами и другими скобяными товарами подцепили за одним из полакров. Далее продвигаясь вдоль побережья, греки сожгли один кирлангич и канонерскую лодку. Около устья речки Портица наши арматоры увидели три «беяды» и погнались за ними. Турки повернули к берегу и бросив суда с кожей и шерстью бежали на берег «крейсеры сгрузя сей товар, суда сожгли и с жильём около устья находящимся». Через день подойдя к городку Констанция к самому берегу укреплённой гавани и начали палить из пушек. В это время под прикрытием артиллерии спустили на баркасах десант майора Чапони более 600 человек и развернув русские знамёна взяли обороняющихся в «клещи заняв возвышенную горку у мельниц пресёк тем отвод к матёрой земле». Турки кинулись к берегу, но там были уничтожены картечью и ядрами с кораблей «было сожжено 5 магазинов, 6 мечетей, 15 мельниц и множество домов». Позже они захватили ещё одно большое транспортное судно, шедшее из Константинополя с грузом апельсинов. Этот транспортник был приведён в Днепровский лиман, а апельсины были отправлены в Санкт-Петербург на стол Императрицы. Захваченные пленные сообщили, что султан Махмут умер, а престол занял Султан Селим. Главный командующий флотом «капудан Хасан-паша» был назначен «сираксиром» главнокомандующим и собирает огромное войско для воинского похода и освобождения Очакова. Турецкий флот под командой Хусейн-капитана собирается в «Варне, Коварне и Чинганескалеси сделали многия на берегу укрепления батареями». Султан обнародовал фирман, в котором обещал, что «он или лишится своего трона, или отомстит России за Очаков».

Пока «греческие арматоры» наводили страх на турецкие берега, из Херсона Дмитрий Сенявин вывел 80-пушечный линкор «Иосиф» с установленными мачтами и реями. На берегу собралось множество народа в присутствии контр-адмирала. Мастера Афанасьев, Катасонов и капитан Сенявин, поставив громадный корабль на камели и провели его через мелководье в Днепровский лиман. Затем таким же образом вывели новопостроенный корабль «Мария Магдалина».

Здесь контр-адмирал Войнович к маю сосредоточил парусную эскадру, состоящую из 6 кораблей, 8 фрегатов и 40 более мелких судов. Помимо флагманского корабля эскадра состояла из четырёх 66-пушечных кораблей: «Преображение Господне» -капитан 1 ранга Селивачёв, «Мария Магдалина II» -капитан 1 ранга Гавриил Голенкин: четырёх 50-пушечных кораблей: «Св. Леонтий Мученик» -капитан 2 ранга Илья Ознобишин, «Св. Александр Невский» -капитан 2 ранга Николай Языков, «Св. Георгий Победоносец» -капитан 2 ранга Анисифор Обольянинов, «Св. Федот Мученик» капитан-лейтенант Семён Бырдин. Гребную флотилию Войнович расположил под крепостью Очаков и укомплектовал её «лифляндскими егерями». Потёмкин отправил на Черноморский флот 500 шведских матросов, принятых на службу России и «казаков черноморских» принявших присягу и «мужиков муромских».

Куттер «Меркурий» против фрегата «Венус» Худ А. П. Боголюбов

В эту самое время на Балтике наш парусно-гребной куттер «Меркурий» под командой капитан-лейтенанта Роберта (Роман) Кроуна крейсировал у шведских берегов. Он был замаскированный под торговое судно. Кроун в тумане на веслах, подкрался к лежащему в дрейфе шведскому 12-пушечному тендеру. После проведения абордажных действий и «довольного сопротивления» шведы сдались «людей на нем в плен взято 33 человека». Это был первый трофей в этом году. Дальнейшее крейсерство «Меркурия» проходило в проливе Скагеррак. В мае в Христианс-фиорде (ныне Осло-фиорд) капитан-лейтенант Кроун увидел в подзорную трубу 44-пушечный шведский фрегат «Венус» и сообщил генерал-майору флота Прохору Лежневу, который шел с эскадрой к этому месту. Догнав шведский фрегат и отрезав от берега, наша эскадра встала из-за полного штиля. Куттер «Меркурий» смог на веслах подойти на расстояние ружейного выстрела к фрегату противника со стороны кормы и «выпалил с обоих сторон из нескольких пушек с ядрами, но не сделал иного повреждения кроме такелажа». Далее моряки эскадры почти ночью пошли на абордаж и захватили фрегат «подобный подвиг, где 40 пушечный фрегат, в бою, один на один с небольшим разведчиком, вооруженным 22-мя каронадами, сдался потрясенный решительной отвагой и дерзостью своего противника». В этом бою участвовала жена капитана Екатерина Кроун. Позже Императрица наградила её женским орденом «Святой Екатерины». Завозами эскадра Лежнева окружила этот фрегат у острова Ровенен. Шведскую команду, состоящую из 300 человек, разделили по кораблям. Командовать этим «призом» назначили капитан-лейтенанта Голенищева-Кутузова. Этот фрегат был в хорошем состоянии и хорошей конструкции «при том обшит медью и имеет на нижнем деке по 15 портов на стороне, а пушек 24 фунтового калибра числом 26; на шканцах и баке 6 фунтового калибра 14 пушек; в ходу сей фрегат примечен лучше каттера Меркурий». За эти подвиги капитан-лейтенант Роман Кроун был награждён Императрицей орденом «Св. Георгия» 4 степени.

Командующему Севастопольской эскадрой Фёдору Ушакову было присвоено звание контр-адмирал. Войнович в помощь ему прислал капитана флота Овцына. 19 июня все корабли: «три 60-пушечных, два 54-пушечных, осьми 40-пушечных фрегатов, двух вооруженных корсарских судах, трех брандеров» были выведены из гавани для обучения новых рекрутов. Турки появились у Гаджибея в июне численностью в 17 кораблей, более 16 фрегатов и множества других судов. Греческие полакры лейтенанта Глези приблизились к турецкому флоту и тот снялся с якоря и вышел в море, где лавировал весь день. К ночи флот встал на якоря между Березанью и Гаджибеем. Спустя несколько дней неприятельский флот вышел крейсировать в Чёрное море.

Материалы для истории русского флота ч.13 под ред Ф.Ф.Веселаго

Контр-адмирал Войнович 26 июня прибыл на флагманский корабль «Иосиф», которым командовал капитан 2 ранга Дмитрий Сенявин и поднял свой флаг. В начале июля к ним присоединились корабли «Мария Магдалина» -капитан Гавриил Голёнкин, «Григорий Великия Армении» -лейтенант Спиро Лицордофуло и бомбардирский корабль «Константин» -капитан-лейтенант Дубровин. Именно в это время Дмитрия Сенявина наградили орденом «Святого равноапостольного князя Владимира» 4 степени с бантом. Он первый получил орден с таким отличием за боевые заслуги перед отечеством. Девиз ордена был «польза, честь и слава». Все помнили, как Сенявин зимой спасал из ледового плена 66-пушечный корабль «Святой Владимир». Вручил ему эту награду контр-адмирал Войнович на флагманском корабле, когда вся команда из 800 служащих стояла на торжественном построении. Золотой крест с красной эмалью особого вида на красно-чёрной ленте он носил на шее, а ранний орден «Св. Георгия» 4 степени в петлице (пуговичной прорези мундира). Вторым кавалером такого ордена стал капитан Михаил Барклай де Толли.

Князь Потёмкин в это время был в войсках в Ольвиополе, куда ранее отправил в Украинскую армию генерал-аншефа Александра Суворова. Наши войска под Фокшанами совместно с австрийцами разбили 30 000 корпус Юсуф-паши, войска которого потерпели неудачу и бежали к рекам Безо и Рымник. После этого он направился к Очакову для руководства флотом.

На Балтике в июле произошло Эландское сражение примерно в 50 милях к юго-востоку от острова Эланда у берегов Швеции. Адмирал Василий Яковлевич Чичагов построил свой флот «на двух линиях бейдевинда», чтобы сражаться на обоих галсах. Сражение довольно упорно продолжалось между двумя авангардами на большом расстоянии. Три наших судна получили различные повреждения и вышли из линии боя. Четверо суток продолжался этот рваный бой. Приведу цитатату Чичагова графу Безбородко: «…о время сражения больше прочих пострадали корабли: „Мстислав“, под командой капитана Муловского, „Дерись“– капитана Престона, „Победослав“– капитана Сенявина, „12 Апостолов“-капитана Федорова (на нем был контр-адмирал Спиридов), „Вышеслав“-капитана Тезигера, да из кордебаталии „Болеслав“– капитана Шешукова, которые все довольно выдержали от неприятельского огня, храбро отражая его, ибо неприятельское намерение приметно было учинить наисильнейшее нападение на фланге нашей авангардии». Многие историки путают Сенявины. Здесь сражался сын адмирала Алексея Наумовича Сенявина капитан-лейтенант Григорий Алексеевич Сенявин (которому 21 год). Он командовал 74-пушечным линейным кораблем «Победослав» в строительстве которого принимал участие его отец в Санкт-Петербургском адмиралтействе. Находясь в эскадре Чичагова, принимал активное участие в этом бою и вел прицельный огонь по шведам находясь в авангардии. Когда шведское ядро попало в корабль и убило 2 матросов Григорий Сенявин был на палубе и чудом не угодил под этот снаряд. После того как он увел корабль из линии боя на борту оказалось ещё 17 раненых матросов.

Эландское сражение. Художник Й. П.Кумелин

В Севастополе контр-адмирал Фёдор Ушаков свои корабли испытывал вдоль побережья и конечно выявилось много недостатков. Ранее к нему был прислан капитан 1 ранга Иван Тихонович Овцын, который исполнял должность флаг-капитана или по-другому начальника штаба. Контр-адмирал Ушаков, по полученным сведениям, собирался сделать нападение на Синоп, Самсун и Анапу. Он пишет письмо Потёмкину, не ставя в известность Войновича и жалуется, что ему не дают самостоятельно руководить эскадрой «немилости ко мне Войновича безпредельны оскорбительныя чувства лишают последнего здоровья и отнимают способность употребить ободрённый дух против неприятеля, всепокорнейше прошу не оставить милостью и покровительством». Овцын написал письмо Войновичу о состоянии порта и эскадры, что не понравилось Ушакову, и контр-адмирал просит Потёмкина убрать от него этого начальника-штаба.

Флот турецкий стоял у Гаджибея и никто не знал что турки намерены предпринимать. В начале сентября контр-адмиралу Ушакову пришло донесение с Конрадского пикета, в котором казаки сообщали, что видели вдалеке турецкие суда, направляющиеся в сторону Козлова. Он просит сообщить какие действия надо предпринимать. Контр-адмирал Войнович приказал Севастопольской эскадре прибыть к мысу Тендра. В этих числах Войнович находился на корабле «Иосиф», которым командовал капитан 2 ранга Дмитрий Сенявин и вышел в море к мысу Каробаму, но начавшаяся буря заставила всю эскадру вернуться к острову Березань, где у турецкого берега стояла эскадра противника.

22 сентября Севастопольская эскадра появилась идущая со стороны Крыма и турки видя, что возможно будет морское сражение решили сняться с якорей и ушли на юго-запад в море. На другой день Днепровско- лиманская флотилия двинулась вдоль берега к Гаджибею (ныне Одесса). Парусные корабли Войновича отдалились в море на поиск турецкой эскадры и нашли её в 30 верстах от берега напротив днепровских устьев. На корабле «Леонтий Мученик» у капитана Ознобишина появилась течь, и вся эскадра подошла к берегу Тендровской косы. Севастопольской эскадры контр-адмирала Ушакова к тому времени уже там не было. Она шла вслед турецкой эскадры исполняя поручение «об отводе его в море» и при начавшейся бури вернулась в к Севастополю. Двухмачтовое парусное 14-пушечную шхуну «Полоцк» капитана-лейтенанта Георгия Карандино отнесло к Евпатории, где он и заметил вдалеке лиманскую эскадру Войновича, стоящую на якорях. Вот как писал Ушаков Потёмкину «…он (Карандино) делал флаг опознания, на который с контр-адмиральскаго корабля ему ответствовано, и посему имею честь поздравить Ваше Сиятельство, что флот наш можно почесть уже соединенным, ибо и таганрогская эскадра находится уже здесь на севастопольском рейде». 29 сентября 1789 года корабли контр-адмирала Войновича вошли в Севастопольскую гавань, но 66-пушечный корабль «Св. Александр» капитана 2 ранга Дмитрия Доможирова заходил последний и его снесло на камни. Вот как писал Войнович Потёмкину «корабль с камней снят благополучно и спасен без всякого большого вреда; одной только фальшивой обшивки несколько отодрало, которое килеванием исправится… бригадир Баскаков, капитаны: Баранов, Обольянинов, Поскочин, Юрьев наиусерднейше трудились к спасению корабля». Потёмкин был недоволен действиями Войновича на море, который каждый раз ссылался на сильный противный ветер.

В августе на Балтике гребная флотилия вице-адмирала принца Нассау-Зигена принудила шведскую эскадру удалиться в шхеры за остров Пакаршхер. Гребная флотилия шведов под командованием адмирала Карла Эренсвельда, насчитывающая около 50 кораблей, встала на рейд шведской крепости Роченсальм (нынешняя финская Котка). Шведы полагали себя в безопасности, перегородив единственно доступный для крупных кораблей пролив и затопили там три старых транспорта. Вице-адмирал Круз с парусными кораблями прикрывал гребную флотилию. Более суток происходило сражение. Шведы были атакованы сразу с двух сторон.

Первое Роченсальмское сражение. Карта 19 века.

С гребной флотилии на острова был высажен 5000 десант. При помощи подготовленных особых команд плотников наш десант прорубал себе проход среди островов, одновременно ведя огонь. Принц Нассау-Зиген писал с поля боя Императрице: «…неприятель сжег много своих судов, но мы еще их находим между островами… адмиральское судно с 4 другими большими судами,1 галера и куттер взяты нами в плен после 14 часового сражения, но я уже 24 часа как нахожусь в работе и умираю от усталости. Наши потери довольно чувствительны: две галеры взорваны на воздух и по несчастию на них находилась гвардия… лагерь короля застлан ещё дымом от его собственных судов, которые они сами вынуждены были зажечь».

Сын адмирала лейтенант Павел Чичагов вспоминал немного иначе: «…очутившись уже в Роченсальмском проходе, наши отобрали назад у шведов взятые ими в плен суда резервной эскадры „Перун“ и „Поспешный“, захватили фрегат „Аф-Тролле“ вместе с галерой и канонерской лодкой, судно „Росвальд“ с начальником отделения шведской флотилии подполковником Розенштейн и „Бьерн-Иернсиду“. Сражение продолжалось еще в темноте и окончилось на другой день 14 августа, когда остатки неприятельской флотилии уходили за остров Пуссало. Сам король Густав, видя, что спасения нет его судам, приказал до 30 сжечь и взорвать на воздух. Зарево пожарища осветило всю местность. Ожесточенная битва закончилась столь своеобразным фейерверком. Мы взяли в плен до 37 офицеров и 1100 солдат и потеряли офицеров 15 убитыми и 39 ранеными, да нижних чинов 368 убитыми, 589 ранеными. Вот истинное изображение Роченсальмского сражения!». Эскадра противника была разгромлена, потеряв 40 кораблей, более 1000 человек убитыми и утонувшими. При бегстве с рейда шведы сожгли все свои транспортные суда. Сам командующий вице-адмирал принц Нассау-Зиген позже был награжден орденом Андрея Первозванного.

В это же время на суше и другом фронте войска генерал-поручика Ивана Васильевича Гудовича взяли крепость Гаджибей и Аккерман и далее продвигались вдоль берега. Конечно, им нужна была подмога с моря.

В начале октября по приказу Потемкина контр-адмирал Войнович со всем Черноморским флотом, состоящим из 11 кораблей, 5 фрегатов, бомбардирского судна и 13 крейсерских греческих шхун выступил к Румелийским берегам для поиска противника и прикрытия сухопутных войск с моря. 10 октября при сильном ветре флот достиг острова Фидониси (Змеиный) напротив устья Дуная. Корабль «Иоанн Богослов» в связи с повреждением «сандерсов от большой качки и тяжёлой артиллерии отпущен к своему порту». Весь флот провёл обзор Килийского устья и бухты Мусура и не нашёл кораблей противника. Далее контр-адмирал Войнович, вместе с капитаном 2 ранга Дмитрием Сенявиным и контр-адмиралом Фёдором Ушаковым обследовали всё побережье до мыса Калиакрия. Все корабли и капитаны подвергались жестокому испытанию «терпел флот жестокие бури». Потёмкин писал Екатерине «…что изволишь, матушка писать о Войновиче, и я согласен, что он не весьма боек. Но флот ещё и по сию пору в море. Я уже послал его воротить его от турецких берегов. Однако ж мы зделали довольно. Эскадры были разбиты на 3 части, и мы соединили их под носом у неприятеля. Турки, в больших будучи силах, упали стремглав. Потоплено у них три канонерных судна и шесть взято».

На 80-пушечном корабле «Иосиф» капитан Сенявин после одной из стоянок при подъёме якоря сломал его пополам, что не предвещало хорошего, далее он порвал два каната, которые оказались гнилыми. Управлять кораблём в таких условиях было весьма тяжело, это понимал и Войнович. Он дал команду всем кораблям флота возвращаться вдоль побережья в Севастополь. Почти неделю при сильном ветре Черноморский флот продвигался от Тендры до мыса Тараханкут.

Здесь Дмитрий Сенявин на своём линкоре сломал второй якорь и вынужден всегда держать свой корабль на реях. 3 ноября все корабли «оказались у Аиския горы с устьем севастопольской гавани, но сильный ветер от северо-востока не позволял вход в гавань, а при усилении парусов в два поворота флот выиграл место и достиг гавани, так что часть кораблей и успели прежде ночи войдти». Следующим днём благополучно вошли все остальные корабли, только крейсерские полакры отнесло к мысу Ласки. Этот случай показал всем нам как трудно было управиться 26-летнему капитану 2 ранга Дмитрию Сенявину и при сильном ветре завести свой громадный линкор (с одним оставшимся якорем) в гавань, но он достойно справился с этой трудной задачей «сие устрашит всякаго искусству сведущаго человека». 12 ноября князь Потёмкин даёт команду Войновичу срочно отправить к нему в Яссы контр-адмирала Ушакова.

Здесь я приведу очень интересное письмо Григория Потемкина к Императрице Екатерине II из Бендер от 9 ноября 1789 года. «Матушка Всемилостивейшая Государыня. Вот и Бендеры Бог дал даром. Войски вообще оказывали рвение. В два месяца неприятель разбит повсюду. Больших и малых крепостей взято четыре. Весьма важно приобретение Бендер по своей позиции, которая поставляла сию крепость, при всяком нашем движении, – в тылу, для чего большую часть войска оставлять было должно. Близость ее от Польши тоже связывала руки, разрезывала она сообщение с нашими границами. C’est une forteresse royale (Это королевская крепость), сильна артиллериею и гарнизоном. Отделана совершенно хорошо. Гораздо превосходнее противу прежнего строения. Все новое. Что изволишь, матушка, писать о Войновиче, и я согласен, что он не весьма боек. Но флот еще и по сию пору в море. Я уже послал его воротить от турецких берегов. Однако ж мы зделали довольно. Эскадры были разбиты на три части – мы соединили их под носом у неприятеля. Для сего потребны были разные ветры. Турки, в больших будучи силах, упали стремглав. Потоплено у них три канонерных судна и шесть взято.

Я Вам скажу в стихах:

Мы взяли девять баркасов, (Nous avons pris neuf lancons)

Не потеряв даже мальчика, (Sans perdre un garcon).

И Бендеры с тремя пашами, (Et Benders avec trois pachas)

Не потеряв даже кошки (Sans perdre un chat)

В ответ 25 ноября Екатерина повторила эту песенку и прибавила «охотно я пропою с вами песню, которую вы сочинили» и пропела и далее добавила: «J’aime a Vous voir en aussi bonne humeur et Vous aves lieu de I’etre apres une aussibrillante campagne. Soyes assure que je me rejouis bien sincerement de Vos success. (Люблю вас видеть в таком хорошем расположении духа, и вы имеете основание быть таким после блистательной кампании. Будьте уверены, что я чистосердечно радуюсь вашим успехам)».

Командующий Черноморским флотом контр-адмирал Марко Войнович по окончании компании этого года отбывает в Херсон, где у него проживала беременная жена Анна Павловна (в девичестве Алексиано).

Наступил очередной 1790 год. Морозы в эту зиму стояли крепкие. Князь Потёмкин писал Екатерине «замёзшими чернилами» и просил держать в тайне в этом году намерение «действовать в Чёрном море наступательно, а разглашать что будете держаться у своего берега оборонительно». Потёмкин в новую компанию на море собирался сам возглавить весь Черноморский флот. Для этого он активизирует достройку кораблей, находящихся на стапелях. Уже 2 января Войнович отправляет донесение Потёмкину о строительстве корабля «Навархия Вознесение Господне» и просит назначить на него капитана.

Контр-адмирал Фёдор Ушаков через личного секретаря Потёмкина генерала Василия Попова, которому отослал в прошлом году несколько писем и уверил Главнокомандующего о притеснение его со стороны Войновича. Вот небольшая цитата из одного письма: «…я здесь весьма притеснённый командир… засим весьма многое на разные донесения мои его превосходительству вижу от него несоответствие, даже всякая рекомендация и просьба моя остаётся в пренебрежении со вредом… он находит и пишет неудовольствие и тем принуждает впредь к молчанию… покорнейше прошу вас, милостивый государь, не оставить меня в таком случае вашей милостью и исходатайствовать милость и покровительство его светлости». Василий Степанович Попов так же напомнил Его Светлости Григорию Александровичу о том, что и Императрица в одном из писем упоминала о медлительности Войновича. Контр-адмирал Ушаков прибыв в Яссы и застал Потёмкина больным. Несмотря на это он всё же «самолично во всём объснился».

В своём разговоре упомянул о неудачном заходе корабля «Александр», в Севастопольскую гавань которого капитан Доможиров посадил на камни. Фёдор Ушаков обвинил в неумении командовать эскадрой в сложных условиях Войновича. Потёмкин решил отстранить последнего от должности командующего флотом и в марте назначил своим указом контр-адмирала Ушакова «препоручаю вам начальство флота по военному употреблению, а как я сам предводительствовать оным буду, то и находиться вам при мне, где мой флаг будет». Он ему рекомендует срочно заняться в Херсоне комплектацией и снабжением судов «командиров распределить, смотря не на одно старшинство, но и на способности». Вот как об этой перемене Потёмкин пишет Екатерине: «…наш флот и флотилия сильнее уже турецкого. Но Адмирал Войнович бегать лих и уходить, а не драться. Есть во флоте Севастопольском Конт-Адмирал Ушаков. Отлично знающ, предприимчив и охотник к службе. Он мой будет помощник».

Крейсерские греческие полакры Потёмкин приказал вооружить новыми английскими пушками большего калибра. Эскадренными командирами были назначены бригадиры флота Гавриил Голенкин и Павел Пустошкин. Именно последний командовал строительством двух новых фрегатов на верфи Рогожских хуторов в дельте Дона. Это были 46-пушечные фрегаты «Царь Константин» и «Фёдор Стратилат» строительство которых финансировал из своих личных средств Григорий Александрович.

На строящиеся в Херсоне и Николаеве корабли Потёмкин назначает своих самых близких и надёжных капитанов. На 46-пушечный корабль «Навархия Вознесение Господне» был назначен капитан 2 ранга, «генеральс-адьютанат» Дмитрий Сенявин, а на 44-пушечный «Святой Николай» капитан 1 ранга второй адьютант Михаил Львов. Эти корабли должны были по мыслям генерал-фельдмаршала всегда быть при нём «только сии 3 корабля всегда будут неразлучны». Напоследок Потёмкин наставлял Фёдора Ушакова: «…препоручаю наблюдать в подчинённых строгую субординацию и дисциплину военную, отдавать справедливость достоинствам, и не потакать нерадивым; старайтесь о содержании команды, подавая все возможныя выгоды людям и удаляться от жестоких побоев». Другому своему приближённому генералу-майору Иосифу де Рибасу он поручает командовать всей гребной Черноморской флотилией «…разделить оную на эскадры по роду судов её составляющих, обучать маневрам, строиться полумесяцом, для действия куршейными пушками, ложиться в линии, ходить колоннами, спускаться по сигналу в погоню, идти на абордаж и прочия делать движения. Обучение артиллеристов долженствует быть особливым предметом; каждой эскадре иметь флюгер особого цвету как можно явственнее; вам флаг иметь андреевский крест в красном поле. Сигналы сочинять ясные и порядочные». Эти перемены в командовании Черноморском флотом в последствии дали правильный результат.

Контр-адмирала Войновича Главнокомандующий определил в Каспийскую флотилию, но он отпросился в отпуск «на год с паспортом в дом в Триест, для призрения старого отца при смерти находящегося». После смерти австрийского императора Иосифа, корабль на котором ходил в плавание Дмитрий Сенявин, Главнокомандующий переименовал в «Рождество Христово» заслуги которого мы знаем по историческим событиям. Для принятия в командование нового корабля капитан 2 ранга Сенявин должен был отправиться в Херсон на греческих крейсерах.

Линкор. Художник Ван Дер Вельде.

Их планировали сопровождать шедших на ремонт в Николаев двух фрегатов: «Матвей Евангелист» и «Лука Евангелист». Греки на 7 судах ушли в Херсон 10 марта и по пришествии Спиро Кундури, Лука Фока, Дионисий Каравье, Николай Верготи обратились к новому командующему с прошением вернуть обещанные деньги за их полакры которые были «взяты в казну». Новый командир Фёдор Ушаков поступил хитро и сначала обратился письмом к своему «protégé» Василию Попову. В апреле контр-адмирал прибыл в Севастополь на греческих крейсерах. В то же время наблюдатели, находившиеся на высоком берегу у Балаклавы, заметили турецкие корабли, шедшие на восток. Ушаков не стал сразу выводить корабли в море без провианта и нехватки матросов, а написал письмо Таврическому губернатору Семёну Жегулину, который снабжал флот. За капитаном Сенявиным числился корабль «Рождество Христово», который он после кренгования предавал капитану 2 ранга Матвею Ельчанинову.

Выполняя приказ Главнокомандующего, Фёдор Ушаков не дал Сенявину морской транспорт, и отправляет его «сухим путём, дабы он не упуская времени, находился при вверенном ему корабле». Начальника штаба Ивана Овцына, Потёмкин приказывает отправить в Николаев и определяет его капитаном над портом. Позже Ушаков поручает ему вместе с 4 крейсерскими судами сопроводить фрегат «Матвей Евангелист» до Днепровского лимана. Уже 23 апреля в Херсоне был спущен со стапеля 46-пушечный корабль «Навархия Вознесение Господне» и капитан 2 ранга Дмитрий Сенявин начал комплектовать команду. Из Севастополя к нему были посланы надёжные и опытные моряки, которые позже начали обучать рекрутов. Епископ Феодосийский Дорофей (Возмуйлос) по происхождению грек при своей поездке в Мариуполь «приохотил к морской службе 500 греков, искусных в мореходстве». Они были отправлены в Таганрог к бригадиру флота Пустошкину, которых тот переправил на транспортных судах в Севастополь. Императрица Екатерина за этот призыв позже лично подарила епископу крест и панагию.

Пока на Чёрном море готовятся корабли в Балтийском шведы первыми подошли к нашим берегам. Адмирал Карл герцог Зюдерманландский младший брат короля Швеции Густава III имел вспыльчивый и неуравновешенный характер и по своей горячности решил по весне нанести нашему флоту первый удар. Адмирал Василий Яковлевич Чичагов, находясь в Ревеле получил известия от капитана Тета что «флот шведский, лавирует от запада к востоку численностью в 28 судов». Не выходя в море, наш адмирал поставил свои корабли в 3 линии на якорях вдоль берега. Шведы планировали с ходу атаковать наши корабли проходя мимо в кильватерской колонне и стреляя с одного борта. Повторять этот маневр они планировали до тех пор, пока не потопят наши суда. Ветер был сильный и переменчивый. Шведам приходилось на подходе убирать паруса, и стрельба из пушек из-за качки была не точной. Наши корабли стоя на месте точнее вели ответный огонь. Линейный флагманский шведский корабль «Густав» так близко приблизился, что, получив от 100-пушечного «Ростислава» капитан 2 ранга Павел Чичагов и «Саратова» капитан 2 ранга Николай Барш кучу ядер едва вышел из-под обстрела.

Ревельский бой. Художник А. П. Боголюбов

В следующем заходе 64-пушечный шведский линкор «Принц Карл» занесло на нашу сторону, что, получив множество пробоин и потеряв мачты вынужден был сдаться. Два других корабля около острова Вульфа встали на мель и позже сожжены шведами.

Спустя две недели после Ревельского сражения вышла Черноморская эскадра контр-адмирала Фёдора Ушакова. Она приняла на свои корабли десантные войска более 600 человек и из Балаклавы «греческого полку подполковника Чапони 352 человека». В её составе было: «3 корабля, 4 фрегата, 1 репетичное судно „Полоцк“ и 11 крейсерских судов, и 1 кирлангич» покинула Севастопольский рейд и направилась на поиск неприятеля к берегам турецкой Анатолии. Бригадиру флота капитану Гавриилу Голенкину он приказал вывести остальные 6 больших кораблей на рейд «на всякий случай к выходу в море во всякой исправной готовности». Разделив греческие корсарские суда на три отряда, Ушаков отправил их вперёд как разведчиков. 21 мая 1790 года вся эскадра подошла к Синопскому берегу и с кораблей увидели, как полакры ведут «перепалку с пушечной пальбой по берегу и крепости». Они взяли в «призы» 4 турецких купеческих судна и привели к эскадре. Стоящие в гавани около крепости два фрегата Ушаков блокировал «всю ночь лавировал и лежал в дрейфе». Ветра почти не было, и контр-адмирал послал к крепости два фрегата «Иоанн Воинственник» и «Нестор Преподобный» для поддержки «греческих арматоров». Все неприятельские суда были «в такой робости, что против крепости придвинулись вплоть к самой мелкости и безпрестанно места свои переменяли». Потом он, проходя с кораблями немного пострелял по берегу «…а 54-пушечный корабль Георгий послан ближе ещё вперёд обойти и нанесть им более страху который проходя батареи и крепость, и суда открыл жестокий по них огонь… во фрегаты положил несколько ядер». Капитаном на нём был Фёдор Васильевич Поскочин. Весь день турки в страхе бегали по берегу и «в беспорядочной пальбе из ружей» старались нанести хоть какой-то вред эскадре. В городе был заметен страх «наведённый нами и корсерскими крейсирующими около берегов, которые гонялись за судами им попадающими и за барказами на своих вооружённых гребных почти безпрестанно из пушек и из ружей пальбою более разсеивали по берегах страх и безпокойство». На другой день корсары привели ещё 5 транспортных судов с товаром, а три было потоплено. 25 мая эскадра подошла к городу Самсон и так же страх на противника нагоняли крейсера, на которых было боле 1000 десантников. Через три дня Ушаков приблизился к крепости Анапа, где в бухте стоял большой корабль, фрегат, шаитья и не зная глубин действовал осторожно. Ночью он «приказал тянуться завозами далее в бухту и кораблям стать против судов на шпринге».

Бой при Анапе. Гравюра 18 века.

Далее наши корабли открыли огонь ядрами, бомбами и брандскугелями. Турки отвечали «бросая бомбы и карказы, которые недолетая на воздухе лопались; ядра же перелетали чрез наши суда». Затем корабли эскадры отошли в море и встали на якоря. Утром турки видя наш флот снова открыли огонь, но их ядра не долетали. Наведя страх на этот город, контр-адмирал Ушаков, отправился в Севастополь, куда и прибыл 5 июня.

В конце июня Ушаков получает сведения от казаков Кирмашского пикета, что в сторону Севастополя идут 10 турецких кораблей. Турки, подойдя встали на дрейфе далеко в море. Контр-адмирал ещё комплектовал корабли солдатами Старооскольского полка. Он докладывает Потёмкину: «…поспешу выйти для отражения неприятеля, а между тем пока остаюсь на рейде… изыщу выгодные способы выйти и сделать отражение». Он выслал для разведки 4 крейсерских судна и приказал всем капитанам быть готовыми к выходу. На другой день турецкая флотилия ушла в сторону Балаклавы. Ушаков разделил свой флот на три эскадры: авангардия -3 корабля («Св. Георгий», «Мария Магдалина II», «Иоанн Богослов»), 2 фрегата, кордебаталия -4 корабля («Преображение Господне», «Рождество Христово», «Александр», «Св. Владимир»), 2 фрегата и арьергардия -3 корабля («Пётр Апостол», «Св. Павел», «Св. Андрей») и 2 фрегата. Так же во флоте состоят 13 греческих крейсеров, 2 брандера и репетичное судно «Полоцк». Охранять Севастопольский порт он поручает капитану 1 ранга Дмитрию Доможирову. Поправив корабли, запасясь провизией и налившись водой контр-адмирал снова вывел на рейд свой флот и отписал Потёмкину, что готов для дальнейших действий. В это время пришло известие из наблюдательного пункта что турецкий флот численностью более 50 судов прошёл морем в сторону Еникале. В начале июля Севастопольский флот вышел вдоль крымского берега на поиск неприятеля. Артиллеристов он приказал обучать в пути «на всех кораблях делать ежедневно экзерциции пушками, переменяя командоров, научить исправно оной должности по крайней мере у каждой пушки по 3 человека… когда случиться с неприятелем иметь сражение, напрасно не растреливаться, буде дистанция велика, стрелять по пробе из больших пушек, а из малых только тогда, когда дистанция весьма близка». Прибыв к Феодосии, он встал на якоря из-за сильного северного ветра. Далее он получил сведения от городничего Лаушева, что турки ушли в сторону Анапы. Весь наш флот двинулся к Керченскому проливу. Утром следующего дня флот снялся с якорей и рано утром 8 июля подошёл к проливу напротив мыса Такиль и Ушаков приказал всем «лечь на якорь, корсерским же судам велел крейсировать кругом флота». Одну полакру он отправил в сторону Анапы, которая сообщила сигналом что видит «посторонние суда». Через полчаса показался весь турецкий флот шедший на всех парусах «по ветру прямо на наш флот и состоял из 10 линейных кораблей,4 флагманских,4 отборных и двух прочих помеьше,8 фрегатов, бомбардирских кораблей, шебек, бригантин, шаитьи, лансонов и кирлангич числом 36». Контр-адмирал Ушаков приказал сняться с якорей и приготовиться к бою и «лечь в линию баталии леваго галса, а корсерским судам быть под ветром флота». Два флота шли в линию навстречу друг другу. Турки, поравнявшись с нашим авангард под командованием бригадира флота Гавриилом Голенкиным начали «производить жестокий огонь» и Ушаков дал команду флоту «вступить в бой». Наши корабли авангарда «Св. Георгий» -капитан Фёдор Поскочин, «Мария Магдалина», «Иоанн Богослов» -капитан Николай Кумани и фрегаты «Иоанн Воинственник» – капитан Андрей Баранов и «Св. Иероним» -капитан Антон Алексиано жёстко ответили на турецкую стрельбу и привели его в замешательство. Капитан-паша Хусейн добавил к сражению корабли с большими орудиями, стрелявшими с большого расстояния. Ушаков в ответ сигналом вывел из линии флота фрегаты, чьи пушки не могли достать турок и создал резервный корпус. Сам же с кордебаталией («Преображение Господне» -капитан Яков Саблин, «Рождество Христово» -Матвей Ельчанинов. «Св. Александр Невский» -Николай Языков «Св. Владимир» -Александр Обольянинов) прибавив паруса вступил в бой. Ветер поменялся на северный и турки повернулись «через овер-штаг» всеми силами спустились на «Преображение Господне» и «Рождество Христово» где был контр-адмирал. Наши корабли стреляя из всех пушек «причинили великий вред на многих кораблях и самого капитан-пашинского; из оных весьма повреждённые 2 корабля в стеньгах и реях и один в руле со сбитою бизань мачтою упали на нашу линию… вице-адмиральский корабль так же весьма повреждён, паруса фор-марсель и крюсель упали на низ и были без действия». Один турецкий 16-пушечный парусно-гребной кирлангич вместе с командой до 80 человек во время боя пошёл ко дну. Ушаков скомандовал своим кораблям повернуться «овер-штаг» и начать преследовать турок. Капитан-паша «спеша бегством взял вперед и прибавя парусов растягивал свою линию кораблей, закрывая многими судами свои повреждённые». По-простому Хусейн-паша убегал от Ушакова, его корабли были лучше в ходу. Наш флот гнался до за ними до темноты. На небе была облачность и свет луны не проникал на море. Турки, не зажигая огней скрылись в мраке ночи. На рассвете следующего дня кораблей противника не было видно. Ушаков направил свои корабли в Феодосийскую бухту и уже ночью «в дальнем разстоянии от оной лег на якорь». Потери нашего личного состава состояли из 29 убитых и 68 человек раненых «повреждения в корпусах кораблей весьма малы». Следующим днём поправив паруса и такелаж флот отправился в Севастополь куда и прибыл 12 июля «в 5 часов вошед на рейд стал на якоря благополучно».

Керченское сражение. Художник К. Ретунский

Как раз в эти самые дни капитан Дмитрий Сенявин вывел свой 46-пушечный корабль «Навархия Вознесение Господне» к Кинбурну и происходила погрузка в трюм чугунного балласта. Сразу после этого ему привезли двадцать 24-фунтовых медных пушек английского производства и поставили по бортам. На шканцах и баке установили двенадцать 18-фунтовых медных пушек русского производства, четыре 12-фунтовых, четыре 6-фунтовых и 4 однопудовых чугунных «единорога». Со всех сторон к кораблю было невозможно подойти противнику, так как он мог стрелять на все 360 градусов.

Главнокомандующий князь Григорий Потёмкин прислал с наручным «ордер», в котором благодарил всех участников Керченского сражения «…отдал полное уважение победе, приписую оную благоразумию вашего превосходительства и неустрашимой храбрости вверенных вам сил. Примите чрез сие засвидетельствование моего удовольствия и признательности и объявите оные всем подчинённым вашим; поставляя за долг воздавать заслугам, примену я охотно исполнить все те подвиги, которые будут вами засвидетельствованы». Именно после этого боя в письме к Екатерине Григорий Потёмкин писал: «…контр-адмирал и кавалер Ушаков отличных достоинств. Знающ, как Гоу, и храбр, как Родней. Я уверен, что из него выйдет великий морской предводитель».

Российской Империи приходилось вести войну на два фронта. Шведская эскадра после неудачи под Ревелем, пришла к Фридрихсгаму у финского берега. Там зимовала наша шхерная гребная флотилия под начальством капитана 1 ранга Петра Слизова. Король Густав для предстоящего боя привёл свою гребную эскадру, состоящую из 154 судов. Наши имели вдвое меньше судов и была острая нехватка ядер, картечи и пороха. После 7-часового боя наши гребные суда стали отступать под стены крепости. Флот Слизова потерял большое количество судов и отошёл в глубь залива. Десять полугалер пришлось сжечь самими экипажами, 6 судов потоплено, и 10 канонерских лодок и каиков захватили шведы. Король не стал далее добивать нашу шхерную эскадру, а после нескольких дней бездействия ушёл к Выборгу. Парусный шведский флот адмирала Карла Зюдерманладского после прикрытия королевской гребной флотилии направил свои корабли на прорыв к Санкт-Петербургу. Напротив Красной горки в заливе у Толбухина маяка стояла резервная Кронштадтская эскадра вице-адмирала Александра Ивановича Круза, состоящая из 17 линейных кораблей, 4 фрегатов и 2 куттеров. К нему подтянулась эскадра новых парусно-гребных судов (8 фрегатов) под командованием бригадира флота Франца Деннинсона. Сам Карл сошёл с флагманского корабля на фрегат и наблюдал бой со стороны, авангардом командовал контр-адмирал Карл Вильгельм Модэ. Рано утром 23 мая эскадры выстроились почти параллельно и начали вести огонь из пушек с большого расстояния. Ветер стихал и бой прекращался. Шведы отходили к западу к острову Сескар. Три раза возобновлялось сражение. Противник в основном вёл огонь по нашим флагманским кораблям «Иоанн Креститель» и «Иоанн Богослов». Последний капитан Иван Одинцов с большими повреждениями увёл в Кронштадт. Вице-адмиралу Якову Сухотину оторвало ногу и его так же отправили в столицу, но вымпел с корабля не спустили. Следующим днём к вечеру эскадры снова сошлись, наши отходили к Кронштадту под перекрёстным огнём. К концу дня шведский адмирал получил известия от своего брата короля Густава, что на подходе эскадра Чичагова и необходимо уйти к Берёзовым островам (Туиринсаари) для прикрытия шхерного флота. Наш флот выполнил задачу и не дал противнику прорваться к Санкт-Петербургу. Отличился в этом сражении капитан 2-го ранга Григорий Алексеевич Сенявин сына адмирала Алексея Синявина, который командовал 74-пушечным кораблем «Победослав».

В начале июня 1790 года наш Балтийский флот блокировал шведов у входа в Выборгский залив. Противник попытался вырваться галерным флотом у Тронгзунда (ныне Высоцк) но это не удалось. Шведам не хватало продовольствия и пресной воды, и они решили прорываться у мыса Крюсерорт (Крестовый). Флот противника пошёл строем навстречу кораблям заградительного отряда контр-адмирала Иллариона Повалишина.

Сражение при Красной Горке. Художник А. П. Боголюбов

Вот как он описывал тот момент: «…столь несравненная сила против меня устремляющая делала великое повреждение в мачтах, стеньгах, реях и такелаже, но корпуса кораблей мало претерпели и урон наш в людях не велик… приняв возможную осторожность от брандеров и в половине 8 часа по приближении неприятельского авангарда началась, как от нас, так и неприятеля, жестокая пушечная пальба, так как он не мог окружить меня, то и проходил одною линиею, претерпевая от нас жестокий огонь, а один из кораблей шведских за повреждением от нас, немогши управлять оным, стал на мель и спустил флаг». Шведы подожгли 3 брандера и пустили их на наши корабли. Один из них остановился на мели, а другие сошлись в узком проходе. В итоге один фрегат и множество других судов загорелось и парусник «взлетел на воздух». Далее прорвавшиеся корабли шли мимо фрегатов контр-адмирала Петра Ханыкова и потеряли один корабль и 2 фрегата. Много кораблей село на мель и позже достались нашим. Медлительность адмирала Чичагова, который видел это сражение, дало уйти от преследования многим кораблям.

На следующее утро быстрый 74-пушечный корабль «Мстислав» под командой капитана 1 ранга Карла Биллова догнал арьергард шведского флота и своими точными выстрелами сбил мачты и заставили контр-адмиральский 74-пушечный корабль «София Магдалена» сдаться с командиром Лилиенфельдом. Когда тот сдавал свою шпагу капитану Биллоу сказал: «…видели ли Вы державшееся близ меня небольшое парусное судно, которое при вашем приближении ко мне пустилось в шхеры? если бы вы знали, кто на нем, то конечно, оставя меня, погнались бы за ним». Этими словами он объяснил, что на парусном судне, находился король Густав, вторично избегнувший плена по неведению с нашей стороны. На другой день капитан Роберт Кроун на фрегате «Венус» после непродолжительного боя захватил 62-пушечный линкор «Ретвизан». Шведы в этом Выборгском сражении потеряли 7 линейных кораблей, 3 фрегата и множество более мелких судов. Среди личного состава потери противника убитыми, ранеными и сдавшимися в плен до 7000 человек.

Омрачило всё сражение гребного флота под командованием вице-адмирала Нассау-Зигена в «Берёзовом зунде» между островами Котка, Муссало и Кутсало. Шведский галерный флот в том месте насчитывали 6 фрегатов, 4 прама, 6 бомбард, 16 больших галер, 154 мелких галер и множество канонерских лодок с личным составом почти в 13 000 человек. В резерве чуть позади находились 6 бомбардирских кораблей и 33 канонерки закрывающих пролив к Фридрихсгаму. В архивах сохранился документ, где майор Казалеса видел состояние шведского короля, который ему сказал перед боем: «он подошел ко мне со словами «Никогда еще, в самых бедственных обстоятельствах моей жизни, я не ощущал безпокойства, подобно нынешнему; стоит проиграть ещё это сражение и всё погибло и флот, и венец мой. Я стану рабом деспотизма аристократии».

В распоряжении Карла Нассау-Зигена было 20 гребных фрегатов (каттеров), около 40 больших галер шебек, 77 галер и бомбардирских кораблей, 12 вспомогательных судов, на борту которых было почти 18 000 человек. К нему так же подошла выборгская гребная флотилия вице-адмирала Козлянинова в составе: 23 галер, 3 бомбардирскими куттерами72 канонерскими судами. Вице-адмирал решил действовать лихим наскоком несмотря на то, что атаке не благоприятствовала погода, и команды были утомлены переходом и маневрированием. Ночью русские канонерские лодки (вместе с 3 батареями, 3 бомбардирским куттерами) медленно втянулись в залив и встали на якоре между островами Ранка и Пуголь. Большие и малые галеры встали во 2 линии. Сам Нассау-Зиген с 5 фрегатами, 5 шебеками, 8 шкунами,2 полупрамами и 1 бомбардирским кораблем встал третьей линией Он решил перестроить канонерские лодки и приказал генералу Петру Алексеевичу (Петер Людвиг) Палену поставить их около больших прамов и оставить проход для галер. В это время поднялся сильный ветер и канонерские лодки правого фланга понесло на противника. Одна из лодок находясь ещё на дальнем расстоянии начала производить стрельбу, шведы ответили и весь правый фланг вступил в перестрелку. Галеры, стоявшие во второй линии видя, что могут быть окружены шведскими лодками, выступившими вокруг острова Лехмы, начали поворот «дабы сделать отражение». Западный ветер превратился в ураган и погнал наши галеры на неприятельский огонь, где в итоге 8 потонули, а другие унесло на остров и побило о скалы. Канонерские лодки сбились в кучу и их унесло на неприятеля. Находясь очень близко и ведя огонь, они не попадали в шведов. Их снаряды улетали дальше в море «те которые были гораздо ближе, стреляли через неприятеля, те же которые были назади, стреляли не разбирая и в своих впереди их бывших; надлежало видеть сие, чтоб получить понятие о подобном беспорядке». Шведские канонерские лодки встали за маленькими островками «из-за каменья безпрервыные свои выстрелы картечными ядрами весьма умножали, через что перебили людей весьма много на галерах Хитрой, Сескарь и Пени». Галеры «Тютерс», «Нарву» и «Безделку» отнесло сильным ветром к мысу острова Гелма «где от большого волнения и биения о каменья оныя проломило и наполнились водою, а притом парусные ретирующиеся суда на оные галеры навалились». Наши парусные фрегаты «отрубя якоря в намерении сделать ретираду, шли под парусами и в рассуждении крепости ветра и волнения оных снесло под ветер на близ стоящие у берега галеры, которые были прижаты и повреждены, где еще находились все люди и к зажжению тех судов уже притупить было не можно». На другой день шведы контратаковали и заставили Нассау-Зигена отойти от Роченсальма. Нассау-Зиген вел себя в сражении мужественно и храбро. По рассказам находившихся рядом, когда исход сражения стал очевидно неблагоприятным, он искал смерти в бою. Его флагман, гребной фрегат «Катерина», был взят на абордаж и в результате ожесточенного боя захвачен. Геройским поступком моряков с применением силы удалось в последний момент переправить вице-адмирала на другое судно. Вот как пишет шведский очевидец; «… далеко в море текут страшные ручьи крови, всё перемешивается, корабли бьются друг о друга носами, в маневрах нет ни порядка, ни строя; пушки с обеих сторон гремят одна возле другой. Русские спасаются куда можно, корабли их захватываются, поджигаются, потопляются или разбиваются о мели; очень немногим удается спастись, и Шведы соединяют против Русских усилия своей отваги с свирепою силою вод, ветра и пламени. В 10 часов вечера прерывается кровопролитие, все кончено, и Густав победитель». Поражение было тяжелым: гребная флотилия потеряла около 60 судов, 7500 убитых, раненых и пленных. Это так называемое Второе Роченсальмское сражение стало крупнейшей битвой гребных флотов на Балтийском море, в которой наш флот потерпел сокрушительное поражение. Именно в этом сражении получил тяжёлое ранение в руку Сергей Николаевич Сенявин, старший брат Дмитрия Николаевича. Он командовал бомбардирским кораблём «Перун» и после госпиталя был отправлен в отставку в чине капитана 2 ранга с «сохранением получаемого содержания по смерти».

Сразу после этого сражения Императрица послала на переговоры генерал-лейтенанта Осипа Ингельстрёма. В Швеции из-за экономического кризиса начались волнения. Против короля выступили его противники. Ему срочно требовались деньги на покрытие государственных долгов. Екатерина Алексеевна, как двоюродная сестра короля Густава решила помочь ему и в тайне от всего мира «выдать 2 000000 золотых червонцев для уплаты частных долгов короля». Тем самым она приблизила подписание Верельского мирного договора. Границы между странами остались неизменными. Россия обязалась не вмешиваться во внутренние дела Швеции и обязалась помочь продовольствием и беспошлинными закупками. Екатерина писала Потемкину: «…одну лапу мы из грязи вытащили. Как вытащим другую, то пропоем Аллилуйя… шведы же почувствуют надолго. Его Величество у них становится нелюбим».

На Чёрном море после возвращения в Севастопольскую бухту контр-адмирал Ушаков, начал спешно исправлять прострелянные мачты, реи, такелаж, штанги, вант-тросы и паруса на 8 кораблях. На флагманском корабле «Рождество Христово» самая большая грот-мачта была пробита в 2 местах и требовалась её срочная замена. В начале августа около Очакова капитан 2 ранга Дмитрий Сенявин полностью приготовил свой 46-пушечный корабль «Навархия Вознесение Господне» и совместно с 36-пушечными фрегатами «Федот Мученик» -капитан 1 ранга Михаил Чефалиано, «Макроплия Святой Марк» -капитан 2 ранга Владимир Великошапкин, «Григорий Великия Армении» -капитан 2 ранга Спиро Ричардопуло вел охрану этой крепости от нападения противника. Из Бендер сюда приезжал Потёмкин для проверки готовности Лиманской эскадры: «…я был в Николаеве, Херсоне, и Очакове, всё тамо, что нужно, распорядил и, уставши как собака, возвратился, зделав до тысячи вёрст, и 240 вёрст от Очакова в Бендеры перескакал в 15 часов». 18 августа он отправил приказ контр-адмиралу Ушакову выходить на соединение с Лиманской парусной эскадрой, так как у днестровских устьев появился турецкий флот численность более 40 судов. Последний просить генерал-майора Иосифа де Рибаса вывести его корабли к острову Березань «на свободное место и наблюдать строго смотрением, когда я со флотом покажусь на вид». Вечером 25 августа Черноморский флот контр-адмирала Фёдора Ушакова в числе 10 кораблей, 6 фрегатов, одним репетичным, одним бомбардирским,17 крейсерскими судами вышел в море и направился для поиска неприятельского флота к острову Тендры. Через три дня Ушаков увидел стоящий на якорях турецкий флот числом в 23 судна в 15 верстах от Тендры. Пользуясь попутным ветром утром наш флот 3 колоннами под всеми парусами стал приближаться к противнику. Турецкий флот отрубя канаты якорей развернулся «в безпорядке вступил под паруса и лег бейдевинд левым галсом и побежал к стороне Дуная».

Здесь Ушаков увидел гребную флотилию Де Рибаса между Гаджибеем и островом Ада и отправил лейтенанта Милиси на крейсерском 16-пушечном судне «Король Константин» к нему с уведомлением. Видя, что часть кораблей противника отстаёт от турецкого флота, Ушаков решает их отрезать от флота. Затем он сигналом через репетичное судно «Полоцк» приказал «поворотить через контра-марш и построить линию баталии параллельно неприятельскому флоту на правый галс». Авангардным кораблям приказал спуститься под ветер и 3 фрегатам выйти из линии и создать резервный отряд. После перестроений он дал команду напасть на турецкий флот и началось жестокое сражение. Наши корабли находясь в линии баталии слаженно и метко стреляли «неприятельский флот вскорости, не стерпя жестокого огня, с великой жестокостью на него производимого, начал уклоняться под ветер, а наш часто спускался на него безпрестанно умножал огонь ещё сильнее».

Документ ЦГАВМФ ф. Воен. канц. Потёмкина д.64 л.714

Документ ЦГАВМФ ф. Воен. канц. Потёмкина д.64 л.715

Документ ЦГАВМФ ф. Воен. канц. Потёмкина д.64 л.716

После двухчасового обоюдоострого морского боя Ушаков приказывает кордебаталии в числе больших кораблей «Рождество Христово», «Преображение Господне», «Александр» и всей авангардии начать нападать «…на передовую часть отборных неприятельских кораблей, где все флагманские корабли их находились, теснили оных и поражая наносили великий вред и тем принудили всю оную передовую часть неприятельского флота поворотить через фордевинд и бежать к стороне Дуная приводя корабли свои ближе к ветру леваго галса и следовать за заднею своею частью, которая поворотя через фордевинд сделалась уже передовою». Наши линейные корабли и резерв из фрегатов таким манёвром оказались против 74-пушечного адмиральского корабля «Капитана» под командованием «трехбунчужного паши Саит-бея» и капитан-паши 66-пушечного линкора «Падрона». На них были сильно повреждены мачты, грот-марселя, крюйселя, стеньги и паруса. Погоня за турецким флотом продолжалась до самой темноты. Противник имел более быстрые корабли и к ночи скрылся из виду. Ночью ветер усилился и для безопасности Ушаков приказал зажечь огни и встать на якоря. Крейсерские греческие полакры гонимые ветром ушли к берегам Очакова. Рано утром 29 августа, когда появилось солнце Ушаков увидел весь турецкий флот «лавирующий к ветру и разсыпан весь в разные места». Он скомандовал снова начать погоню. Капитан-паша с несколькими кораблями подняв все паруса ушёл в море. За ними не поспевали адмиральский «Капитания» и 66-пушечный корабль «Мелики Бахри». Последний имея малый ход стремился уйти «на мелкие места к банке, отделяющей фарватер между Кинбурна и Хаджибея». На его перехват был отправлен капитан-командор Гавриил Кузьмич Голенкин на 66-пушечном корабле «Мария Магдалена» с 2 кораблями и 2 фрегатами. Остальные погнались за убежавшим турецким флотом. К ночи этого дня 50-пушечный корабль «Святой Андрей Перозванный» под руководством капитана 1 ранга Роберта Вильсона первым догнал адмиральский турецкий корабль, открыл огонь и повредил паруса. Турок замедлился и тут подоспел 50-пушечный корабль «Святой Георгий Победоносец» под командой капитана 2 ранга Фёдора Поскочина и так же дал залп по «Капитании». Далее подошёл 66-пушечный корабль «Преображение Господне» с капитаном 2 ранга Яковом Саблиным и так же открыл огонь по флагманскому турецкому кораблю. Далее подтянулся Ушаков на 80-пушечном корабле «Рождество Христово» под командою капитана 2 ранга Михаила Ельчанинова. Контр-адмирал приказал всем кораблям отойти в кильватер своего линкора. Наш флагманский корабль «подвинулся ещё вперёд, стал против неприятельского борта с наветренной стороны на дистанции не более 30 сажень, и в малейшее время нанёс ему наижесточайшее поражение». Затем подошёл «Святой Георгий Победоносец» и производил по турку стрельбу. В это время корабль «Рождество Христово» прошёл вперёд, развернулся и оказался против носа корабля противника и готовился «сделать ему лаг всем бортом, уповая что неотменно от онаго должен будет он потонуть». Все матросы неприятельского корабля выбежали на «бак и на борты, поднимая руки к верху, кричали на мой корабль и просили пощады и своего спасения». Ушаков подал сигнал о прекращении боя и послал шлюпки для спасения турецкого адмирала, капитана корабля и матросов. На турецком флагмане все мачты были уничтожены точным огнём наших артиллеристов «три мачты сбиты долой вплоть по палубу». От нашего брандскугеля попавшего в корму валил густой дым и начинался пожар. Весь 74-пушечный линкор «Капитания» наливался водой через пробоины в корпусе. Передовая шлюпка командира греческого полка Курика сняла с борта адмирала Саид-бея, Мустафу-агу, капитана Махмет-Дерия и 17 человек «прочих чиновников» и привезла из к Ушакову. Остальные матросы которых на корабле было более 800 человек прыгали за борт. Другие наши шлюпки уже не подходили к турецкому кораблю, который весь был объят пожаром и волны не давали это сделать. Спустя некоторое время этот турецкий корабль «взорвало на воздух». На нашем флагмане была большим ядром повреждена фок-мачта и контр-адмирал скомандовал отходить к берегу. В это время Лиманская парусная флотилия под командой генерал-майора де Рибаса в составе которой кораблём «Навархия Вознесение Господне» руководил капитан 2 ранга Дмитрий Сенявина собирала из воды турецких матросов. Хоть эти фрегаты и не вели огонь по туркам во время боя и погони, но как писал Ушаков в рапорте «…делали в виду нашем разные движения и тем неприятелю наводили страх и безпокойство». Корабль турецкого контр-адмирала Кара-Али 66-пушечный «Мелики Бахри» на котором было более 600 служителей был остановлен и захвачен бригадиром флота Гавриилом Голенкиным против бухты Гаджибея. Контр-адмирал Фёдор Ушаков привёл остальные корабли к берегу и туда же подтянулась Лиманская парусная эскадра Иосифа де Рибаса и капитана Дмитрия Сенявина «пришла ко мне в соединение и остановилась при флоте». Отправленные вдоль берега для разведки греческие крейсерские суда привели несколько турецких судов. На следующий день мичман Бенардаки на «Фениксе» взял в плен турецкую 10-пушечную бригантину. Крейсера загнали на мель плавучую батарею противника и взяли в плен 42 человека.

31 августа поздно ночью Ушаков отправляет генерал-адьютанта капитана 2 ранга Дмитрия Сенявина на своём корабле «Навархия Вознесение Господне» к крепости Гаджибей куда прибыл Главнокомандующий Григорий Потёмкин на новой 18-пушечной бригантине «Благовещение Господне». Командиром на ней был молодой капитан-лейтенант Дегалет. Капитан Дмитрий Сенявин, подойдя на корабле к берегу спустился в шлюпку и взошёл на бригантину. Главнокомандующий ещё только встал после сна и пригласил после доклада своего «генеральс-адьютанта» к столу. Дмитрий Николаевич первым рассказал Потёмкину, что было морское сражение с турецким флотом. Генерал-фельдмаршал быстро собрался и двинулся к своему Черноморскому флоту на бригантине вместе с генерал-майором Иосифом де Рибасом. Вот как описывал тот момент очевидец этих событий: «В 3 часу при разсвете увидели мы подошедшую к флоту бригантину, на которой присутствовал его светлость и корабль «Навархия» лавирующий обратно ко флоту… и сие ж время ездил я на оную бригантину с рапортом к его светлости и в скорости возвратился на корабль; к отданию оному подлежащей чести весь флот состоял готовым. В исходе 8 часа на бригантине «Благовещение Господне» подняли кейзер-флаг на грот брам-стеньге, причем для отдания оному чести со всего флоту, с каждого судна салютовано по 13 пушек, а с бригантины ответственно по 9; в начале 10 часа Е. Св. с бригантины изволил сойти на шлюпку и следовал ко флоту под кайзер-флагом… почему салютовано со всего флота по 13 пушек с каждого, служители были на всем флоте порядочно и чисто одеты; поставлены на реях, вантах и штагах и по бортам кораблей, а на пленном корабле пленные турки поставлены ж были наверху все по бортам же кругом корабля, и когда шлюпка Его Светлости начала входить во флот, в то время на всем флоте кричали гузе (ура) 7 раз». Далее приведу цитату из воспоминаний самого Ушакова: «…в четверть сего часа соизволил прибыть Его светлость ко мне на корабль «Рождество Христово», по вступлении которого на оном корабле на грот-брамстеньге поднят кейзер-флаг, а контр-адмиральский флаг на то время поднят на корабле «Преображение Господне»; в сие же время кейзер-флагу своего флота с каждого судна салютовано из 13 пушек, а от нас отвественно из 11. В 11 часу Потёмкин приказал Ушакову вывесить сигнал, по которому кораблям «Навархия» и «Макроплия» приказано подойти к корме флагманского линкора для переговоров.

Фрегат 36-пушечный «Макроплия Святой Марк» которым командовал капитан 2 ранга Владимир Великошапкин подошёл к линкору и «лёг в близости на якорь». Более крупный 46-пушечный корабль «Навархия Вознесение Господне» под командованием капитана 2 ранга Дмитрия Сенявина при совсем стихшем ветре и «небольшого противнаго течения, подойти не мог». Дмитрий Николаевич сел в шлюпку и прибыл на флагманский корабль. За ним последовали все остальные капитаны «… все командующие кораблей и прочих судов собраны и были на оном корабле». Главнокомандующий генерал-фельдмаршал Григорий Александрович Потёмкин объявил всем капитанам благодарность и обещал награды всем отличившимся.

Артиллерйская палуба. Художник С. В.Пен

На захваченный турецкий 66-пушечный корабль был назначен капитаном Владимир Великошапкин, которому приказали отвести его в Днепровский лиман под дальнейшее командование генерала де Рибаса. После общего торжественного обеда Григорий Потёмкин отбыл на бригантине «Благовещение» вместе с де Рибасом в Гаджибей. Далее он отправился к армии и уже 4 сентября пишет письмо к Екатерине из Николаева, в котором говорит про флот: «Вот матушка родная, Бог даровал победу и другую над флотом турецким, где он совершенно разбит. Едва исполнилось семь лет, как корабль „Слава Екатерины“ сошёл по Днепру в Понт. Флот уже размноженный торжествует и безпрерывно имеет по благости Божией поверхность. Не получил неприятель в бою ни лодки. Я счастлив, что не принёс флагу Вашему безчестия. Будьте милостивы к Контр-Адмиралу Ушакову. Где сыскать такого охотника до драки: в одно лето-третье сражение, из которых то, что было у пролива Еникольского, наиупорнейшее. Офицеры рвутся один перед другим. С каким бы я Адмиралом мог ввести правило драться на ближней дистанции, а у него-линия начинает бой в 120 саженях, а сам особенно с кораблем был против „Капудании“ в 20 саженях. Он достоин ордена 2 класса Военного, но за ним 30 душ, и то в Пошехонье. Пожалуйте душ 500, хорошенькую деревеньку в Белоруссии и тогда будет кавалер с хлебом. Я был на флоте и с радостными слезами любовался, видя флотилию больше 100 судов там, где до Вашего соизволения не было ни лодки. На Севере Вы умножили флот, а здесь из ничего сотворили. Ты беспрекословно основательница, люби, матушка, свое дитя, которое усердно тебе служит и не делает стыда. Флотилия в совершенном порядке. Я не могу нахвалиться Генерал-Майором Рибасом При его отличной храбрости наполнен он несказанным рвением. Совсем противная погода не допустила во время сражения притить к флоту. Да я и рад, а то много бы она потеряла от шторма, тотчас по окончании боя возставшего. От сильной качки у меня голова закружилась, хотел я с корабля отправить мою реляцию, но писать не смог и позахворал, возвращаясь. Лишь бы сил мне достало. Опять поскачу в Николаев понудить и учредить нужное… Как я слаб, матушка, стал головою: всё кровь подымается, и сие меня мучит». В первых числах сентября Ушаков пишет сразу несколько рапортов Потемкину и Черноморскому адмиралтейскому правлению. Оригинал одного из этих документов их фондов архива РГАВМФ впервые мной публикуется в этой книге.

Князь Потёмкин, продвигаясь к своим армейским частям 7 сентября пишет из Бендер собственноручный ордер по поводу флота и делится этими размышлениями с Ушаковым. Вот цитата «…атакуя силою флагманския турецкия суда, другия легко попринуждаются к бою, а чтоб сие впредь с большей силою производить, то имейте при себе всегда Навархию, Макроплию и Григория Великой Армении, ежели он крепок; сей небольшой фрегат при его хорошей артиллерии, особливо единорогов картаульных, в ближней дистанции может с большею пользою служить, тем паче что он способнее к изворотам. Сии форзеили (передовые силы) вашего корабля составят эскадру, которую именовать кейзер-флаг эскадрою; с ними при первом случае с Божьей помощью налягите на капитан-пашинский или вице-адмиральский корабль, а другим кораблям прикажите занимать прочие их корабли». Контр-адмирал Ушаков вместе со всем флотом прибыл днём раньше в Севастопольскую гавань, только 8 крейсерских греческих судов он отправил в Днепровский лиман с пленными турками.

По итогам этого боя контр-адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков был награждён орденом «Святого Великомученика и Победоносца Георгия» большого креста 2 класса. Императрица Екатерина наградила его 16 сентября именьем в Белоруссии и дала 500 душ крестьян. Также были награждены: капитан генерал-майорского ранга Гавриил Голенкин командир корабля «Мария Магдалина» -орденом «Святого Георгия» III степени, капитан 1 ранга Николай Кумани «Иоанн Богослов» -золотой шпагой с надписью «За храбрость; капитаны 1 ранга Константин Шапилов „Св. Павел“, Роберт Вильсон „Апостол Андрей“, Федор Заостровский « Петр Апостол», Николай Языков «Св. Александр», Михаил Обольянинов «Св. Владимир», Матвей Ельчанинов «Рождество Христово», Федор Поскочин «Георгий Победоносец»; флаг-капитан, капитан 2 ранга Петр Данилов, генеральс-адъютант Михаил Львов-орденами «Св. Георгия» IV степени, капитан-лейтенант Александр Сорокин «Мария Магдалина» -орденом «Св. Владимира» IV степени и другие. На всех кораблях флота было 7969 офицеров, матросов и солдат. Скорее всего они были поощрены очередными званиями и денежным вознаграждением. Контр-адмирал из своих денег выделил 200 рублей в награду пленным турецким матросам, которые спаслись на обломках взорвавшегося корабля и приказал капитан-лейтенанту Бырдину «…им раздать по скольку достанется и рапортовать». Как и прошлый раз контр-адмирал начал ремонтировать повреждённые корабли и отправил адмиралтейскому правлению короткое описание необходимых исправлений.

В конце месяца в Севастополь прибыли два новых 46-пушечных фрегата «Царь Константин», «Федор Стратилат» построенные на верфях Рогожских хуторов в дельте Дона. Эта таганрогская эскадра с бригантиной и другими транспортными судами пришла под командованием бригадира флота Павла Васильевича Пустошкина. Контр-адмирал Ушаков имея в составе более 26 судов формируют из них 3 эскадры: кордебаталию-командир сам контр-адмирал, авангардию- командующий капитан 1 ранга Голенкин и арьергардию-бригадир Пустошкин.

Перед очередным выходом в море контр-адмирал Ушаков отправляет для проведения разведки лучший греческий 18-пушечный крейсер «Панагия Дусено» под командою лейтенанта Дмитрия Кундури. При плохой погоде с сильным ветром, дождём и градом он провёл обследование берегов Крыма и доложил об этом генералу Иосифу де Рибасу, который с флотилией находился в Днепровском лимане. В конце сентября Потёмкин даёт команду Ушакову и де Рибасу идти с судами в устья Дуная «чтоб закрывать флотилию идти мористие к Сулину-Богази и найдя флот турецкий разбить его купно с флотилией». Сам же генерал-фельдмаршал будет продвигаться по суше через Акерман (Белгород-Днестровский) -Татарбунары к крепости Килия находящейся на главном устье Дуная. Он так же вторично приказывает Ушакову задействовать «эскадру кейзер-флага» вместе с кораблём капитана 2 ранга Сенявина «когда во флоте турецком бывает сбит флагманский корабль все рассыпаются… разделите, которое судно должно бить в такелаж, которое в корпус и чтоб при пальбе ядрами некоторые орудия пускали бомбы и брандскугели». Потёмкиин так же приказывает Ушакову забрать с корабля Сенявина лейтенанта Мякинина и поставить его на фрегат «Григорий», которым поставлен командовать капитан-лейтенант Фёдор Демор. Контр-адмирал тянет с выходом в море и во все день и ночь готовит 64-пушечный корабль «Леонтий» и просит де Рибаса «при первом благополучном ветре не упущу ни одного часа выйти с флотом и поспешу к вам в соединение. Я весьма опасаюсь и беспокоюсь, чтоб его светлость не почёл бы какое-нибудь моё нерадение… сделайте милость донесть вашим уведомлением к его светлости, что я всевозможно стараюсь ни малейше не умедлить точно». Именно тут случился конфликт, когда Ушаков приказал отдать с корабля Дмитрия Сенявина 30 пудов солёного мяса. Дмитрий Николаевич не исполнил это указание мотивируя тем, что недостаточно останется своей команде. Контр-адмирал вспылил и решил наказать строптивого капитана, которого он не любил с конфликта Войновича и всегда на него злился. Он пишет приказ и в случае невыполнения грозит отправить под суд Сенявина. Последнему ничего не оставалось делать как отдать солёное мясо. Дмитрий Николаевич позже купил за свои деньги живых баранов у местного населения.

Наконец 15 октября Ушаков отправляет из Севастополя 24-пушечный фрегат «Антоний» с капитаном-лейтенантом Георгием Карандино для сопровождения в Лиман пленных турецких судов и с ними около десятка корсарских греческих полакр. Они шли как разведчики. Следующим днём в 10 часов утра после бури весь флот выстроился в 3 колонны и взял курс на Аккерман (ныне Белгород-Днестровский). Через два дня Черноморский флот прибыл к Гаджибею (Одесса) и не застав там гребной Лиманской флотилии де Рибаса двинулся вдоль берега.

Крейсерский полакр «Карло Константино» вернулась к флоту, а капитан сообщил, что видел, как гребные суда де Рибаса подходили к Килийскому устью Дуная. Уже ночью были слышны пушечные выстрелы у берега. Погода стояла мрачная, небо затянуто в тучи и моросил дождь. Утром следующего дня Ушаков увидел, что в 10 верстах идут гребные суда как, потом оказалось полковника Достановича и более 40 запорожских лодок. К борту флагманского корабля вернулся лейтенант Кундури на «Панагия Дусено» и доложил, что де Рибас с остальными судами ушёл южнее в бухту Мусура к Сулину. Весь флот снялся с якорей и пошёл на соединение с гребной флотилией. Контр-адмирал Ушаков не имел точных карт и перечня мелких мест в устье Дуная из-за этого близко не подходил к берегу. Он пишет рапорт Потёмкину с вопросом что ему дальше делать.

Контр-адмирал в конце октября посылает к генералу Иосифу де Рибасу на корсарском судне своего флаг-капитана Петра Данилова с письмом в котором писал: «…желаю от вас узнать о дальнейших предприятиях рекою, какие есть от Его Светлости повеления… после бывших дел видно было, что мы не стоим в гаванях и стараемся не только показываться при их берегах, но и зорить оные со всякой твердой отважностью… какое вам от меня надобно вспоможение судами и людьми, с превеликим удовольствием ту же минуту исполню». Эти свои намерения Ушаков не выполнил и не дал в помощь гребной флотилии капитану 1 ранга Федору Ахматову ни офицеров, ни солдат, на что де Рибас сильно обиделся на контр-адмирала. Для охранения устьев Дуная и захваченных батарей Ушаков отправил 3 греческих крейсера под командованием мичмана Купы, Афрано и Асланова. Полковника Чапони с его солдатами находившихся на крейсерах он направил в Григорьевское устье и Портицы-Багази находившиеся южнее Сулина. Он старается сохранить корабли флота для дальнейших сражений и не торопится вести его в незнакомые мелководные устья. Из-за сильных ветров и бурь на море некоторые фрегаты и старые суда дали течь и отправлены контр-адмиралом в Днепровский лиман. 3 ноября Ушаков просит у Потёмкина разрешения вернуться в Севастополь. На требования генерала де Рибаса командующий флотом отправляет со своих кораблей 5 больших бочек вина и более 1500 пудов сухарей «крупы и гороху ничего нет». Спустя десять дней Потёмкин получил сведения, что флот турецкий пришёл в Константинополь и прислал ордер Ушакову возвратиться в Севастополь. После того как весь флот ночью снялся с якорей и «лёг бейдевинд на правый галс» в направлении Тарханову Куту у капитана 2 ранга Сенявина на его корабле «Навархия» от сильного ветра порвало паруса и он вынужден был спуститься ближе к берегу. Погода стояла мрачная накрапывал дождь и видимость была недалёкая, однако все корабли флота старались «держаться соединённо». Ветром флот пригнало к мысу Айя за Балаклаву. Ночью буря прекратилась, стало маловетренно и 15 ноября все корабли вошли в Севастопольскую гавань.

Про другие события конца этого года в Дунайских гирлах, как то взятии крепостей Килия, Измаил гребной флотилией генерала-майора Иосифа де Рибаса, его брата подполковника Мануила де Рибаса, капитана Ахматова, Маркова, Головатого и сухопутными войсками Суворова, Кутузова, Платова, Арсеньева, Гудовича, Потёмкина можно прочитать в моей книге про адмирала Алексея Наумовича Синявина.

13 декабря князь Потёмкин сообщает Черноморскому адмиралтейскому правлению, и всему флоту что «…Измаил покорён победоносным Ея И. В. оружием. Жестокий и кровопролитный штурм, произведённый на сей крепкий город с воды и с сухого пути, решил дело. Многочисленное во оном войско турецкое истреблено; не малая часть спасена со взятым в плен трехбунчужным пашею. Черноморскому адмиралтейскому правлению предлагаю принести благодарственное о сем Всевышнему моление». Весь состав Черноморского флота и соответственно Дмитрий Сенявин в конце года присутствовали на молебне в честь этой победы в церкви Святого Николая Чудотворца. Данный храм и весь двор был заполнен тысячью молящимися на коленях моряками, благодарившими Бога за победу. Ближе к вечеру с корабля «Рождества Христова» было выпален залп из 51 пушки.

Зимовать морским служителям приходилось на кораблях, так как не всем хватало казарм. Ушаков просит у Потёмкина разрешить ему выдавать дополнительно «по полфунту свежего мяса, что будет из морской провизии, крупу и по чарке вина». Хорошо, что в этом году не было морозов и все занимались ремонтом кораблей и в свободное время рыбалкой. Это давало матросам дополнительное питание ведь денежное довольствие никто не получал уже 4 года.