Читать книгу Бомбовоз Его Высочества - Алексей Волков - Страница 5

Все случилось чересчур неожиданно: рванули к ближайшей подворотне и наткнулись на двоих парней в полувоенной одежде. Оба с автоматами, у одного кроме того пистолетная кобура на поясе, у другого за плечом виднеется труба снаряженного гранатомета.

– Кто такие? – пролаял на хонтийском владелец кобуры.

– Свои, – отозвался на том же языке Чачу.

Главное ведь: никуда не скрыться. Расстояние – рукой не достать, а от пуль не увернуться.

– Свои, говоришь? А почему с вещами? Что вообще тут делаете?

– Ищем, под чье командование поступить, – хорошо хоть, языком Бат владел. Говорил без акцента, лишь приходилось сожалеть о небольшом словарном запасе. – Желаем принести пользу родине. Вот документ.

И шагнул поближе к парочке ополченцев.

Было неприятно и, что скрывать, страшно. Просто другого выхода не оставалось. Иначе положат всех здесь же. А так – хоть какой-то шанс.

Тот, с кобурой, протянул руку за извлеченной Батом студенческой карточкой. Бдительность его ослабла. Чачу резко рубанул хонтийца ребром ладони по горлу и без перехода крутанулся, ударив второго ногой.

Удар был менее удачным, но не ожидавший его автоматчик упал. В следующий момент Чачу уже оседлал его, сдавил ногами руки противника, выхватил нож и несколько раз погрузил куда-то между ребер. Краем глаза заметил, что Турс уже возится со вторым, кажется, тоже размахивает чем-то.

Вытереть лезвие об одежду убитого. Или еще живого? Никаких добрых чувств к хонтийцам Чачу сейчас не испытывал. В крови бушевал адреналин, и свершившееся воспринималось как закономерное возмездие. Теперь подхватить автомат. Хорошо хоть, успел еще в школе пройти первоначальный курс воинского обучения. Отбушевавшая война заставила пересмотреть школьные программы и ввести в них кое-какой общеармейский минимум.

– Патроны не забудь! – выдохнул Турс, снимая со «своего» хонтийца пояс с кобурой.

Пришлось лихорадочно обыскать еще трепещущее тело. Пара магазинов нашлась в карманах – все-таки остановивший студентов патруль хонтийцев был ополченческим, не военным. В противном случае, может быть, лежать здесь досталось бы не им. Гранатомет Чачу тоже прихватил. Под грохот близкого боя любое оружие казалось не лишним.

– Держи! – Турс протянул пистолет ошалело застывшему на месте Рину.

Приятель был бледен с оттенком в зелень. Он еще не уяснил: сейчас действует один закон: ты или тебя. Переживания придут после. К тем, кто уцелеет.

– Держи, кому говорят!

Чачу тем временем заглянул во двор. Он был явно сквозным, со вторым выходом на ту улицу, где теперь кипел бой. Но непосредственно в зоне видимости в данный момент никого не было. Лишь понятно: кто-то засел в дальнем доме и стрелял оттуда. Если же вспомнить хонтийцев в подворотне, в грубом приближении ситуация была ясной.

– Что тут? – Турс последовал примеру спутника, заозирался. Автомат в его руках ходил следом за взглядом.

– Что делать будем? – вопросом ответил Бат. Сам он находился в легком замешательстве. Никакого страха не было, напротив, душа жаждала драки, вот только стоит ли?

– На той стороне наверняка наши. Надо к ним. – Турс тоже колебался. Просто он решил: теперь выбраться из города втроем будет еще труднее. А может, его просто опьянил шум боя и их маленькая победа над патрулем.

Может, они бы выбрали иной путь, но тут из дальнего дома выскочил мужчина в такой же полувоенной одежде, что была на хонтийцах. На плече у него лежал снаряженный гранатомет. Следом за ним объявился другой, с автоматом. Вдвоем они бросились к приоткрытым воротам на том конце. Даже по сторонам не взглянули.

Расстояние до врагов было плевым, при желании камнем можно докинуть, и Чачу машинально вскинул автомат. Для верности опустился на колено, прицелился получше.

Ствол чуть повело. Гранатометчик послушно упал лицом вниз. Сразу загрохотало над ухом – поддержавший Турс завалил второго хонтийца. Кисловато потянуло порохом.

Все так просто. Ловишь цель на мушку да плавно нажимаешь на курок. Словно играешь в войну.

Они еще не успели ни рвануть вперед, ни, напротив, отступить, когда в проеме ворот появился гвардеец. Уж их форму ни с какой другой не спутать. Увидел студентов, на миг застыл со вскинутым автоматом. Показалось: выстрелит, но солдат вдруг махнул левой рукой. Мол, быстро сюда!

– Пошли, что ли? – спросил Чачу.

Было бы обидно схлопотать порцию свинца от своего. Но Турс демонстративно закинул автомат за спину и решительно двинулся к гвардейцу.

– Рин, шевели ножками! Останешься один!

Гвардеец был постарше любого из студентов. Пальца с курка он не убирал, продолжая выцеливать приближающихся парней.

– Что здесь происходит? Пленные? – Рядом с первым гвардейцем вырос другой с офицерскими нашивками. – На кой нам они?

– Пока не установил, господин лейтенант. Но, судя по всему, гранатометчик – их работа.

– Осмелюсь доложить! Бывший действительный рядовой Девятой бригады Боевой Гвардии Турс! Нахожусь в запасе. До недавнего времени – студент Высшей технической школы.

– Как здесь оказались? – Лейтенант пытливо посмотрел на троицу.

– Пытаемся вырваться из города, господин лейтенант!

– Оружие откуда?

– На хонтийский дозор нарвались. Вон они лежат, – Турс кивнул назад.

– Кто с тобой?

– Тоже бывшие студенты, – произнес Бат.

– Ладно. Идите за мной.

Пришлось выйти прямо на улицу, под свист пуль.

По середине проезжей части, вращая башенкой, медленно полз бронеход. Еще один «рысенок» двигался подальше. Вдоль стен домов, почти прижимаясь к ним, перемещались две редкие цепочки гвардейцев. Каждая из них старалась контролировать окна на противоположной стороне. Все в полном соответствии со статьями боевого устава.

– Давай!

Они подбежали к идущему за «рысенком» пожилому офицеру. Лицо гвардейца было изуродовано старым шрамом, наискось пересекавшим щеку почти от правого глаза и до скулы.

– Господин ротмистр! Разрешите доложить! Встретили трех студентов. Наших. Один – гвардеец запаса. Они смогли овладеть оружием. Убрали гранатометчика, пытавшегося ударить из той подворотни. Утверждают, что хотят выйти из города. Разрешите взять с собой?

– Точно студенты? – Ротмистр внимательно осмотрел всех троих. – Но на кой вы мне нужны, скажите-ка! Тут науки совсем другие. Мне бы раненых своих вытащить, а не штатских спасать.

Впереди грохнул взрыв. Студенты инстинктивно присели.

– Вот я о том же, – деловито сообщил ротмистр. Сам он даже не вздрогнул.

– Господин ротмистр! Я – действительный рядовой Гвардии! – напомнил Турс. – Гвардейцы бывшими не бывают. Лишь на службе, в запасе и на пенсии, как говаривал мой командир полковник Дрым. Еще добавлял – и четвертое состояние – могила.

– Ты знал Дрыма? – встрепенулся ротмистр. – Ну что ж… Только с нами легко не будет. Капрал Богулу!

Давешний гвардеец объявился немедленно, словно только и ждал вызова к командиру.

– Возьми этих троих в свою секцию. Но последи за ними. Если что, сам понимаешь…

Понимал не только капрал. Студенты прекрасно поняли недосказанное. Шел бой, разбираться в подробностях было некогда, и ротмистр оказал им максимально возможное доверие, взяв с собой, но одновременно приказав в случае чего уничтожить на месте.

Обижаться не стоило. Хонтийцы вполне могли попытаться забросить своих людей к гвардейцам. Ротмистр был просто обязан обезопасить своих бойцов от любых случайностей.

– Слушаюсь! – Богулу четко козырнул и повернулся к невольным новобранцам. – Что делать, знаете? Наша шеренга – правая. Задача – контролировать окна на другой стороне, не давая противнику возможность вести огонь. Проморгаете – рискуете стать покойниками. Главное – выстрелить первым. Разбираться станем потом. Да не с пистолетом в бой идти!

Это уже к Рину, вертевшему в руках трофей.

– Подожди! – Капрал подскочил к бронеходу, заглянул в приоткрытую дверцу, что-то сказал и извлек оттуда автомат с запасным магазином.

Дальше пришлось впрячься в нелегкую армейскую службу всерьез. Продвигались с боем, медленно, стараясь прикрыть две бронированные машины от гранатометчиков и в свою очередь получая от них помощь огнем.

Движение не прекращалось ни на миг. Лишь ускорялось иногда, да замедлялось – значительно чаще. Весь процесс зачисления новых бойцов тоже прошел на ходу. Не велика проблема, чтобы из-за нее останавливаться под огнем.

Труднее всего приходилось головным секциям. Им приходилось заглядывать во все дворы, зачищать их в случае необходимости, вести бой на перекрестках и в промежутках между зданиями. Чачу видел, как двое пронесли раненого гвардейца, уложили в бронеход и сразу помчались на свое место.

Но доставалось и остальным. Хонтийцев нельзя было назвать дилетантами в военном деле. Кое-кто специально прятался в квартирах и на чердаках, чтобы затем нанести ущерб основной колонне.

Несколько раз Бат видел в окнах на противоположной стороне каких-то людей, стрелял в них в полном угаре, даже не зная результата. Менял магазин, вновь всматривался в каждое окно… Раз сверху буквально рядом с ним свалились осколки стекла. Это уже действовали бойцы из той секции, которая шла по другой стороне. Еще немного – и стеклянное крошево обрушилось бы на Бата. Обидно получить ранение не от пули. Гвардейцы все были в касках, а Чачу вообще не имел головного убора. Хорошо хоть, страх куда-то полностью исчез еще в схватке с патрулем, как реальное восприятие окружающего, и все происходящее казалось не то сном, не то откровенным бредом.

Улица заворачивала. Головные секции залегли, кто-то от них побежал к идущему за бронеходом ротмистру. Тот выслушал, что-то крикнул, затем заскочил в «рысенка». Боевая машина взревела, рванула вперед к самому повороту. Ее пушка открыла беглый огонь.

– Гранатомет! – К Чачу подскочил капрал Богулу, требовательно протянул руку.

От глупых вопросов Бат удержался. Гранатомет отдал сразу, едва понял, чего от него хотят. Откровенно говоря, из этого оружия он никогда не стрелял, лишь теоретически был ознакомлен с ним. А что такое теория в бою?

Капрал побежал вперед. Бат видел, как непосредственный начальник припал на колено, приложился к трубе, выстрелил…

Потом Чачу сам достиг поворота и увидел причину некоторого переполоха. Хонтийцы успели обойти отряд по какой-то боковой улице, а может, заранее расположились здесь за импровизированной, теперь уже наполовину разгромленной баррикадой из всякого хлама. Живых за ней уже не было.

Вид мертвых тел не вызвал никаких эмоций. Валяется кто-то, и пусть. Лишь бы не мешался под ногами. Единственное, что отметил Чачу: наряду с уже привычными ополченцами в полувоенном одеянии, тут лежала пара хонтийских солдат. Но новостью сей факт давно не являлся.

Пришлось растаскивать какие-то столбы, развороченный грузовик, еще что-то преграждавшее путь гвардейской технике. Только пропуская бронеходы по расчищенному проходу, Бат заметил: второй из «рысят» где-то потерял одно из средних колес. Хорошо, оставшихся как-то хватало для езды. Надежность имперской техники давно вошла в поговорки, и сейчас Чачу воочию убедился в их справедливости.

Дальше дома заканчивались пригородным парком, и стало еще тяжелее. Гвардейцы рассыпались цепью, то и дело залегали под огнем из-за кустов и деревьев, стреляли сами. Хорошо, парк был небольшой, сравнительно редкий, и хонтийцы не выдержали, отступили.

Преграда оказалась последней. За ней лежало поле с ведущей через него дорогой.

– Полезай! Массаракш! Остаться хочешь?

Гвардейцы торопливо облепили «рысят». Кто-то подал Бату руку, и Чачу торопливо вскарабкался на бронеход. Здесь сидели так густо, что свободного места не было вообще. Чья-то амуниция больно врезалась в ребра, держаться было не за что, в любой момент можно было свалиться, и все же более комфортабельного места, казалось, не было во всем мире.

Счастье – шоссе было ровным, машина шла гладко, и куда-то прочь уносился проклятый город, едва не превратившийся в ловушку.

– Смотри! – Сидящий рядом гвардеец чуть подтолкнул Бата, указал куда-то назад.

Там, совсем крохотный из-за расстояния, возник танк. Столб земли поднялся рядом с дорогой, однако поле закончилось, сменившись рощицей, и следующего выстрела не последовало.

– Опоздали! Опоздали, сволочи! Массаракш! – восторженно заорал сосед, и еще несколько голосов с готовностью подхватили его рев.

Встречный ветер остужал разгоряченные лица, проникал под одежду, дарил бесценную прохладу. Шоссе лежало безлюдное и безмашинное, словно провинция внезапно вымерла, сосредоточилась в городах.

Бронеходы промчались довольно далеко, а затем один за другим свернули на какой-то заброшенный проселок и углубились в подвернувшийся кстати лес. Здесь уже поневоле пришлось сбавить скорость, гвардейцы сидели, судорожно вцепившись в малейшие выступы на броне, а то и просто друг в друга.

Так продолжалось очень долго. Один лесной проселок сменялся другим, порою выбирались на заброшенные поля, вновь углублялись в чащи. Случайность или нет, однако никаких поселений не встретилось. Наконец бронеходы остановились в каком-то распадке, и хриплый голос ротмистра объявил:

– Привал!

Вечер неотвратимо накатывался на уставшую землю. Замаскированные ветвями, спрятались по краям распадка бронеходы. Чуть в стороне разместилась братская могила. Гвардейцы старались не бросать своих и смогли вывести в чревах «рысят» даже часть убитых. К ним же присоединились двое умерших во время марша раненых.

Как узнал Бат, в вырвавшемся отряде на данный момент осталось человек сорок при двух офицерах – ротмистре Гарду и втором лейтенанте Сууте. Да еще четверо тяжелораненых, а уж легкие ранения никто не брал в расчет. Продуктов оказалось мало, потому ужин, он же обед, был весьма скуден. Студенты выложили свои запасы в общий котел, хотя у Чачу осталось подозрение, что Морану заныкал какую-то часть в личное пользование.

В целом, по рассказам гвардейцев, картинка была безрадостной. Из центра до последнего упорно приходили приказы: ни на какие провокации не поддаваться, стараться вести себя тихо, ситуация находится под полным контролем. Даже казарменное положение вводить было запрещено, и старшие офицеры продолжали жить в казенном доме, в квартале от расположения бригады.

Опасность была разлита в воздухе, ощущалась всеми, только приказы не обсуждаются.

Нападение началось со взрыва склада. Очевидно, постарались вольнонаемные из числа хонтийцев, которых хватало в когорте. Они имели доступ практически везде, вот и… Практически сразу был предпринят общий штурм военного городка. Такое впечатление, что хонтийские военнослужащие заранее скрытно сосредоточились на ближайших улочках, а взрыв послужил им сигналом. С ними же шли многочисленные ополченцы. Нападавшие устремились к стенам и воротам со всех сторон, многочисленные, как насекомые. Оборона казарм никогда и никем не планировалась, по всем канонам мятежники должны были овладеть территорией практически сразу, без особых проблем. Единственное, что не учли неведомые заговорщики: подготовки Гвардии. Немногочисленные бойцы пришли в себя мгновенно, успели разобрать оружие и оказали такое сопротивление, что пространство напротив казарм густо покрылось трупами врагов.

Вместо короткого победоносного штурма начался затяжной бой. Старшие офицеры так и не прибыли. Уже затем группа разведчиков ценой неимоверных усилий и потерь сумела дойти до здания. Как оказалось, лишь затем, чтобы убедиться в гибели там всех начальников и даже их семей.

Один лишь Гарду, человек холостой, живший лишь службой, и потому любитель подежурить в части, в момент нападения находился в казармах. Он и встал во главе импровизированной обороны. Из первоначальных трех сотен гвардейцев уцелела едва половина, часть техники была выведена из строя, а хонтийцы потихоньку стали подтягивать танки и артиллерию. Бой продолжался, однако помощи ждать было неоткуда, потери росли, бронеходы сгорали один за другим, и ротмистр принял решение о прорыве.