Читать книгу Байки и не байки - Алексей Владимирович Куйкин - Страница 4

Вот ведь вечерок выдался. Бывает, что на дежурстве сидишь дома, да ждёшь звонка от дежурного с пульта, а его всё нет и нет. Да и ладно. А тут. Шесть заявок за вечер. Я ж так до коленок стопчусь, блин. И ладно бы что серьёзное. Так нет же, народ тяпницу отмечает. Очередную в две тысячи первом годе. Ладно, на первой заявке в большом продовольственном на Советской уборщица от переполнявшего её рвения фольгу на витрине смыла. Бог бы с ней, подклеили и всё хорошо. Но остальные заявки-то, мать их так. По пьяному делу то дверь забыли закрыть, то форточку. А ты бегай по Промышленному району, аки сайгак. А в офисе на 25 Сентября в лоскуты пьяный директор вместе с такой же секретаршей сидят под приборами и тупо разглядывают ключи «тач мемори». И заплетающимся языком у меня интересуются «а куда их тут в вашей сигнализации прикладывать?» Уроды, бля. Вон на стенке пульт висит, набирай код да вали домой. Какие электронные ключи?

Я и тут, в магазине «Ветеран», что на Кирова, тоже на сабантуй попал. Не берётся сигнализация, вот девчонки и устроили посиделки. Правда, всё по делу. Я быстренько датчик на дверях поменял и присоединился. Мой всё ж таки магазин. Ну, в том смысле, что мой участок, и я сигнализацию в нём обслуживаю. Персонал правильный, выдал мне две банки пива и сушёных колец кальмара на закуску. Так за разговорами и пивом досиделись до полуночи. Ладно, дежурный больше не доставал. Хорошо хоть отзваниваться не надо каждый час, сотовый в кармане. Теперь вот стою на крыльце, дышу свежим летним ночным воздухом и смотрю на россыпь звёзд в гуталиново-чёрном небе.

Месяц назад с этим магазином такая история приключилась, что смех и грех. Какой-то неадекватный дятел, вернувшись из мест не столь отдалённых и покрутившись с месяц в стольном граде Смоленске, порешил, что на свободе ему как-то не по себе. И решил, мудак, вернуться на зону. Собрал в пакетик мыльно-рыльные принадлежности и пару чистого белья, да и пошёл совершать преступление. И выбрал же, сука, мой участок. Разнёс кирпичом витрину в «Ветеране» и залез в торговый зал. Пока лез, весь порезался об осколки стекла. Крови было столько, что группа задержания, когда приехала, решила, поначалу, что какого-то человека в витрину закинули. А затем углядели прогуливающегося по торговому залу чудика с бутылкой портвейна в одной руке и палкой салями в другой. Он вежливо с милицией раскланялся, но вылезать через витрину отказался. Заявил, что ему нужны свидетели его преступления, да и не доверяет он ментам – бить будут. Так они и общались пару часов, через витрину. Как назло дежурный пульта централизованного наблюдения не смог вызвонить никого из хозорганов магазина. Пока искали хоть кого-нибудь, кто сможет открыть магазин, жулик выдул аж три бутылки портвейна, понадкусал уйму всяких мясных деликатесов, угощал ментов через витрину лучшими сигаретами, сам же пыхтел «Примой». На резонное предложение покурить чего получше, ответил, что не накуривается всеми этими «хорошими сигаретами», «Примстон» забористей. Потом общаться ему надоело, и, усосав ещё с полбутылки вина, преступник отрубился лицом в торте, который до этого покусал, лёжа на полу кондитерского отдела.

Магазин открыли, чудака, конечно же, повязали. Мужичок был весь в крови, так что повезли его сначала в травмпункт. Врач же, осмотрев пациента, долго рассказывал бойцам из ГЗ о возможном заражении крови и общем слабом здоровье доставленного жулика. Короче, оказался наш чудак не в КПЗ, а вовсе даже в больничной палате. Надо ли говорить, что в «Ветеране» на ночного гостя списали всё недоимки, «и колбасы, и сыры, и полцентнера икры…». Мне директриса магазина на следующий день показывала опустошённые бутылки портвейна и бренные останки торта с отпечатком физиономии налётчика на верхнем корже. Самое смешное, что у зека оказалась сестра, которая договорилась с хозяевами «Ветерана», оплатила ущерб и замену витрины. Мужичок на зону так и не попал.

Ну да что-то я замечтался, домой уже пора, ночь на дворе. Хоть и лето, а ветерок прохладный. Надо звонить на пульт, пущай меня эвакуируют. Голос в моём «А35» был громок и бодр:

– Помощник дежурного ПЦО прапорщик…

– Это Лёха Куйкин, есть там ещё заявки?

– Да нет, я б тебя набрал.

– Слушай, подошли машинку к «Ветерану». Домой хочется, а ничего уже не ходит, однако.

– Тебя на Киселёвку? Хорошо, жди.

Стою, жду, куда ж мне деваться. Я за вечер и так набегался. Сейчас должен подъехать центральный экипаж, из тех трех, что по району службу несут, да потом передать меня киселёвской группе. И я дома, в тёплой постели. Лишь бы ночью не дёргали, всякое бывает. О, а вот и мой транспорт.

– Доброй ночи, господа, – поздоровался я, залезая на заднее сидение.

– Привет, Лех. Тебя на Рыленкова? – старшина Андрей, сидевший за водителем, протянул руку. Костяшки у него набиты, будьте – здрасте, до сих пор на рукопашку ходит. Мы с ним любили поболтать за всякий разный мордобой.

– Ага, домой хочу. Забегался сегодня. А чегой-то вы такие весёлые?

– А мы тут на Ново-Киевской пазл их урок собирали. Ну не столько мы, сколько вон Стёпа, – Андрюха кивает на сидящего на переднем пассажирском месте прапорщика.

– Это как это?

– Да нас дежурный послал разобраться. В РОВД баба какая-то позвонила, мол, сожитель пьяный из квартиры выгнал. Приезжаем, реально возле подъезда тётка стоит в одном халате. Дома там старые такие, двухэтажные.

– А, ну видел. И чего?

Анрей хлопнул прапорщика по плечу:

– Ну, вот Стёпа и стучит в дверь, откройте мол, милиция. А его в ответ послали в пешее эротическое путешествие. Степан обиделся да дверь и пнул,– наряд жизнерадостно заржал. Надо сказать, что Стёпа это сто девяносто сантиметров мышц в милицейской униформе. Он и без каски и бронника производит впечатление, а уж если в полной амуниции. Будь я на месте двери, я б, честное слово, сам бы открылся, не дожидаясь, пинка.

– Дверь нараспах, а хате натюрморт. Посередине комнаты стоит табуретка, на ней бутылка водки и стаканы. А вокруг на корточках человек двенадцать расписных. По пояс голые, жарко. Дым коромыслом, не продыхнуть. И на дверь таращаться. А в дверях Стёпа в броннике, в каске с «Ксюхой» наперевес. Да ещё и орёт благим матом. Милиция, мол, все на пол. Урок проняло, начали на пол падать. А комнатина маленькая, улечься все никак не могут. Тут Стёпа озверел, да и начал им дубинкой помогать.

Прапор на переднем сидении снова заржал:

– Ну, кому дубинкой, кому гавнодавом. Но всех уложил, пазл сложился, – машину снова трясёт от хохота.

– А дальше-то как?– интересуюсь я.

– Да никак,– Андрюха махнул рукой, – тётка заяву писать не стала. Просто попросила всех выгнать. Мы и проконтролировали это дело. Да и уехали.

– А дверь как же?

– Ну, я что слесарь, ти столяр? – звучит с переднего сидения, – домой мы её вернули, и пусть будет довольна.

– Будешь довольна. На Ново-Киевской, ночью, с выбитой дверью.

Группа задержания в полном составе вновь ржёт.

– На той недели, слышали, в сорок четвёртом грузчика забыли? – надо ж и мне пацанам чего-нибудь весёлого поведать.

– Это где, на Крупской?

– Ага, сорок четвёртый Облпотребсоюза. Грузчик у них глухонемой. Нарезался в зюзю, залез в тележку с луком и задрых. Бабы день посчитали, магазин под охрану сдали и ушли. А этот хрен во втором часу ночи проснулся и отправился по магазину шастать. Объёмники, естественно, сработали. Группа прилетает, а у них в магазине за витриной какой-то чёрт скачет, руками машет, только что не танцует. Они его фонарями освещают, орут, стой мол, а он только шибче руками размахивает. Так, когда заведующую привезли, она группу в магазин не пустила.

– Это почему ещё? – Стёпа очень удивлён, даже ко мне повернулся, – надо ж магазин осмотреть после тревоги.

– А она сказала, что после недавнего осмотра то ли две, то ли три банки красной икры пропали.

– Вот сука, а!!! – менты возмущены.

Откуда что повелось, но сотрудники вневедомственной охраны в Смоленске себя ментами не считают. Менты это вон те самые – пэпэсники, гаишники, конвой в судах. А мы не, мы вневедомственная охрана, так и запиши. Чудно, однако. Форма ментовская, льготы ментовские, а, поди ж ты, вневедомственная охрана.

Тут ожила рация, вызывая на связь с ПЦО 527-ой экипаж. В стёпиной лапище рацию и не видать.

– Пятьсот двадцать седьмой на связи.

– Крупской 63, квартиру вроде грабят. Из РОВД просили разобраться, к ним звонок был.

– Понял вас, едем, – ответил Степа, – больше ж, блядь, некому, – это он уже себе под нос.

Ох, ты ж, когда я теперь домой попаду.

Во дворе старого двухэтажного дома, ещё немецкие пленные по слухам строили, стоят две девушки. Оказалось это они звонили в милицию. В квартире на втором этаже дедушка Василич умер, позавчера похоронили. А сегодня ночью в квартире кто-то ходит, переговаривается. Стёпа с Андрюхой, отправив водителя на другую сторону дома окна контролировать, поднялись на второй этаж. Мне в машине сидеть было скучно, ну и я за ними потопал по скрипучей деревянной лестнице.

Старшина стоит у перил, а прапорщик проникновенно что-то вещает под дверью. А, это он жуликам всю бесперспективность их дальнейшего сопротивления разъясняет. Так, мол, и так, вы окружены группой спецназа вневедомственной охраны, во заливает, а!!! Сопротивление бесполезно, сдавайтесь. Из-за двери ни звука.

– Андрюх, ну чё, есть там кто? – спрашиваю. Тот отмахивается: – да вроде ходил кто-то.

Стёпа ещё пару минут уговаривает дверь, а потом передаёт дежурному, что в квартире тихо, но надо вскрывать, пускай присылают участкового да слесаря. Дежурный пообещал искомого участкового найти через РОВД. Прапорщик стоит под дверью, а Андрей спустился вниз, проверить дверь в подвал. Внизу какая-то возня, и довольный крик Андрюхи. Поймал что ль кого? Стёпа ломиться на первый этаж, ступеньки под ним не то, что скрипят, воют и стонут. Того и гляди деревянная лестница рухнет.

За дверью в подвал спал бомжик. Он сразу наполнил лестничную клетку тяжёлым букетом ароматов немытого тела, перегара и, что самое интересное, неплохого табака. Стёпа рявкнул в рацию дежурному, что одного задержали и принялся ощупывать карманы задержанного. Находит в кармане складной ножик и рычит в лицо бомжу, что тот заодно с квартирными ворами. Бомж клянётся и божится, что всегда здесь спит перед дверью в подвал, а сегодня двое каких-то незнакомых мужиков, проходя наверх, запинали его за дверь. Правда, бросили наполовину пустую пачку сигарет. Дышать на площадке нечем, выходим на улицу к машине. А возле неё стоит водила, как ни в чем, ни бывало.

– Вася, ты охерел? – орёт старший группы, – ты ж под окнами должен быть, дятел.

– Дак вы ж задержали уже кого-то,– оправдывается ошеломлённый Вася, показывая на рацию в руке. Менты взбесившимся табуном кидаются со двора на улицу. Поздно, однако. Окно искомой квартиры на втором этаже настежь, а на улице никого. Убежала премия за поимку воров, убежала.

Матерящая всех и вся группа задержания во втором часу ночи привезла меня к дому и укатила дальше службу нести. Спать мне чего-то расхотелось от слова совсем. Достал из холодильника запотевшую бутылку «Эвервесса», прозрачного тоника, и устроился на табуретке за кухонным столом. Примерно год назад, также летней ночью была в отделе та ещё веселуха. На Соколовского сработала квартира директора мясокомбината. Группа осмотрела дверь и никаких признаков взлома не нашла. Но хата под охрану не становится, надо перезакрывать. Привезли помдежа с ключами, открыли дверь, а там стекло балконной двери разбито, шкафы перерыты. На полу посреди прихожей лежит маленькая японская видеокамера. Там же, в прихожей, развешены, для проветривания, видимо, с десяток дорогих шуб и дублёнок. А я как раз в эту ночь дежурю.

Когда меня привезли, в двухкомнатной квартире уже было не протолкнуться. Начальник отдела и начальник пульта сидят на диване в зале, рядом развалился на полу боевой милицейский овчар, с закреплённым на поводке кинологом. Пацаны из группы задержания в сотой раз хлопают дверями шкафов, разыскивая на полках вора. Пока я заматывал проводом разбитую дверь, чтоб контур сигнализации восстановить, повинуясь начальственному рыку, чего, мол, вора не ищешь, пёс куда-то уволок матерящегося кинолога. Квартиру закрыли, поставили на сигнализацию и разъехались, кто, куда должен был. Я-то, слава богу, домой. Как раз около двух ночи было. Больше меня и не трогали. Вернулся в отдел и кинолог, матеря на чём свет стоит своего мохнатого Казбека. Тот заволок его куда-то в лесопитомник, где милиционер себе все штаны изорвал. Но, оказалось, история имела продолжение. Да ещё какое. Это мне уже утром на планёрке поведали.

В начале четвёртого ночи на пульт централизованного наблюдения снова приходит сигнал тревоги с той самой мясокомбинатовской квартиры. Как назло все машины были на тревогах. Тогда дежурный ПЦО старший лейтенан Вовчик Якушев, гордо носящий кличку Рейнджер, принимает решение, как раз соответствовавшее этому самому его прозвищу. Чего там, квартира от отдела в трёх минутах ходьбы, была уже сегодня проверена, видать техник чего-то недоделал с сигнализацией. Сейчас сам разберусь. Берёт рацию, тубус с ключами от хаты и, вооружившись автоматом из оружейки, ломится в соседние дворы. Вся беда в том, что служит Якушев в Смоленске всего третий месяц. Вот и заблудился наш Рейнджер пусть не в трёх соснах, но в нескольких пятиэтажках. В ночной темноте все пятиэтажки на Соколовского на одно лицо, мать их. Минут через десять помощник дежурного понимает, что пришла беда, откуда не ждали. От дежурного ни ответа, ни привета, хата в тревоге. Попытавшись вызвать по радиосвязи Якушева, помдеж получил в эфире трехэтажный мат-пермат. От такого охренел даже слушающий эфир офицер спецсвязи в областном УВД. Он тут же приказал не засорять эфир на милицейском канале. Группы задержания по всему городу ржали, что твои кони.

Помдеж всё-таки сорвал одну из ГЗ с объекта и отправил её на эту грёбаную квартиру. Когда группа подъехала к нужному дому, из темноты летней ночи материализовался и Якушев. В квартире было открыто настежь окно в спальне, к батарее была привязана верёвка, сплетённая из простыней, а посреди прихожей пованивала свежая куча дерьма. Аллес пиздес, как говорят французы.

Всё это на планёрке до нас весело донёс наш любимый инженер. И отправил техника, обслуживающего квартиры, монтировать в многострадальной хате датчики движения. И меня заодно к нему в помощь. На мой вопрос, а я-то здесь с какого боку, сказал «ну ты ж там был ночью». На квартире народу было ещё больше. Помимо нашего начальства, метавшего громы и молнии, и испепелявшего взглядом всех и вся вокруг, на кухне молоденькая миловидная следачка снимала показания с приехавшего с дачи хозяина квартиры. Его жена в прихожей чуть не скакала от радости. Оказалось, что в кармане одной из шуб, висевших в прихожей, лежало около тридцати тысяч долларов. Вор уволок какие-то драгоценности, да ту самую видеокамеру, которую бросил в прихожей первый раз.

Мы делали своё дело, но краем уха всё ж таки прислушивались к разговорам в квартире. Следачка отправила участкового по подъезду искать свидетелей ночного происшествия. И он таки притащил страдающую бессонницей бабку со второго этажа. Помимо бессонницы бабулька была ещё и глуховата, так что её показания мы слушали даже в дальней комнате.

– Ой, девонька, как ухнеть на газон сверху. Да как закричить, громко так. И захромал куда-то, захромал.

Оборудовав второй рубеж охраны, мы ушли вы отдел. А через пару недель я узнал продолжение истории.

Красотулька-следователь разослала по всем больницам ориентировку на молодого человека со сломанной ногой. И такой появился в Красном Кресте. Рассказывал душещипательную историю о том, как вкручивал соседке лампочку, а табуретка возьми да подломись. Одного из оперов переодели в медбрата и запустили в травматологическое отделение КБСМ. И не зря. Буквально через пару дней к больному заявилась его девушка с пакетом вкусняшек. Мало того своё посещение болезного она снимала на маленькую японскую видеокамеру. Ту самую из мясокомбинатовской квартиры.

Оказалось, что молодой человек лез в квартиру на втором этаже. Забравшись по балконам, он обнаружил только голые стены. Хозяева куда-то съехали. Ну не пропадать же такой замечательной летней ночи. И чудик пополз этажом выше, разбил балконную дверь и проник в квартиру. Когда в подъезде загрохотали ботинки группы задержания, он бросил камеру в прихожей и спрятался. Как, где? Ведь менты в квартире всё перевернули в поисках вора. В зале, за диваном, в небольшом пространстве между спинкой и каркасом. Ага, тем самым, на котором сидело начальство, и рядом с которым возлежал четвероногий друг кинолога.

Ну, всё, хватит воспоминаний, спать пора. Завтра к девяти на планёрку. Да и тоник кончился.