Читать книгу Пустота в квадрате. 1–8 тома - Алексей Владимирович Галушкин - Страница 15

Но конец пока не прилетел. Мое заключение о полном нокауте было преждевременно, потому что, если бы все закончилось, то все бы и закончилось, а я пока чем-то что-то о чем-то думал – значит существовал.

Судя по тому, что я не отлипал от стенки капсулы, мой корабль выписывал активные кульбиты в открытом космосе, крутясь, как подбитый волчок. Наверное, но не точно…

Я сильно ударился затылком, голова кружилась и болела, что несколько мешало здравым рассуждениям без нытья. Да и вообще, меня порядком приложило о стену. Хорошо хотя бы, что на ней в этом месте ничего жесткого не было. Иначе так что еще и сломать недолго. Но в целом, кроме ушибов я был более-менее цел. Но опять же, это не точно, потому что темно было и ничего не видно.

Вообще странно, если бы я налетел на какой-либо значительный космический объект или он на меня, то на этих космических скоростях от моей станции мало чего должно было остаться, кроме брызг металла, рассеянных по бескрайним просторам Вселенной и поглощенных массивными объектами, а потом и вместе с ними черной дырой. Это в случае объекта нормальных размеров.

Если же объект, протаранивший меня, был бы маленьким, то он просто прошил бы мою станцию, примерно, как пуля, разгерметизировал ее и мои потроха, раскиданные в разные стороны перепадом давления получше, чем самым злобным чужим, были бы уже заморожены на стенках этой дырявой консервной банки.

Но нет же, я был жив. Станцию болтало жутким образом. Но, по-видимому, в общем и целом она была не разрушена. Только вот понять, как так это могло произойти я был не в состоянии.

Так что же случилось и что делать?!

В кромешной темноте наощупь я добрался до пульта управления. Кое-как перешел на резервное питание. Ведь ранее я все перенастроил на прямое энергоснабжение с реактора в целях продления жизнеспособности аккумуляторных батарей.

Зажглось тусклое аварийное освещение. Компьютерная система перезагружалась. Снова заработала система жизнеобеспечения: воздух пришел в движение, остальные системы возвращались в нормальный режим функционирования.

Когда компьютер полностью загрузился, я увидел, что потерял контакт с реактором. Питания на контактах не было. Первой мыслью у меня было – может это реактор рванул?!

Включил внешний обзор. С системой видеонаблюдения дела обстояли не лучшим образом. Из десяти камер работали лишь две, одна из которых была направлена в космос, а вторая захватывала часть моего модуля. С камерами технического модуля вообще связи не было, собственно, как и со всей его электронной системой.

В общем, ничего ни хорошего, ни плохого по камерам я не увидел. Даже и не знаю, в качестве какого знака, положительного ли или отрицательного, стоило это все пока трактовать. Что точно требовалось, натягивать скафандр и скорее наружу выбираться, оценивать масштабы ущерба лично и быстро исправлять то, что там произошло из нехорошего.

Выровнять станцию в пространстве было пока невозможно, так как я потерял управление над техническим модулем, а он у меня был теперь маневровым. В моем топлива не осталось совсем.

Хорошо еще, что аккумуляторы жилого блока успели достаточно хорошо зарядиться. Так я хотя бы мог не волноваться, за то, что энергия вдруг кончится, и дверка шлюза не откроется, когда я буду снаружи.

Сейчас я и не вспоминал вовсе ни о каких чужих, которые, как мне казалось раньше подстерегают меня снаружи. Хотя, текущая ситуация как раз была такой, что можно было бы и задуматься об этом. Но адреналин не давал мне трезво рассуждать.

Шлюзование, как мне показалось в этот раз, длилось целую вечность. Но вот я оказался снаружи. Первое, что бросилось мне в глаза – это искореженный металл рампы принтера, на который я возлагал такие большие надежды. Не знаю, остался ли он в работоспособном состоянии и смогу ли я его починить. А вот реактор и технический модуль управления были совершенно целы. Правда все провода были сорваны.

И только потом, когда я пригляделся получше ко всему этому безобразию, понял, как же мне повезло. Мой жилой модуль, который я ранее пристегнул двумя тросами лебедок, болтался лишь на тонкой ниточке, оставшейся от витого разодранного стального лебедочного троса, если можно так сказать.

Одной лебедки вообще не было. Она, должно быть, улетела в открытый космос вместе с куском рамы, к которому бала прикреплена. А ведь это был самый прочный и толстый металл на всем моем кораблике.

Тот же трос, на котором болтался жилой модуль, почти разорвался и держал меня каким-то чудом буквально на паре-тройке тонких уцелевших жил. И они тоже могли в любой момент порваться из-за центробежной силы, растягивающей модули.

Не задумываясь, я тут же отцепил страховочный фал от скафандра. Очень осторожно перебираясь по поврежденному тросу, чтобы не оборвать его своим неловким движением, а также, чтобы не проткнуть скафандр острыми концами, торчащими во все стороны, словно шипы колючей проволоки, прицепил фал к целой части рамы. Теперь можно было выдохнуть. Если что, модуль в открытый космос уже точно не улетит.

И снова только что и могу сказать, что мне повезло. И все! Метр вправо, метр влево и вместо рампы в пустоте пространства растворился бы я сам вместе со своим жилым модулем. Но нет, моя история продолжалась не в сослагательном наклонении.

Рама была повреждена в хвостовой части конструкции, тогда как вся техника была впереди, включая манипулятор. Все там на первый взгляд более-менее было цело. Главное – не пострадал реактор! Да вообще техника не пострадала, просто снесло часть рамы, да лебедку. Это были самые не критичные разрушения! Жизнеобеспечение ведь не пострадало.

Я прекрасно понимал уровень опасности нахождения в открытом космосе, когда какой-то неизвестный объект только что чуть не снес напрочь мою станцию. Или моя станция его снесла. Хотя, если подумать, открытый космос здесь везде. Что я снаружи модуля, что изнутри, разницы в уровне опасности нет вообще.

Даже так скажу, внутри вряд ли безопаснее. Десять метров левее и остался бы хвост без головы. И не рассказывал я бы вам всю эту историю. Она бы оборвалась на месте, предшествующем этому описанию. А так, голова есть и пол хвоста осталось. В принципе, вполне щедрое предложение от судьбы. Ну и раз так, то повоюем еще!

Вообще, насколько я себе представлял космические столкновения – они должны были иметь исключительно фатальные последствия из-за высоких скоростей. Представьте – скорость пули всего каких-то 300-500 метров в секунду, ну может 1000 для хорошей винтовки. Что делает пуля? Она все прошивает насквозь на своем пути. А ведь пуля всего каких-то десять грамм весит.

Теперь оцените параметры движения моего корабля – скорость около 75 километров в секунду! Это примерно раз в 150 быстрее среднестатистической пули и в 16 раз быстрее скорости движения самого Плутона с его орбитальными 4,67 километра в секунду.

Вокруг Плутона, точнее, вместе с ним, хвостом за ним, да как хотите вообще, могли двигаться различные объекты, захваченные его гравитационным полем. Ведь его почему из планет разжаловали – потому что он не расчистил себе свободной траектории движения и вот из этого космического мусора, если можно так сказать, что-то могло быть не больше пули, что-то размером со стол, а что-то и пару десятков или сотен метров в поперечнике. И не важно, что мы об этих объектах на Земле пока ничего не знали. Ведь в основном мы здесь о всяких крупных ледышках знали, лишь потому что они хорошо отражали скудный свет этого мрачного местечка. То, что плохо светилось, вообще за кадром оставалось неувиденным. Классические каменные метеориты такой особенностью не отличались и были здесь черными кошками в темной комнате.

Но все это теория. На практике я видел совсем другое – в меня явно не метеорит влетел. Каменный или ледяной метеорит просто бы срезал как лезвием бритвы часть металлоконструкции и все. Возможно, был бы взрыв, особенно, если бы это был ледяной объект газового льда.

Но ведь ничего такого не было. Повреждения имелись, но их характер был, на мой взгляд, странным. Не было ровных острых кромок среза или слома. Все было как-то смято, выдрано. Вот именно что и было мне непонятным для сверхвысоких скоростей столкновения и сверхнизких температур окружающей среды, в которых даже адаптированные для таких условий металлы становятся хрупкими.

Но вот это в повреждениях как раз и выглядело не так. Походило на то, что мой корабль столкнулся с чем-то мягким, причем столкнулся не слишком уж быстро даже не по космическим меркам… Повреждения имели характер смятия, а не мгновенного срезания или разрушения.

Вопросов пока было явно больше, чем ответов. И все это вертелось у меня в голове, пока я лазил по моей космической станции, цеплял фал, перецеплял лебедки и просто осматривал повреждения.

Прицепив трос оставшейся рабочей лебедки, отправился техмодулю, чтобы подтянуть жилой отсек и установить его обратно в жесткую связку. И тут я увидел то, что мне очень не хотелось бы видеть вообще…