Читать книгу Трам-тарарам оркестр. Повесть - Алексей Владимирович Караковский - Страница 2

В старой московской квартире на Песчаной улице было много, очень много книг – русская классика, западные романы, восточные премудрости, тяжёлые научные фолианты. Со стены за порядком в доме с лёгкой полуулыбкой наблюдал портрет прапрабабушки Ольги Ивановны Клёновой, в начале двадцатого века закончившей Высшие женские курсы и преподававшей в Париже родной язык родившимся в эмиграции русским детям. Когда в конце девяностых в семье появился на свет мальчик, родители назвали его Олегом в честь расстрелянного в 1937 году прадеда, сельского учителя.

Матери было тридцать пять, отцу сорок два. Родители старели, но не угасали – учителям всегда хватает бодрости духа до самых преклонных лет, если их, конечно, не расстреливают и не выгоняют из страны. В шестнадцать лет Олег Балашов читал книги, гонял в футбол, слушал битлов и «Radiohead», трижды в неделю ходил на курсы английского, проходившие в небольшой каморке на улице Забелина, недалеко от Ивановского монастыря. Но бывают дни, когда за несколько минут в жизни человека меняется всё – и однажды к Олегу пришёл такой день.

Выйдя из метро, он уже собрался было свернуть к Ивановскому монастырю, как вдруг услышал бойкие и громкие звуки музыки. Это были уличные музыканты. Лохматый тщедушный парень с гитарой играл в быстром темпе совершенно незнакомую песню про людей-кротов и их приключения в туннеле метро. Второй парень стучал на небольшом барабанчике – то ли дарбуке, то ли джембе. Девушка, смуглая красивая еврейка, пританцовывая, играла на скрипке что-то очень похожее на блюз. Не дав дозвучать завершающему аккорду, вокалист заорал: «Си-минор!» и погнал на такой же бешеной скорости следующую песню с не менее причудливым текстом про дракона в подмосковной электричке, опаздывающего на работу. Было очевидно, что музыканты не только играют, но и слышат песню впервые, однако это как будто никому не мешало. Потрясённый Олег застыл на месте. До курсов оставалось всего десять минут.

– Вы же здесь пробудете ещё какое-то время? – взмолился он, когда песня закончилась.

– Может, будем. Может, нет. Может, вообще в другой город уедем, – туманно ответил вокалист.

– Я через час приду! Не уходите, пожалуйста!

Музыкант уклончиво пожал плечами.

– Да ладно, Гамлет, хорош рисоваться! Такими темпами нам не то что час, часа три ещё играть, чтоб хоть что-то заработать, – вмешался в разговор барабанщик.

Олег побежал на курсы. Впервые за год английский язык не вызывал в нём никакого интереса. Все мысли были о встреченных возле метро музыкантах.

Когда он вернулся, Гамлет и его друзья сидели на асфальте, передавая по кругу бутылку пива, завёрнутую в пакет.

– Как дела? – спросил Олег.

– День дерьмо. Два часа играли, а в шляпе пара сотен. Считай, проезд отбили только, – хмуро сказал барабанщик и сплюнул под ноги.

Олег порылся в карманах. Денег было не жалко.

– Держите пятьсот.

Настроение музыкантов сразу улучшилось, и Олегу удалось перевести разговор на интересную ему тему.

– А что это за песни?

– Я написал, – ответил Гамлет.

– А давно вместе играете?

– Часа два. А до этого ещё часа два. Ну и так лет шесть, наверное. Сколько мы уже знакомы, коты?

– А где репетируете?

Гамлет улыбнулся.

– Рахель, скажи.

– Да вот это и была репетиция, – ответила скрипачка, – Лёха пишет песни, как пулемёт, времени на жизнь не останется, если к каждой партитуру писать. А для Мамонта – она кивнула на барабанщика – всё равно вся музыка делится на быструю и медленную, он других классификаций не признаёт.

– Не, ещё латино есть! – не согласился Мамонт.

– Ну да, латино, точно. В смысле, Мамонт его очень любит, но у Гамлета таких песен нет.

– А как у тебя получается так писать?

Мамонт и Рахель улыбнулись, однако Гамлет был настроен серьёзно.

– Понимаешь, мне кажется, все песни, они словно уже когда-то где-то родились. Вылупились из яиц, как маленькие пёстрые птички, каждая со своим голосом, со своим характером. И вот открыли они глаза, а вокруг – клетка. И некому их спеть. Знаешь, я когда песню пишу, я словно клетку открываю. И каждая такая птичка становится моим близким существом, которого я узнаю из тысячи по форме клюва, по пёрышкам, каждое из которых я помню так точно, словно моя песня-птица прямо сейчас у меня в руках.

– А это сложно – находить своих птиц?

– Ничего нет проще. Слушаешь сердцем, находишь нужную клетку, и птица сама тебя узнаёт. Выпустить её на волю под силу каждому. И, знаешь, когда ты написал свою песню и слышишь, как она звучит, вот тогда и понимаешь, что ни мама, ни папа, никакая женщина тебя не полюбит так, как она, твоя музыка. А что ещё нужно для счастья, кроме того, чтобы быть любимым?

Тогда, летом 2016 года, Олегу было шестнадцать, а Гамлету двадцать шесть. С первого взгляда было ясно, что у них нет практически ничего общего ни в характере, ни в образе жизни, но эта десятилетняя разница в возрасте сразу показалась Олегу чем-то вроде предсказания о его будущем. После их первой встречи на Китай-Городе он понял главное: основная его миссия на Земле – это музыка, причём собственного сочинения.

Олег и раньше немного умел играть на гитаре – когда-то отец разучивал с ним «Битлз» и «ДДТ». Теперь каждый вечер Олег запирался у себя в комнате и пытался зажимать новые аккорды. Сложнее всего было переставлять пальцы при их смене, но потом Олег понял, что главное – не терять ритм, даже если палец попадает мимо струны, и дело пошло быстрее. Одновременно он начал придумывать первые примитивные мелодии и тексты. Если не удавалось сочинить своё, он брал какую-нибудь несколько тактов или фразу из музыки шестидесятых и, мучительно переставляя местами ноты, менял оригинал так, что его было невозможно узнать. С текстами почему-то получалось проще, слова сразу становились туда, куда надо. Оставалось неясным лишь только, о чём можно написать песню. За неимением лучшего, первое сочинение Олега повествовало о приходящей в Москву весне и о девушке с задней парты, которая никому в классе не нравится, кроме него. Следующие песни также были навеяны впечатлениями о школьной жизни, прогулками по району и любимыми книгами, но чем дальше, тем больше демонстрировали кризис идей – одного желания писать явно оказалось мало.

Отредактировав до приемлемого состояния несколько сочинений, Олег набрался храбрости и набрал телефон Гамлета.

– Гамлет, привет! Я песни стал писать! Послушаешь?

Судя по всему, Гамлет не ожидал вопроса и ответил как-то невпопад:

– Ты что, мне их электронной почтой прислать хочешь? Так я в Интернете раз в год по обещанию бываю.

– А как лучше?

– Ну, я не знаю, куда меня жизнь забросит, но вот сейчас я бухаю с чуваками на Чистых прудах. Сорок пять минут бухать ещё точно буду.

– Через полчаса приеду!

Олег ещё издалека увидел сидящего на скамейке Гамлета и совершенно невменяемо пьяную женщину рядом. Женщину обнимал спящий байкер. Гитара Гамлета лежала на земле рядом.

– Давай, друг! Выскажи, что у тебя на душе! – пафосно заявил музыкант.

Олег сыграл две песни, начал третью, но тут понял, что старается зря. Гамлет неукоснительно соблюдал неписаный закон, согласно которому начатую песню прерывать уже нельзя, однако разочарование особенно не скрывал. Доиграв, Олег протянул гитару обратно. Гамлет был лаконичен и груб.

– Песни у тебя говно, но нам нужен басист.

Олег почувствовал головокружение – не от полученной обиды, а открывшихся перспектив. Эдак можно же поиграть с Гамлетом на басу, а потом написать новые, хорошие песни, которые он похвалит! И вообще – стать музыкантом!

– Я готов. А что нужно делать?

– Ну найди где-нибудь бас, покажу, что с ним делать. Или ладно, не ищи, дам свой старый.

Научиться играть на новом инструменте оказалось не трудно, тем более, что Гамлет не предъявлял особых требований к партиям. За несколько встреч, проведённых у Гамлета дома, Олег освоился с басом, ища местонахождение нот на грифе, как если бы это были крайние четыре струны акустической гитары. Инструментом он пользовался без звукоусиления – бас был старый, потасканный, и электроника требовала ремонта, если это вообще ещё имело смысл. Чтобы хоть как-то расслышать ноты, Гамлет порекомендовал прислонить бас к холодильнику, и это действительно помогло.

На уроках он не сильно обращал внимание, понимает ли что-нибудь его ученик, но любивший учиться Олег легко схватывал смысл.

– Здесь си-минор, значит, играешь си. Нижнюю си, а не верхнюю! Смотри…

– А почему нижнюю?

– А хрен знает, звучит лучше. Дальше у тебя ещё такт си, потом два такта соль. Играй. Ага, правильно. Воткни между ними переходную ля, раз уж тебя она под руку попадается. Всё понял?

– Всё.

– Теперь смотри. Здесь вот у нас четыре четвёртых, добавляешь к тонике, например, терцуху вверх или кварту вниз. Это примерно как аккорды, только из двух нот. Запомнил?

– Да.

– Ну всё, играй.

Они сыграли песню про дракона в электричке ещё раз.

– Для начала нормально, потом всё-таки советую придумать мелодию. Если умеешь сочинять песни, значит, мелодию рано или поздно осилишь. Но только не гоняй на басу соляки, его не для этого придумали. Тюм-тюм, и всё, музыка звучит.

После третьей репетиции Олег зашёл в музыкальный магазин на Кузнецком мосту и купил, потратив почти все свои деньги, самую дешёвую бас-гитару. Это был красивый белый четырёхструнный «Сквайр», уценённый из-за уродливых царапин на корпусе.

– Отличная штука, – сказал Гамлет, – покрутив инструмент в руках, – «Сквайр», если ты не в курсе – это бюджетная китайская копия «Фендера», но «Фендер» – он и в Африке «Фендер». На царапины забей, они даже на боевые раны не тянут. Гриф, вижу, прямой, только настроить надо, пусть мастер поправит, я тебе телефон одного хорошего мужика дам. Струны, пока учишься, можно не менять. А вообще ништяк. Эта подруга прослужит тебе лет пятнадцать, если не больше. Только береги её, без чехла по улице не таскай, особенно по морозу. А то девочки этого не любят, сам знаешь – болеют потом…