Читать книгу Бад маза Раша - Алексей Вячеславович Никитин - Страница 2

Фрэнк Харрис сохранял спокойствие духа и хладнокровие мысли. Он знал все тонкости кухни и с легкостью предугадывал каждый их следующий шаг. И хоть в этот день сталь защелкнулась на его собственных запястьях, помощник шерифа города Вудрок по-прежнему оставался верен жетону.

Сигаретный дым резал глаза. Фрэнк прижал ухо к плечу, сдувая прочь от лица ядовитую струйку. Кто знает, возможно и сигареты пропитывались ушлыми федералами в особом растворе: больше дыма, – а сигарета в его зубах коптила похлеще Детройта в полдень, – сильнее концентрация яда. «Ублюдки», – промелькнуло в голове Фрэнка. Поди не каждая мать уделяет столько внимания собственному ребенку, сколько его уделяют своему делу парни из ФБР. Сигаретный пепел сорвался вниз и, прокатившись по ноге Фрэнка, пропал из виду; когда же голодный уголёк вгрызся в фильтр, к языку прилипла горечь, которую, казалось, не смоет и Ниагарский водопад; рот медленно заполнило вязкой, кисловатой жижей.

Поделившийся сигаретой федерал, прежде, чем скрылся в смотровой, нарочно отодвинул бумажный стакан на другой край стола. Он хотел, чтобы Фрэнк ясно понимал, где находился, а главное – по чью сторону баррикад. Фрэнк буквально чувствовал на себе его пристальный взгляд, будто видел самодовольную ухмылку болвана за стеклом. Но с ним их фокусы не пройдут. Оставив пустую затею – дотянуться до импровизированной пепельницы, Фрэнк подался лицом к столу. Размазав уголь о металлическую поверхность, он выложил окурок изо рта, а после утопил его в кислой слюне.

– Не найдётся ли у вас мятной пластинки? – спросил Фрэнк, улыбнувшись зеркалу. – Можете взять из моих личных вещей. И себе прихватите. Даю слово, я не буду жаловаться на пропажу.

За стеной ожидаемо хлопнули дверью. По коридору пронеслись быстрые шаркающие шаги. Некто с явно больными суставами или просто носивший туфли на несколько размеров больше, стыдясь миниатюрной стопы, приблизился к допросной. На мгновение все стихло. За дверью откашлялись и потянули за ручку.

– Не стоит, обошёлся бы и одной, – съязвил Фрэнк, глядя на охапку вещей в руках вошедшего федерала.

Приблизившись, Морган Кокбланд швырнул на стол мелованную папку на вроде тех, в которые подшивали дела, разве что на этой не было никаких обозначений. Из покрытых паутиной вен рук, громыхая, на стол стекла металлическая цепь с нехитрыми браслетами на концах. Федерал тяжело опустился напротив и, медленно скрестив пальцы перед собой, уставился на Фрэнка. Морщинистое лицо не выражало эмоций, лишь в уставших глазах читалась искренняя неприязнь. Федерал молча покачал головой. Если у тётушки скуки и был любимый кобель, то его звали Морган. Фрэнк Харрис зевнул.

– Знаешь, что это? – наконец заговорил Кокбланд.

– Как же, – ответил Фрэнк, покосившись на цепь, – я родился в подобной. Чёрным детям ножные кандалы заменяют пуповину.

Федерал закинул ноги на стол и, откинувшись, развёл ладони.

– Тут ты не прав. Это не ножные кандалы. Это унизительные ножные кандалы, которые я лично пристегну к твоим ногам, подонок.

– Поспешите самоутвердиться Кокбланд. Хоть у меня и отобрали часы, я знаю который час. Армия в свое время хорошо позаботилась обо мне. В первые же сорок восемь часов службы она передала через имевший бесконечное ускорение подсрачник майора Нейпа довольно сносный внутренний будильник. К слову, он вот-вот зазвенит, а это означает…

– И сделаю! – вспылил федерал, нервно покусывая губы. – А после ещё и зарплатный чек найду в почтовом ящике.

В тактике федерала разверзлась дыра размером со штат Техас. Это понял и сам Кокбланд: он стремительно ретировался, придушил выползавшие наружу эмоции и заплыл с другого берега. Сбросив ноги со стола, он свёл густые брови и, припав грудью на стол, спросил исподлобья:

– А куда это ты спешишь, сынок? Похоже, ты не осознаешь, что вокруг твоей шеи затянулась петля, – широкая ладонь врезалась в крышку стола, едва не оставив вмятину. – Хлоп и вагиной накрылся коп!

Кокбланд напомнил Фрэнку соседского Чихуахуа по кличке Великан Пени. Пени был размером с пени, но обладал яйцами небольшого теленка. И как положено заправскому бычаре, животина являлась ревнивым собственником. Сначала он отвадил от своего двора мух, затем принялся за доставщиков молока и закончил на разносчиках газет. А когда соперников не осталось, Пени взял на карандаш, работавшую на заднем дворе, дереводробилку Фрэнка. На этом славная история Великана Пени со свистом резиновой игрушки подошла к концу. Фрэнк непроизвольно захрипел носом.

– …пенсия? Забудь! – не унимался федерал.

Фрэнк не сдержал ухмылки, а затем и вовсе расхохотался в голос.

– Значит всё, – проскулил Фрэнк, – прощай домик в Сан-Диего?

– Скалься, пока можешь. Да проще дела в моём послужном списке не бывало. Проституток в мотелях и то хитрее душат.

Тонкий как стрела палец Кокбланда угрожающе уткнулся Фрэнку в лицо.

– Эко совпало, шериф просит меня пробить тебя на причастность к русской мафии, а уже через час горемыка отправляется в космос с целым, мать его, экипажем на борту…

– Вы сейчас предъявляете обвинение? – перебил Фрэнк, чем лишь пришпорил зад федерала.

Стремительно ускорив жестикуляцию, Кокбланд резко перешел на крик:

– Прямо с русского космодрома, который эти варвары развернули у нас под носом! И как, скажи на милость, ты собирался выпутаться из этого дерьма?

Стараясь найти такое положение головы при котором моросившая по всему помещению слюна федерала не касалась бы его лица, Фрэнк задумался; он силился понять, являлся ли Кокбланд неумелым новичком или тупарем, окончившим академию ФБР по нижней планке, приговоренный на веки затеряться в сотне офисных кабинок. А судя по толщине папки в менее четверти дюйма и торчавшему из неё уголку белоснежно чистого листа, предъявить ему было нечего. Федерал шёл на полублеф и поднимал пыль, не имев на руках даже личного дела Фрэнка, для которого понадобился бы официальный запрос. Даже фиксировавшая показания камера и та смотрела в серую стену. Весь этот спектакль с самого ареста Фрэнка походил на самодеятельность Кокбланда. «Здесь нечто личное», – едва подумал Фрэнк, как федерал раскрыл карты:

– Он был моим кузеном.

– Он был гнилым копом.

– Сучье племя! – рванул к шее Фрэнка Кокбланд, но быстро осёкся. – Ты не знал его так, как знал его я.

Дудки. Фрэнк хорошо разбирался в людях. И за те шесть месяцев как он убрался от раздражавшей его после контузии хипстерской суеты Боулдера в спокойный как струя мочи старика Вудрок, он неплохо изучил того гнусного типа, земля ему пухом. Отдышавшись, федерал поправил галстук и перешёл на шёпот:

– Как-то я навестил Джефри. Этим же вечером мы надрались в местной рыгаловке… – защелкал пальцами он. – Ну же, подскажи.

– Худой бочонок Рика?

– Точно. Мы надрались так, что отливая, я не смог отличить собственный хрен от члена громадного негрилы, справлявшего нужду по соседству.

Скупо улыбнувшись, Кокбланд обнажил ряд вставных зубов. Ухватив Фрэнка за затылок, он провел по клыкам языком.

– Когда ситуация вышла из под контроля, – продолжил он, – я… я прострелил ублюдку печень. Рискуя собственной шкурой, Джеф обстряпал дело так, что я ещё несколько лет получал выплаты от черномазой вдовушки. Джефри был настоящим человеком, героем. Не смей так о нем говорить. Усек?

Едва не обронив слезу, федерал вернулся на место. Фрэнк задумчиво покачал головой.

– Герой… я расскажу тебе о героях, – начал Фрэнк. Улыбка медленно сползла с его лица. – Как-то мы с ребятами грелись на песочке, а какой-то чумазый пацан, минутой ранее пинавший консервную банку в сторонке, зашвырнул в наш «Хэм» ручную гранату.

Фрэнк выждал паузу, стараясь уловить взгляд напротив, но федерал уставился на кофейный стаканчик, покручивая тот в пальцах.

– Знаешь, какой звук издает граната, упав к твоим ногам?

– Ну и какой же? – безучастно спросил Кокбланд, закурив сигарету.

Предавшись воспоминаниям, Фрэнк не обратил внимание на то, что пачка сигарет в руках федерала принадлежала уже другой марке – «Рэд драгун».

– Да никакой, твою мать, – продолжил Фрэнк. – Как птичье дерьмо, случайно оказавшееся на твоих туфлях, которое ты носишь с собой ещё четверть мили, прежде чем эта серо-зеленая масса начнёт тебя раздражать. Никто из нас тогда и сообразить не успел… никто! А вот отливавший снаружи капрал Стиви Грей смог. Но вместо того чтобы подальше унести свою задницу, мотыляя болтом, он ринулся в «Хэм». От неожиданности, я даже обронил косяк с местным дерьмом. Сдув ноздрями пыль с наших ботинок, капрал бросился наутёк так быстро, как если бы его запустил сам Нолан, грёбаный, Район. Но едва на моей физиономии растянулась улыбка, раздался хлопок: капрал на три часа, клуб пыли на девять… а строго по центру, блядь, две восьми футовых кровавых струи! Как тебе, твою мать, такая «бабочка войны», а!?

Кокбланд прятал глаза за облаком дыма, но проглядываемая тупая ухмылка выдала в нем все то, чего тот сам не успел рассказать о себе за эти двадцать часов. Такому что не дари – спросит цену. Фрэнк решил закончить на шутливой ноте, дабы у болвана не отложилось в памяти ничего из рассказанного, ведь своей гнилой мыслью Кокбланд запросто мог измарать чистые образы достойных парней.

– С тех пор Стив живёт в мире невыносимого отчаяния. Как иначе, если коротая минуты грусти за просмотром порно, ты не в состоянии пропустить затянувшуюся, крупно плановую сцену зада пыхтящего мужика да болтающихся яиц. Вдобавок Стив выращивает маис на отцовской ферме где-то под Кентукки, чтобы свести концы. Что до твоей подружки, так…

– Солдатские байки! – взял высокую ноту Кокбланд. – Обожди минутку я только за пивком сбегаю.

Дверь в допросную отворилась. Фрэнк узнал в замаячившей на пороге физиономии повязавшего его федерала, представившегося мультяшным именем. Плечистый брюнет с сальными волосами все так же жевал какую-то дрянь. Интересно, что столь тщательно пережевывал ублюдок, дыхание которого походило на гулявший по помойке ветерок. Кокбланд раздраженно обернулся на жевавшего хрена. Неразговорчивый напарник жестом указал Моргану на истекавшее время.

– Знаешь, – тяжело выдул Кокбланд, дождавшись ухода коллеги. Тонувший в неразберихе федерал, цеплялся за последнюю соломинку. – Чтобы ты обо мне не думал, я тебя понимаю. Нет, серьёзно. Порой ловлю себя на мысли, а что ждёт меня там, на пенсии: больная спина, геморрой, семьдесят штук в год.

Федерал неспешно ощупывал карманы: ключи от браслетов не спешили показаться наружу.

– Хочешь узнать, где я провёл прошлый отпуск? – спросил он. – В Камдене, мать его. У мамочки жены. Ты вообще слышал о Камдене?

Фрэнк посмотрел на руки Моргана: ни кольца, ни следа от загара, будто его кожа и вовсе не видела света последние несколько лет. «Лукавый, не сообразительный, но чертовски лукавый ублюдок», – подумал Фрэнк.

– Смотрю я на этих русских, – продолжил федерал, – в дорогих автомобилях, в списках почетных членов яхт-клубов, в чертовых шубах с балеринами их напомаженными, рука так и просится ухватиться за долбанный песо, дублон… или что там у них, черт подери. Может, сведёшь меня с нужными людьми?

– Какой смысл от рубля в штатах? – ухмыльнулся Фрэнк.

Кокбланд в секунду изменился в лице: нахохлившись, он вскочил с места, едва не вывернув с корнем привинченный к полу стул и вмазал кулаком по столу.

– Откуда тебе знать, какой валютой рассчитываются русские!?

– Дружище, полегче. Я просто веду к тому, что нет смысла в национальной валюте другой страны в штатах. Какой вообще смысл, где бы ни было от валюты не похожей на доллар? Я что, зря воевал за крепкий стояк старика бакса?

– Так ты признаешь, что брал у коми деньги? Сынок, ты опасно балансируешь на краю. Учти, в этот самый момент, там за стеной, русский уже включил Солженицына и вовсю строчит свой ГУЛАГ. Ты попал, кончен списан! Я даю тебе шанс сохранить честь офицера. Дай мне имена!

Кокбланд выудил из мятого кармана старую авторучку и, щёлкнув погрызенной кнопкой, швырнул её Фрэнку.

– Кто грохнул Джефри Коула? – требовал ответов он. – Кто заказал црушника? Откуда взялись чёртовы горы трупов?

Фрэнк подул на авторучку и та покатилась по столу.

– Он армянин.

Захлебнувшись, федерал вопросительно уставился на Фрэнка.

– Владелец ресторана, – уточнил Фрэнк. – Он армянин.

– Плевать! Да я Папе Римскому лично засажу под казулу, подайся тот в комуняки. Я – оплот мира, я – сама суть Великой нации! И я докопаюсь до правды, – бил в грудь федерал, – Богом клянусь, докопаюсь! И вот тогда…

Улыбнувшись, Фрэнк изобразил сигнал будильника и, повернув торс, кивнул на скованные за спиной руки.

– Начни с моих браслетов.

Тонкие губы Кокбланда кривило неподдельной злобой: едва смыкаясь, они тут же обнажали влажные клыки. Брызжа слюной, федерал рвал на себе галстук.

Мысленно отключив звук у рупора Америки, Фрэнк Харрис откинул голову и прикрыл уставшие веки. Совсем скоро за неимением фактов у кретина Моргана, новый шериф Вудрока – Фрэнк, наконец глотнёт свежего воздуха. Но больше всего Фрэнк ждал, когда напыщенный индюк Кокбланд пожмёт ему руку и, пусть неискренне, сквозь зубы, но всё же будет вынужден принести извинения от лица ФБР. Затем Фрэнк вернётся к работе, жене и маленькой дочери. Такой неудачник, как Морган Кокбланд, наверняка уснёт в обнимку с бутылкой перед включённым телевизором.

Не то чтобы Фрэнк Харрис и сам не хотел разобраться в трагедии, скорее не спешил, ведь тем летним днём каждый в Вудроке получил по заслугам.